Что варягу делать на Руси, Или с археологией нужно дружить…
… даже если археологи откапывают нечто, что не желает вписываться в облюбованную теорию. Просто это наука фактологическая, спорить с которой глупо.
О чем это я?
О скандинавах на Руси. Причем на всей Северной Руси, а не только в Ладоге или Новгороде. И не только на пути «из варяг в греки», но и в стороне от него тоже.
В классических учебниках истории, по которым абсолютное большинство соплеменников (имеется в виду племя любознательных, к коему читатели, несомненно, принадлежат) постигали науку о жизни предков, черным по белому написано, что двигателем развития человеческого общества всенепременно являются классовая борьба и развитие производительных сил и производственных отношений.
Так? Опровергать не будем, но любой двигатель мертв без какого-то носителя энергии. А в данном случае это… природная среда.
Против природы не попрешь, а если и рискнешь, то неприятности обеспечены. В те давние времена на неприятности не нарывались не только потому, что умные были, но и просто не имея больших возможностей (обратите внимание: глупое, невежливое отношение к природе растет пропорционально техническому прогрессу; я не против прогресса и с удовольствием пользуюсь его плодами, но как-то неспокойно на душе). Девиз «Брать милости от природы самим» дедушка Мичурин придумал несколько позднее, древние славяне до этого еще не додумались, потому под природные условия подстраивались, а не переделывали, реки вспять не поворачивали, каналы от моря до моря не рыли, а главное — болота не осушали, полагая, что если мать-природа их создала, значит, должны быть.
К чему эти природозащитные сентенции? Вовсе не ради призыва «назад к природе». Просто вся жизнь наших предков определялась наличием вокруг леса или пустыни, гор или болот, морозов или жары… Вот настоящий двигатель прогресса — природные условия. Если есть возможность жить, ничего не создавая, человек не будет зря стараться. К чему рубить терем, если и в шалаше не зябко? Конечно, строили огромные комплексы и там, где нужна защита только от ливней, но комплексы-то храмовые, то есть божьи, и строили не лично для себя чужими руками.
Азбучная истина, но о ней почему-то забывают, даже говоря о Великом переселении народов.
Каждому же ясно, что дреговичи (дрегва — болото) рожь не выращивали не из лени, а потому что она на болоте не растет, ильменские словене конские табуны не гоняли за неимением пастбищ, а вятичи о рисе понятия не имели, потому что вокруг Оковский лес стеной стоял.
И в Северной Руси тоже стоял (как бы мы эту тогдашнюю Русь ни называли). А русский лес — это в том числе пушнина, причем такая, какой Европа и тем более арабский Восток похвастать никак не могли. «Мягкого золота» бегало, прыгало, плавало столько, что, казалось, никогда не выбрать, не переловить, не перебить. Сумели, справились, осилили, теперь зайца в лесу увидеть — подарок судьбы, но сейчас не о том.
В Рюриковы времена пушнины в лесах, особенно северных, хватало, знай лови да бей. Сколько соболей нужно самому? Ну, пара шуб, пара покрывал на лежанку, да укрыться собольим покрывальцем, когда тепло, беличьей там накидкой от дождя… А если этих белок столько, что в глазах рябит? Конечно, это преувеличение, но пушнины и впрямь больше, чем местному населению нужно, и добывать ее больших проблем, с охотничьими навыками, выработанными столетиями, не составляло.
А в остальной Европе, свое зверье уже подвыбившей, или в той же Византии соболей и куниц покупали с удовольствием, и бобром не брезговали, и лисами седыми, и даже белку хазары брали за милую душу, причем не только в качестве дани по штуке «с дыма». Дань, кстати, получалась плевая, потому что белок и впрямь в округе много.
Но где соболиные угодья, а где Византия; зверя же не только добыть, но и в нужное место доставить требуется.
Утверждаю: чем варяги и занимались. Конечно, в том числе, то есть в том числе варяги и в том числе этим. И не какие попало варяги, а те, что пришли на Русь из Скандинавии. Нужно понимать, что и «Русь», и «Скандинавия» в данном случае обозначают скорее территорию, чем государства, потому что тех просто еще не было ни у нас, ни у них.
Почему такое утверждение? Посмотрим, что скажет Ее Величество Археология, с которой спорить почти всегда бессмысленно (бывают случаи, когда возможно, но это редкость).
