Дарю вам своего любовника
С первых дней, как шотландская королева, покинув Францию, обосновалась в своем государстве, встал вопрос о ее новом замужестве. Ни для кого не было секретом, что Мария Стюарт предпочла бы в качестве супруга Филиппа Испанского, но тот все тянул и тянул время, потом пошли переговоры о браке с его сыном Карлом, но и они не привели к договоренности. Потом возникла кандидатура эрцгерцога Австрийского… кандидатура следующего сына Екатерины Медичи юного французского короля Карла IX…
И тут Елизавета впервые показала зубы. Она вдруг объявила, что любое замужество Марии Стюарт с иностранцем будет рассматривать как недобрый шаг против Англии. Женихи быстро приняли это к сведению и пыл поумерили, переговоры шли, но безрезультатно. Если переговоры с Елизаветой по тому же поводу затягивала сама английская королева, то шотландская злилась, видя, что время уходит, а толку нет.
Королева Англии всё объяснила своей двоюродной племяннице, которую всегда называла кузиной, написав собственноручно.
Мария с изумлением читала строчки письма Елизаветы, в котором та, рассыпаясь в комплиментах по поводу несравненной красоты своей кузины и множества ее несомненных достоинств, все же ставила ее в известность, что любое не согласованное с ней самой замужество Марии будет рассматриваться как выступление против. Шотландская королева в негодовании отбросила письмо, такое поведение английской королевы граничило с наглостью! Какое Елизавета имела право требовать от нее отчета в своих действиях, тем более действиях, направленных на замужество?! Она тоже королева и вольна выходить замуж за кого угодно!
— Гренвилль, — обращалась Мария к своему канцлеру, — почему она считает себя вправе вмешиваться в мои личные дела?! Я же не советую ей, с кем спать или идти под венец!
Канцлер дипломатично молчал.
Но просто отсиживаться Мария Стюарт не собиралась. Полная жизненных сил женщина действительно страстно желала замуж. Иностранные женихи не спешили, настолько не спешили, что само сватовство становилось издевательством. Неужели их так испугала угроза Елизаветы? Мария не желала признавать, что пугала и ее собственная репутация, которую она основательно испортила легким поведением после смерти мужа во Франции. Французская королева-регент Екатерина Медичи отнюдь не скрывала своего недовольства бывшей невесткой.
Нельзя за иностранца? Мария решила поискать среди особ королевской крови при английском дворе. И довольно быстро нашла. Послу Мелвиллу было дано особое задание.
Но Елизавета Марию просто опередила. Разговор с послом состоялся во время очередного вечера с танцами. Елизавета так любила танцевать, что многие дела решала именно вот так: между двумя танцами. Мало кто знал, что это тоже хитрость: что-то сказать во время танца, вроде вскользь, о чем-то посоветоваться… Человек, с которым вот так запросто поговорила королева, считал себя едва ли не ее преданным другом, да и с послами тоже легче разговаривать между прочим, можно сказать то, что в другой беседе не скажешь, и намекнуть на что-то, и даже ввернуть гадость.
Когда королева заводила разговоры во время танцев, послы напрягались, и не зря. Вот и Мелвилл тоже.
На сей раз королева снова повергла его в изумление. Она вдруг объявила:
— Моя кузина Мария не единожды заявляла свои права на английский престол. Не думаю, что она их имеет, но при известных условиях я могла бы назвать дорогую сестрицу своей наследницей, причем первой очереди. Как вам известно, я не намерена выходить замуж, следовательно, трон не достанется моим детям. Поэтому я особенно придирчиво отношусь к выбору королевой Шотландии супруга, вы должны меня понять.
— О да, Ваше Величество. Такая забота о судьбе королевы Марии, несомненно, делает вам честь! Кого бы вы посоветовали ей в мужья?
— Я найду достойного супруга дорогой сестрице, если только она намерена прислушаться к моим словам. И посоветуйте королеве, — Елизавета наклонилась почти к уху посла, — поменьше обращать внимания на чужих и побольше на своих собственных шотландцев и англичан. Свои всегда лучше, уверяю вас.
