Автор выслушал упрек одного советского писателя, достаточно известного, совмещавшего в своем творческом лице линии «Нового мира» и «Октября», в том, что подобный переход неизбежно свидетельствует о шкурности и продажности моего героя; автор выслушал и позволил себе не согласиться. Во-первых, царский — это еще не белый, а во-вторых, в ту пору люди еще не были вооружены современными оценками, что небесполезно знать всем, вершащим суд (мог — не мог, понимал — не понимал, раскололся — не раскололся…) над людьми, безответно затерянными в Истории, из исторически более выигрышного и безопасного положения.
