Книга: Английский для смелых. Истории о духах и привидениях / Great Ghost Stories
Назад: Как читать эту книгу
Дальше: The Moonlit Road (Дорога, залитая лунным светом[10]) Ambrose Bierce (Амброз Бирс)

The Phantom Coach
(Дилижанс-призрак)
Amelia B. Edwards (Амелия Б. Эдвардс)

The circumstances I am about to relate to you have truth to recommend them (рекомендацией тем событиям, о которых я вам собираюсь рассказать, может служить то, что все это – чистая правда: «происшествия, о которых я собираюсь рассказать вам, содержат правду, чтобы порекомендовать их»; circumstance – обстоятельство; случай; to be about to do smth. – собираться, намереваться сделать что-либо; to have – иметь; иметь в своем составе, содержать; truth – правда; истина; правдивость; to recommend – рекомендовать, давать рекомендацию; отзываться положительно). They happened to myself (это случилось со мной: «они = эти события случились со мной»), and my recollection of them is as vivid as if they had taken place only yesterday (и моя память о них так же жива, как если бы они произошли только вчера; vivid – живой, яркий; ясный, четкий; to take place – случаться, происходить, иметь место). Twenty years, however, have gone by since that night (однако с того вечера минуло двадцать лет; to go by – проходить /о времени/). During those twenty years I have told the story to but one other person (за /все/ эти двадцать лет я рассказал эту историю лишь одному человеку: «лишь одному другому человеку»). I tell it now with a reluctance which I find it difficult to overcome (я рассказываю ее теперь с /определенным/ нежеланием, которое я с трудом преодолеваю: «которое я нахожу трудным преодолеть»). All I entreat, meanwhile (все, о чем я прошу при этом; to entreat – умолять, упрашивать; meanwhile – тем временем, в это время), is that you will abstain from forcing your own conclusions upon me (это то, чтобы вы воздержались от того, чтобы навязывать мне ваши соображения /по поводу этих событий/: «воздержались от навязывания мне ваших собственных умозаключений»; to force – заставлять, принуждать; force – сила; conclusion – умозаключение, вывод). I want nothing explained away (я не хочу, чтобы мне все объяснили; nothing – ничего, ничто; to explain – объяснять; to explain away – объяснять причины, разъяснять). I desire no arguments (я не хочу спорить; to desire – испытывать сильное желание, очень хотеть; argument – дискуссия, спор). My mind on this subject is quite made up (мое мнение по этому поводу сложилось окончательно; mind – разум; ум; to make – делать; to make up one’s mind – принять решение; subject – тема, предмет разговора; quite – вполне, совершенно; полностью), and, having the testimony of my own senses to rely upon (и, поскольку я могу полагаться на свидетельство моих собственных чувств: «имея свидетельство моих собственных чувств»; testimony – свидетельское показание; свидетельство; to rely – полагаться), I prefer to abide by it (я не собираюсь отказываться от него: «я предпочитаю придерживаться его»; to abide by smth. – оставаться верным, неизменным чему-либо).

 

 The circumstances I am about to relate to you have truth to recommend them. They happened to myself, and my recollection of them is as vivid as if they had taken place only yesterday. Twenty years, however, have gone by since that night. During those twenty years I have told the story to but one other person. I tell it now with a reluctance which I find it difficult to overcome. All I entreat, meanwhile, is that you will abstain from forcing your own conclusions upon me. I want nothing explained away. I desire no arguments. My mind on this subject is quite made up, and, having the testimony of my own senses to rely upon, I prefer to abide by it.
Well (ну вот)! It was just twenty years ago, and within a day or two of the end of the grouse season (это случилось как раз двадцать лет назад, за день или два до конца сезона охоты на куропаток; within – не позднее; grouse – шотландская куропатка). I had been out all day with my gun (я весь день пробродил с ружьем; out – вне, снаружи, за пределами; to be out – находиться вне дома), and had had no sport to speak of (но не подстрелил ничего, достойного упоминания; sport – спорт; охота; рыбная ловля; to speak of – упоминать; nothing to speak of, no something to speak of – ничего стоящего, особенного). The wind was due east (ветер дул с запада: «ветер был точно на восток»; due – точно, прямо); the month, December (месяц – декабрь); the place, a bleak wide moor in the far north of England (место – продуваемая всеми ветрами обширная вересковая пустошь на крайнем севере Англии; bleak – открытый, не защищенный от ветра; wide – широкий; обширный; moor – участок, поросший вереском). And I had lost my way (и я заблудился; to lose – терять; way – путь, дорога; to lose one’s way – заблудиться). It was not a pleasant place in which to lose one’s way (место было не из тех, где приятно заблудиться: «это не было приятным местом, в котором /можно/ заблудиться»), with the first feathery flakes of a coming snowstorm just fluttering down upon the heather (когда первые невесомые снежинки надвигающейся метели, кружась, опускаются на вереск: «с первыми легкими снежинками надвигающегося бурана как раз падающими, порхая, на вереск»; feather – перо; feathery – перистый; похожий на перо; легкий; тонкий, воздушный; flake – пушинка; flakes – хлопья; зд.: snowflake = flake of snow – снежинка; snow – снег; storm – шторм; snowstorm – буран, вьюга, метель; to flutter – трепетать; порхать), and the leaden evening closing in all around (а на небе, затянутом свинцовыми тучами, сгущаются сумерки: «а свинцовый вечер наступает повсюду вокруг»; lead – свинец; leaden – темный, серый; свинцовый; to close in – наступать, постепенно окружать). I shaded my eyes with my hand (приставив руку козырьком к глазам; to shade – заслонять от света; затенять; shade – тень; hand – рука /кисть/), and stared anxiously into the gathering darkness (я озабоченно вглядывался в собирающиеся сумерки; to stare – пристально глядеть, вглядываться; darkness – темнота, мрак; ночь), where the purple moorland melted into a range of low hills (/туда/ где лиловая вересковая пустошь незаметно переходила в череду невысоких холмов; moorland – местность, поросшая вереском; to melt – таять, плавиться; to melt into smth. – незаметно переходить во что-либо), some ten or twelve miles distant (примерно в десяти или двенадцати милях от меня; some – около, приблизительно; distant – далекий; отдаленный). Not the faintest smoke-wreath (ни следа дымка печи; faint – слабый; нечеткий, расплывчатый; smoke – дым; wreath – завиток, кольцо /дыма/), not the tiniest cultivated patch (ни малейшего клочка обработанной земли; tiny – крошечный; patch – клочок, лоскут), or fence (или ограды), or sheep-track (или овечьего следа), met my eyes in any direction (не попадались моему глазу, куда бы я ни смотрел: «в любом направлении»; to meet – встречать). There was nothing for it but to walk on (мне не оставалось ничего, кроме как продолжать идти вперед; nothing for it but… – нет другого выхода, кроме…; ничего другого не остается, как…; on – указывает на продвижение вперед в пространстве; to walk on – идти вперед, идти дальше), and take my chance of finding what shelter I could, by the way (надеясь найти по дороге хоть какое-то укрытие; chance – шанс; счастье, удача; to take one’s chance – попытать счастья). So I shouldered my gun again (так что я опять повесил ружье на плечо; shoulder – плечо; to shoulder – взвалить на плечо), and pushed wearily forward (и устало потащился вперед; to push – толкать; жать; to push forward – продолжать идти, продвигаться); for I had been on foot since an hour after daybreak (поскольку я был на ногах уже через час после рассвета; since – с, начиная с), and had eaten nothing since breakfast (и ничего не ел с завтрака; to eat).

 

 Well! It was just twenty years ago, and within a day or two of the end of the grouse season. I had been out all day with my gun, and had had no sport to speak of. The wind was due east; the month, December; the place, a bleak wide moor in the far north of England. And I had lost my way. It was not a pleasant place in which to lose ones way, with the first feathery flakes of a coming snowstorm just fluttering down upon the heather, and the leaden evening closing in all around. I shaded my eyes with my hand, and stared anxiously into the gathering darkness, where the purple moorland melted into a range of low hills, some ten or twelve miles distant. Not the faintest smoke-wreath, not the tiniest cultivated patch, or fence, or sheep-track, met my eyes in any direction. There was nothing for it but to walk on, and take my chance of finding what shelter I could, by the way. So I shouldered my gun again, and pushed wearily forward; for I had been on foot since an hour after daybreak, and had eaten nothing since breakfast.
Meanwhile, the snow began to come down with ominous steadiness (между тем снег повалил с угрожающим постоянством; to begin – начинать; to come down – идти вниз, падать), and the wind fell (а ветер стих; to fall – падать; опускаться; убывать; стихать). After this, the cold became more intense (после этого мороз окреп: «холод стал более интенсивным»), and the night came rapidly up (и быстро приближалась ночь; to come up – начинаться; приближаться). As for me, my prospects darkened with the darkening sky (что касается меня, мои перспективы становились все более мрачными /вместе/ с темнеющим небом; to darken – темнеть; омрачаться; dark – темный), and my heart grew heavy (и душа у меня омрачилась; heart – душа, сердце; to grow – расти; делаться, становиться; heavy – тяжелый; мрачный) as I thought how my young wife was already watching for me through the window of our little inn parlour (когда я подумал, что моя молоденькая жена уже высматривает меня через окошко гостиной нашего маленького домика; to think; to watch – смотреть, наблюдать; to watch for smb. – выжидать, поджидать кого-либо; inn – жилье, дом, место обитания), and thought of all the suffering in store for her throughout this weary night (и подумал о всех страданиях, что предстояли ей в эту трудную ночь; store – запас, резерв; to be in store – грядущий; предстоящий; weary – усталый, изнуренный; утомительный). We had been married four months (мы были женаты четыре месяца), and, having spent our autumn in the Highlands (и, проведя осень в Шотландии; to spend – тратить; проводить /время/; the Highlands – север и северо-запад Шотландии /гористый, в отличие от юга/), were now lodging in a remote little village (остановились теперь в удаленной маленькой деревушке; to lodge – квартировать; временно проживать; снимать комнату) situated just on the verge of the great English moorlands (расположенной на самой окраине обширных вересковых пустошей Англии; just – точно, как раз, именно, поистине /о месте, времени, образе совершения действия/). We were very much in love, and, of course, very happy (мы любили друг друга очень сильно и, конечно, были счастливы; love – любовь). This morning, when we parted (этим утром, когда мы прощались; to part – расставаться; прощаться; part – доля, часть), she had implored me to return before dusk (она умоляла меня вернуться до наступления темноты; dusk – сумерки), and I had promised her that I would (и я ей это пообещал). What would I not have given to have kept my word (чего бы только я ни отдал, чтобы /быть в состоянии/ сдержать свое слово; to keep – держать; соблюдать; сдержать /слово/)!
Even now, weary as I was (даже сейчас, несмотря на всю свою усталость; weary – усталый, изнуренный), I felt that with a supper (я чувствовал, что если бы я поужинал: «что с ужином»), an hour’s rest (отдохнул часик: «часом отдыха»), and a guide (и нашел проводника: «и проводником»), I might still get back to her before midnight (я все еще мог бы вернуться к ней до полуночи), if only guide and shelter could be found (если только проводника и укрытие было возможно сыскать; to find).

 

 Meanwhile, the snow began to come down with ominous steadiness, and the wind fell. After this, the cold became more intense, and the night came rapidly up. As for me, my prospects darkened with the darkening sky, and my heart grew heavy as I thought how my young wife was already watching for me through the window of our little inn parlour, and thought of all the suffering in store for her throughout this weary night. We had been married four months, and, having spent our autumn in the Highlands, were now lodging in a remote little village situated just on the verge of the great English moorlands. We were very much in love, and, of course, very happy. This morning, when we parted, she had implored me to return before dusk, and I had promised her that I would. What would I not have given to have kept my word!
Even now, weary as I was, I felt that with a supper, an hour’s rest, and a guide, I might still get back to her before midnight, if only guide and shelter could be found.
And all this time, the snow fell and the night thickened (все это время падал снег и сгущалась ночь; thick – густой). I stopped and shouted every now and then (время от времени я останавливался и кричал; every – каждый; now and then – время от времени, иногда), but my shouts seemed only to make the silence deeper (но, казалось, от моих криков тишина только становилась глубже: «мои крики, казалось, только делали…»). Then a vague sense of uneasiness came upon me (затем мне /в душу/ закралось смутное чувство тревоги; to come upon – нападать, налетать, находить), and I began to remember stories of travellers who had walked on and on in the falling snow (и я начал вспоминать рассказы о путниках, которые шли и шли сквозь снегопад: «в падающем снегу») until, wearied out, they were fain to lie down and sleep their lives away (пока, в конец изнуренные, они /не/ были готовы упасть на снег, уснуть и не проснуться; fain – /уст./ склонный, расположенный; to lie down – лечь; life – жизнь; to sleep away – избавиться с помощью сна). Would it be possible, I asked myself (возможно ли это будет, спрашивал я сам себя), to keep on thus through all the long dark night (так и продолжать идти, пока не кончится эта долгая темная ночь; to keep on – продолжать /делать что-либо/; through – через, на протяжении /всего промежутка времени/)? Would there not come a time when my limbs must fail (не наступит ли время, когда мои конечности откажутся повиноваться; to fail – недоставать, не хватать /о чем-либо необходимом или желательном/, иметь недостаток в чем-либо; истощаться, вырабатываться, растрачиваться), and my resolution give way (а моя решимость растает; to give way – отступать; уступать; сдаваться)? When I, too, must sleep the sleep of death (когда и я, тоже, должен буду уснуть сном смерти). Death (смерть)! I shuddered (я содрогнулся). How hard to die just now (как тяжело умирать именно сейчас), when life lay all so bright before me (когда вся жизнь представлялась такой безоблачной: «лежала такой яркой передо мной»; to lie)! How hard for my darling, whose whole loving heart (как тяжело для моей возлюбленной, чье любящее сердце…; whole – весь, целый) – but that thought was not to be borne (но эту мысль и додумывать было страшно: «эту мысль невозможно было вынести»; to bear – нести; выносить, выдерживать /испытания/)! To banish it, I shouted again, louder and longer (чтобы прогнать ее, я закричал снова, громче и дольше; to banish – высылать, изгонять, ссылать), and then listened eagerly (и затем напряженно прислушался; eagerly – горячо, пылко, страстно). Was my shout answered (был ли это ответ на мой крик: «был ли мой крик отвечен»), or did I only fancy that I heard a far-off cry (или я всего лишь вообразил, что услышал отдаленный крик)? I halloed again, and again the echo followed (я закричал снова, и снова последовало эхо; to hallo = to hello – звать, окликать). Then a wavering speck of light came suddenly out of the dark (затем внезапно из темноты появилось мерцающее пятнышко света; to waver – колебаться, колыхаться), shifting (изменяющее положение; to shift – перемещать/ся/; передвигать/ся/), disappearing (исчезающее /иногда/), growing momentarily nearer and brighter (ежесекундно приближаясь и становясь ярче: «становясь ближе и ярче»; momentarily – моментально; мгновенно). Running towards it at full speed (кинувшись к нему со всех ног: «на полной скорости»; to run – бежать), I found myself, to my great joy, face to face with an old man and a lantern (я оказался, к моей великой радости, лицом к лицу с пожилым человеком с фонарем).