— Безусловно, Ваше Величество.
Мелвилл никак не мог понять, к чему она клонит.
— Видите, сколько достойных лордов есть в Лондоне. — Изящный веер, особая страсть королевы, сделал полукруг, обводя зал, глаза снова остановились на Дадли. Неужели она вынудит хвалить своего фаворита? Мелвилл почувствовал, что ему очень хочется предложить королеве еще тур танца с кем-нибудь. Но тут услышал такое, отчего про это желание забыл. Елизавета вдруг кивнула на стоявшего неподалеку юного лорда Дарнлея: — Или вам больше нравится этот длинноногий красавчик?
У Мелвилла засосало под ложечкой. Это было тайной операцией по поручению королевы Шотландии, и знать о ней английской королеве, естественно, не полагалось. То ли у нее столь великолепны агенты, то ли у самой прекрасный нюх…
Дело в том, что Мария начала переговоры с леди Леннокс, приходившейся Тюдорам кровной родственницей и имевшей некоторые отдаленные права на престол. В лорде Генри Дарнлее имелась капля королевской крови, он был правнуком короля Генриха VII, как и Елизавета, и Мария, но только по боковой ветви. Это делало его весьма достойным женихом по крови, но и только. Семейство жило в Англии из королевской милости, потому что граф Леннокс был изгнан из Шотландии и лишен всех имений, что не мешало Маргарите Леннокс неимоверно интриговать. Она люто ненавидела Елизавету, занявшую трон, по ее мнению, незаконно. Мало того, Ленноксы были католиками.
Маргарита Леннокс вела активную переписку с Марией Стюарт, видимо, на предмет возможного замужества со своим сыном. Естественно, переписка шла при посредничестве Мелвилла.
Потому и засосало под ложечкой у посла. Раскрытие грозило лично ему высылкой, а между Англией и Шотландией мог разразиться настоящий скандал. Неужели Маргарита Леннокс проболталась?! Или это сделал восемнадцатилетний рослый оболтус Дарнлей? В любом случае неприятностей не миновать…
Но посол ошибся, королева Англии не только не стала принимать мер против него или Дарнлея, она посмеялась над таким выбором своей кузины. Посмеялась открыто и зло.
Пришлось спешно сообщать о беседе в Эдинбург.
Через несколько дней, ровно столько, сколько понадобилось, чтобы спешное послание из Лондона добралось до Эдинбурга и столь же спешно вернулось обратно, королева Елизавета получила от своей шотландской кузины письмо, в котором Мария Стюарт спрашивала, кого же предложит ей сама Елизавета, чтобы, конечно же, принять ее совет всей душой.
Куда там дипломатам с их хитростями и витиеватыми фразами, если за дело берутся две умнейшие и хитрейшие женщины! Письма королев друг другу заливала патока, слова слипались от слащавости, но в строчках, написанных рукой соперницы, каждая сквозь этот мед прекрасно видела потоки яда. Яд стекал с концов букв, расплывался по тексту, фразы кололись, точно шипы у роз, скрытые прелестными листьями и лепестками. Мед и яд в одной фразе — так могут только женщины! Мужчинам недоступно умение всадить иглу в рану с ангельской улыбкой и под видом поглаживания. Нашла коса на камень, каждая искала и знала, как уколоть больнее, делая вид, что заботится исключительно о благополучии соперницы.
Пока лучше удавалось Елизавете, ведь Мария не могла открыто упомянуть Дадли, а свое нежелание выходить замуж английская королева не скрывала, этим не уколешь. Мало того, Елизавета задумала такую каверзу, какая и не снилась Марии Стюарт! Оскорблять так оскорблять! Понимала, что наживет врага на всю жизнь, но Мария и без того была врагом номер один.
Новая беседа состоялась и вовсе в приватной обстановке. Королева сидела за верджиналом и с увлечением играла. Она действительно прекрасно владела инструментом, ходили даже слухи, что сочиняла, но никогда не признавалась в этом.
