Глава 33

Ольга стояла на верхнем переходе терема и смотрела на высокие березы, растущие чуть ниже за двором. Вот к двум таким привязали, наклонив их, князя, а потом отпустили. Казнили по роте, есть у славян такой закон, видно, Игорь клялся ротой не брать лишнего, да клятву нарушил.

Игоря нет. А кто есть? Святослав? Ольга уже отправила за ним гонца в Новгород. Но княжич молод и пока слаб, чтобы заменить отца. Свенельд? Тот силен и удержит Киев. Но только Киев, Русь распадется, славяне не станут подчиняться варяжскому воеводе, которого очень не любят. Уйдут не только древляне, уйдут и кривичи, и северяне, и ильменские словене, да все…. Останется только маленькое племя полян, им деваться некуда, если их не защитит Свенельд, то перебьют древляне. И все, что столько лет собирал князь Олег, а потом защищал и берег Игорь, можно начинать заново.

А она уже немолода, ей не под силу. Святославу тоже, тот бредит, как его отец в молодости, дальними походами.

Ольга тяжело вздохнула, поодиночке славян легко примучат те же степняки, развалится все. Она вдруг отчетливо поняла, почему так старался защитить, сохранить, укрепить Русь князь Игорь. А она его корила, что мало переделывает. Прав князь, он понимал, что рано переделывать, надо сначала закрепить.

Мысли о Руси заслонили горе от гибели мужа. Ольга уже немолода, и муж в ложнице ей не очень нужен, но оставаться одной страшно. Она вспоминала нечастые приезды Игоря в Вышгород, сначала князь вел себя как мужчина, а потом они долго говорили о том, как поступить, как что-то еще сделать для Киева, других земель. И эти их ночные беседы для князя были едва ли не важнее любовных ласк красавицы жены. Красавиц много, а такая умница одна. Это часто повторял ей муж. Больше не будет, его нет. И что теперь делать?

Вдруг Ольга вздрогнула, ей померещилось, что порыв ветра принес мужской голос: «Сбереги». Она даже не могла сказать, чей был голос, то ли Игоря, то ли князя Олега. Что сберечь? Русь? Как? И тут Ольга отчетливо поняла, что только она сейчас действительно может сберечь Русь! Не просто Киев или Новгород, где Святослав, а именно Русь. Ради нее же самой, ради сына, ради внуков.

Когда княгиня вернулась обратно в терем, все поразились перемене, произошедшей в ней. Перед всеми была снова та Ольга, которая повелевала так, что никто не смел ослушаться.

— Я еду в Киев! — голос княгини звучал привычно властно, челядь поспешила собирать скарб.

Григорий пытался утешить свою подопечную, напоминая о мимолетности земной жизни и вечности души, и видел, что Ольга где-то далеко-далеко от его увещеваний. Священнику очень не понравилась жесткая складка, появившаяся у губ княгини. Она не портила красоту Ольги, но делала ее лицо суровым.

Княгиня вошла в княжий терем Киева хозяйкой, и никто не посмел возразить, даже Свенельд. Воевода пришел по первому ее зову и тоже удивился перемене в поведении и внешности Ольги. Нет, он не заметил, как Григорий, скорбную складку у губ, просто отметил, что лицо жесткое, но промолчал.

Ольга попросила оставить их одних, все послушно удалились. Свенельд смотрел выжидающе: что она задумала? Княгиня прошлась по трапезной, шаг ее был тверд и широк для женщины. Голос Ольги прозвучал глухо:

— Собери рать.

Свенельд был опытным воеводой, а потому очень осторожным.

— Ты хочешь воевать древлян, княгиня?

Ольга вдруг резко повернулась и встала, опираясь обеими руками о стол, чуть наклонившись вперед к воеводе:

— Я уже воевала их! Забыл?

Нет, Свенельд не забыл, но то был другой случай, князь возвращался из неудачного похода, но все же возвращался. Сейчас же его больше нет, сын заменить пока не способен. Да и Ольга уже немолода. Княгиня заметила его оценивающий взгляд, выпрямилась, поджала губы. Свенельд поспешил исправить положение:

— Не забыл, княгиня. Только и Мал уж не тот, и мы тоже….

Глаза Ольги вдруг заблестели насмешкой:

— Кто «мы»? Ты слаб? Уйти хочешь? На кого дружину оставишь?

Княгиня говорила быстро, не давая воеводе вставить слово. Тот слегка смутился.

— Я не хочу уйти, только Святослав еще не столь силен, чтоб стать князем.

И снова увидел то, какой жесткой может быть Ольга. Глаза княгини готовы были испепелить Свенельда:

— Святослав?! А ты на что? Ты же воевода, им и останешься! Поведешь дружину туда, куда велит князь!

Воевода только успел подумать, что еще не решил, станет ли подчиняться Святославу, с ним у варягов договора не было, но не успел. Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если вдруг со двора не донесся странный шум. Ольга решила, что прибыл сын, и повернулась к окну. Свенельд, хорошо понимавший, что княжича еще не могло быть в Киеве, слишком далеко до Новгорода, чуть усмехнулся в усы. Ольга и сама вспомнила о сроке и расстоянии, немного сникла. Но лишь на мгновение.

Только успела княгиня снова горделиво вскинуть голову, как в трапезную заглянул гридь, он закрутил головой, не зная, к кому обратиться. Ольга среагировала первой:

— Говори!

— Княгиня, там… послы от князя Мала.

— От князя? С чем пришли? — она тоже осторожничала. Вдруг Мал опомнился и решил не навлекать беды на свою землю?

— Не сказывают. К твоей милости просятся.