 

 And all this time, the snow fell and the night thickened. I stopped and shouted every now and then, but my shouts seemed only to make the silence deeper. Then a vague sense of uneasiness came upon me, and I began to remember stories of travellers who had walked on and on in the falling snow until, wearied out, they were fain to lie down and sleep their lives away. Would it be possible, I asked myself, to keep on thus through all the long dark night? Would there not come a time when my limbs must fail, and my resolution give way? When I, too, must sleep the sleep of death. Death! I shuddered. How hard to die just now, when life lay all so bright before me! How hard for my darling, whose whole loving heart – but that thought was not to be borne! To banish it, I shouted again, louder and longer, and then listened eagerly. Was my shout answered, or did I only fancy that I heard a far-off cry? I halloed again, and again the echo followed. Then a wavering speck of light came suddenly out of the dark, shifting, disappearing, growing momentarily nearer and brighter. Running towards it at full speed, I found myself, to my great joy, face to face with an old man and a lantern.
‘Thank God (благодарю, Господи = слава Богу)!’ was the exclamation that burst involuntarily from my lips (это восклицание непроизвольно сорвалось с моих губ; to burst – лопаться; разрываться; прорываться; внезапно появиться).
Blinking and frowning, he lifted his lantern and peered into my face (моргая и хмурясь, он поднял свой фонарь и вгляделся мне в лицо).
‘What for?’ growled he, sulkily (за что? – проворчал он угрюмо).
‘Well – for you (ну, за вас). I began to fear I should be lost in the snow (я начал опасаться, что я заблужусь в снегу; to lose – терять, утрачивать; to be lost – теряться, пропадать).’
‘Eh, then, folks do get cast away hereabout fra’ time to time (ну, порой: «время от времени» тут кто-нибудь и в самом деле заблудится и сгинет; folk – люди, определенная группа людей; to cast – бросать, кидать, швырять; to cast away – выбрасывать /за ненадобностью/; избавляться; to get cast away – пропасть, сгинуть; hereabout – поблизости, недалеко; где-то рядом; fra’ = from), an’ what’s to hinder you from bein’ cast away likewise, if the Lord’s so minded (и что помешает вам так же заблудиться, если Богу так угодно; an’ = and; bein’ = being)?’
‘If the Lord is so minded that you and I shall be lost together, friend (если Богу так угодно, что вы и я заблудимся вместе, /мой/ друг; mind – разум; желание, намерение, склонность), we must submit,’ I replied (нам остается только покориться: «мы должны подчиниться», – ответил я); ‘but I don’t mean to be lost without you (но я не намерен затеряться в одиночестве: «быть потерянным без вас»). How far am I now from Dwolding (как далеко я теперь от Двоулдинга = как далеко до Двоулдинга)?’
‘A gude twenty mile, more or less (добрых двадцать миль, более или менее; gude = good).’

 

 ‘Thank God!’ was the exclamation that burst involuntarily from my lips.
Blinking and frowning, he lifted his lantern and peered into my face.
‘What for?’ growled he, sulkily.
‘Well – for you. I began to fear I should be lost in the snow.’
‘Eh, then, folks do get cast away hereabout fra’ time to time, an’ what’s to hinder you from bein’ cast away likewise, if the Lord’s so minded?’
‘If the Lord is so minded that you and I shall be lost together, friend, we must submit,’ I replied; ‘but I don’t mean to be lost without you. How far am I now from Dwolding?’
‘A gude twenty mile, more or less.’
‘And the nearest village (а от = до ближайшей деревни)?’
‘The nearest village is Wyke (ближайшая деревня – это Уайк), an’ that’s twelve mile t’other side (а это двенадцать миль в другую сторону; an’ = and; t’other = to the other).’
‘Where do you live, then (а где же вы тогда живете)?’
‘Out yonder,’ said he, with a vague jerk of the lantern (вон там, – сказал он, неопределенно махнув фонарем; jerk – резкое движение, толчок, взмах).
‘You’re going home, I presume (вы направляетесь домой, я полагаю)?’
‘Maybe I am (возможно, что и так).’
‘Then I’m going with you (тогда я иду с вами).’
The old man shook his head (старик покачал головой; to shake – трясти), and rubbed his nose reflectively with the handle of the lantern (и задумчиво потер нос ручкой фонаря).
‘It ain’t o’ no use,’ growled he (= it’s no use; никакого в этом смысла нет, – проворчал он; ain’t = am not, is not, are not, have not, has not – свойственная просторечию универсальная форма отрицания; o’ = of). ‘He ’ont let you in – not he (он вас не пустит в дом, кто-кто, только не он; ’ont = won’t = will not).’
‘We’ll see about that,’ I replied, briskly (посмотрим, – живо ответил я). ‘Who is He (а кто этот Он)?’
‘The master (хозяин).’
‘Who is the master (/и/ кто он, этот хозяин)?’
‘That’s nowt to you,’ was the unceremonious reply (вас это не касается, – последовал бесцеремонный = не очень-то вежливый ответ; nowt – /диал./ = nothing).

 

 ‘And the nearest village?’
‘The nearest village is Wyke, an’ that’s twelve mile t’other side.’
‘Where do you live, then?’
‘Out yonder,’ said he, with a vague jerk of the lantern.
‘You’re going home, I presume?’
‘Maybe I am.’
‘Then I’m going with you.’
The old man shook his head, and rubbed his nose reflectively with the handle of the lantern.
‘It ain’t o’ no use,’ growled he. ‘He ’ont let you in – not he.’
‘We’ll see about that,’ I replied, briskly. ‘Who is He?’
‘The master.’
‘Who is the master?’
‘That’s nowt to you,’ was the unceremonious reply.
‘Well, well; you lead the way (ну-ну, показывайте дорогу; to lead – вести, быть проводником; way – путь, дорога; to lead the way – идти впереди; показывать дорогу), and I’ll engage that the master shall give me shelter and a supper tonight (а я позабочусь о том, чтобы ваш хозяин предоставил мне кров и ужин этим вечером; to engage – заниматься чем-либо; взять на себя обязательство).’
‘Eh, you can try him!’ muttered my reluctant guide (ну, можете попытаться, – пробормотал неохотно мой проводник; to try – испытывать, подвергать испытанию; проверять на опыте; reluctant – делающий что-либо с большой неохотой, по принуждению); and, still shaking his head, he hobbled, gnome-like, away through the falling snow (и, по-прежнему /неодобрительно/ покачивая головой, он заковылял, подобно гному, сквозь падающий снег; away – прочь; движение в сторону, удаление). A large mass loomed up presently out of the darkness (вскоре впереди в темноте стали вырисовываться смутные очертания чего-то большого: «большая масса прорисовалась вскоре из темноты»; to loom – виднеться вдали, неясно вырисовываться; presently – сейчас, теперь; некоторое время спустя), and a huge dog rushed out, barking furiously (и огромная собака кинулась нам навстречу, яростно лая).
‘Is this the house?’ I asked (это тот самый дом? – спросил я).
‘Ay, it’s the house (да, это тот самый дом). Down, Bey (лежать, Бей; down – вниз)!’ And he fumbled in his pocket for the key (и он стал шарить в кармане в поисках ключа; to fumble – нащупывать).
I drew up close behind him, prepared to lose no chance of entrance (я встал у него за спиной, готовый не упустить своего шанса попасть в дом; to draw – тащить, тянуть; подходить, приближаться; close – близко; entrance – вход, доступ, право входа), and saw in the little circle of light shed by the lantern (и увидел в маленьком круге света, который отбрасывал фонарь; to shed – проливать, распространять; излучать) that the door was heavily studded with iron nails (что дверь вся была усеяна шляпками крупных гвоздей: «усеяна железными гвоздями»; heavily – весьма, очень, сильно, интенсивно), like the door of a prison (подобно двери тюрьмы). In another minute he had turned the key (тут: «в следующее мгновение» он повернул ключ; minute – минута; мгновение; миг, момент) and I had pushed past him into the house (и я протиснулся в дом мимо него).

 

 ‘Well, well; you lead the way, and I’ll engage that the master shall give me shelter and a supper tonight.’
‘Eh, you can try him!’ muttered my reluctant guide; and, still shaking his head, he hobbled, gnome-like, away through the falling snow. A large mass loomed up presently out of the darkness, and a huge dog rushed out, barking furiously.
‘Is this the house?’I asked.
‘Ay, it’s the house. Down, Bey!’ And he fumbled in his pocket for the key.
I drew up close behind him, prepared to lose no chance of entrance, and saw in the little circle of light shed by the lantern that the door was heavily studded with iron nails, like the door of a prison. In another minute he had turned the key and I had pushed past him into the house.
Once inside, I looked round with curiosity (оказавшись внутри, я с любопытством огляделся; once – один раз, однажды; зд.: в усилительной функции), and found myself in a great raftered hall (и обнаружил, что нахожусь в большом зале, /без потолка/ со стропилами /над головой/; rafter – стропило; балка), which served, apparently, a variety of uses (и который использовался, по-видимому, в самых разных целях; to serve – служить, использоваться; variety – многообразие, разнообразие; ряд, множество). One end was piled to the roof with corn, like a barn (один конец был до крыши завален зерном, подобно амбару; to pile – складывать, сваливать в кучу; укладывать штабелями). The other was stored with flour-sacks (в другом хранились мешки с мукой; store – запас, резерв), agricultural implements (сельскохозяйственный инструмент), casks (бочонки), and all kinds of miscellaneous lumber (и самый разнообразный хлам; kind – сорт, вид; miscellaneous – смешанный; разнообразный; lumber – ненужные громоздкие вещи, брошенная мебель; хлам); while from the beams overhead hung rows of hams (а с балок над головой свисали ряды окороков), flitches (копченой свинины; flitch – сырокопченая свинина), and bunches of dried herbs for winter use (и пучки сушеных трав – припасы на зиму: «для зимнего использования»). In the centre of the floor stood some huge object gauntly dressed in a dingy wrapping-cloth (посередине: «в центре пола» стоял какой-то громоздкий объект с выпирающими из-под потрепанной накидки гранями; huge – большой, гигантский; gauntly – худой, костлявый, с выпирающими гранями; to dress – одевать; покрывать; to wrap – завертывать, обертывать; wrapping – упаковочный; cloth – ткань), and reaching half way to the rafters (поднимаясь на половину высоты /комнаты/ до стропил; to reach – достигать; half – половина; way – путь). Lifting a corner of this cloth, I saw, to my surprise, a telescope of very considerable size (приподняв уголок этой накидки, я увидел, к своему изумлению, телескоп весьма внушительного размера; considerable – значительный; важный, существенный), mounted on a rude movable platform, with four small wheels (установленный на грубой передвижной платформе c четырьмя маленькими колесиками; to mount – подниматься, восходить; монтировать, устанавливать). The tube was made of painted wood (труба была сделана из крашеного дерева), bound round with bands of metal rudely fashioned (скрепленного кольцами грубо обработанного металла; to bind – зажимать; стягивать; band – тесьма, лента; повязка; поясок, ремешок; to fashion – придавать форму); the speculum, so far as I could estimate its size in the dim light (отражатель, насколько я мог оценить его размер в тусклом свете), measured at least fifteen inches in diameter (был по крайней мере пятнадцати дюймов в диаметре; to measure – иметь размер; measure – мера; единица измерения). While I was yet examining the instrument (в то время как я все еще осматривал этот прибор), and asking myself whether it was not the work of some self-taught optician (спрашивая себя, не было ли это работой какого-нибудь оптика-самоучки; to teach – учить, обучать), a bell rang sharply (пронзительно зазвенел колокольчик; to ring; sharp – острый; резкий).