Я сидела в кресле с рукоделием в руках и наблюдала за беседой играющей Елизаветы с Владом. Да, ему тоже нелегко, его королева еще та штучка, легкомысленная бабенка, которую нужно спешно выдать замуж, не то начнет, как моя, рожать от кого ни попадя.
Елизавета явно что-то задумала, я видела это по ее глазам. Так и есть…
Заканчивая очередной пассаж, она улыбнулась, сообщив между делом:
— Моя дорогая сестрица Мария спрашивала у меня совета, кого я могла бы предложить ей в мужья из английских или шотландских джентльменов.
Мелвилл подумал, что не Мария просила, а Елизавета вынудила ее просить, но промолчал. Королева, получив его кивок в знак согласия (словно это было ей нужно), продолжила:
— Я решилась указать ей на лучшего, по моему мнению, лорда Англии. — Мелвилл замер, как охотничий пес, почуявший решающий миг. Неужели согласится на брак Марии с Дарнлеем? — Это сэр Роберт Дадли.
Пальцы продолжали порхать по клавишам, но звуки словно исчезли. И не для одного Мелвилла, от посла не укрылось, что замерли, раскрыв рты, и дамы, уютно расположившиеся вокруг своей королевы. Всеобщий шок нимало не смутил Елизавету, она продолжила игру и свой монолог.
— Лорд Дадли великолепный человек, он хорош со всех сторон, решись я выйти замуж, не искала бы себе другого мужа, но вам известно, что я не чувствую склонности к замужеству в отличие от дорогой сестры. Вы передадите мои слова королеве?
Лично я была в восторге: вот стерва! Надо же до такого догадаться — предложить своего многолетнего любовника сопернице, при том что при попытке ослушаться будет повод не называть ту наследницей.
Мелвилл только кивнул, не в состоянии вымолвить хоть слово. Елизавета вдруг прекратила игру и насмешливо уставилась на посла:
— Что-то не так, милорд?
Тот решился:
— Ваше Величество, помня о вашей постоянной привязанности к лорду Дадли, я никак не ожидал с вашей стороны…
Королева продолжала с усмешкой наблюдать за попытками посла вывернуться из такой неприятной ситуации. Но она слишком уважала Мелвилла, чтобы издеваться над ним столь открыто:
— Не трудитесь объяснять, милорд. Конечно, вы смущены и удивлены, если не сказать потрясены. Я знаю о нелепых слухах про нас с лордом Дадли, которые, поверьте, не имеют под собой решительно никакого основания. Люди вольны болтать все, что им заблагорассудится, но королева должна быть выше этих нелепостей. Роберт Дадли мне брат, как дорогая кузина сестра. И мое предложение свидетельствует только о моем к ней наилучшем отношении. Я прекрасно знаю достоинства лорда Дадли, ценю его и только поэтому настоятельно рекомендую своей доброй сестре как мужа. Она будет счастлива!
Губы говорили сладкие слова, а глаза насмехались. Нет, не над растерявшимся от такой выходки Мелвиллом (кто бы не растерялся?). Над Марией, поставленной в нелепое и безвыходное положение. Такое могла придумать только женщина!
Чтобы что-то спросить, посол поинтересовался мнением самого лорда Дадли по этому вопросу. Елизавета махнула рукой:
— Роберт дорожит моим мнением и согласится.
— Согласится или согласен?
— Согласен! — Теперь глаза смотрели уже жестко. Она приказывала! Приказывала своему любовнику жениться на своей сопернице. Почему?! Просто потому что это было пощечиной? Конечно, Мария никогда на такое не пойдет! Значит, у Елизаветы есть повод отказаться от обещания назвать Марию главной наследницей.
Самым большим желанием у Мелвилла было удалиться как можно скорее. Елизавета почувствовала это и отпустила посла, взяв обещание донести ее предложение до дорогой сестры немедленно. Знать бы еще как?! Головная боль на остаток дня бедному послу была обеспечена.
В таком весьма задумчивом виде его встретил Сесил. Мелвилл вцепился канцлеру в руку:
— Уильям, скажите, какой идиот подсказал ей мысль сватать Марии Роберта Дадли?! Надеюсь, это не вы?!
