Глава 4
«Скорая помощь» опередила следственно-оперативную группу и увезла потерпевшего еще до того, как Одинцов прибыл к месту преступления. В подъезде блочной десятиэтажки было гулко и душно. Пахло свежей краской. Ремонт здесь недавно сделали, площадку перед лифтом плиткой застелили, стены побелили. Плитка светло-серого цвета, на ней хорошо видна была лужа крови.
– Здесь он лежал, на спине. Соседи думали, что покойник, а я пульс нащупал, «Скорую» вызвал.
Старший лейтенант Зорин ожесточенно скреб щеку. Кто-то от волнения ногти начинает грызть, а кого-то на чесотку пробивает. Зорин в патрульно-постовой службе уже давно, Одинцов одно время с ним в одном экипаже работал. Казалось бы, Яша столько крови на своем веку увидел, а нет, разволновался мужик, разнервничался. А ведь он далеко не трус, уж кто-кто, а Максим точно это знал. Просто натура впечатлительная.
Как бы ни волновался Зорин, он свое дело знал. И еще до прибытия группы мелком вычертил на полу силуэт потерпевшего, создал, так сказать, картинку.
– Врач сказал, перелом основания черепа, – сказал Зорин. – Голову проломили, чем, непонятно. Может, арматуриной. Я тут походил, посмотрел, не было ничего такого.
– Документы при потерпевшем были? – вежливо спросил следователь Мирошкин.
Культурный он мужчина, вежливый, начитанный, эрудированный, в театры ходит, музеи посещает, но его внешность вряд ли соответствовала внутреннему содержанию. Простецкое лицо, крупные, невнятные черты лица, блеклые глаза, нос картошкой. И волосы вихрятся, как их ни укладывай. Уж лучше бы налысо побрился.
Глядя на эти белобрысые вихры, Одинцов невольно провел рукой по своей лысине.
– Да нет, не было ничего.
– Ключи от машины?
– Ничего не было. Непонятно, кто он такой. И карманы вывернуты. Ограбили его… Даже часы сняли. Ну, если они были. А должны были быть! Костюм дорогой. Я в них, в этих костюмах, особенно не разбираюсь, но точно дорогой… Рубашка шелковая… Точно шелковая… – Зорин, казалось, разговаривал сам с собой. – Женщины тут подходили, я спросил, может, они его знают. Не знают.
– А кто знает? – Одинцов нажал на клавишу звонка ближайшей квартиры.
Дверь открыла заспанная женщина с шапочкой для душа на завитых волосах. Максим обрисовал ей ситуацию, но ничего не узнал. Женщина выразила сожаление, сказала, что у нее все дома, и закрыла дверь. И жильцы следующей по счету квартиры ясности не внесли.
Но Максим не сдавался. Он поднялся на этаж выше, позвонил в следующую дверь, опросил жильцов… А в пятой по счету квартире его ждал сюрприз. Дверь ему открыла сексуальная блондинка Люба, с которой он имел дело в городском парке не далее как месяц назад.
Открыла она ему не сразу. Сначала глянула в глазок и только минуты через две предстала перед ним. Тепленькая, только что из постели, на щеке след от подушки угадывается. Но эта же щека слегка припудрена, как и все лицо. И губы наспех подкрашены. Есть женщины, которые ни за что на свете не покажутся мужчине на глаза без косметики.
– Вы? – спросила она, стараясь сдержать улыбку, наползающую на губы.
Судя по ее взгляду, Люба даже не знала, что произошло в подъезде. Но это неудивительно. Второй час ночи, как-никак. Спала она крепко, когда все происходило. Окна ее квартиры во двор не выходили – сирены подъезжающей «Скорой» она могла и не слышать. Потерпевший был ее мужчиной. У женщины имелось еще и два любовника, возможно, кто-то из них гостил у нее. Одинцов не должен был исключать такой вариант.
– Разговор есть, – строго сказал капитан.
– В такое время?
– Примерно час-полтора тому назад в подъезде вашего дома было совершенно нападение на мужчину предположительно сорока лет. На нем был дорогой костюм и белая шелковая сорочка, – пристально глядя на женщину, сказал Максим.
– И где он? – встрепенулась она. – Что с ним?
– В больнице он. С черепно-мозговой травмой… Кто у вас сегодня гостил?