 

 Once inside, I looked round with curiosity, and found myself in a great raftered hall, which served, apparently, a variety of uses. One end was piled to the roof with corn, like a barn. The other was stored with flour-sacks, agricultural implements, casks, and all kinds of miscellaneous lumber; while from the beams overhead hung rows of hams, flitches, and bunches of dried herbs for winter use. In the centre of the floor stood some huge object gauntly dressed in a dingy wrapping-cloth, and reaching half way to the rafters. Lifting a corner of this cloth, I saw, to my surprise, a telescope of very considerable size, mounted on a rude movable platform, with four small wheels. The tube was made of painted wood, bound round with bands of metal rudely fashioned; the speculum, so far as I could estimate its size in the dim light, measured at least fifteen inches in diameter. While I was yet examining the instrument, and asking myself whether it was not the work of some self-taught optician, a bell rang sharply.
‘That’s for you,’ said my guide, with a malicious grin (это вас: «для вас», – сказал мой гид со злобной ухмылкой). ‘Yonder’s his room (там его комната).’
He pointed to a low black door at the opposite side of the hall (он указал на низкую черную дверь на противоположной стороне зала). I crossed over (я пересек зал), rapped somewhat loudly (довольно громко постучал), and went in, without waiting for an invitation (и вошел, не ожидая приглашения). A huge, white-haired old man rose from a table covered with books and papers (огромный седой: «беловолосый» старик поднялся из-за стола, заваленного книгами и бумагами; to rise; to cover – закрывать, покрывать), and confronted me sternly (и сурово посмотрел на меня; to confront – стоять лицом к лицу).
‘Who are you?’ said he (кто вы? – сказал он). ‘How came you here (как вы сюда попали)? What do you want (чего вы хотите)?’
‘James Murray, barrister-at-law (Джеймс Мюррей, адвокат). On foot across the moor (пешком, через пустошь). Meat, drink, and sleep (поесть, попить и выспаться: «еда, питье и сон»; meat – мясо; /уст./ пища).’
He bent his bushy brows into a portentous frown (его кустистые брови зловеще нахмурились: «он изогнул свои кустистые брови в неодобрительной гримасе»; portentous – предсказывающий дурное; зловещий; frown – сдвинутые брови; хмурый взгляд; выражение неодобрения).
‘Mine is not a house of entertainment,’ he said, haughtily (мой дом – не увеселительное заведение, – высокомерно сказал он; entertainment – увеселительное мероприятие; развлечение, веселье). ‘Jacob, how dared you admit this stranger (Джейкоб, как ты осмелился впустить этого незнакомца; to admit – допускать; впускать)?’

 

 ‘That’s for you,’ said my guide, with a malicious grin. ‘Yonder’s his room.’
He pointed to a low black door at the opposite side of the hall. I crossed over, rapped somewhat loudly, and went in, without waiting for an invitation. A huge, white-haired old man rose from a table covered with books and papers, and confronted me sternly.
‘Who are you?’ said he. ‘How came you here? What do you want?’
‘James Murray, barrister-at-law. On foot across the moor. Meat, drink, and sleep.’
He bent his bushy brows into a portentous frown.
‘Mine is not a house of entertainment,’ he said, haughtily. ‘Jacob, how dared you admit this stranger?’
‘I didn’t admit him,’ grumbled the old man (я не впускал его, – проворчал старик). ‘He followed me over the muir (он увязался за мной на пустоши; to follow – следовать, идти за; muir /шотл./ = moor – вересковая пустошь), and shouldered his way in before me (и ворвался в дом впереди меня; to shoulder – толкать плечом; shoulder – плечо; to shoulder one’s way – проталкиваться). I’m no match for six foot two (я не преграда для двухметрового /верзилы/: «для шести футов двух /дюймов/ = 188 см»; match – зд.: равный по силам противник, достойный соперник).’
‘And pray, sir, by what right have you forced an entrance into my house (и по какому же праву, соизвольте сказать, сэр, вы вломились ко мне в дом; to pray – молиться; настоятельно просить; to force – с силой преодолевать сопротивление; force – сила; entrance – вход, входная дверь; доступ, право входа; to force an entrance – ворваться)?’
‘The same by which I should have clung to your boat, if I were drowning (по тому же /праву/, что было бы у меня, если бы я тонул и вцепился в вашу лодку; to cling – цепляться; крепко держаться). The right of self-preservation (по праву бороться за свою жизнь; self-preservation – самосохранение).’
‘Self-preservation (бороться за свою жизнь)?’
‘There’s an inch of snow on the ground already,’ I replied, briefly (земля уже покрыта трехсантиметровым слоем снега: «на земле уже дюйм снега», – кратко ответил я); ‘and it would be deep enough to cover my body before daybreak (а к утру он будет достаточно глубок, чтобы покрыть мое тело; daybreak – рассвет).’
He strode to the window (он прошагал к окну; to stride – шагать большими шагами), pulled aside a heavy black curtain (отогнул тяжелую черную штору; to pull – тянуть; aside – в сторону), and looked out (и выглянул в окно).
‘It is true (это верно),’ he said. ‘You can stay, if you choose, till morning (вы можете остаться, если хотите, до утра; to choose – выбирать). Jacob, serve the supper (Джейкоб, подавай ужин; to serve – служить; накрывать на стол; подавать).’
With this he waved me to a seat (с этими словами он указал мне на стул; to wave – подавать сигнал, махать; seat – сиденье), resumed his own (вернулся на свое /место/; to resume – возобновлять, продолжать /после перерыва/; начинать снова; возвращаться на старую позицию), and became at once absorbed in the studies from which I had disturbed him (и сразу же погрузился: «стал поглощен» в свое занятие, прерванное мной; study – приобретение знаний; изучение; научные занятия; to disturb – расстраивать, нарушать, прерывать).

 

 ‘I didn’t admit him,’ grumbled the old man. ‘He followed me over the muir, and shouldered his way in before me. I’m no match for six foot two.’
‘And pray, sir, by what right have you forced an entrance into my house?’
‘The same by which I should have clung to your boat, if I were drowning. The right of self-preservation.’
‘Self-preservation?’
‘There’s an inch of snow on the ground already,’ I replied, briefly; ‘and it would be deep enough to cover my body before daybreak.’
He strode to the window, pulled aside a heavy black curtain, and looked out.
‘It is true,’ he said. ‘You can stay, if you choose, till morning. Jacob, serve the supper.’
With this he waved me to a seat, resumed his own, and became at once absorbed in the studies from which I had disturbed him.
I placed my gun in a corner (я поставил ружье в угол; to place – помещать, размещать; класть, ставить; place – место), drew a chair to the hearth (пододвинул стул к камину; to draw – тащить, волочить; тянуть; hearth – дом, домашний очаг; камин), and examined my quarters at leisure (и не торопясь осмотрел помещение; quarters – жилище, жилье, помещение; leisure – досуг; at leisure – на досуге; не спеша). Smaller and less incongruous in its arrangements than the hall (меньше по размеру, чем холл, и не так беспорядочно обставленная; incongruous – несоответственный, несочетаемый; arrangement – приведение в порядок; расположение; расстановка), this room contained, nevertheless, much to awaken my curiosity (эта комната содержала, тем не менее, многое, что разбудило мое любопытство). The floor was carpetless (ковра на полу не было; carpet – ковер; – less – /суф./ образует от существительных прилагательные со значением «лишенный чего-либо», «не имеющий чего-либо»). The whitewashed walls were in parts scrawled over with strange diagrams (побеленные стены были местами испещрены странными схемами; to wash – мыть; белить /потолок, стены/; in parts – кое в чем, кое-где; to scrawl – писать наспех; писать неразборчиво; diagram – диаграмма; график; схема, чертеж), and in others: «в других /местах/» covered with shelves crowded with philosophical instruments (а местами скрывались за полками, заставленными физическими инструментами; to cover – накрывать, закрывать, покрывать; crowd – толпа; большое количество, множество; philosophical – относящийся к ‘natural philosophy’), the uses of many of which were unknown to me (назначение многих из них было мне незнакомо; use – употребление, применение, использование; польза, толк). On one side of the fireplace, stood a bookcase filled with dingy folios (с одной стороны от камина стоял книжный шкаф, заполненный потрепанными фолиантами; folio – зд.: книга, том, фолиант); on the other, a small organ (с другой – небольшой орган), fantastically decorated with painted carvings of medieval saints and devils (с причудливой резной отделкой из раскрашенных средневековых святых и чертей; fantastical – фантастический; причудливый; мифический, сказочный; to decorate – украшать; carving – резьба /по дереву, кости, камню/; to carve – резать, вырезать /по дереву или кости/). Through the half-opened door of a cupboard at the further end of the room (через приоткрытую: «полуоткрытую» дверь буфета в дальнем углу комнаты), I saw a long array of geological specimens (я видел длинные ряды геологических образцов; array – строй, боевой порядок; набор, комплект), surgical preparations (анатомических препаратов; surgical – хирургический), crucibles (тиглей), retorts (реторт), and jars of chemicals (банок с химикалиями); while on the mantelshelf beside me (а на каминной полке рядом со мной), amid a number of small objects, stood a model of the solar system (среди прочих мелких предметов стояли модель солнечной системы), a small galvanic battery (небольшая гальваническая батарея), and a microscope (и микроскоп). Every chair had its burden (на каждом стуле что-нибудь лежало; burden – ноша; груз). Every corner was heaped high with books (в каждом углу были высокие стопки книг; to heap – складывать в кучу, нагромождать; heap – куча, груда). The very floor was littered over with maps (сам пол был усыпан картами), casts (слепками; cast – бросок; /гипсовый/ слепок), papers (бумагами), tracings (рисунками; tracing – скалькированный чертеж, рисунок; to trace – чертить, набрасывать; снимать копию; калькировать), and learned lumber of all conceivable kinds (и самым разнообразным научным хламом; learned – ученый, эрудированный; научный /о журнале, обществе/; conceivable – мыслимый, постижимый; возможный; kind – сорт, вид, класс).

 

 I placed my gun in a corner, drew a chair to the hearth, and examined my quarters at leisure. Smaller and less incongruous in its arrangements than the hall, this room contained, nevertheless, much to awaken my curiosity. The floor was carpetless. The whitewashed walls were in parts scrawled over with strange diagrams, and in others covered with shelves crowded with philosophical instruments, the uses of many of which were unknown to me. On one side of the fireplace, stood a bookcase filled with dingy folios; on the other, a small organ, fantastically decorated with painted carvings of medieval saints and devils. Through the half-opened door of a cupboard at the further end of the room, I saw a long array of geological specimens, surgical preparations, crucibles, retorts, and jars of chemicals; while on the mantelshelf beside me, amid a number of small objects, stood a model of the solar system, a small galvanic battery, and a microscope. Every chair had its burden. Every corner was heaped high with books. The very floor was littered over with maps, casts, papers, tracings, and learned lumber of all conceivable kinds.
I stared about me with an amazement (я осматривал все вокруг с изумлением; to stare – пристально глядеть, уставиться; смотреть в изумлении; amazement – изумление, удивление) increased by every fresh object upon which my eyes chanced to rest (увеличивавшимся с каждым новым объектом, который случайно попадал мне на глаза; fresh – свежий; новый, только что появившийся; to chance – случайно наткнуться; to rest – покоиться, останавливаться /о взгляде/). So strange a room I had never seen (такой странной комнаты я еще никогда не видел); yet seemed it stranger still, to find such a room in a lone farmhouse (но еще более странным было обнаружить такую комнату в уединенном фермерском доме) amid those wild and solitary moors (среди этих диких и необитаемых пустошей; solitary – одинокий; уединенный)! Over and over again, I looked from my host to his surroundings (снова и снова я переводил взгляд с хозяина этого дома на предметы, его окружавшие: «со своего хозяина на его окружение»; to look – смотреть), and from his surroundings back to my host (и с того, что его окружало, снова на хозяина дома), asking myself who and what he could be (спрашивая себя, кто он такой и чем он может заниматься)? His head was singularly fine (очертания его головы были утонченными: «его голова была необычно изящной»; fine – тонкий, утонченный; изящный); but it was more the head of a poet than of a philosopher (но это была скорее: «больше» голова поэта, чем ученого). Broad in the temples (широкий лоб: «широкая во лбу»; temple – висок), prominent over the eyes (/c/ выступающими надбровьями: «выступающим над глазами»; eye – глаз), and clothed with a rough profusion of perfectly white hair (увенчанная непричесанной гривой совершенно седых волос; to clothe – накрывать, покрывать; rough – грубый, дикий, бурный; profusion – изобилие, избыток), it had all the ideality and much of the ruggedness that characterises the head of Louis von Beethoven (голова эта отличалась тем же порывом в мир идеала и той же массивностью: «она имела всю идеальность и многое из массивности», что характеризуют голову Людвига ван Бетховена). There were the same deep lines about the mouth (те же глубокие складки в углах рта), and the same stern furrows in the brow (такие же, придающие суровость, морщины на лбу; stern – строгий, суровый, безжалостный; furrow – глубокая морщина). There was the same concentration of expression (та же глубина чувств читалась на лице: «там была та же концентрация выражения»; expression – выражение /лица, глаз и т. п./). While I was yet observing him, the door opened, and Jacob brought in the supper (в то время как я все еще так наблюдал за ним, открылась дверь, и Джейкоб стал накрывать ужин: «принес ужин»; to bring). His master then closed his book, rose (/тогда/ его хозяин закрыл книгу, поднялся; to rise), and with more courtesy of manner than he had yet shown, invited me to the table (и с большей учтивостью, чем он до сих пор проявил, пригласил меня к столу; courtesy – учтивость, обходительность; manner – манера, поведение; to show – показывать; проявлять, выказывать /эмоции/).