— Не я! — рассмеялся Сесил. — Сама придумала.
— Чертова баба!
Сесил снова рассмеялся:
— Вы стали употреблять мои ругательства?
— Будешь тут… Неужели Дадли согласен?
— А кто его спрашивал?
— Неужели не спрашивала? — В глазах бедного посла появилась робкая надежда.
Канцлер вздохнул:
— Спрашивала, да только так, что отказаться невозможно. Нам никогда не понять этих женщин, черт их подери!
Они посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись. Потом Сесил развел руками:
— Все, что могу сделать, — попытаться убедить ее отдать Марии Дарнлея. Но скажу честно, с этим вы тоже наплачетесь…
— Почему?
— Господи, да хлыщ же!
— Лучше хлыщ, чем Дадли.
— Не знаю… не знаю…
Влад прислал ко мне слугу с просьбой срочно встретиться. Я и сама понимала озабоченность приятеля. Вот Артуру ни за что помогать не стала бы, а Владу с удовольствием, только чем?
Елизавета действительно в предыдущий день начала приводить свою дьявольскую задумку в действие. И я была этому невольной свидетельницей.
Она позвала Дадли для разговора тет-а-тет. Ушки на макушках встали у всех камеристок, но королева твердой рукой удалила всех до единой и наказала мне никого не подпускать к двери и на выстрел арбалета!
Увидевший такие меры предосторожности Дадли приосанился, это могло означать только откровенный разговор. Давно пора! Знать бы, что его ждет…
Глаза Елизаветы блеснули насмешкой:
— Хотите стать королем, Роберт?
А Дадли уже действительно надоело ходить вокруг да около! Столько лет он рядом с этой рыжей фурией, могла бы понять, что не только ради ее круглых глаз и красивых рук увивается… Роберт терпеливо сносил все капризы своей повелительницы, втайне ожидая взять над ней верх, как только станет выше на корону. Хотя какая тут тайна, всем давно известна их взаимная привязанность, и последний результат этой привязанности тоже известен.
Но сейчас они одни, а чего хочет Роберт, Елизавета знает не хуже него. Дадли вскинул голову, глядя прямо в глаза королеве:
— Да, Ваше Величество.
Снова усмехнулась, причем откровенно. И что-то в этой усмешке очень не понравилось Роберту.
— Вы будете королем, Роберт Дадли. Но готовы ли вы исполнить любую мою волю?
Ах, вот чего она ждет… Хочет, чтобы он поклялся быть послушным мальчиком и до конца жизни ползать перед ней на коленях? Глупышка, она еще не вполне ведала силу рук Роберта и силу, заключенную между его ногами. Может, и к лучшему? Попав к нему в руки в постели на правах супруги, она станет покладистой, и тогда любое данное сейчас обещание не будет иметь никакого значения. В своей неотразимости в качестве любовника Роберт был уверен абсолютно, потому так же насмешливо кивнул:
— Да, Ваше Величество, я готов выполнить любую вашу волю, какой бы она ни была!
— Обращаю ваше внимание, сэр Роберт, это вы произнесли «любую», в чем бы она ни выражалась.
Играть так играть, дорогая! Дадли картинно расширил глаза, изображая испуг:
— Ах, вы меня пугаете, Бэсс! Надеюсь, это не будет приказанием жениться на ком-нибудь…
Сам подсказывал ей ответ. Королева согласилась:
— Именно, Роберт. Вы обещали выполнить любой мой приказ, а потому женитесь!
Наконец-то! Столько времени берегла его, как собака сено, не подпуская никого и близко, а теперь созрела. Дадли скромно опустил глаза, чтобы не выдать слишком явную радость. Конечно, его унижало положение, занимаемое при Елизавете. Роберта откровенно не могли терпеть все — от Сесила до камеристок королевы. Одни за стремление к незаслуженной, как считали, власти, другие из зависти, третьи из-за того, что не рисковал сделать и шага в сторону без разрешения Елизаветы, четвертые… Да мало ли за что можно не любить королевского фаворита!
