Люди приходят посмеяться над ним. Каждое утро в тени холмов у границы его владений собирается большая толпа: он слышит свист и улюлюканье. Ною кажется невероятным, что находятся люди, готовые ехать четыре дня по выжженной пустыне только затем, чтобы обрушить на него град насмешек. Однако таких людей немало.

Шпангоуты ковчега высотой в пятьдесят локтей каждый, разнесенные на расстояние в двадцать локтей друг от друга, смотрят в небо, словно кости животного невероятных размеров. Они похожи на пальцы, устремленные к небесам. Перекрытия, леса и опалубка превратили остов ковчега из груды мертвого дерева в живую сеть, по которой пауками снуют Хам, Сим и Яфет. Ной смотрит, как работают его сыновья – несовершенные создания, пытающиеся достичь совершенства, – и у него перехватывает горло. Если он даст слабину, то зальет бороду слезами гордости.

Но слабины он не даст. Он смотрит на небо, на котором ни облачка, ни клубочка пара. Он массирует шею и думает о женщинах, отправившихся собирать животных. Как продвигаются у них дела?

Через несколько дней становится видно, что в месте, где толпятся глумящиеся, образуется поселение. Под защитой гор грибами после дождя вырастают шатры и хлипкие хижины. На краю владений Ноя теперь постоянно живут около тридцати человек. Мысли о них не дают ему покоя.

– Забудь о них, – советует жена, – у нас и так полно забот.

Естественно, она права. И естественно, ее слова не помогают. Она снует по грядкам с горохом, который достигает ей до колен, срывает стручки длиной в палец и кидает их в корзину. Потом она с Мирн извлечет из них горох и высыплет его на крышу, чтобы высушить. Вообще-то, зеленое пюре, на которое потом пойдет горох, – не самое любимое блюдо Ноя, но он знает, что оно поможет им не умереть от голода.

– Они мне надоели, – признаёт Ной, имея в виду зевак. Он хмурит брови, когда ему в нос попадает дым, валящий из коптильни. Внутри нее вялится просоленное мясо. Оно получится жестким. – Вероотступники.

Жена вздыхает. Под ее глазами – капельки пота. На шее светло-красный платок. Она снимает его, встряхивает и повязывает снова.

– Тебе надо подумать о лесе и смоле. Леса мало, а смолы вообще нет.

– Сам знаю! – рычит он, запуская руки в бороду.

– Тогда сделай, наконец, что-нибудь! – резко отвечает она и показывает на хижины вдалеке. – Иначе им будет над чем посмеяться. Безумец Ной и лодка, которую он так и не достроил.

Ной весь кипит, но не находит нужных слов. Она поворачивается к нему спиной, словно его присутствие ничего для нее не значит, и возвращается к сбору гороха.

Ной знает, что он должен делать, но это не совсем то, что ему следует делать. Ему следует сесть на мула и поехать через пустыню на север, снова клянчить у исполинов. Такой поступок можно было бы назвать здравомыслящим. Однако Ной боится путешествия, боится своей собственной слабости, его охватывает отчаяние при мысли о том, что он скажет исполинам.

Поэтому он делает то, что должен. Он идет по оливковой роще к лачугам на границе своей земли.

Когда он подходит, его уже ждет молчаливая толпа. Люди смотрят на него, он – на них, до боли сжимая в руке посох.

– Ну?

Никто не произносит ни слова. Обычная толпа, состоящая в основном из молодых мужчин, среди которых пара стариков и женщин. Их волосы нечесаны, одежда изношена и покрыта пылью. В людях нет ничего особенного. А чего он ждал? Решил, что они змеи-искусители, ангелы с опаленными крыльями?

Наконец худой человек, такой низенький, что Ной поначалу принял его за ребенка, объясняет:

– Мы пришли посмотреть на твой труд. Знаешь, ты прославился.

Кое-кто в толпе ухмыляется. Косоглазый подросток произносит ломающимся голосом:

– Не каждый день увидишь, как в пустыне строят корабль.

Ною едва удается сдержать дрожь.

– Меня призвали.

– Ага, тебя тут по-всякому обзывали, – говорит мальчик.

Все хохочут.

– Вы что, забыли о Боге? – спрашивает Ной.

К Ною выходит красивая хрупкая женщина с вьющимися волосами:

– Оглянись, старик. Видать, это Бог забыл о тебе.

– Неправда, – с недовольством в голосе произносит Ной.

– Бог вышвырнул Адама из рая за то, что тот съел яблоко. Так, по крайней мере, говорится в твоей сказке. Разве после этого в Него стоит верить?

Люди кивают и смеются еще сильнее.

Женщина трогает Ноя за руку.

– Плюнь ты на повеление этого дурня и возьми то, что дает тебе жизнь. – Она расстегивает тунику, ткань расходится в стороны, обнажая красивое, ладное тело. – Говорят, ты еще способен кое на что.

Ной стряхивает ее руку и делает шаг назад. Толпа с улюлюканьем показывает на его одежды, под которыми виден напрягшийся член.

– Перестаньте, – кричит на людей Ной. – Бог разгневался из-за вас. Он обрушит на вас потоки воды, и вы все утонете, и ваши родители и дети тоже утонут. Погибнет все живое.

– Даже птицы в небесах и рыбы в море? – спрашивает кто-то из толпы.

– Да, даже они! – кричит Ной.

