Гитлер любил фотографироваться с детьми и животными, детей он при этом никогда не целовал, но подвергался всем прочим пошлым приемам современной политической фотографии. Йозеф Геббельс старался представить Гитлера в образе «народного канцлера», подчеркивая его непритязательность во вкусах и близость к простым людям. В то время как многие немцы воспринимали партийных функционеров как важных персон, которых они окрестили «золотыми фазанами», фюрер оставался в их глазах «одним из них». Подобный пропагандистский прием используется многими современными лидерами.

(Сегодня мало кто из американских политиков не снимает пиджак, встречаясь с избирателями.)

Несмотря на близорукость, Гитлер никогда не появлялся в очках на публике. Секретари, печатая для него текст речи, специально использовали крупный шрифт, поскольку ему казалось, что очки могут повредить его имиджу сверхчеловека. Он также избегал фотографироваться, выполняя какие-либо упражнения, требующие большой физической нагрузки. И даже перед своим камердинером он появлялся, только будучи полностью одетым. Однажды, когда, к большому неудовольствию Гитлера Муссолини сфотографировался в купальном костюме, фюрер заявил, что сам он никогда не допустит подобного. Он, в самом деле, боялся, что «какой-нибудь ловкий мошенник приделает мою голову к телу в купальных трусах!». Он стеснялся раздеваться в присутствии врача и никогда бы не согласился на рентген своего чувствительного желудка. Он также отказывался завести массажиста, которого ему советовал глава СС Генрих Гиммлер. Он предпочитал всегда оставаться полностью одетым и даже в самую жаркую погоду носил длинное белое нижнее белье. Об этом стало известно теплым летним днем 20 июля 1944 г., когда в результате взрыва подложенной заговорщиками бомбы мундир на Гитлере превратился в клочья.

Черчилль же, наоборот, вообще не заботился о том, как он выглядит. Он почти никогда не боялся потерять достоинство, хотя всегда осознавал ту степень уважения, которое должно оказываться человеку его положения, или, как он это называл, «первому министру короля». Когда в 1944 г., находясь в Марокко, Черчилль заболел, двое слуг тащили его на пикник в Атласских горах, используя скатерть в качестве импровизированного гамака. То, что при подобном способе транспортировки невозможно сохранять достоинство, его мало заботило. За работой он часто бывал одет в домашний халат и тапочки. Порой он без всякого смущения раздевался или принимал ванну в присутствии своих коллег или подчиненных. Однажды он даже встретил потрясенного президента Рузвельта, который застал его выходящим из ванны, шуткой: «Премьер-министру Великобритании нечего скрывать от президента Соединенных Штатов». Черчилль также питал довольно странное пристрастие к канотье и форменной одежде. Он был единственным премьер-министром, включая даже самого герцога Веллингтона, постоянно носившим военную форму. На одной из фотографий, где он снят вместе с Рузвельтом, Черчилль облачен в форму почетного коммондора авиации, а на другой – в форму полковника 4-го/5-го батальона (Пяти портов) Королевского Суссекского полка. Хотя большинство людей сочтут подобный эксцентричный вкус в одежде чрезвычайно привлекательным, в данном случае Черчилль, по-видимому, хотел заставить Рузвельта почувствовать свое превосходство. В «Савроле» Черчилль продемонстрировал свою осведомленность о преимуществах, которые дает простота в одежде, пускай даже сам он не следовал своему совету. Он описывает появление главного героя на правительственном балу: «Он был облачен в строгий вечерний костюм без всяких украшений, орденов или звезд. Он казался мрачной фигурой среди ярких цветов и великолепных униформ. Но, напоминая железного герцога из Парижа, выглядел как всеобщий лидер, спокойный, уверенный и сдержанный».

К тому времени, как Черчилль занял пост премьер-министра, он, безусловно, производил впечатление человека, мало заботящегося о своей манере одеваться. В 1940 г. он придумал, как он его называл, «костюм-сирену», походивший на комбинезон каменщика, но только сшитый из бархата и сверху донизу застегивающийся на молнию. Хотя подчиненные и посмеивались над его «детским комбинезоном», Черчилль надевал его даже на официальные мероприятия, посещая войска или принимая высокопоставленных иностранных гостей. Подобный стиль не нашел одобрения в Кремле, о чем Черчилль высказался следующим образом: «Им кажется, что в своем стремлении к демократии я зашел слишком далеко». Это подтверждает истину, которая уже была известна Гитлеру: одеваясь неформально, лидер становится более, а не менее заметным.

Нацисты, несомненно, обожали пышные наряды. Трудно представить себе нечто более грандиозное, нежели парадный мундир Генриха Гиммлера, пока не увидишь форму Германа Геринга. Он любил медали и даже придумал несколько новых, зная, что станет первым кандидатом на их получение.

Однако форму самого Адольфа Гитлера не украшали ни золотые галуны, ни эполеты, ни нагрудные знаки, ни орденские ленты или ордена, только Железный Крест простого, но смелого солдата Первой мировой войны, партийный знак НСДАП и какой-нибудь еще небольшой значок. Гитлер поощрял манеру других нацистских лидеров одеваться кричаще, тогда как сам намеренно предпочитал простой стиль. Это была часть его популистского имиджа «народного канцлера». Он как бы говорил людям, что в отличие от других лидеров обладает такой властью, что не нуждается в каких-то специальных знаках отличия, чтобы подчеркнуть это.

Когда в 1938 г. Гитлер отправился в Рим, чтобы встретиться с Муссолини, он распорядился, чтобы для всех сопровождающих его лиц была сшита особая форма. Поручение было дано Бенно фон Аренту, главному театральному художнику Третьего рейха и Рейхскомиссару по моде, которого Альберт Шпеер за талант, проявленный при создании медалей, прозвал «оловянных дел мастером». Арент был известен более всего как создатель декораций к операм и опереттам, и члены дипломатической делегации в результате оказались облаченными в сюртуки, щедро украшенные золотыми позументами. Только фюрер, как обычно, был одет в простое платье. Он говорил: «Мое окружение должно выглядеть роскошно. Тогда моя простота оказывает поразительный эффект».