 

 I stared about me with an amazement increased by every fresh object upon which my eyes chanced to rest. So strange a room I had never seen; yet seemed it stranger still, to find such a room in a lone farmhouse amid those wild and solitary moors! Over and over again, I looked from my host to his surroundings, and from his surroundings back to my host, asking myself who and what he could be? His head was singularly fine; but it was more the head of a poet than of a philosopher. Broad in the temples, prominent over the eyes, and clothed with a rough profusion of perfectly white hair, it had all the ideality and much of the ruggedness that characterises the head of Louis von Beethoven. There were the same deep lines about the mouth, and the same stern furrows in the brow. There was the same concentration of expression. While I was yet observing him, the door opened, and Jacob brought in the supper. His master then closed his book, rose, and with more courtesy of manner than he had yet shown, invited me to the table.
A dish of ham and eggs (ветчину с яйцами; dish – блюдо), a loaf of brown bread (буханку ржаного: «коричневого» хлеба), and a bottle of admirable sherry (и бутылку превосходного хереса), were placed before me (поставили передо мной).
‘I have but the homeliest farmhouse fare to offer you, sir,’ said my entertainer (я могу предложить вам лишь самую скромную снедь фермера, – сказал мой хозяин; homely – простой, обыденный, безыскусственный; farmhouse – жилой дом на ферме; fare – режим питания; провизия, съестные припасы; пища; to entertain – принимать, угощать /гостей/; entertainer – тот, кто принимает, угощает). ‘Your appetite, I trust, will make up for the deficiencies of our larder (ваш аппетит, полагаю я, скрасит недостатки нашей снеди; to trust – верить, доверять; надеяться; считать, полагать; to make up – возмещать, компенсировать; larder – кладовая /для продуктов/; запас еды).’
I had already fallen upon the viands (я уже накинулся на пищу; to fall – падать; нападать, налетать, набрасываться; viand – /уст./ пища, провизия), and now protested, with the enthusiasm of a starving sportsman (и теперь запротестовал, со /всем/ пылом оголодавшего охотника; sportsman – спортсмен; охотник-любитель), that I had never eaten anything so delicious (что я никогда не ел ничего столь вкусного).
He bowed stiffly (он чопорно поклонился; stiff – жeсткий, тугой, негибкий), and sat down to his own supper (и сел за свой ужин; to sit down), which consisted, primitively, of a jug of milk and a basin of porridge (который состоял всего лишь из кувшина молока и миски овсянки). We ate in silence, and, when we had done, Jacob removed the tray (мы ели молча, и, когда мы закончили, Джейкоб убрал поднос). I then drew my chair back to the fireside (тогда я опять пододвинул свой стул к камину). My host, somewhat to my surprise, did the same, and turning abruptly towards me, said (мой хозяин, несколько к моему удивлению, поступил так же, и, резко повернувшись ко мне, сказал):

 

 A dish of ham and eggs, a loaf of brown bread, and a bottle of admirable sherry, were placed before me.
‘I have but the homeliest farmhouse fare to offer you, sir,’ said my entertainer. ‘Your appetite, I trust, will make up for the deficiencies of our larder.’
I had already fallen upon the viands, and now protested, with the enthusiasm of a starving sportsman, that I had never eaten anything so delicious.
He bowed stiffly, and sat down to his own supper, which consisted, primitively, of a jug of milk and a basin of porridge. We ate in silence, and, when we had done, Jacob removed the tray. I then drew my chair back to the fireside. My host, somewhat to my surprise, did the same, and turning abruptly towards me, said:
‘Sir, I have lived here in strict retirement for three-and-twenty years (сэр, я прожил здесь в строгом уединении двадцать три года; retirement – отставка; уединение; изолированность; уединенная жизнь; to retire – удаляться, отступать, ретироваться; увольняться; уходить в отставку). During that time, I have not seen as many strange faces (за это время немного я видел незнакомых лиц), and I have not read a single newspaper (и я не прочитал ни единой газеты). You are the first stranger who has crossed my threshold for more than four years (вы первый незнакомец, который переступил мой порог за более чем четыре года). Will you favour me with a few words of information (не окажете ли вы мне любезность, кратко поделившись со мной сведениями: «несколькими словами информации»; to favour – благоволить, быть благосклонным, быть согласным; оказывать внимание, любезность) respecting that outer world from which I have parted company so long (относительно того внешнего мира, с которым я расстался так давно; company – общество, компания)?’
‘Pray interrogate me,’ I replied (пожалуйста, спрашивайте, – ответил я). ‘I am heartily at your service (я всецело к вашим услугам; heartily – искренне, сердечно; охотно; целиком, совершенно).’
He bent his head in acknowledgment, leaned forward (он кивнул головой в подтверждение, наклонился вперед; to bend – сгибать; гнуть; acknowledg(e)ment – признание; подтверждение), with his elbows resting on his knees and his chin supported in the palms of his hands (локти на коленях, уперев подбородок в ладони; to rest – покоиться, лежать; to support – поддерживать, подпирать; palm – ладонь; hand – кисть руки); stared fixedly into the fire; and proceeded to question me (и, не отрывая взгляда от огня, начал расспрашивать меня; to stare – пристально глядеть, уставиться; fixedly – пристально, сосредоточенно; to proceed – приступать, приниматься).

 

 ‘Sir, I have lived here in strict retirement for three-and-twenty years. During that time, I have not seen as many strange faces, and I have not read a single newspaper. You are the first stranger who has crossed my threshold for more than four years. Will you favour me with a few words of information respecting that outer world from which I have parted company so long?’
‘Pray interrogate me,’ I replied. ‘I am heartily at your service.’
He bent his head in acknowledgment, leaned forward, with his elbows resting on his knees and his chin supported in the palms of his hands; stared fixedly into the fire; and proceeded to question me.
His inquiries related chiefly to scientific matters (его расспросы касались, в основном, научных вопросов = вопросов науки; to relate – относиться, иметь отношение; затрагивать; matter – вещество; материя; вопрос, дело), with the later progress of which (с последними достижениями которой), as applied to the practical purposes of life (применительно к практическому использованию в жизни; to apply – зд.: применять, использовать, употреблять; purpose – назначение, цель), he was almost wholly unacquainted (он был почти совсем: «полностью» незнаком). No student of science myself (сам небольшой знаток науки; student – изучающий; ученый), I replied as well as my slight information permitted (я отвечал так, насколько мне позволяли мои скудные познания; as well as – так же как; slight – худой, худощавый; небольшой, незначительный; information – знания; компетентность, осведомленность); but the task was far from easy (но это была далеко не легкая задача), and I was much relieved when, passing from interrogation to discussion (и я почувствовал большое облегчение, когда, перейдя от расспросов к обсуждению; to relieve – облегчать), he began pouring forth his own conclusions upon the facts (он начал излагать свои выводы из тех фактов; to pour – литься /о воде, свете/; сыпаться /о словах/) which I had been attempting to place before him (которые я попытался донести до него; to place – помещать, размещать). He talked, and I listened spellbound (он говорил, а я слушал как завороженный; to spellbind – заколдовывать, околдовывать, очаровывать; spell – заклинание; чары; to bind – связывать). He talked till I believe he almost forgot my presence, and only thought aloud (он говорил /и говорил так/ что, я полагаю, он вскоре почти забыл о моем присутствии и просто думал вслух; till – пока, до тех пор пока /не/). I had never heard anything like it then (ничего подобного я никогда не слышал /и/ в то время; to hear); I have never heard anything like it since (ничего подобного я не услышал больше с тех пор). Familiar with all systems of all philosophies (хорошо разбирающийся во всех системах всех естественнонаучных взглядов; familiar – близкий, привычный; фамильярный; знающий, хорошо осведомленный), subtle in analysis (проницательный в анализе; subtle – нежный; утонченный, изысканный; острый, проницательный), bold in generalisation (смелый в обобщениях), he poured forth his thoughts in an uninterrupted stream (он изливал свои мысли непрерывным потоком; to interrupt – прерывать), and, still leaning forward in the same moody attitude with his eyes fixed upon the fire (и, по-прежнему наклонившись вперед в той же задумчивой позе, устремив глаза на огонь; mood – настроение; расположение духа; attitude – позиция; отношение; поза; to fix – фиксировать, закрепить, прикрепить), wandered from topic to topic, from speculation to speculation, like an inspired dreamer (переходил от темы к теме, от одной гипотезы/теории к другой, как вдохновенный мечтатель; to wander – странствовать, скитаться, блуждать; speculation – размышление, обдумывание; предположение, теория, догадка, умозрительное построение).

 

 His inquiries related chiefly to scientific matters, with the later progress of which, as applied to the practical purposes of life, he was almost wholly unacquainted. No student of science myself, I replied as well as my slight information permitted; but the task was far from easy, and I was much relieved when, passing from interrogation to discussion, he began pouring forth his own conclusions upon the facts which I had been attempting to place before him. He talked, and I listened spellbound. He talked till I believe he almost forgot my presence, and only thought aloud. I had never heard anything like it then; I have never heard anything like it since. Familiar with all systems of all philosophies, subtle in analysis, bold in generalisation, he poured forth his thoughts in an uninterrupted stream, and, still leaning forward in the same moody attitude with his eyes fixed upon the fire, wandered from topic to topic, from speculation to speculation, like an inspired dreamer.
From practical science to mental philosophy (от практической науки к психологии; mental – умственный, связанный с деятельностью мозга; philosophy – философия); from electricity in the wire to electricity in the nerve (от электрического тока /бегущего/ по проводу до электрических импульсов в нерве; wire – проволока; электрический провод); from Watts to Mesmer (от Ватта к Месмеру), from Mesmer to Reichenbach (от Месмера к Рейхенбаху), from Reichenbach to Swedenborg (от Рейхенбаха к Сведенборгу), Spinoza, Condillac, Descartes, Berkeley, Aristotle, Plato (Спинозе, Кондильяку, Декарту, Беркли, Аристотелю, Платону), and the Magi and mystics of the East (и к магам и мистикам Востока; magus – маг, колдун, волхв, чародей), were transitions which, however bewildering in their variety and scope (/те/ переходы, которые, как бы они ни были поразительны по своему разнообразию и размаху; to bewilder – смущать; приводить в замешательство; scope – границы, рамки, пределы; масштаб, размах; сфера), seemed easy and harmonious upon his lips as sequences in music (казались в его устах /такими же/ легкими и гармоничными, как музыкальные секвенции; sequence – последовательность; ряд; очередность; /муз./ секвенция). By-and-by – I forget now by what link of conjecture or illustration (постепенно – я забыл теперь, в связи ли с /каким-то/ предположением или как иллюстрация /к чему-то/; link – связь; соединение) – he passed on to that field (он перешел к той сфере; field – поле; область, сфера, поле деятельности) which lies beyond the boundary line of even conjectural philosophy (которая лежит за пределами: «за пограничной линией» даже гипотетической науки; conjecture – гипотеза, догадка, предположение; conjectural – гипотетический, предположительный; philosophy – философия; философская система), and reaches no man knows whither (и простирается в неведомое: «никто не знает, куда»). He spoke of the soul and its aspirations (он говорил о человеческом духе и духовных устремлениях; soul – душа; дух); of the spirit and its powers (о душе и ее возможностях; spirit – дух; духовное начало; душа); of second sight (о ясновидении: «втором зрении»); of prophecy (о предсказаниях: «пророчестве»); of those phenomena which (о тех феноменах, которые), under the names of ghosts, spectres, and supernatural appearances (которые под именем привидений, призраков или сверхъестественных проявлений; ghost – привидение, призрак; дух; spectre – привидение, призрак, фантом), have been denied by the sceptics and attested by the credulous, of all ages (были во все века отрицаемы скептиками и подтверждаемы легковерными = существование которых было…; to attest – подтверждать, заверять, удостоверять).