Археологические данные однозначно свидетельствуют: длинные курганы (скандинавские захоронения) щедро наличествуют по всей Руси, не только в изначально скандинавской Ладоге, но и, например, под Ростовом на Сарском городище или под Смоленском в Гнёздово, или под Ярославлем в Тимерево, что, согласитесь, от Новгорода довольно далеко и в стороне. Нравится нам это или нет, но скандинавы осваивали местность наряду с мерей и кривичами, весью и словенами, чудью и радимичами. Не так массово, не вносили свое в названия рек и озер, и даже поселения по-своему не называли, но обустраивались основательно, потому и захоронений много, и предметов материальной культуры на раскопах находят вдоволь.
Понимаю, что русская душа всячески противится этим заявлениям, но с фактами не поспоришь. Да и ни к чему…
Знаете, что бросается в глаза, как только начинаешь выделять те самые поселения, где много скандинавских находок? Достаточно простого перечисления: Ладога, Изборск, Гнёздово под Смоленском, Тимерево, Сарское городище, Крутиково поселение в районе Белого озера, Городище на реке Сясь, не говоря уже о Рюриковом городище подле Новгорода… Это все опорные торговые пункты пути «из варяг в греки» и «из варяг в арабы». Второе название я вывела вольно, но суть та же. А еще места… нет, не сбора дани, скорее, сбора предметов торга, чаще всего пушнины.
Археологи отмечают такую особенность у всех поселений с обилием длинных курганов вокруг (это скандинавские захоронения): все они построены по плану, то есть жители не просто садились в удобном месте, вольно раскидывая свои избы, в поселении сразу выделялись зоны — военная, ремесленная и торговая. Этим отличается первое поселение в Ладоге — словно создавалось для единой военной общины (скорее торгово-военной), таковы и остальные.
Например, в Сарском городище, когда-то поставленном скандинавами в излучине реки Сары южнее озера Неро. Современный Ростов стоит по другую сторону озера, его поставили «в пику» Сарскому при князе Ярославе, тогда еще не очень Мудром (хотя вел он себя в те времена едва ли не умней), когда он твердой рукой по папашиному заданию (князя Владимира Красно Солнышко, не слишком любившего своего хромого сына) подчинял округу. Преподносится трагическая и почти красивая история, как совсем молодой князь при поддержке своего наставника Блуда (имечко-то какое!) ради подавления власти местных кудесников сделал ставку на Ростов, практически переманив туда местное население, и обиженный Сарск захирел.
Думается, обидеть Сарск было нетрудно: он поставлен на излучине реки Сары не ради военного диктата над регионом, скорее, для сбора пушнины и организации отправки этого товара по Волжскому пути к булгарам (те везли дальше к хазарам, а хазары к арабам). Это не дань, а именно товар, просто булгары не дураки, дальше не пропускали, перекупщиками подрабатывали сами. Позже их разгромил князь Святослав, а еще позже они ушли к Черному морю, туда, где сейчас и есть Болгария. Во времена «начала Руси» Булгария была сильна, сильнее многих, и главный город Булгар на Волге (Итиле) был одним из самых богатых городов этой части планеты. Булгары дальше своего торга товары с севера и на север не пропускали.
Но сидевшим в Сарске, прежде всего скандинавам, хватало и своего, местность мехами богатая (была).
Сарск скандинавы поставили в стороне от, видно, существовавшего мерянского поселения, позже ставшего Ростовом, а может, и просто на пустом месте, но в любом случае мерянам не мешали. Сара впадает в Неро с юга, а на его северном берегу исток страшно петляющей речки Вёксы, которая, сливаясь с рекой Устье, становится Которослью. По Которосли до Волги недалеко, если не запутаешься в многочисленных старицах, река тоже петляет, как заяц, но до Волги в Ярославле все же добирается.
Вот он, Волжский путь «из мери в хазары», запереть который у истока Вёксы на месте Ростова ничего не стоило, что молодой князь Ярослав Владимирович и сделал.
А вот меряне того раньше почему-то не делали, хотя вполне могли бы, их все равно больше, чем пришлых скандинавов. Конечно, Сарское городище считается исконно мерянским, ну, в крайнем случае славянским (почему не словенским?), однако археологические находки упрямо демонстрируют организацию на этом месте скандинавского военно-торгового (скорее торгово-военного) поселения. Проникновение в эти земли скандинавов явно было мирным, потому что следов войн или пожарищ, вроде ладожского, не обнаружено.