— Как прикажете, Ваше Величество.
Елизавета стояла у окна к нему спиной, резко повернувшись (ей так нравилось, когда юбки взметаются вверх, а фижмы даже после остановки продолжают колыхаться!), королева добавила:
— На Марии Стюарт!
— Что?! — Вот теперь глаза Роберта Дадли расширились без всякой игры с его стороны.
— Вы обещали выполнить любую мою волю. Я желаю, чтобы вы, Роберт Дадли, стали мужем шотландской королевы Марии Стюарт, моей кузины и весьма красивой женщины.
Ах, вот в чем дело! Проверяет его верность…
— Ваше Величество, я готов жениться на любой англичанке и оставить ее жить в имении, как сделал это с Эми, ради того, чтобы ежечасно видеть вас. Но уезжать в Эдинбург и называть своей супругой даже очень красивую женщину, не надеясь каждое утро предстать под ваши прекрасные очи… Увольте, это выше моих сил. Если только вы хотите моей смерти…
Елизавета спокойно наблюдала, как Роберт разводит руками, изображая высшую степень сожаления. Как же прекрасно она понимала всю его растерянность! Как хорошо видела игру! Но королева любила Дадли и ничего поделать с собой не могла.
Я стояла за дверью и все прекрасно слышала. Честное слово, не могу сказать, чтобы этот финт ушами мне пришелся по душе. Вообще-то не слишком красиво делать такие вещи. Она мстит Дадли за свою зависимость от него? Но при чем тогда Мария Стюарт? Шотландская королева облизывается на ее корону? Ну и что, мало ли кто на что облизывается?
Впервые за много лет я была не просто не в восторге от того, что делала моя подопечная, но и откровенно осуждала ее. Какой дрянью бы ни был Дадли, проще ему сказать, что он сволочь и изображает любовь только из-за короны, чем вот так унижать, чтобы потом самой же беситься от ревности. Я прекрасно понимала, что будет, если Дадли и Мария Стюарт согласятся. Боком это выйдет нам с Мелвиллом. И еще бедолаге Сесилу.
Ну что за Рыжая!
Но пока я возмущалась, Елизавета «добивала» в кабинете своего любовника:
— Сэр Дадли, я поставлю ваших с Марией будущих детей наследниками первой очереди…
Роберт едва сдержался, чтобы не заорать: «К черту будущих детей!» Мысли метались, пытаясь найти приемлемый выход. Чего она в действительности хочет?! Роберт вспомнил, как однажды услышал от вышедшего из кабинета королевы Сесила произнесенное сквозь зубы «Чертова баба!». Сейчас Дадли с ненавистным ему Сесилом был полностью согласен. Не его ли это задумка?
Но размышлять некогда, королева с интересом наблюдала за выражением его лица, и Роберт все же преклонил перед ней колени:
— Бэсс, если я так надоел вам, просто прикажите удалиться с глаз, но не лишайте возможности видеть вас хотя бы издалека! Я не вынесу разлуки!
Что-то изменилось во взгляде Елизаветы, причем не в его пользу, взгляд стал почти презрительным:
— Встаньте, сэр Роберт, и перестаньте ломать комедию.
Она почти устало махнула веером:
— Вы женитесь на королеве Шотландии и станете шотландским королем. А сейчас оставьте меня.
Последнему Дадли охотно подчинился, он просто не знал, как вести себя дальше, и бедолаге нужно время для осмысления непонятного поведения королевы. Он действительно удалился, старательно изображая обиду, мол, если вам так угодно, Ваше Величество…
— Ну и зачем это все, Ваше Величество?
— Кэтрин, ты забыла разговор Роберта с доктором?
— А до того разговора вы сомневались, что лорд Дадли мечтает надеть корону? Бэсс, вы же не выдержите одной мысли, что Роберт Дадли обнимает Марию Стюарт, изведетесь ревностью.
— Я и без Марии изведусь, может, ревновать легче, когда не видишь предмет ревности?