Полуобнаженная блудница криво улыбается Ною:

– Как же рыба в море может утонуть? Она же и так под водой.

Ной пропускает ее слова мимо ушей.

– Вы все еще можете покаяться. Если пожелаете, на корабле найдется место.

– И сколько ты хочешь за него? – спрашивает согбенный старик, тело которого скрючено почти параллельно земле. – У меня много золота.

– Место на корабле не купишь за деньги, – отвечает Ной. – Туда могут войти только чистые сердцем.

Старик машет рукой и уходит прочь.

Кряжистый, покрытый татуировками мужчина говорит:

– Мне больше по душе вот это. – Он задирает тунику женщины и валит ее на землю. Другие мужчины, отпихивая друг друга, встают в круг.

– Надеюсь, у тебя есть чем заплатить, – хохочет женщина, повернув голову. Ее круглый зад содрогается под ударами бедер мужчины. Лицо мужчины искажается в гримасе наслаждения.

– Моей дочке почти десять. Можешь ее забрать.

– Договорились.

– Если найдешь, – хохоча, добавляет мужчина. – Я ее не видал с той поры, как сестра ее родила.

Все бесполезно. Ной делает шаг назад, поворачивается и резко останавливается, заметив нечто интересное. На глаза ему попадаются два холмика неподалеку, они поблескивают на солнце. Ной подходит ближе, и его желудок начинает содрогаться. Ной понимает, что перед ним трупы, покрытые плотным шевелящимся слоем синих мух. Одновременно с осознанием увиденного ему в ноздри бьет запах. Ной чувствует, как к горлу подкатывает завтрак, но ему удается сдержать себя.

Рядом с отрешенным видом стоит человек. Ной спрашивает:

– Почему этих людей никто не похоронил?

У человека мягкие черты лица, словно Господь намеренно пытался избежать прямых линий. Полураскрытые, измазанные слюнями губы. Человек кидает из-под полуприкрытых век озадаченный взгляд на Ноя:

– Похоронить? Кто их хоронить-то будет?

– Например, ты.

Человек медленно моргает:

– Не. Не я.

– Это было бы достойным поступком. Нельзя же их бросать на поживу насекомым и птицам.

Мужчина тупо смотрит на трупы:

– Думаю, им не так уж и плохо.

Ной кусает губу, чтобы унять гнев. Он пытается зайти с другого бока:

– Как они погибли?

– Убили друг друга.

– Почему?

– Думаю, подрались.

Ной тяжело вздыхает, выпуская воздух через нос:

– Из-за чего они подрались?

Человек, волоча ноги, подходит к трупам и внимательно их разглядывает. Ной не понимает: то ли на него решили не обращать больше внимания, то ли человек хочет расспросить мертвецов. Человек, подняв рой насосавшихся крови мух, опускает руку в грязь. Пошарив в ней, он извлекает маленький круглый предмет:

– Все из-за этого.

Ной протягивает руку. Нахмурив брови, он берет предмет и рассматривает его. Щербатая жемчужина.

– Они что, убили друг друга из-за этого?

– Думаю, да.

– Почему?

Руки человека безвольно, словно снулые рыбины, болтаются вдоль тела.

– Они оба хотели ее заполучить.

Детям будет урок. Ной качает головой и поворачивается, чтобы отправиться прочь, как вдруг человек говорит:

– Эй, мне она самому нужна.

– Она? – Ной показывает человеку жемчужину. – Она же ничего не стоит.

Мягкое лицо искажает гримаса ярости.

– Только не для меня.

– Но она не твоя.

– И не твоя.

В руке у человека появляется блестящий обсидиановый нож.

– Не заставляй меня убивать тебя из-за жемчужины.

Он убьет не задумываясь. Ною приходит в голову, что человек мог забрать жемчужину с трупов в любой момент.

Ной швыряет жемчужину под ноги человеку:

– Да простит вас всех Господь.

– Только не меня, – возражает человек.

Ной бежит прочь из поселения, как будто за ним гонятся. Он слышит, как за его спиной мужчины, рыча, совокупляются с женщинами, с детьми и друг с другом. Началась драка, кричащие люди опускают друг на друга палки. Когда Ной идет через сад, он сталкивается с мальчиком, ведущим на веревке трех коз. Ною ясно, что это его козы. Он останавливает мальчика:

– Где ты их взял?

– Пошел ты, – отвечает мальчик, проходя мимо.

Ной слишком устал, чтобы начинать спор:

– Да спасет тебя Господь.

– И его туда же!

Ной бредет, пошатываясь от переполняющей его печали. Он знает: мир стар, ему больше тысячи лет. Прошло десять долгих веков с той поры, когда Адам был изгнан из рая. Пусть так, но все же невероятно, как глубоко пустили корни пороки и разврат и как они бурно расцвели, сорняками заполонив свет. «Как же быстро человек забыл о Боге», – думает Ной. В чем же тогда цель его трудов? И так понятно, если не через тысячу лет, так через две или три все эти пороки снова прорастут, подобно опухоли в желудке.

Ной смотрит ввысь. Шея хрустит. Ной хмурится. Полуденное солнце, клонящееся к западу, уже не кажется таким ярким, как прежде. Точно, оно явно потускнело, словно подернулось туманом. А с горизонта, с самого юга, в сторону Ноя, клубясь, ползут огромные черные тучи.