Сарское городище в плане повторяет Рюриково, а то Ладожское, а то… Все они строились по одному принципу: торговая зона и место для тех, кто эту торговлю охранял, причем охранял не от местных (тем проще было бы не продавать скандинавам меха, чем продать, а потом с оружием в руках отбивать обратно), сколько просто от бандитов, в том числе поднимавшихся вверх по Волге.
Соответственно, вокруг вырастало некое подобие посада, который купцов и их охранников обеспечивал всем необходимым. Местное население активно подтягивалось в такие районы, это выгодно и удобно. Есть народы, которым дано торговать. Никто не станет спорить, что арабы прирожденные торговцы и славятся прежде всего этим, как бы ни были развиты их ремесла. А есть те, кто искони предпочитал производить, выращивать, пасти…
Скандинавы талантом организовывать торговлю и прокладывать торговые пути отличались всегда. Куда девали викинги свою добычу? Захватив много всякого добра при любом набеге, все его при всем желании не используешь. Ну, сколько человеку нужно домашнего скарба (а чем еще можно было разжиться, грабя селения на побережье той же Франции?) или даже зерна, мехов, скобяных изделий, которые викинги добывали грабежом? Куда девать то, что захвачено? Только продавать.
Чем знамениты Бирка или Хедебю? Торговлей. Все, что так или иначе добывалось на западе или востоке, юге или севере, продавалось, иначе зачем вообще ходить в набеги? Это у скандинавов в крови (у древних, во всяком случае) — организовывать торговлю, разведывать новые и новые пути и источники поступления товара.
А теперь ощутите разницу: викинги побережье (и не только) попросту грабили, силой оружия отнимая все, что плохо лежало или было плохо (а иногда и хорошо) защищено, варяги торговали! Пограбить можно только то, что с краю или до чего легко добраться с вероятностью вернуться обратно. На территории Руси таких мест немного, для варягов разве что Ладога — приплыли, пограбили, уплыли. Дальше в леса без риска для жизни не сунешься. Можно, конечно, и сунуться, и пограбить, но, ограбив одну-другую весь, можешь об этой местности забыть, в лучшем случае удастся ноги унести с прибылью, в худшем — в ближайшем болоте останешься. Но даже если ноги унесешь, окрестности будут для тебя закрыты, а новую местность разведывать себе дороже, проще (и для своей шкуры безопасней) с местными отношения наладить, у них те же меха подешевле купить и подальше подороже продать.
Снова азбучная истина, но викингам ее применять надобности не было, во всяком случае, долго не было, пока всех не достали и сами себе не стали мешать. У тех, кто ставил свои крепостицы среди словен, мери, кривичей, веси, чуди и иже с ними, подход был второй — торговля.
А организовывать поставку товара и саму торговлю они умели.
Какими бы блестящими торговцами ни были арабы или те же хазары, они были одиночками. Даже объединенные в караваны, живущие целыми торговыми районами, восточные торговцы все равно единоличники. И викинги, кстати, тоже, каждый ярл, у которого имелась пара драккаров и несколько десятков бандитов на румах, грабил сам по себе, объединяясь с кем-то, только если понимал, что одному не справиться. Потому множество имен ярлов сохранили саги, хотя, казалось бы, к чему воспевать бандитов?
Скандинавы на Руси жили иначе, никакой возможности действовать в одиночку не имелось, вернее, была, но слишком недолго. Приходилось разведывать торговые пути и возможности поставки товара, а не отнимать его, в удобных местах (например, на будущих волоках или центрах покупки сырья) городища ставить, причем не личные-самоличные, а дружинные.
Почему я так уперлась в Сарское городище? Потому что оно — яркий пример того, как скандинавы обживали территорию Руси. Разведана местность, поставлено городище — толковое, четко организованное, прекрасно действующее (пока хитрый князь Ярослав кислород не перекрыл, жило и богатело). Меря к нему подтягивались, окружали и обживали. Меха нужны? Наловим, настреляем, принесем. А вы нам в обмен всякой заморской (ой, извините, булгарской, хазарской, арабской) всячины…
Неравноценный обмен вроде стеклянных бус для папуасов взамен на дорогущие шкуры местного зверья? Давайте посмотрим объективно.
