Джим, обгоревший на солнце и блестящий от пота, демонстрировал Хелен, каким образом он обыграл всех в гольф.

– Все дело в грамотном движении запястьем. – Он чуть присел, согнул руки в локтях и взмахнул воображаемой клюшкой. – Видишь, Хелли? Видишь, как я работаю запястьем?

Хелен сказала, что видит.

– Я был на высоте. Даже этот хрен, доктор, был вынужден согласиться. Он из Техаса. Омерзительный коротышка. Причем не знал, что такое «техасский коктейль». Ну ничего, я просветил. – Джим с победным видом расправил плечи. – Это, говорю, то самое, чем вы там у себя убиваете людей – теперь, после того, как перестали поджаривать их на шкварки. Тиопентал натрия, бромид панкурония и хлорид калия. Он мне ничего не ответил, плюгавый хрен. Только улыбнулся мерзенько.

Джим утер лоб и снова встал на позицию для очередного удара несуществующей клюшкой. Дверь на террасу была приоткрыта, и Хелен прошла закрыть ее мимо него и мимо миски с лимонами.

– Видела? Вот как надо! – Джим вытер лицо рубашкой, в которой ходил играть. – Так вот, говорю этому хрену, раз уж вы так держитесь за смертную казнь, первый признак осквернения цивилизованного общества бесчеловечным варварством, почему бы вам не научить своих неандертальцев-палачей хотя бы в вену попадать?! А не колоть свою адскую смесь в мышцу, как тому несчастному ублюдку, который лежал и мучился полчаса?! Кстати, знаешь, на чем этот тип специализируется? Он дерматолог. Делает подтяжки лица и зада. Я пошел в душ.

– Джим, звонил Боб.

Джим остановился на полпути в ванную.

– Зак вышел на работу. За него внесли двести долларов залога. Сьюзан тоже на работе. Очередь Зака на предъявление обвинения подойдет не раньше чем через несколько недель. Вроде бы так он сказал. Извини, эту часть я не поняла.

Хелен раскрыла ящик комода, чтобы показать Джиму сувениры, которые пошлет детям.

– Тамошние порядки. Обвинения предъявляются по расписанию. Зак должен присутствовать?

– Не знаю. Вроде нет.

– Какой у Боба был голос?

– Да как обычно.

– Что значит «как обычно»?

Джим спросил это таким тоном, что Хелен закрыла ящик и обернулась.

– Я не понимаю вопроса. Ты хотел знать, какой у Боба был голос, я ответила. Какой обычно. Такой, какой обычно голос у Боба.

– Милая, ты меня сейчас с ума сведешь. Я пытаюсь понять, что у них там происходит в этой чертовой дыре, и твое «как обычно» мне ничуть не помогает. Какой, по твоему мнению, обычно голос у Боба? Радостный? Серьезный?

– Не надо устраивать мне перекрестный допрос. Ты там играл в гольф в свое удовольствие, а меня бросил в компании старой брюзги Дороти, которая заставила меня читать про лагеря беженцев в Кении, а это совсем не веселое занятие, не в пример гольфу. А потом зазвонил мой – мой! – телефон, пятая симфония Бетховена, дети поставили мне ее на звонки от Боба, так что я сразу поняла, что это он. Он знал, что тебя лучше не трогать, и позвонил мне, как будто я твоя секретарша!

Джим сел на кровать и стал смотреть на ковер. Он редко сердился на жену, и она это очень ценила, но такой взгляд означал, что Джим пытается сохранить самообладание, столкнувшись с ее глупостью.

Хелен попыталась перевести все в шутку, хотя по голосу чувствовалось, что ей не смешно.

– Ладно, прошу вычеркнуть вышесказаное из протокола. Показания свидетеля к делу не относятся.

Джим продолжал смотреть на ковер.

– Он просил меня перезвонить ему? Да или нет?

– Нет, не просил.

Джим поднял глаза.

– Это все, что мне требовалось узнать. – Он встал и пошел в ванную. – Я в душ. Мне очень жаль, что тебе пришлось остаться с брюзгой Дороти.

– Ты издеваешься? Почему мы вообще с ними поехали?

– Дороти – жена управляющего партнера, Хелен.

Джим закрыл дверь в ванную и включил воду.

Ужинали на открытой веранде, любуясь морским закатом. Хелен надела белую льняную блузу, черные капри и туфельки без каблука.

– Девочки, вы сегодня прелестны, – с улыбкой сказал Алан. – Что собираетесь делать завтра?

Он сидел рядом с Дороти и то и дело поглаживал ее по руке выше локтя. На тыльной стороне ладони у него были веснушки. И на плешивой голове тоже.

– Завтра, пока вы будете играть в гольф, мы с Дороти пойдем завтракать в «Лимонную дольку».

– Хорошая идея. – Алан кивнул.

«Как все-таки паршиво быть женщиной, – думала Хелен, теребя сережку. – А впрочем… пожалуй, нет». Она пригубила виски с лимонным соком.

– Хочешь попробовать? – спросила она Джима.

Джим с отсутствующим видом покачал головой.

– Неужто завязал? – ехидно поинтересовалась Дороти.

– Джим почти не пьет, – сказала Хелен. – Я думала, ты знаешь.

– Боишься потерять контроль? – не унималась Дороти.

Хелен ощутила укол гнева, но тут Дороти указала на что-то пальцем и воскликнула:

– Глядите! Какая красота!

Рядом с ними над цветком зависла крохотная колибри. Дороти наклонилась к ней, стиснув подлокотники стула. Джим под столом положил руку на колено Хелен и легонько сжал, а Хелен одними губами послала ему воздушный поцелуй. Потом все четверо неторопливо ужинали, тихо позвякивая столовыми приборами, и после второго бокала виски с соком Хелен даже рассказала историю, как вскоре после процесса над Уолли Пэкером она танцевала на столе в боулинг-клубе. Она в тот раз выбивала один страйк за другим, а потом перебрала пива и полезла плясать на стол.

– Жаль, что я этого не видела, – проговорила Дороти.

Алан посмотрел на Хелен с отсутствующей улыбкой – чуточку дольше приличного. Он потянулся через стол и слегка тронул Хелен за руку.

– Джим, ты везунчик.

– Это уж точно, – отозвался Джим.