Ольга повела взглядом на Свенельда, словно говоря: что, съел? Тот чуть заметно улыбнулся в усы, цыплят по осени считают, посмотрим, что тебе скажет Мал.

— Вели звать в… — она чуть не сказала: «в большой зал», но почему-то вдруг хитро прищурила глаза, — сюда, в трапезную.

Гридь Аника удивился, но поспешил выполнять приказ, князя нет, а княгиня распоряжается властно, да и воевода вон при ней.

Ольга села во главе стола на княжье место, показала Свенельду, чтоб сел на свое. Спорить было некогда, и воевода подчинился.

Послы князя Мала вошли в трапезную как хозяева, с легкой усмешкой на устах и наглостью во взгляде. На лице Ольги не дрогнул ни один мускул. Княгиня сидела спокойно, молча глядела на вошедших мужчин. И оттого, что она молчала, начать говорить пришлось послам.

Видимо, старший из них, крупный седой мужчина, поприветствовал княгиню:

— Здрава будь, княгиня Ольга. Передаем тебе привет от нашего князя Мала.

В трапезной повисло молчание, княгиня не просто не проронила ни слова, она разглядывала Ленка, это он приветствовал. Мал знал, кого посылать: когда Ольга с Игорем были в земле древлян, между князем и Ленком едва не возникла ссора из-за слишком откровенных взглядов, которые бросал древлянин на молодую княгиню. Появление этого нахала послом в Киеве было пощечиной для Ольги. Мал одного не учел: прошедшие годы не прошли для Ольги зря, она стала очень мудрой и выдержанной. Эту женщину всегда было трудно вывести из себя, а теперь тем более.

Княгиня не пожелала в ответ здоровья послам, только чуть наклонила голову, словно принимая их речь к сведению. И заметила, как по лицу Ленка пробежала тень. Поскольку княгиня в ответ не произнесла ни звука, Свенельд решил взять беседу в свои руки, открыл уже рот, но почувствовал, как под столом Ольга сильно стукнула его по ноге своим сапожком. От неожиданности воевода только икнул и рот закрыл.

Стоявшие у стола послы заерзали, им никто не предлагал сесть и не спрашивал, зачем пришли. Наконец, Ленку надоело играть с княгиней в гляделки, он по-хозяйски уселся за стол, сделав знак остальным следовать его примеру. Те не слишком уверенно подчинились. У Ольги левая бровь приподнялась вверх, показывая недовольное удивление. Ленк усмехнулся и, опершись о стол локтем, чуть наклонился через него к Ольге. Глаза посла насмешливо блестели:

— Мы твоего мужа, княгиня, убили. Уже знаешь про то и знаешь как. Но князь у нас добрый, — Ленк уже откровенно насмехался, — хотя и моложе тебя. Выходи за него замуж, чтоб не быть вдовой!

Вслед за своим старшим захохотали и остальные. И тут же замерли под остановившимся тяжелым взглядом княгини Ольги. Ее голос прозвучал в полной тишине и очень спокойно:

— У нас в Киеве за стол не садятся в дорожном платье и не смыв грязь с сапог.

Ленк невольно убрал локти со стола и подогнул ноги, чтоб не были видны его грязные сапоги из красной кожи с множеством золоченых накладок. Остальные сделали то же. А Ольга продолжила:

— Если хотите говорить, тем более о сватовстве, — она вопросительно приподняла брови, словно уточняя, так ли это, Ленку пришлось кивнуть, — то сходите сначала в баню, велю для вас истопить, переоденьтесь, а потом милости прошу за стол.

Княгиня поднялась, точно давая знак всем, мужчины встали тоже.

Когда послы уже отправились в баню, Свенельд возмущенно стал выговаривать Ольге:

— Если хочешь говорить с ними, зачем же дразнить? Мал не потерпит такого обращения со своими людьми.

— Кто его станет спрашивать?! — фыркнула Ольга.

— Ты собираешься замуж за князя Мала или нет? Что ты ответишь послам?

— Ничего.

— Как ничего?

В дверь заглянул Славко, которого княгиня привезла с собой из Вышгорода. Расторопный малый уже затопил баньку для послов и теперь кивал княгине, показывая, что все готово. Ольга махнула рукой Свенельду:

— Пойдем посмотрим.

— Куда?

Княгиня, не отвечая, направилась к выходу и к бане в дальнем углу княжьего двора. Свенельд недоумевал: она что, собирается смотреть, как послы станут мыться? Нет, Ольга остановилась, чуть постояла, потом перекрестилась, постаравшись сделать это незаметно для остальных, и кивнула. К бане подбежали три холопа с огромным бревном, наглухо заперевшим дверь. А к ее углам уже со всех сторон спешили гриди с факелами в руках. Баня занялась мгновенно. Все завороженно глядели на разгоравшееся пламя, не в силах оторвать глаз. Даже треск и гул огня не смогли заглушить отчаянные крики людей, попавших в ловушку. Вот уже огненные языки заплясали под кровлей, снег, лежавший на ней, начал сползать и ухать большими пластами, вот занялись и толстые стены. Стоявшие рядом гриди отступили под напором жара. А по улице к княжьему двору бежали-спешили киевляне, заметившие столб дыма. Торопились оказать помощь вдовой княгине. И замирали, увидев стоявших во дворе челядников и саму хозяйку княжеских хором. Наблюдавших становилось все больше, но спасать пленников, запертых в горящей бане, никто не собирался.

Ольга смотрела на горящую баню, из которой доносились крики обезумевших людей, остановившимся взглядом. Когда стало ясно, что тем, кто внутри, не спастись, она круто повернулась и направилась обратно в терем. Свенельд услышал слова, произнесенные сквозь зубы:

— Это погребальный костер по князю. Второй я сложу в Искоростене!