Для кого и где шкуры дорогущие? Там, далеко за морем, в конце длинных караванных троп, будучи доставленными после долго пути с множеством опасностей, то есть там, где их попросту нет в наличии вволю. Ну, можно еще вспомнить самих обладателей шкур, которых из них вытряхнули, сдирая, но кто же спрашивает всех этих белок, песцов, куниц, соболей и иже с ними, что для них дорого, а что нет? А для кривича или веси, у которых этих белок вокруг по деревьям прыгает столько, что только успевай голову наклонять? Ну, может, конечно, не столько, но хватает и себе, и чужому дяде-скандинаву.
Но это все равно обдираловка — мерянин соболя, а ему в обмен какую-то безделушку или даже не безделку, но во-о-от такусенькую! Нечестно? В чем проблема, кто же мешал кривичу, изловив чернобурку за хвост, за этот же хвост лично тащить в бухту Золотой Рог прямиком на константинопольский рынок? Невыгодно одну лису? Налови десяток, сотню, у соседа возьми, пообещав взамен те же безделки из-за моря привезти. Хлопотно очень, опасно? Да ведь торговли без этого не бывает, за то и деньги берут, потому меха дорогими по пути становятся. И безделки обратно тоже опасно везти, то хазары по пути налетят, то булгары, то… свои же, кому по лесам бегать в лом, напасть проще.
Помните анекдот:
— Ты почему на гармошке играешь, когда твоя жена дрова колет?!
— А я виноват, что она не умеет на гармошке играть? Пусть колет…
Каждому свое: кому гармошка, кому колун. Колун нужней, потому что без дров гармонист если и не замерзнет, но голодным насидится.
Бывали, конечно, ушлые, такие, что никаких трудностей не пугались, сами в дальний путь отправлялись и даже обратно с прибытком возвращались, но!.. Оказывалось, что тот прибыток убылью оборачивался. Почему? Да потому что, пока он на константинопольских девок в Суду (русичи так бухту Золотой Рог звали) заглядывался или даже не заглядывался, но в дальних краях пребывал, сотня лис или, того хуже, соболей другим досталась, и белок они набили гору, и куничек наловили… Вот и пойми, что выгодней.
Почешут, почешут репу, то бишь затылок, тот же кривич или мерянин, вепс или словенин, чудин или радимич, полянин, древлянин или дрегович с вятичем, и понесут лису или соболя местному перекупщику, который из скандинавов. Почему скандинавов? А им проще — они организованные в плане скупки, охраны, сопровождения скупленного.
Каждому свое — одним белок бить, другим продавать, одним куниц ловить, другим возить за тридевять земель. И ничего зазорного или уничижительного в этом разделении нет. Да, скандинавы умели собрать, сохранить, отвезти и защитить ту же пушнину или воск, привезти на север хлеб, который выращивать там невыгодно или ненадежно даже сейчас. Зато те же меряне умели пушнину добыть, что в достаточных масштабах для скандинавов на Руси нереально. При этом скандинавы не сидели под зонтиком и не потягивали холодный или горячительный напиток, они впрягались в постромки волоков рядом с нанятыми помощниками, не считали зазорным таскать тюки или мешки, грести или добывать пропитание охотой.
Еще раз без лирики и чесания затылка.
Викинги Европу попросту грабили, скандинавы Русь осваивали (я намеренно не пишу «варяги», с этим разберемся позже). Не захватывали, не грабили (ну, не без того, так ведь и местные мелким разбоем не брезговали, это у всех народов в крови), не заселяли, а именно осваивали — находили выгодные с точки зрения логистики (вот ведь, слова такого не знали, но применяли) места и ставили там городища, то есть крепостицы с торгово-ремесленными и военными микрорайончиками.
В известной степени реорганизовывали округу, не заставляя, но побуждая местное население участвовать в их деятельности. Причем это могла быть вовсе не прямо деятельность по сбору товара для продажи, а, например, по организации волоков.
Что такое волок, неважно, чьи бы ладьи по нему ни таскали? Где попало такую тяжесть не потащишь, это не гора дров, требовалось найти пусть не самый короткий, но самый удобный путь, чтобы и в его начале, и в конце были не болотистые берега у рек, чтобы не пришлось сначала долго-долго, кряхтя и упираясь, тянуть вверх, а потом также долго упираясь, спускать вниз, чтобы оврагов как можно меньше, болот и мелких речек форсировать тоже… Проблем полно, и не только в рельефе местности.