 

 From practical science to mental philosophy; from electricity in the wire to electricity in the nerve; from Watts to Mesmer, from Mesmer to Reichenbach, from Reichenbach to Swedenborg, Spinoza, Condillac, Descartes, Berkeley, Aristotle, Plato, and the Magi and mystics of the East, were transitions which, however bewildering in their variety and scope, seemed easy and harmonious upon his lips as sequences in music. By-and-by – I forget now by what link of conjecture or illustration – he passed on to that field which lies beyond the boundary line of even conjectural philosophy, and reaches no man knows whither. He spoke of the soul and its aspirations; of the spirit and its powers; of second sight; of prophecy; of those phenomena which, under the names of ghosts, spectres, and supernatural appearances, have been denied by the sceptics and attested by the credulous, of all ages.
‘The world,’ he said, ‘grows hourly more and more sceptical of all that lies beyond its own narrow radius (мир, – сказал он, – ежечасно становится все более и более скептически /настроенным по отношению/ ко всему, что лежит за пределами его узкого горизонта; radius – радиус); and our men of science foster the fatal tendency (и наши ученые: «люди науки» потворствуют этой фатальной тенденции; to foster – воспитывать, обучать, растить; поощрять, побуждать, стимулировать). They condemn as fable all that resists experiment (они клеймят как вымысел все, что невозможно экспериментально подтвердить: «что оказывает сопротивление эксперименту»; to condemn – осуждать, порицать; выносить приговор; fable – басня; миф, легенда; ложь, вранье). They reject as false all that cannot be brought to the test of the laboratory or the dissecting-room (они отвергают как ложное все, что нельзя подвергнуть лабораторному тесту = анализу или /препарировать/ на анатомическом столе; to bring – приносить; доставлять; to dissect – разрезать, рассекать; /мед./ анатомировать, вскрывать, препарировать). Against what superstition have they waged so long and obstinate a war, as against the belief in apparitions (против какого еще суеверия они вели столь /же/ долгую и упрямую войну, как против веры в привидения)? And yet what superstition has maintained its hold upon the minds of men so long and so firmly (и, тем не менее, какое еще суеверие столь долго и столь прочно сохраняло свою хватку на умах людей; to maintain – поддерживать, сохранять /в состоянии, которое имеется на данный момент/)? Show me any fact in physics, in history, in archaeology (покажите мне любой /другой/ факт в физике, в истории, в археологии), which is supported by testimony so wide and so various (который подтверждается столь /же/ многочисленными свидетельствами самой разнообразной публики: «который поддерживается свидетельством таким же широким и таким же разнообразным»; to support – поддерживать, подпирать; подтверждать). Attested by all races of men (подтверждаемый всеми человеческими расами), in all ages (во все времена; age – возраст; век; период, эпоха), and in all climates (во всех регионах; climate – климат; район с определенным климатом), by the soberest sages of antiquity (самыми скептичными мудрецами античности; sober – трезвый; рассудительный; здравомыслящий), by the rudest savage of today (самыми отсталыми дикарями наших дней; rude – невежественный), by the Christian (христианами), the Pagan (язычниками), the Pantheist (пантеистами), the Materialist (материалистами), this phenomenon is treated as a nursery tale by the philosophers of our century (этот феномен расценивается как детская сказка учеными нашего времени; to treat – обращаться, обходиться; трактовать; рассматривать; philosopher = natural philosopher). Circumstantial evidence weighs with them as a feather in the balance (косвенные доказательства на их весах весят /не больше/ перышка; circumstantial – зависящий от обстоятельств; побочный, косвенный). The comparison of causes with effects (сравнение причин и следствий), however valuable in physical science (каким бы ценным /оно ни считалось/ в науке; physical science – отрасль знания, имеющая дело с неживой материей: физика, химия, астрономия, геология), is put aside as worthless and unreliable (отметается как ничего не стоящее и ненадежное; to put aside – отбрасывать; стараться не замечать). The evidence of competent witnesses, however conclusive in a court of justice, counts for nothing (квалифицированные свидетельские показания, какими бы решающими они ни считались в суде, ничего не значат; evidence – ясность, наглядность, очевидность; свидетельское показание; competent – осведомленный, сведущий, компетентный; witness – свидетель, очевидец; to count – иметь значение, быть важным; считаться; идти в расчет). He who pauses before he pronounces, is condemned as a trifler (тот, кто промедлит, прежде чем произнести свое суждение, порицается как несерьезный человек; to pronounce – объявлять; заявлять; выносить /решение/; trifle – мелочь, пустяк; to trifle – вести себя легкомысленно; заниматься пустяками; trifler – тот, кто занимается пустяками). He who believes, is a dreamer or a fool (тот, кто верит, мечтатель или дурак).’

 

 ‘The world,’ he said, ‘grows hourly more and more sceptical of all that lies beyond its own narrow radius; and our men of science foster the fatal tendency. They condemn as fable all that resists experiment. They reject as false all that cannot be brought to the test of the laboratory or the dissecting-room. Against what superstition have they waged so long and obstinate a war, as against the belief in apparitions? And yet what superstition has maintained its hold upon the minds of men so long and so firmly? Show me any fact in physics, in history, in archaeology, which is supported by testimony so wide and so various. Attested by all races of men, in all ages, and in all climates, by the soberest sages of antiquity, by the rudest savage of today, by the Christian, the Pagan, the Pantheist, the Materialist, this phenomenon is treated as a nursery tale by the philosophers of our century. Circumstantial evidence weighs with them as a feather in the balance. The comparison of causes with effects, however valuable in physical science, is put aside as worthless and unreliable. The evidence of competent witnesses, however conclusive in a court of justice, counts for nothing. He who pauses before he pronounces, is condemned as a trifler. He who believes, is a dreamer or a fool.’
He spoke with bitterness (он говорил с горечью), and, having said thus, relapsed for some minutes into silence (и, сказав это, на несколько минут погрузился в молчание; to relapse – впадать /в какое-либо состояние/). Presently he raised his head from his hands (вскоре он выпрямился: «поднял голову со своих рук»), and added, with an altered voice and manner (и добавил, изменившимся голосом и в другой манере),
‘I, sir, paused, investigated, believed (я, сэр, колебался, исследовал, поверил; pause – пауза, перерыв; замешательство, колебания), and was not ashamed to state my convictions to the world (и не постыдился изложить миру свои убеждения; to state – заявлять; формулировать; излагать). I, too, was branded as a visionary (я тоже был заклеймен как мечтатель; visionary – мечтатель; выдумщик, фантазер), held up to ridicule by my contemporaries (выставлен на посмешище моими современниками; to hold up – выставлять, показывать; to ridicule – осмеивать; поднимать на смех), and hooted from that field of science in which I had laboured with honour during all the best years of my life (и был изгнан из той отрасли науки, в которой я пользуясь уважением/честно трудился на протяжении лучших лет своей жизни; hoot – крик совы; гиканье; to hoot – гикать, улюлюкать; прогонять, изгонять с гиканьем; honour – слава, почет, честь; почтение, уважение; благородство, честность). These things happened just three-and-twenty years ago (это случилось как раз двадцать три года назад). Since then, I have lived as you see me living now (с тех пор я живу так, как вы сейчас видите), and the world has forgotten me, as I have forgotten the world (а мир забыл меня, как я забыл мир; to forget). You have my history (вы знаете теперь мою историю).’
‘It is a very sad one (очень печальная история),’ I murmured, scarcely knowing what to answer (пробормотал я, едва представляя, что тут можно сказать; to know – знать; to answer – отвечать).
‘It is a very common one,’ he replied (вполне обычная история, – ответил он; very – очень). ‘I have only suffered for the truth (я только пострадал за правду), as many a better and wiser man has suffered before me (как многие лучше и мудрее /меня/ пострадали до меня).’

 

 He spoke with bitterness, and, having said thus, relapsed for some minutes into silence. Presently he raised his head from his hands, and added, with an altered voice and manner,
‘I, sir, paused, investigated, believed, and was not ashamed to state my convictions to the world. I, too, was branded as a visionary, held up to ridicule by my contemporaries, and hooted from that field of science in which I had laboured with honour during all the best years of my life. These things happened just three-and-twenty years ago. Since then, I have lived as you see me living now, and the world has forgotten me, as I have forgotten the world. You have my history.’
‘It is a very sad one,’ I murmured, scarcely knowing what to answer.
‘It is a very common one,’ he replied. ‘I have only suffered for the truth, as many a better and wiser man has suffered before me.’
He rose, as if desirous of ending the conversation (он поднялся, словно желая положить конец беседе; desirous of smth. – желающий, жаждущий /чего-либо/), and went over to the window (и подошел к окну).
‘It has ceased snowing,’ he observed, as he dropped the curtain (снег перестал, – заметил он, опустив штору; drop – капля; to drop – капать; ронять; бросать), and came back to the fireside (и вернулся к камину).
‘Ceased!’ I exclaimed, starting eagerly to my feet (перестал! – воскликнул я, живо вскочив на ноги; to start – начинать; стартовать; вскакивать). ‘Oh, if it were only possible (о, если бы только это было возможным) – but no! it is hopeless (но нет, это невозможно; hopeless – безнадежный; невозможный, невыполнимый). Even if I could find my way across the moor, I could not walk twenty miles tonight (если бы даже я смог найти дорогу через пустошь, я не в состоянии пройти пешком двадцать миль этим вечером).’
‘Walk twenty miles tonight!’ repeated my host (пройти пешком двадцать миль! – повторил мой хозяин). ‘What are you thinking of (о чем вы /только/ думаете)?’
‘Of my wife,’ I replied, impatiently (о моей жене, – нетерпеливо ответил я). ‘Of my young wife (о моей молодой жене), who does not know that I have lost my way (которая не знает, что я заблудился; to lose), and who is at this moment breaking her heart with suspense and terror (и у которой в эту самую минуту разрывается сердце от неизвестности и от страха).’
‘Where is she (а где она)?’
‘At Dwolding, twenty miles away (в Двоулдинге, в двадцати милях отсюда).’

 

 He rose, as if desirous of ending the conversation, and went over to the window.
‘It has ceased snowing,’ he observed, as he dropped the curtain, and came back to the fireside.
‘Ceased!’ I exclaimed, starting eagerly to my feet. ‘Oh, if it were only possible – but no! it is hopeless. Even if I could find my way across the moor, I could not walk twenty miles tonight.’
‘Walk twenty miles tonight!’ repeated my host. ‘What are you thinking of?’
‘Of my wife,’ I replied, impatiently. ‘Of my young wife, who does not know that I have lost my way, and who is at this moment breaking her heart with suspense and terror.’
‘Where is she?’
‘At Dwolding, twenty miles away.’
‘At Dwolding,’ he echoed, thoughtfully (в Двоулдинге, – эхом повторил он, задумчиво). ‘Yes, the distance, it is true, is twenty miles (да, расстояние, это верно, двадцать миль); but – are you so very anxious to save the next six or eight hours (но… вам так уж сильно хочется попасть туда на шесть или восемь часов раньше: «сэкономить следующие шесть или восемь часов»; to be anxious – сильно желать, очень хотеть; to save – спасать; беречь, экономить /время, труд, силы и т. п./)?’
‘So very, very anxious, that I would give ten guineas at this moment for a guide and a horse (настолько сильно хочется, что я бы прямо сейчас отдал бы десять гиней за проводника и лошадь).’
‘Your wish can be gratified at a less costly rate,’ said he, smiling (ваше желание может быть исполнено с меньшими издержками, – улыбаясь сказал он; to gratify – удовлетворять; costly – дорогой; rate – норма; размер; ставка, тариф; расценка). ‘The night mail from the north, which changes horses at Dwolding (ночная почтовая карета с севера, которая меняет лошадей в Двоулдинге; mail – почта; почтовый поезд), passes within five miles of this spot (проезжает не далее чем в пяти милях от этого места; within – не дальше чем, в пределах; spot – пятнышко; место, местность), and will be due at a certain cross-road in about an hour and a quarter (и должна миновать определенный перекресток примерно через час с четвертью; due – должный, обязанный; ожидаемый). If Jacob were to go with you across the moor (если Джейкоб проводит вас: «пошел бы с вами» через пустошь), and put you into the old coach-road (и выведет вас на старый почтовый тракт: «на старую дорогу для карет»; to put – направлять; приводить; coach – большой закрытый четырехколесный экипаж с открытым местом для кучера на возвышении впереди), you could find your way, I suppose, to where it joins the new one (вы сможете добраться, я полагаю, до того места, где он выходит на новый; to find one’s way – достигнуть; проложить себе дорогу)?’
‘Easily – gladly (легко – с радостью).’

 

 ‘At Dwolding,’ he echoed, thoughtfully. ‘Yes, the distance, it is true, is twenty miles; but – are you so very anxious to save the next six or eight hours?’
‘So very, very anxious, that I would give ten guineas at this moment for a guide and a horse.’
‘Your wish can be gratified at a less costly rate,’ said he, smiling. ‘The night mail from the north, which changes horses at Dwolding, passes within five miles of this spot, and will be due at a certain cross-road in about an hour and a quarter. If Jacob were to go with you across the moor, and put you into the old coach-road, you could find your way, I suppose, to where it joins the new one?’
‘Easily – gladly.’
He smiled again, rang the bell (он снова улыбнулся, позвонил в колокольчик; to ring), gave the old servant his directions (дал старому слуге указания), and, taking a bottle of whisky and a wineglass from the cupboard in which he kept his chemicals, said (и, взяв бутылку виски и рюмку с буфета, в котором он держал свои химикалии, сказал):
‘The snow lies deep, and it will be difficult walking tonight on the moor (снег глубок: «лежит глубоко», и будет трудно пробираться сегодня ночью через пустошь; to walk – идти пешком; tonight – сегодня вечером, сегодня ночью). A glass of usquebaugh before you start (рюмочку виски, прежде чем вы отправитесь в путь; usquebaugh – /шотл., ирл., уст./ виски)?’
I would have declined the spirit (я бы отказался от спиртного; to decline – отклонять; отказывать/ся/), but he pressed it on me, and I drank it (но он настойчиво предлагал, и я выпил; to press on – навязывать). It went down my throat like liquid flame (алкоголь пробежал по моему горлу как жидкое пламя; to go down – опускаться), and almost took my breath away (и чуть не заставил меня задохнуться; to take away – отбирать, отнимать; breath – дыхание).
‘It is strong (виски крепкое; strong – сильный; крепкий /о напитках/),’ he said; ‘but it will help to keep out the cold (но оно поможет переносить холод; to keep out – удержать снаружи, не дать проникнуть внутрь). And now you have no moments to spare (а теперь вы не должны терять ни минуты: «вы не имеете в избытке ни минуты»; to spare – беречь, жалеть, сберегать; иметь в избытке). Good night (доброй ночи)!’
I thanked him for his hospitality (я поблагодарил его за гостеприимство), and would have shaken hands (и пожал бы ему руку), but that he had turned away before I could finish my sentence (но он отвернулся, прежде чем я смог закончить предложение). In another minute I had traversed the hall (через минуту я пересек зал), Jacob had locked the outer door behind me (Джейкоб запер за мной наружную дверь), and we were out on the wide white moor (и мы оказались снаружи на обширной белой пустоши; wide – широкий; обширный, большой).