– Э-э… Глеб Евгеньевич был…
– Когда он ушел?
– Ну… После двенадцати… Часы уже пробили, когда он уходил.
– Дорогой костюм, белая шелковая сорочка?
– Да.
– Часы?
– Да, «Ролекс». Из новой коллекции…
Одинцов уловил движение на лестнице, повернул голову и увидел Мирошкина. Грузный Валерьян Михайлович страдал одышкой и повышенным потоотделением. И это чувствовалось – тяжелое прерывистое дыхание, лоб в крупных каплях, мокрое лицо.
– Работаешь? – с интересом глянув на Любу, спросил он.
– Уже наработал. Осталось только фамилию узнать. И отчество. – Максим выразительно посмотрел на женщину.
– Батыгин. Батыгин Глеб Евгеньевич, – сомкнув на груди кулачки, торопливо проговорила она. И, немного подумав, выразила сомнение: – Если это он.
– У вас есть номер его телефона?
– Да, конечно! – спохватилась Люба.
Максим и моргнуть не успел, как дверь захлопнулась перед самым его носом – настолько стремительно исчезла женщина.
Он нажал на клавишу звонка. Разговор еще не закончился, он только начинается.
– А я хотел обойти тут, посмотреть, может, окурки свежие остались, – сказал Мирошкин. – Может, жертву поджидали.
Одинцов одобрительно кивнул. Грамотная версия, актуальная. Грабители могли поджидать в подъезде первого встречного, а могли охотиться конкретно на Батыгина. Он человек богатый… А возможно, его собирались убить. Просто чуточку сил не хватило. Или остроты ударного момента. Да и не ясно еще, выживет ли жертва…
Дверь распахнулась, и Люба отступила вглубь квартиры, приглашая Максима в дом.
– Ой, извините! Не подумала! – В одной руке она держала мобильный телефон, а другую прикладывала к груди, подчеркивая чувство вины.
– Дозвонились?
– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
– Там же, где «Ролекс» находится, – переступая через порог, сказал Одинцов.
Он остановился, повернулся к следователю и выразительно посмотрел на него. Мирошкин имел приоритетное право побеседовать с Любой, и если он настаивает, то пусть заходит. Максим готов был подвинуться, но Михалыч качнул головой. Он ничуть не сомневался в компетентности Одинцова, доверял ему, поэтому и не стал мешать.
– У вас есть фотография Батыгина? – спросил Максим.
Неплохо было бы показать снимок Зорину, который видел потерпевшего. Вдруг все-таки какая-то ошибка.
– Нет! – Люба сначала ответила и только затем задумалась. – Хотя нет, есть… Только фотография старая… Я сейчас.
Она скрылась в спальне, а Одинцов осмотрел прихожую, гостиную, заглянул на кухню. В квартире был евроремонт, но делали его уже давно, как минимум, лет пять назад. Мебель стильная, но не дорогая и не новая, хотя смотрелась очень хорошо. В гостиной беспорядок. Покрывало на диване смятое, на журнальном столике стояла недопитая бутылка шампанского, остатки мясного салата остались в вазочке, конфеты, фрукты. Не догадалась Люба убраться после того, как выпроводила кавалера, на утро это дело перенесла. Или спать ей хотелось, или просто лень было порядок наводить.
Женщина принесла фотографию в пластиковой рамке, показала Максиму.
– Вот, Глеб здесь и Валера, – пояснила она.
На фотографии юная Люба стояла под ручку с Батыгиным, а ее саму обнимал за талию какой-то крепко накачанный мужчина лет тридцати. Бровастый, широколицый, крутоскулый. На вид ему лет двадцать пять, может, чуть больше. И сам Батыгин был того же примерно возраста. Стройный, статный, брюшко еще только угадывалось.
Бровастый снисходительно улыбался, прижимая к себе Любу, а Батыгин был невесел и смущен. Стоял так, как будто готовился отскочить от девушки по первому окрику. И Люба держалась от него на предельно возможном удалении. Вроде бы и держала она его за локоток, но рука у нее была вытянута. Не жалась она к Батыгину – не хотела, или Валеру боялась.
– Где это вы? – уточнил капитан.
– Да по Сокольникам гуляли. У Валеры было хорошее настроение…
– А у Глеба не очень.