Вдоль волока нужно организовать жизнь. Перетащить суда из Ловати в Днепр за день или даже неделю невозможно. Для этого должны быть прорублены просеки, причем просто срубить деревья недостаточно, за оставленные пеньки катки так зацепятся, что с места не сдвинешь даже лодку, не то что ладью, значит, лес нужно выкорчевать и это состояние постоянно поддерживать (просеки имеют свойство зарастать исключительно быстро не только малинником и крапивой).
Те же катки для волока заготовить, то есть подобрать крепкие деревья одной подходящей толщины, нарубить, ошкурить, обтесать и так далее… Обеспечить достаточное количество людей и лошадей, чтобы впряглись в канаты для перетаскивания, кроме того, организовать тех, кто будет чинить поневоле сломанное, что-то перековывать, что-то заменять, а еще тех, кто будет всю эту ораву кормить-поить и даже… развлекать (общеизвестно, что, если ораву не развлекать, она найдет приключения на свою… свое седалище самостоятельно, причем не всегда легальные и безопасные).
В общем, волок — это немалое предприятие, держать в руках которое не так-то просто. Пусть у Гнёздова «летучие голландцы» вроде хазар в таком количестве, как у Днепровских порогов, замечены не были, но в том, что желающие поживиться имелись, сомневаться не приходится. Значит, стоит прибавить охрану.
И все это хозяйство должно слаженно действовать весь сезон, потому что в сезон день год кормит. Нельзя вдруг вспомнить, что катки кончились, когда подкладывать уже нечего, или что котлов для каши попросту не припасено, не говоря уж о самой крупе. Или что последнюю лошадь еще зимой волки задрали.
А это значит, запасы, хранение и все та же охрана запасов (разбойники имели и имеют привычку не замечать национальную принадлежность того, что плохо охраняется).
Думаю, понятно, что и организация нужна четкая, и людей немало.
Могли скандинавы все это сделать своими силами? Во-первых, не могли, не было таких сил, во-вторых, кто бы им позволил? Одно дело — что-то организовать — скупку мехов или волок там, совсем другое — притащить столько народа из-за моря, чтобы тот волок обслуживать. Это уже завоевание получается, а такого даже сидевшие по лесам местные жители допустить не могли. Местное население вдоль волоков пришлось бы либо вырезать поголовно, либо с ним договариваться.
Получилось второе, причем невольно.
Изменяли ли пришлые скандинавы образ жизни местного населения, неважно, у мери или кривичей, словен или веси или еще у кого? Конечно, но не вооруженным путем, а втягивая их в орбиту своих занятий, будь то просто пушной промысел или организация волока. Конечно, окрестные жители подтягивались к таким местам концентрации новой жизни, почему бы не подзаработать, продав попавшую в капкан лисичку, или не накосить сена (травы вокруг по пояс стоят) для лошадей, что будут работать на волоке? Да и катки тоже порубить не грех, пока своих дел дома зимой не много. А если и много, то можно свои перепоручить домашним, а самому к тем, кто волок держит или новую крепостицу строит, наняться.
Это «подселение» ближе к тем, кто не одним натуральным хозяйством живет, хорошо видно на примере мери. Их поселения «столпились» ближе к Волге и к двум городищам — у Неро и Белого озера. Там и там сидели скандинавы. Конечно, Сарское городище считается «исконно мерянским», но это как раз тот случай, когда археологи противоречат сами себе, потому что Сарское городище не просто окружают длинные курганы, подавляющее большинство находок на раскопе скандинавские.
Полезно такое влияние или вредно?
Ну, если не устраивать истерику по поводу «гадких скандинавов», все прихвативших на бедной Руси (жирели яко упыри на наших мехах!), то нужно честно признать: полезно. И дело не в появлении взамен мехов восточных побрякушек или даже серебра на рынках Руси, дело в самом изменении жизненного уклада.
Конечно, можно возразить, что неизвестно, что лучше, без этих самых скандинавов сидели бы и сидели словене и иже с ними по лесам, жили натуральным хозяйством, здоровей были бы. Оно, конечно, наверняка здоровей, тем более если выбросить все, что в результате всех изменений к нам пришло или нами же создано.