 

 He smiled again, rang the bell, gave the old servant his directions, and, taking a bottle of whisky and a wineglass from the cupboard in which he kept his chemicals, said:
‘The snow lies deep, and it will be difficult walking tonight on the moor. A glass of usquebaugh before you start?’
I would have declined the spirit, but he pressed it on me, and I drank it. It went down my throat like liquid flame, and almost took my breath away.
‘It is strong,’ he said; ‘but it will help to keep out the cold. And now you have no moments to spare. Good night!’
I thanked him for his hospitality, and would have shaken hands, but that he had turned away before I could finish my sentence. In another minute I had traversed the hall, Jacob had locked the outer door behind me, and we were out on the wide white moor.
Although the wind had fallen, it was still bitterly cold (хотя ветер стих, по-прежнему было очень холодно; bitterly – горько; резко, сильно). Not a star glimmered in the black vault overhead (ни звезды /не/ мерцало на черном небосводе над нами; vault – свод; /поэт./ небосвод). Not a sound, save the rapid crunching of the snow beneath our feet, disturbed the heavy stillness of the night (ни звука, если не считать скрипа снега под нашими ногами, /не/ нарушало мрачной тишины ночи; save – /предл./ за исключением, кроме; rapid – быстрый, скорый, стремительный; heavy – тяжелый; мрачный, темный, покрытый тучами). Jacob, not too well pleased with his mission (Джейкоб, не очень-то довольный своим поручением; mission – миссия; поручение), shambled on before in sullen silence (шаркал ногами впереди в угрюмом молчании; to shamble – волочить ноги, тащиться; шаркать), his lantern in his hand, and his shadow at his feet (/c/ фонарем в руке, и его тень послушно бежала следом: «его тень у его ног»). I followed, with my gun over my shoulder (я шел за ним с ружьем за плечом), as little inclined for conversation as himself (столь же мало расположенный к беседе, как и он). My thoughts were full of my late host (все мои мысли были о хозяине недавно оставленного дома: «были полны недавним хозяином»). His voice yet rang in my ears (его голос еще звучал у меня в ушах; to ring – звенеть; звучать). His eloquence yet held my imagination captive (его красноречие все еще пленяло мое воображение; to hold – держать; удерживать, задерживать; captive – взятый в плен; to hold captive – держать в плену). I remember to this day, with surprise (по сей день я, к моему удивлению: «с удивлением», помню), how my over-excited brain retained whole sentences and parts of sentences (как мой перевозбужденный мозг запечатлел целые предложения и части предложений; to retain – держать; сохранять, удерживать), troops of brilliant images (вереницы блестящих образов; troop – отряд, группа людей; стадо, стая, рой; troops – большое количество, масса), and fragments of splendid reasoning (фрагменты великолепной аргументации; reasoning – рассуждение, объяснения; аргументация), in the very words in which he had uttered them (теми самыми словами, которыми он их излагал; to utter – произносить; излагать, выражать словами). Musing thus over what I had heard (размышляя таким образом над тем, что я услышал), and striving to recall a lost link here and there (пытаясь припомнить утраченную /логическую/ цепочку там и сям; link – звено /цепи/; связь; соединение), I strode on at the heels of my guide, absorbed and unobservant (я шагал по пятам моего проводника, поглощенный /своими мыслями/, ничего не замечающий вокруг; to stride – шагать /большими шагами/; to absorb – увлекать, поглощать; unobservant – невнимательный, ненаблюдательный). Presently – at the end, as it seemed to me, of only a few minutes (вскоре – по прошествии: «в конце», как мне показалось, всего лишь нескольких минут) – he came to a sudden halt, and said (он внезапно остановился и сказал; halt – остановка):

 

 Although the wind had fallen, it was still bitterly cold. Not a star glimmered in the black vault overhead. Not a sound, save the rapid crunching of the snow beneath our feet, disturbed the heavy stillness of the night. Jacob, not too well pleased with his mission, shambled on before in sullen silence, his lantern in his hand, and his shadow at his feet. I followed, with my gun over my shoulder, as little inclined for conversation as himself. My thoughts were full of my late host. His voice yet rang in my ears. His eloquence yet held my imagination captive. I remember to this day, with surprise, how my over-excited brain retained whole sentences and parts of sentences, troops of brilliant images, and fragments of splendid reasoning, in the very words in which he had uttered them. Musing thus over what I had heard, and striving to recall a lost link here and there, I strode on at the heels of my guide, absorbed and unobservant. Presently – at the end, as it seemed to me, of only a few minutes – he came to a sudden halt, and said:
‘Yon’s your road (вон там ваша дорога; yon = yonder – /уст./ вон там; в ту сторону, туда). Keep the stone fence to your right hand, and you can’t fail of the way (смотрите, чтобы каменная изгородь была по правую руку от вас: «держите каменную изгородь…», и вы не сможете заблудиться; to fail – терпеть неудачу; испытывать недостаток; way – путь, дорога).’
‘This, then, is the old coach-road (это, значит, и есть старый почтовый тракт)?’
‘Ay, ’tis the old coach-road (да, это старый почтовый тракт; ’tis = it is).’
‘And how far do I go, before I reach the cross-roads (и как далеко мне идти, прежде чем я выйду на перекресток; to reach – достигать; добираться)?’
‘Nigh upon three mile (почти три мили; nigh – /нареч., уст./ близко; возле, около, рядом).’
I pulled out my purse, and he became more communicative (я вытащил кошелек, и он стал более разговорчивым).
‘The road’s a fair road enough (дорога достаточно хороша),’ said he, ‘for foot passengers (для пешеходов); but ’twas over steep and narrow for the northern traffic (но она была излишне крутой и узкой для движения в северном направлении; ’twas = it was; traffic – движение; транспорт). You’ll mind where the parapet’s broken away, close again’ the sign-post (осторожнее там, где парапет сломан, недалеко от указателя; to mind – заботиться; смотреть, присматривать; следить, обращать внимание; again’ = against). It’s never been mended since the accident (его так и не починили после несчастного случая; accident – несчастный случай; катастрофа; авария).’
‘What accident (какого несчастного случая)?’
‘Eh, the night mail pitched right over into the valley below (да как же, ночная почтовая карета свалилась прямо в долину внизу; to pitch – наклонять, наклоняться; накрениться и упасть, свалиться) – a gude fifty feet an’ more (добрых пятьдесят футов с лишним; gude = good; an’ = and) – just at the worst bit o’ road in the whole county (как раз на самом плохом участке дороги во всем графстве; bit – кусочек; частица; o’ = of).’

 

 ‘Yon’s your road. Keep the stone fence to your right hand, and you can’t fail of the way.’
‘This, then, is the old coach-road?’
‘Ay, ’tis the old coach-road.’
‘And how far do I go, before I reach the cross-roads?’
‘Nigh upon three mile.’
I pulled out my purse, and he became more communicative.
‘The road’s a fair road enough,’ said he, ‘for foot passengers; but ’twas over steep and narrow for the northern traffic. You’ll mind where the parapet’s broken away, close again’ the sign-post. It’s never been mended since the accident.’
‘What accident?’
‘Eh, the night mail pitched right over into the valley below – a gude fifty feet an’ more – just at the worst bit o’ road in the whole county.’
‘Horrible (ужасно)! Were many lives lost (много людей погибло; life – жизнь; to lose – терять)?’
‘All (все). Four were found dead (четверых обнаружили мертвыми), and t’other two died next morning (другие двое умерли на следующее утро; t’other = the other).’
‘How long is it since this happened (и как давно это случилось; since – с тех пор как)?’
‘Just nine year (как раз девять лет назад).’
‘Near the sign-post, you say (недалеко от указателя, говорите)? I will bear it in mind (буду иметь в виду: «нести это в уме»). Good night (доброй ночи).’
‘Gude night, sir, and thankee (доброй ночи, сэр, и спасибо; gude = good; thankee = thank you).’ Jacob pocketed his half-crown (Джейкоб припрятал свою полукрону; pocket – карман; to pocket – класть в карман), made a faint pretence of touching his hat (изобразил слабое подобие приветственного жеста: «прикосновения к шляпе»; pretence – притворство; to touch – трогать, прикасаться), and trudged back by the way he had come (и побрел обратно по дороге, по которой он пришел; to trudge – идти с трудом).
I watched the light of his lantern till it quite disappeared (я наблюдал за светом его фонаря, пока он совсем не исчез), and then turned to pursue my way alone (и затем развернулся, чтобы продолжить путь в одиночестве). This was no longer matter of the slightest difficulty (теперь это было уже совсем не трудным делом; no longer – уже не, больше не; slight – тонкий; худой; небольшой, незначительный; difficulty – трудность), for, despite the dead darkness overhead (так как, несмотря на полное отсутствие всякого света: «полную темноту над головой»; dead – мертвый; полный, абсолютный), the line of stone fence showed distinctly enough against the pale gleam of the snow (линия каменного ограждения вырисовывалась достаточно отчетливо на фоне слабого сияния снега; to show – показывать; выделяться, виднеться, обнаруживаться; pale – бледный; неяркий). How silent it seemed now (как тихо казалось теперь /все вокруг/; silent – безмолвный; лишенный звуков), with only my footsteps to listen to (когда были слышны лишь мои шаги: «только с моими шагами /к которым можно было/ прислушиваться»); how silent and how solitary (как тихо и как одиноко)! A strange disagreeable sense of loneliness stole over me (странное, неприятное чувство одиночества забралось мне в душу; to steal – прокрасться, проскользнуть; постепенно захватывать, овладевать /о чувстве, внимании/). I walked faster (я пошел быстрее). I hummed a fragment of a tune (я промурлыкал фрагмент мелодии; to hum – мурлыкать, напевать под нос). I cast up enormous sums in my head (я складывал в уме огромные суммы /денег/; to cast up – вычислять; sum – сумма), and accumulated them at compound interest (и высчитывал, какой процент на них набежит; to accumulate – увеличиваться, накапливаться; compound – составной; сложный; interest – проценты /на капитал/; compound interest – сложные проценты, когда процент начисляется как на основную сумму, так и на ранее начисленные проценты), I did my best, in short, to forget the startling speculations (короче говоря, я делал все от меня зависящее, чтобы забыть пугающие теории; best – лучший; to do one’s best – сделать все от себя зависящее; speculation – размышление, обдумывание; предположение, теория) to which I had but just been listening (которые я только что выслушивал), and, to some extent, I succeeded (и, в определенной мере, мне это удалось; to succeed – следовать за /кем-либо, чем-либо/; достигать цели, преуспевать; иметь успех).

 

 ‘Horrible! Were many lives lost?’
‘All. Four were found dead, and t’other two died next morning.’
‘How long is it since this happened?’
‘Just nine year.’
‘Near the sign-post, you say? I will bear it in mind. Good night.’
‘Gude night, sir, and thankee.’ Jacob pocketed his half-crown, made a faint pretence of touching his hat, and trudged back by the way he had come.
I watched the light of his lantern till it quite disappeared, and then turned to pursue my way alone. This was no longer matter of the slightest difficulty, for, despite the dead darkness overhead, the line of stone fence showed distinctly enough against the pale gleam of the snow. How silent it seemed now, with only my footsteps to listen to; how silent and how solitary! A strange disagreeable sense of loneliness stole over me. I walked faster. I hummed a fragment of a tune. I cast up enormous sums in my head, and accumulated them at compound interest, I did my best, in short, to forget the startling speculations to which I had but just been listening, and, to some extent, I succeeded.
Meanwhile the night air seemed to become colder and colder (тем временем ночной воздух становился, казалось, /все/ холоднее и холоднее), and though I walked fast I found it impossible to keep myself warm (и, хотя я шел быстро, я обнаружил, что не могу согреться: «обнаружил это невозможным держать себя теплым»). My feet were like ice (мои ноги были как лед). I lost sensation in my hands (мои руки потеряли чувствительность; sensation – ощущение, чувство; восприятие), and grasped my gun mechanically (и я сжимал ружье механически). I even breathed with difficulty (я даже дышал с трудом), as though, instead of traversing a quiet north country highway (словно, вместо того чтобы идти по тихой сельской дороге; to traverse – пересекать, проходить, преодолевать; north – зд. прил.: северный; country – страна; сельская местность; highway – большая дорога, шоссе), I were scaling the uppermost heights of some gigantic Alp (я карабкался на самые пики каких-то гигантских Альп; to scale – подниматься, взбираться; uppermost – самый верхний; высший; height – верхушка, вершина). This last symptom became presently so distressing (этот последний симптом вскоре развился до такой степени; to become – становиться; to distress – причинять физическую боль; мучить, терзать), that I was forced to stop for a few minutes (что я был вынужден остановиться на несколько минут), and lean against the stone fence (и прислониться к каменной ограде). As I did so, I chanced to look back up the road (пока я так стоял, я случайно посмотрел назад вдоль дороги), and there, to my infinite relief, I saw a distant point of light (и там, к моему бесконечному облегчению, я увидел далекий огонек: «точку света»), like the gleam of an approaching lantern (похожий на мерцание приближающегося фонаря; gleam – слабый свет; проблеск, вспышка). I at first concluded that Jacob had retraced his steps and followed me (я сначала решил /было/, что Джейкоб вернулся по своим следам и шел за мной; to conclude – сделать вывод; to retrace – прослеживать ход развития; проходить обратно по пройденному пути; step – шаг); but even as the conjecture presented itself (но как раз тогда, когда мне в голову пришла эта мысль; conjecture – догадка, предположение; to present – представлять; предъявлять), a second light flashed into sight (замерцав, появился второй огонек; to flash – сверкать, вспыхивать; sight – поле зрения, видимость) – a light evidently parallel with the first (огонек, очевидно, параллельный первому), and approaching at the same rate of motion (и приближающийся в том же темпе; rate – норма; размер; темп; скорость; motion – движение). It needed no second thought to show me that these must be the carriage-lamps of some private vehicle (не надо было дважды думать, чтобы понять: «чтобы показать мне», что это наверняка фонарики какого-то частного экипажа), though it seemed strange that any private vehicle should take a road professedly disused and dangerous (хотя это и казалось странным, что какой-то частный экипаж может оказаться на дороге явно неиспользуемой и опасной; to take – брать; использовать).