Одинцов рассматривал Валеру. Мощный парень, с золотой или латунной цепью на бычьей шее. Черная рубашка с широким и наглаженным коротким рукавом, широкие джинсы, не стесняющие ударные движения. Уж не бандитом ли был этот Валера?
– Ну да, кислый он, – кинула Люба.
– Чего так?
– Ну, были причины…
– А Валера этот сейчас где?
– В земле… Убили его, – тоскливо вздохнула Люба. – В зоне убили. Давно уже, лет восемь назад…
– Разберемся.
Максим взял фотографию, вышел из квартиры, нашел Зорина, тот опознал в потерпевшем Батыгина. Ошибка исключалась.
Дверь в квартиру Любы была всего лишь прикрыта, она сама находилась на кухне, стояла у открытой форточки с сигаретой в руке.
– Почему не закрываетесь? – сухо спросил он.
– Так вас ждала, – пожала она плечами, недоуменно глянув на него. – Если полиция в доме, то бояться нечего…
– А если бы я задержался? Если бы к вам пришли незваные гости?
– Какие гости?
– А кто Батыгину голову проломил?
Люба вздрогнула и встревоженно глянула на Максима.
– Все-таки он?
– Он.
– Беда какая! – Люба сокрушенно всплеснула руками.
Максим внимательно смотрел на нее. Было видно, что она действительно переживала за Батыгина, но все же угадывалась какая-то наигранность. Печаль была, сострадание – все искреннее, а стонущего трагизма – нет. За какого-то Валеру, который давно уже погиб, она и то переживала больше.
Но ведь Батыгин ей не муж, и она не должна убиваться по нему.
– И как он?
– Состояние очень тяжелое. В Москву повезли, в Склиф.
– Надо бы его жене позвонить! – спохватилась она. – Там, наверное, деньги нужны.
– Так позвоните.
Люба цокнула языком, скривив губы.
– А какой у нее номер? Я не знаю!
– А кто знает?.. Насколько я помню, у Батыгина был телохранитель.
– Телохранитель?.. – Женщина округлила глаза. – Почему был? Должен быть!
– И где он?
– Я откуда знаю?
– Он к вам с телохранителем приезжал?
– Не знаю. Я Костю обычно не вижу. Глеб заходит, а где Костя, кто его знает. Он мне про него не говорит, я не спрашиваю…
– А машина у Глеба какая?
– Внедорожник у него, «Лексус». Большой, люксовый…
– Номера?
– Три семерки… И два нуля за ними… А машина где?
Максим не ответил. Он вышел из квартиры, спустился во двор. Видел он внедорожный «Лексус», когда подъезжал к дому, но не посмотрел на номера.
Черный «Лексус» находился на месте, три семерки, два нуля… Машина была закрыта, внутри никого.
Одинцов невольно вспомнил о бандитах Конюха. Эти ребята тоже грабили своих жертв в подъездах – забирали у них документы, деньги, а главное, ключи от машины. И у Батыгина, если он был без телохранителя, похитили ключи. Но машина осталась на месте.
Если бы на Батыгина напали бандиты Конюха, они бы обязательно увели машину. Значит, не они… Да и не стали бы эти ребята работать в Бочарове, где их ищут с особым пристрастием. Им сейчас на дно залечь надо – и чем глубже, тем лучше.
Зря Максим умывал руки, когда за Чебука взялись муровцы. На следующий день он получил реальную взбучку за самодеятельность. Поспешил, оказывается. Надо было брать бандитов разом, всей бандой, а он смог захватить только двоих. Остальные ушли. Оказывается, «жучки» у них в гараже стояли, поэтому и получили они сигнал об опасности… В принципе, Максим согласился с начальством. Не надо было спешить.
Ушли конюховские недобитки, где их искать, пока не ясно. Вряд ли они остались в окрестностях Бочарова, но Максим все равно держит руку на пульсе событий. Есть у него люди, которые маякнут в случае чего… И с Лукомором неплохо было бы пообщаться на эту тему. Вдруг этот жук действительно пригрел отморозков?.. Но к вору на пустой козе не подъедешь, для разговора с ним доказательства нужны.
Максим осмотрел машину и вернулся в дом. Надо было задать Любе несколько вопросов. Но сначала неплохо было бы осмотреть подъезд самому, поговорить со следователем, который уже там работал. И опрос жильцов дома надо бы продолжить, может, кто-то видел преступника…