Но жить в лесу по сей день не получилось бы все равно, и натуральное хозяйство рано или поздно переросло бы в рыночное, это удел всего человечества (ну, почти всего, но мы же не хотели бы жить, как обитатели австралийского буша, и есть сырыми наловленных руками кузнечиков?).
Понимаю, что взыгрывает «национальная гордость»: какие-то там шведы помогли нашим выбраться из лесов на свет?!
По порядку: не какие-то там шведы, а выходцы из Скандинавии, которые у нас были названы варягами. Как они в саму Скандинавию попали — вопрос отдельный. И кому «нашим»? Я сознательно все время писала «словене», «кривичи» и т. д., сейчас таких народов нет, вернее, есть, но это русский народ. Даже меря ассимилировали с русскими.
А варяги куда делись? И что такое «русские»?
Вспомните недавнее прошлое, то бишь советские времена, когда считалось, что в стране существует новая общность — советский народ, и все равно, какой ты национальности. И было «все равно», даже добивались отмены пресловутого 5-го пункта в паспорте, который эту самую национальность обозначал и столбил.
Интересно, что стоило пункт отменить, как подавляющее большинство еще вчера протестовавших бросились свою национальность в тех же паспортах прописывать. Даже деньги платили работникам паспортных столов, чтобы оную написали с большой буквы, хотя таковое не вполне законно (или совсем незаконно, но для нас сейчас неважно).
Во времена Советского Союза в республики с территории собственно Российской Федерации переехало великое множество русских или тех, кто себя таковыми считал, во всяком случае, родным языком объявляли русский, как и все остальное. Неважно, что они по паспорту могли оказаться украинцами или эвенками, грузинами или удмуртами, или еще кем-то.
И от того, что в Ташкенте остались жить многие, помогавшие восстанавливать город после землетрясения, целину прибыли поднимать молодые люди со всей страны и на БАМ съехались представители всех национальностей, Ташкент не перестал был узбекским городом, Кустанай казахским, а север Байкала бурятским. Кстати, стоило тем, кто считал родным языком русский, покинуть эти места, как Ташкент стал Тошкентом, а Кустанай Костанаем. Это нормально, все вернулось на круги своя, местное всегда сильнее самого сильного пришлого.
Языки жителей республик, например Средней Азии или Кавказа, вобрали в себя очень многие русские слова, но от этого национальными быть не перестали и собственного колорита не потеряли.
Это азбучная истина: представители пришлой культуры либо полностью уничтожают местную (пример — США, где мощная прежде индейская культура ныне существует скорее для экзотики), либо ассимилируются, либо вымирают сами. Ассимиляция может проходить очень медленно, когда культуры обогащают друг друга, иногда подолгу сосуществуя параллельно.
Так было во все времена, и в Рюриково тоже.
Как скоро человек становится местным? Сколько поколений должно прожить в каком-то городе, поселении, какой-то местности, чтобы, несмотря на происхождение, стал считаться «тутошним»?
Поколение от поколения в среднем отделяют двадцать пять лет, тогда было лет двадцать. Сто лет — это пять поколений, прапраправнук мог, конечно, знать, что его предки жили далеко за морем, но сам-то он никогда этого моря и не видел, если родился, скажем, в Изборске или Тимерево, в Гнёздово или Сарске… Кто он? Исторический скандинав, слышавший о родине предков только из преданий, которые берегли.
Язык за ненадобностью быстро забывался, географические названия невольно принимались местные. Те, кто сидел подальше от волоков, могли своих исторических сородичей за всю жизнь ни разу и не увидеть.
Но организация жизни и окружающего пространства оставалась. Древнерусские крепости строились по одному принципу: военное поселение и торгово-ремесленная часть, а вокруг посад, откуда в случае необходимости можно добежать за крепостные стены.
Если это имел в виду Сабинин, говоря о принятии образа жизни вплоть до бани по субботам, то с ним можно согласиться. Да, варяги навязали округе свой образ жизни, навязали скорее невольно, чем огнем и мечом, просто встраивая местных в свою систему. Кто не желал встраиваться, так и оставался в лесу.
Получается, что Русь изменили прежде всего торговые пути? Конечно, это азбучная истина, не мной придуманная и высказанная. И не только Русь, всю планету Земля. Не торгуй люди друг с другом, так и жили бы закрыто в своих углах.
О самих торговых путях и причастности к ним скандинавов (или варягов?) еще поговорим.