 

 Meanwhile the night air seemed to become colder and colder, and though I walked fast I found it impossible to keep myself warm. My feet were like ice. I lost sensation in my hands, and grasped my gun mechanically. I even breathed with difficulty, as though, instead of traversing a quiet north country highway, I were scaling the uppermost heights of some gigantic Alp. This last symptom became presently so distressing, that I was forced to stop for a few minutes, and lean against the stone fence. As I did so, I chanced to look back up the road, and there, to my infinite relief, I saw a distant point of light, like the gleam of an approaching lantern. I at first concluded that Jacob had retraced his steps and followed me; but even as the conjecture presented itself, a second light flashed into sight – a light evidently parallel with the first, and approaching at the same rate of motion. It needed no second thought to show me that these must be the carriage-lamps of some private vehicle, though it seemed strange that any private vehicle should take a road professedly disused and dangerous.
There could be no doubt, however, of the fact (однако сомневаться в этом факте было невозможно; doubt – сомнение), for the lamps grew larger and brighter every moment (так как фонари становились все больше и ярче с каждым мгновением), and I even fancied I could already see the dark outline of the carriage between them (и мне даже казалось, что я уже различаю темные очертания экипажа между ними; to fancy – воображать, представлять себе). It was coming up very fast, and quite noiselessly (он приближался очень быстро и совершенно бесшумно), the snow being nearly a foot deep under the wheels (так как снег под колесами был уже глубиной в фут).
And now the body of the vehicle became distinctly visible behind the lamps (и теперь позади фонарей стал явственно виден экипаж: «корпус транспортного средства»; body – тело; корпус). It looked strangely lofty (он казался до странности большим; lofty – очень высокий). A sudden suspicion flashed upon me (внезапное подозрение осенило меня; flash – вспышка). Was it possible that I had passed the cross-roads in the dark without observing the sign-post (не могло ли случиться так: «было ли возможным», что я миновал в темноте перекресток, не заметив указатель), and could this be the very coach which I had come to meet (и /не/ был ли это тот самый дилижанс, который я встречал: «пришел встречать»)?
No need to ask myself that question a second time (не было необходимости задавать себе этот вопрос второй раз), for here it came round the bend of the road (так как вот он уже появился из-за поворота дороги; here – здесь, тут; вот), guard and driver, one outside passenger, and four steaming greys (охранник и кучер, один пассажир, сидящий снаружи, и четыре серых /лошади/, от которых шел пар), all wrapped in a soft haze of light (все окутанные легкой светящейся дымкой; soft – мягкий; приглушенный; haze – легкий туман), through which the lamps blazed out, like a pair of fiery meteors (через которую ярко светили фонари, подобно паре огненных метеоров; to blaze – гореть ярким пламенем; сверкать, сиять).

 

 There could be no doubt, however, of the fact, for the lamps grew larger and brighter every moment, and I even fancied I could already see the dark outline of the carriage between them. It was coming up very fast, and quite noiselessly, the snow being nearly a foot deep under the wheels.
And now the body of the vehicle became distinctly visible behind the lamps. It looked strangely lofty. A sudden suspicion flashed upon me. Was it possible that I had passed the cross-roads in the dark without observing the sign-post, and could this be the very coach which I had come to meet?
No need to ask myself that question a second time, for here it came round the bend of the road, guard and driver, one outside passenger, and four steaming greys, all wrapped in a soft haze of light, through which the lamps blazed out, like a pair of fiery meteors.
I jumped forward, waved my hat, and shouted (я рванулся вперед, замахал шляпой и закричал; to jump – прыгать). The mail came down at full speed, and passed me (почтовый дилижанс подлетел на полной скорости и миновал = промчался мимо меня). For a moment I feared that I had not been seen or heard (мгновение я опасался, что меня не увидели и не услышали; fear – боязнь, страх; испуг), but it was only for a moment (но это /длилось/ только мгновение). The coachman pulled up (кучер натянул /вожжи/; pull – тяга, дерганье, рывок); the guard, muffled to the eyes in capes and comforters, and apparently sound asleep in the rumble (охранник, закутанный до /самых/ глаз в накидки и шарф, и, по-видимому, крепко уснувший на своем месте; cape – накидка, плащ с капюшоном; пелерина; comforter – длинный вязаный шарф, теплое кашне; rumble – сиденье для слуги, охранника или место для багажа позади экипажа), neither answered my hail nor made the slightest effort to dismount (не ответил на мое приветствие и не сделал ни малейшей попытки спуститься); the outside passenger did not even turn his head (пассажир снаружи даже не повернул головы). I opened the door for myself, and looked in (я сам открыл дверь и заглянул внутрь). There were but three travellers inside (внутри было лишь трое путников), so I stepped in, shut the door, slipped into the vacant corner (поэтому я забрался в экипаж, закрыл дверь, пробрался в свободный угол; to shut; to slip – скользить, плавно передвигаться), and congratulated myself on my good fortune (и поздравил себя с везением; good fortune – удача, счастье, везение, счастливый случай).
The atmosphere of the coach seemed, if possible, colder than that of the outer air (воздух в дилижансе казался: «атмосфера казалась», если это возможно, даже холоднее воздуха снаружи), and was pervaded by a singularly damp and disagreeable smell (и в нем стоял особенно сырой и неприятный запах; to pervade – пропитывать, пронизывать). I looked round at my fellow-passengers (я оглядел своих спутников; fellow – /разг./ человек, парень; приятель, товарищ, собрат; passenger – пассажир; седок). They were all three, men, and all silent (это были мужчины – все трое, и все молчали; silent – безмолвный, молчащий). They did not seem to be asleep (они не были похожи на спящих; to be asleep – спать), but each leaned back in his corner of the vehicle, as if absorbed in his own reflections (но каждый откинулся в своем углу экипажа, словно погрузившись в свои мысли). I attempted to open a conversation (я попытался завязать: «открыть» беседу).

 

 I jumped forward, waved my hat, and shouted. The mail came down at full speed, and passed me. For a moment I feared that I had not been seen or heard, but it was only for a moment. The coachman pulled up; the guard, muffled to the eyes in capes and comforters, and apparently sound asleep in the rumble, neither answered my hail nor made the slightest effort to dismount; the outside passenger did not even turn his head. I opened the door for myself, and looked in. There were but three travellers inside, so I stepped in, shut the door, slipped into the vacant corner, and congratulated myself on my good fortune.
The atmosphere of the coach seemed, if possible, colder than that of the outer air, and was pervaded by a singularly damp and disagreeable smell. I looked round at my fellow-passengers. They were all three, men, and all silent. They did not seem to be asleep, but each leaned back in his corner of the vehicle, as if absorbed in his own reflections. I attempted to open a conversation.
‘How intensely cold it is tonight (ужасный холод сегодня; intensely – очень, чрезвычайно, крайне; cold – холодно; tonight – сегодня вечером, сегодня ночью),’ I said, addressing my opposite neighbour (сказал я, обращаясь к человеку напротив; neighbour – сосед).
He lifted his head, looked at me, but made no reply (он поднял голову, посмотрел на меня, но ничего не ответил: «не сделал никакого ответа»).
‘The winter,’ I added, ‘seems to have begun in earnest (зима, – добавил я, кажется, началась всерьез).’
Although the corner in which he sat was so dim that I could distinguish none of his features very clearly (хотя тот угол, в котором он сидел, был настолько темным, что я не мог ясно видеть черты его лица; dim – полутемный; to distinguish – различить; разглядеть; none of – ни один из /общего числа/), I saw that his eyes were still turned full upon me (я видел, что его глаза были по-прежнему обращены ко мне; full – полностью). And yet he answered never a word (и все же он не отвечал ни слова; never – никогда; зд. употреблено в усилит. значении).
At any other time I should have felt, and perhaps expressed, some annoyance (в любое другое время я бы почувствовал, а возможно и выразил бы, какое-то раздражение; to feel), but at the moment I felt too ill to do either (но в тот момент я чувствовал себя слишком плохо и для первого, и для второго; ill – больной, нездоровый; дурной, плохой; either – любой /из двух/). The icy coldness of the night air had struck a chill to my very marrow (ледяной холод ночного воздуха пробрал меня до мозга костей; to strike – поражать; сражать; chill – простуда, озноб; marrow – костный мозг), and the strange smell inside the coach was affecting me with an intolerable nausea (а странный запах внутри дилижанса вызывал во мне непреодолимую тошноту; to affect – оказывать воздействие; поражать /о болезни/; to tolerate – терпеть, выносить). I shivered from head to foot (я дрожал с головы до ног), and, turning to my left-hand neighbour, asked if he had any objection to an open window (и, повернувшись к моему соседу слева: «по левую руку», спросил, не возражает ли он, если я открою окно: «нет ли у него возражений против открытого окна»)?
He neither spoke nor stirred (он /ничего/ не сказал и не пошевелился; neither… nor – ни … ни…; не … также не…).

 

 ‘How intensely cold it is tonight,’ I said, addressing my opposite neighbour.
He lifted his head, looked at me, but made no reply.
‘The winter,’ I added, ‘seems to have begun in earnest.’
Although the corner in which he sat was so dim that I could distinguish none of his features very clearly, I saw that his eyes were still turned full upon me. And yet he answered never a word.
At any other time I should have felt, and perhaps expressed, some annoyance, but at the moment I felt too ill to do either. The icy coldness of the night air had struck a chill to my very marrow, and the strange smell inside the coach was affecting me with an intolerable nausea. I shivered from head to foot, and, turning to my left-hand neighbour, asked if he had any objection to an open window?
He neither spoke nor stirred.
I repeated the question somewhat more loudly (я повторил вопрос несколько громче), but with the same result (но с тем же результатом). Then I lost patience, and let the sash down (тогда я потерял терпение и опустил окно; sash – скользящая рама в подъемном окне). As I did so the leather strap broke in my hand (когда я это делал, кожаный ремень порвался у меня в руке; to break – разламывать/ся/, разрушать/ся/), and I observed that the glass was covered with a thick coat of mildew (и я заметил, что стекло было покрыто толстым слоем плесени; coat – пиджак; мундир; слой, покров), the accumulation, apparently, of years (слой, накопившийся, по-видимому, за /многие/ годы; accumulation – накопление). My attention being thus drawn to the condition of the coach (когда я обратил таким образом внимание на состояние дилижанса; to draw attention – привлекать внимание), I examined it more narrowly (я осмотрел его тщательнее; narrowly – тесно, узко; тщательно; narrow – узкий), and saw by the uncertain light of the outer lamps that it was in the last stage of dilapidation (и в неверном свете наружных фонарей увидел, что он был в последней стадии обветшания). Every part of it was not only out of repair (каждая деталь его была не только не в порядке; repair – ремонт; починка; out of repair – в неисправном состоянии), but in a condition of decay (но и находилась в полуразвалившемся состоянии; decay – обветшание, разрушение). The sashes splintered at a touch (окна разлетались от прикосновения; splinter – лучина; щепка). The leather fittings were crusted over with mould (кожаные детали были покрыты коркой плесени; fitting – пригонка, прилаживание, подгонка /о деталях оборудования/; fittings – гарнитура; арматура; crust – корка), and literally rotting from the woodwork (и буквально отгнили от деревянных частей). The floor was almost breaking away beneath my feet (пол чуть ли не разваливался у меня под ногами). The whole machine, in short, was foul with damp (весь экипаж, короче говоря, разваливался от сырости; machine – машина, механизм; транспортное средство; foul – разложившийся, испорченный), and had evidently been dragged from some outhouse (и был вытащен, по-видимому, из какого-то неотапливаемого сарая; outhouse – надворная хозяйственная постройка) in which it had been mouldering away for years (в котором он прогнивал годами), to do another day or two of duty on the road (чтобы еще день-другой прослужить на дороге; duty – долг, служебные обязанности; to do one’s duties – выполнять свои обязанности).

