Глава 12
Кофе бодрит, но если перебрать с ним, он клонит в сон. А Люба выпила уже пять чашечек, и все – двойной «эспрессо».
– Ну почему? – с тоской спросил Леша.
– Потому! – Она не выдержала, потянулась за сигаретой.
Кофе она готовила, чтобы не сидеть на месте и не смотреть на Карцева. Достал он ее своим нытьем. Не тот он мужчина, который ей нужен. Да и не мужчина он, так, пародия на него. Рак на безрыбье.
Не звала она его к себе, и где живет, не говорила. Так нет, он к маме заявился, разжалобил ее, выпытал адрес. Есть у него такая способность, без мыла в любую дырку… Но Люба не любая, и Леша должен это понять. Только вот не хочет он этого знать. Она прямо сказала ему, что возврата к прошлому нет, а он все ноет и ноет. Почему? Зачем? Что такого он сделал?..
И еще она пила кофе, чтобы не тянуло на сигареты. Глеба прибили – курила, капитан Одинцов наезжал – снова за сигарету. И сейчас хотелось курить, но она старалась удержаться. Было время, когда она курила, как паровоз, ничего в том хорошего.
– Я же узнавал, труба твоему Глебу! Не выйдет он из комы!
– Узнавал?
– Узнавал.
– А может, кто-то сказал?
– Кто сказал?
– Братец твой, например… Может, это ты Глеба заказал?
– И ты туда же! – сник Леша.
– А кто еще?
– Да Вадиму досталось. Братва на него наехала, – вздохнул Карцев. – Оправдываться пришлось. И перед братвой, и перед ментами…
– Оправдался?
– Оправдался. Только с работы вылетел.
– Чего так?
– Уволили его, чтобы этого, Одинцова не злить. Он же к самому Лукомору ходил, наезжал на него.
– Одинцов? К Лукомору? – оживилась Люба.
– Да крутой, говорят, мужик…
– Скажи ему спасибо, что тебя тогда в кафе не убили.
– Ну да, он это был, – уныло сказал Карцев.
– Интересный мужчина, – колко улыбнулась она.
– Ну, я бы не сказал… – поморщился Леша. – Лысый, как колобок…
– Не знаю, мне нравится.
– Ты это нарочно? – раздраженно спросил он.
– А ты не ревнуй! Ты думай, как оправдываться будешь… Когда ты приехал, вчера?
– Ну да, вчера… Я хотел вчера зайти…
– А мне все равно, хотел ты или нет… Ты не передо мной оправдывайся, Одинцов тебя спрашивать будет. Вдруг ты без своего брата Глеба наказал…
– Ты это серьезно? – озадачился Леша.
Люба язвительно усмехнулась. Не знала она, как поведет себя Одинцов, об этом можно было только догадываться. Просто она хотела видеть его, поэтому и заговорила о нем.
В дверь вдруг позвонили. Леша пугливо вздрогнул. Вдруг действительно мент по его душу пожаловал?
– Ну что я говорила!
Но в жизни так не бывает, чтобы раз, и все как по заказу. А если бывает, то не со всеми… Люба уже привыкла, что ей не везет, хотя еще и не смирилась.
Но за дверью действительно стоял Одинцов. Люба обрадовалась ему, широко улыбнулась, выражая свои чувства. Возможно, он решил, что у нее возникло желание броситься ему на шею. Ну и пусть он так думает… И на шею она ему бросится – лишь бы только он не донимал ее своей работой.
Скорее всего, он для того и пришел, чтобы задавать свои ужасные вопросы. Он же по-прежнему ее подозревает…
– У вас все в порядке? – спросил он, внимательно глядя на девушку.
Она кивком головы показала в сторону кухни. И отошла вглубь прихожей, знаком приглашая Одинцова войти в дом.
Он не стал задавать вопросы, разулся, с уверенностью всесильного человека прошел на кухню. Если у него и были опасения, то Люба этого не заметила. А ведь на кухне могли находиться преступники, которые покалечили Батыгина.
– Гражданин Карцев? – услышала она немного удивленный голос.
Люба зашла на кухню вслед за гостем и увидела Лешу. Он хорохорился перед Одинцовым, но все равно его вид оставлял желать лучшего.
– Давно из командировки?
– Да вчера только. А что?
– Ничего рассказать мне не хотите? – поинтересовался капитан.
– А кто вы такой, чтобы вам что-то рассказывать!
Одинцов сел за стол и вперил в Карцева внимательный, проницательный взгляд. Он, казалось, и не пытался давить на собеседника, в его взгляде даже угадывалась шутливая ирония, но Леша занервничал, отвел глаза.
– Если вы думаете, что это я заказал Батыгина, то это зря… – Карцев провел рукой по шее, как будто собирался поправить несуществующий галстук.
– А вы могли его заказать?
– Нет! – мотнул головой Леша.
– А вдруг? – Одинцов смотрел в самую глубину его глаз, во всяком случае, так показалось Любе.
– Зачем это мне?
– Любовь толкает на безумия…
– Любовь?.. Ну да, любовь… – кивнул Карцев и пальцами поправил на глазах несуществующие очки.
– Ты умеешь любить? – наседал на него капитан.
– Я? Да, умею…
– Тогда почему не разведешься с женой?
– Я?.. Э-э…
– Зачем ты здесь?