 

 I repeated the question somewhat more loudly, but with the same result. Then I lost patience, and let the sash down. As I did so the leather strap broke in my hand, and I observed that the glass was covered with a thick coat of mildew, the accumulation, apparently, of years. My attention being thus drawn to the condition of the coach, I examined it more narrowly, and saw by the uncertain light of the outer lamps that it was in the last stage of dilapidation. Every part of it was not only out of repair, but in a condition of decay. The sashes splintered at a touch. The leather fittings were crusted over with mould, and literally rotting from the woodwork. The floor was almost breaking away beneath my feet. The whole machine, in short, was foul with damp, and had evidently been dragged from some outhouse in which it had been mouldering away for years, to do another day or two of duty on the road.
I turned to the third passenger, whom I had not yet addressed (я повернулся к третьему пассажиру, к которому я еще не обращался), and hazarded one more remark (и рискнул /сделать/ еще одно замечание).
‘This coach,’ I said, ‘is in a deplorable condition (этот дилижанс, – сказал я, – находится в плачевном состоянии). The regular mail, I suppose, is under repair (рейсовый почтовый дилижанс, я полагаю, находится в ремонте; regular – постоянный, нормальный, регулярный)?’
He moved his head slowly, and looked me in the face (он медленно повернул голову и посмотрел мне в лицо; to move – двигать, перемещать; изменять положение), without speaking a word (не говоря ни слова). I shall never forget that look while I live (пока я жив, я никогда не забуду этого взгляда). I turned cold at heart under it (у меня от него: «под ним» застыло сердце; to turn – поворачиваться; делаться, становиться; превращаться; cold – холодный). I turn cold at heart even now when I recall it (у меня стынет сердце и сейчас, когда я вспоминаю его). His eyes glowed with a fiery unnatural lustre (его глаза горели противоестественным огненным блеском; unnatural – неестественный, ненормальный). His face was livid as the face of a corpse (его лицо было бледно, как лицо трупа; livid – синевато-багровый; серовато-синий; мертвенно-бледный). His bloodless lips were drawn back as if in the agony of death (его бескровные губы были растянуты: «оттянуты назад», словно в гримасе смерти; agony – мука, мучение; агония, предсмертное состояние), and showed the gleaming teeth between (показывая поблескивавшие зубы; between – между).

 

 I turned to the third passenger, whom I had not yet addressed, and hazarded one more remark.
‘This coach,’ I said, ‘is in a deplorable condition. The regular mail, I suppose, is under repair?’
He moved his head slowly, and looked me in the face, without speaking a word. I shall never forget that look while I live. I turned cold at heart under it. I turn cold at heart even now when I recall it. His eyes glowed with a fiery unnatural lustre. His face was livid as the face of a corpse. His bloodless lips were drawn back as if in the agony of death, and showed the gleaming teeth between.
The words that I was about to utter died upon my lips (слова, которые я собирался произнести, умерли у меня на губах = на устах; to be about to do smth. – собираться сделать что-либо), and a strange horror – a dreadful horror – came upon me (и странный ужас – страшный ужас – овладел мной; to come upon – нападать, налетать, обрушиваться). My sight had by this time become used to the gloom of the coach (зрение мое к этому времени приспособилось к полумраку экипажа; to become used – привыкнуть к чему-либо; gloom – мрак; темнота; сумрак), and I could see with tolerable distinctness (и я стал видеть довольно отчетливо; tolerable – удовлетворительный, сносный; distinctness – ясность, отчетливость). I turned to my opposite neighbour (я повернулся к соседу напротив; opposite – расположенный, находящийся напротив, противоположный). He, too, was looking at me (он тоже смотрел на меня), with the same startling pallor in his face (на лице его была та же пугающая бледность: «с той же пугающей бледностью на лице»), and the same stony glitter in his eyes (и тот же холодный блеск в глазах; stony – каменный; недвижимый; холодный). I passed my hand across my brow (я провел рукой по лбу; brow – бровь; /поэт./ лоб, чело). I turned to the passenger on the seat beside my own, and saw (я повернулся к пассажиру рядом со мной: «на сиденье рядом с моим собственным») – oh Heaven! how shall I describe what I saw (о Небо = боже мой, как мне описать то, что я увидел)? I saw that he was no living man (я увидел, что он не был живым человеком) – that none of them were living men, like myself (что никто из них не был живым человеком, подобно мне)! A pale phosphorescent light (бледный фосфоресцирующий свет) – the light of putrefaction (свет разложения) – played upon their awful faces (играл на их ужасных лицах); upon their hair, dank with the dews of the grave (на их волосах, влажных сыростью могилы; dew – роса); upon their clothes, earth-stained and dropping to pieces (на их одежде, запачканной землей и разваливающейся на части); upon their hands, which were as the hands of corpses long buried (на их руках, которые выглядели как руки давно похороненных трупов). Only their eyes, their terrible eyes, were living (жили только их глаза, их ужасные глаза); and those eyes were all turned menacingly upon me (и все эти глаза были с угрозой: «угрожающе» обращены на меня; to menace – угрожать)!

 

 The words that I was about to utter died upon my lips, and a strange horror – a dreadful horror – came upon me. My sight had by this time become used to the gloom of the coach, and I could see with tolerable distinctness. I turned to my opposite neighbour. He, too, was looking at me, with the same startling pallor in his face, and the same stony glitter in his eyes. I passed my hand across my brow. I turned to the passenger on the seat beside my own, and saw – oh Heaven! how shall I describe what I saw? I saw that he was no living man – that none of them were living men, like myself! A pale phosphorescent light – the light of putrefaction – played upon their awful faces; upon their hair, dank with the dews of the grave; upon their clothes, earth-stained and dropping to pieces; upon their hands, which were as the hands of corpses long buried. Only their eyes, their terrible eyes, were living; and those eyes were all turned menacingly upon me!
A shriek of terror, a wild unintelligible cry for help and mercy (вопль ужаса, дикий, неразборчивый крик о помощи и милосердии), burst from my lips as I flung myself against the door, and strove in vain to open it (сорвался с моих губ, когда я кинулся на дверь и тщетно пытался открыть ее; to burst – лопаться; разрываться; взрываться; to fling – бросаться, кидаться, ринуться; to strive – стараться, пытаться).
In that single instant, brief and vivid as a landscape beheld in the flash of summer lightning (в этот-то особенный момент, краткий и живой, как пейзаж, увиденный во время вспышки летней молнии; single – одинокий; единственный, уникальный; to behold – увидеть, узреть), I saw the moon shining down through a rift of stormy cloud (я увидел луну, сиявшую через просвет грозовых туч; rift – трещина; расселина; разлом; щель; просвет) – the ghastly sign-post rearing its warning finger by the wayside (призрачный указатель, вздернувший свой предупреждающий палец у обочины дороги; ghastly – наводящий ужас, жуткий; мертвенно-бледный; призрачный; to rear – воздвигать, поднимать) – the broken parapet (сломанный парапет; to break) – the plunging horses (лошадей, замерших в прыжке; to plunge – устремляться, бросаться вперед или вниз) – the black gulf below (черную пропасть внизу; gulf – морской залив; бездна, пропасть). Then, the coach reeled like a ship at sea (затем дилижанс накренился, как корабль в море). Then, came a mighty crash (затем последовал мощный удар; crash – грохот, треск; авария, крушение) – a sense of crushing pain (чувство сильной боли; to crush – давить, дробить, мять; crushing – сильный, сокрушительный) – and then, darkness (и затем – мрак).

 

 A shriek of terror, a wild unintelligible cry for help and mercy, burst from my lips as I flung myself against the door, and strove in vain to open it.
In that single instant, brief and vivid as a landscape beheld in the flash of summer lightning, I saw the moon shining down through a rift of stormy cloud – the ghastly sign-post rearing its warning finger by the wayside – the broken parapet – the plunging horses – the black gulf below. Then, the coach reeled like a ship at sea. Then, came a mighty crash – a sense of crushing pain – and then, darkness.
* * *
It seemed as if years had gone by when I awoke one morning from a deep sleep (казалось, что прошли годы, когда я проснулся одним утром от глубокого сна), and found my wife watching by my bedside (и обнаружил, что моя жена дежурит у моей постели; bedside – место у кровати, у постели). I will pass over the scene that ensued (я не буду останавливаться на сцене, происшедшей потом; to pass – пропускать, опускать, не упоминать; to ensue – получаться в результате; следовать), and give you, in half a dozen words, the tale she told me with tears of thanksgiving (и передам вам полудюжиной слов = в двух словах то, что она рассказала мне со слезами благодарения /Господу/; tale – рассказ; thanksgiving – благодарение; благодарственный молебен). I had fallen over a precipice (я упал с обрыва), close against the junction of the old coach-road and the new (рядом с пересечением старого почтового тракта и нового; junction – связывание, соединение; пересечение дорог, перекресток), and had only been saved from certain death by lighting upon a deep snowdrift (и от неминуемой: «точной» смерти спасся только тем, что упал в глубокий сугроб; to light upon smth. – падать, сваливаться на что-либо) that had accumulated at the foot of the rock beneath (который намело у подножия скалы под обрывом; to accumulate – накапливаться, скапливаться; beneath – ниже, под). In this snowdrift I was discovered at daybreak, by a couple of shepherds (в этом сугробе меня обнаружили на рассвете два: «пара» пастухов), who carried me to the nearest shelter, and brought a surgeon to my aid (которые перенесли меня к ближайшему укрытию и привели мне на помощь хирурга). The surgeon found me in a state of raving delirium (хирург застал меня в горячечном бреду; state – состояние; to rave – бредить, говорить бессвязно; delirium – делириум, бред, расстройство сознания), with a broken arm and a compound fracture of the skull (со сломанной рукой и сложным переломом черепа; compound – составной; сложный). The letters in my pocket-book showed my name and address (на письмах в моем бумажнике было мое имя и адрес; to show – показывать); my wife was summoned to nurse me (мою жену вызвали, чтобы ухаживать за мной); and, thanks to youth and a fine constitution, I came out of danger at last (и, благодаря молодости и крепкому здоровью, мое состояние, наконец, перестало быть угрожающим; fine – зд.: прекрасный, превосходный; constitution – учреждение, устройство; конституция, телосложение; danger – опасность; to come out – выходить, освобождаться). The place of my fall, I need scarcely say, was precisely that (едва ли есть необходимость говорить, что место моего падения было в точности тем) at which a frightful accident had happened to the north mail nine years before (на котором случилась ужасная катастрофа с северным почтовым дилижансом девять лет назад).

 

 It seemed as if years had gone by when I awoke one morning from a deep sleep, and found my wife watching by my bedside. I will pass over the scene that ensued, and give you, in half a dozen words, the tale she told me with tears of thanksgiving. I had fallen over a precipice, close against the junction of the old coach-road and the new, and had only been saved from certain death by lighting upon a deep snowdrift that had accumulated at the foot of the rock beneath. In this snowdrift I was discovered at daybreak, by a couple of shepherds, who carried me to the nearest shelter, and brought a surgeon to my aid. The surgeon found me in a state of raving delirium, with a broken arm and a compound fracture of the skull. The letters in my pocket-book showed my name and address; my wife was summoned to nurse me; and, thanks to youth and a fine constitution, I came out of danger at last. The place of my fall, I need scarcely say, was precisely that at which a frightful accident had happened to the north mail nine years before.
I never told my wife the fearful events which I have just related to you (я никогда не рассказывал своей жене о тех страшных событиях, о которых только что вам поведал). I told the surgeon who attended me (я рассказал хирургу, который выхаживал меня; to attend – посещать; присутствовать; ухаживать за /больным/); but he treated the whole adventure as a mere dream (но он расценил все это приключение как всего лишь сон = кошмар; to treat – трактовать; рассматривать; mere – простой, не более чем, всего лишь) born of the fever in my brain (вызванный лихорадкой в моем мозгу; to bear – носить; рождать, производить на свет). We discussed the question over and over again (мы обсуждали этот вопрос снова и снова), until we found that we could discuss it with temper no longer (до тех пор, пока не обнаружили, что мы больше не можем обсуждать его, не выходя из себя; temper – самообладание, сдержанность; умение держать себя в руках), and then we dropped it (и тогда мы оставили: «забросили» его; to drop – капать; ронять; бросать). Others may form what conclusions they please (другие могут делать какие угодно выводы; to please – быть в радость, нравиться) – I know that twenty years ago I was the fourth inside passenger in that Phantom Coach (я /точно/ знаю, что двадцать лет назад я был четвертым пассажиром внутри этого дилижанса-призрака).

 

 I never told my wife the fearful events which I have just related to you. I told the surgeon who attended me; but he treated the whole adventure as a mere dream born of the fever in my brain. We discussed the question over and over again, until we found that we could discuss it with temper no longer, and then we dropped it. Others may form what conclusions they please – I know that twenty years ago I was the fourth inside passenger in that Phantom Coach.
Назад: Как читать эту книгу
Дальше: The Moonlit Road (Дорога, залитая лунным светом[10]) Ambrose Bierce (Амброз Бирс)