– Ну, мне нужно поговорить с Любой…
– О чем?
– А это не ваше дело! – вспетушился Леша.
Люба презрительно усмехнулась, глянув на него. Будь на месте Одинцова тот же Валера, Карцев бы себя так не вел. Кружилов за такой выпад и зубы мог выбить, а Одинцов себе такого не позволит. Он такой же крутой, как Валера, но как представителю закона ему положено держать себя в рамках.
– А чье это дело?
– Наше с Любой!
– А Люба хочет иметь с вами дела?
Одинцов посмотрел на нее, и она поняла, какой ответ ему нужен.
– Не хочет.
– А гражданин Карцев все равно здесь.
– Так его и поганой метлой не выгонишь! – усмехнулась она.
– Что?! – взъерепенился Леша. – Ну, знаешь что!
Он поднялся со своего места, нервной походкой рванул к двери. Одинцов останавливать его не стал. Уходя, Карцев громко хлопнул дверью, но Люба ничуть не расстроилась. Скорее наоборот.
– Зачем он приходил? – спросил Одинцов.
– Хочет начать все сначала, – заправляя кофеварку, сказала она.
– И что?
– Ничего… Если вдруг вы думаете, что… – Люба запнулась.
Она и хотела, чтобы Одинцов ее ревновал, но в их отношениях нет ясности, зато полно сложностей. Он мент, а она подозреваемая, и его не должно волновать, спала она сегодня с Карцевым или нет. А если его волнует, то не стоит акцентировать внимание на моменте, который может лишь усложнить их и без того не простые отношения.
– Я ничего не думаю, – отрезал он.
– А вдруг? – Но ей хотелось заострить этот момент. Подразнить Одинцова вдруг захотелось, раззадорить.
– Это ваше личное дело.
– А с каких это пор вас не интересуют мои личные дела?
– Ну почему же, интересуют. Очень даже интересуют…
– Вы для этого и пришли? Снова пытать меня будете?
– Я вас не пытал. И даже не допрашивал. Мы просто беседовали…
– Знаю я ваши беседы… Почему вы Карцева отпустили?
– Он здесь лишний, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Одинцов.
И так посмотрел на Любу, что ее бросило в жар. В его взгляде не было вожделения и уж тем более похоти, но все-таки она почувствовала всю остроту мужского желания. Умел он через спокойный взгляд передать силу своих эмоций. Сейчас в нем бурлила страсть, далекая от его прямых служебных обязанностей.
– А если он заказал Батыгина?
– Не мог он его заказать, – покачал головой Одинцов.
– Почему?
– Нет в нем отчаяния. Расчет есть, а отчаяния нет. Ему секс нужен, а не ты…
– Ну, секс еще получить надо, – сказала Люба, сглотнув слюну, чтобы смочить пересохшее горло.
Интимная тема наедине с Одинцовым – источник волнения. И еще он сам по себе возбуждал. Это страстное бурление в глазах, эта подавляющая энергетика его души, эта гипнотическая сила мужского обаяния.
– Он и так собирался его получить. В обход Батыгина. В обход, но не через труп.
– Думаешь? – Она также перешла на «ты».
– Знаю… Карцев – открытая книга, он легко читается. По крайней мере, для меня.
Одинцов не сводил с нее глаз. Он, казалось, знал, как на нее действует его взгляд. Он как будто ждал, когда она, как тот загипнотизированный кролик, пойдет к нему… Но и сам он казался зачарованным. Как бы он сам не подался к ней.
Люба вздрогнула изнутри, представив, как он тянется к ней, сильной рукой обвивает талию… А ведь она не откажет ему… Только вот сама первая на сближение не пойдет…
Или пойдет?.. С Валерой в постель она легла на первом свидании. Только с ним так и было. Карцева она долго держала на коротком поводе и Батыгина мурыжила… Но Одинцов такой же сильный и волнующий, как Валера. Перед ним трудно устоять…
– А я для тебя какая книга?
– Закрытая.
– Ты хочешь меня прочитать?
– Пытаюсь.
– И как?
– Теряюсь в твоих строчках.
– И что делать? – Она поймала себя на желании сесть к нему на колени, обвить руками его шею.
– Ничего.
– И как ты поймешь, виновата я в том, что случилось с Батыгиным?
– Я тебя чувствую… И не подозреваю…
Люба вынула из-под краника чашечку с готовым кофе, шагнула к Одинцову. И снова ее тряхнуло изнутри. Что, если она потеряет голову и, поставив кофе на стол, все-таки сядет к нему на колени? И как все это будет выглядеть?
Она поставила кофе и отпрянула от стола. Но Одинцов даже не глянул на чашечку. Он поднялся, кивком головы попрощался с ней и повернул к выходу.
Максим, казалось, не просто уходил. Он как будто убегал от себя. И в прошлый раз ей так показалось, и сейчас. Но в прошлый раз она его упустила…
Люба обогнала его в прихожей, встала у двери, как будто собиралась открыть ее, но вдруг повернулась к нему. И, зажмурив глаза, нырнула в его объятия – как в омут с головой.
Если он шарахнется от нее, она упадет на острые камни. Такая мысль мелькнула в ее голове. Но Одинцов не испугался, он распахнул объятия, и она утонула в них.
В них и перенеслась на постель, где окончательно потеряла голову. И чувство реальности…