Я даже рот раскрыла, вот это да! Ай да Рыжая… Она совершенно права, «с глаз долой — из сердца вон» придумано не зря. Здесь она будет беситься из-за каждой юбки, оказавшейся рядом с ее драгоценным Дадли, а отправив туда, хоть видеть его шашни не будет. Может, успокоится, замуж выйдет… А еще они примирятся с Марией Стюарт и шотландскую королеву не придется казнить…
Рано размечталась, просто так отдавать своего любовника сопернице Рыжая не собиралась. Тут присутствовало не только желание развязать наконец узел своих чувств, тут скорее желание завязать в таковой Марию Стюарт. Бэсс рассуждала:
— Представляешь, каково ей будет… Роберт любит и всегда будет любить меня…
Я чуть не возразила, мол, ага, и еще парочку придворных дам в придачу.
— Не влюбиться в Дадли Мария не сможет, он неотразим.
Ну что за дура, хоть и королева! Если сама втюрилась в этого хлыща, считает, что остальные должны непременно тоже. Но говорить об этом нельзя, я промолчала. Не столько из опасения вызвать полет веера в свою сторону, сколько из страстного желания помочь ей отправить Дадли куда подальше. С женитьбой его на шотландской королеве после некоторого размышления я была уже согласна. Не станет же Елизавета тащиться к нему на свидание на север острова? Значит, и Шекспира родит не от Дадли (и слава богу!). И Сесилу будет полегче. Нет, правда, в такой женитьбе лорда Роберта Дадли был свой резон, у Елизаветы свой, у нас с Сесилом свой.
Но я не успела горячо поддержать Ее Величество, потому что услышала следующее:
— Представляешь, как ей будет тяжело: видеть, что сердце любимого мужа рвется сюда, в Лондон, а он сам при первой же возможности стремится съездить в Англию…
— Зачем?!
— У него же останутся имения и замки здесь, будет приезжать с проверкой. А встречая меня, он будет униженно молить о моей благосклонности, о любви… и получать ее сполна. Говорят, разлука страсть только усиливает.
Кажется, я даже икнула. Приплыли, называется! Я размечталась, что лорд Дадли навсегда исчезнет с нашего горизонта и будет фигурировать только в сообщениях от посла в Шотландии, а она, оказывается, собиралась крутить амуры на расстоянии и наставлять Марии рога, пользуясь приездами любовника по делам.
— А если она будет приезжать с ним?
Рыжая вытаращила на меня глаза, кажется, такое ей в голову не приходило. Чуть посоображала и махнула рукой:
— Я не пущу ее в Англию!
Я тоже мысленно махнула: там будет видно. Все равно возможность сплавить Дадли в Эдинбург мне нравилась больше, чем необходимость видеть его каждый день в спальне королевы.
Именно поэтому я не могла помочь Владу-Мелвиллу. Тут сталкивались наши шкурные интересы с их шкурными интересами. Оставалось только развести руками: Влад, придется вам терпеть нашего Дадли в качестве короля… Мы вон сколько терпели его в качестве любовника, теперь ваша очередь.
Но Влад озадачил совсем другим:
— Катя, Мария ни за что не пойдет замуж за Дадли, он слишком мелок, всего лишь лорд. К тому же у моей королевы глаз лег на другого — на Дарнлея. Этот королевской крови, к тому же не сядет на голову.
Я откровенно вытаращила глаза на Влада:
— Ты что, с Луны свалился?! Это Дарнлей-то не сядет?! Да устроится со всеми удобствами и ножки свесит! Он же хлыщ.
— Вы с Сесилом даже слова одинаковые стали употреблять. Он сказал примерно то же, только более дипломатично, но хлыща упомянул.
— Влад, заберите лучше Дадли. Елизавета его на днях в графы произведет, будет почти ровней.
— Ну ты что, с ума сошла? Выйти замуж за известного любовника соперницы? Мария не согласится.
— А ты вот эту мысль и подбрось, мол, отбить любовника у английской королевы. Пусть всем кричит, что Дадли так влюбился в нее заочно по портрету, что бросил свою Елизавету и переметнулся к ней.
Мой приятель хохотал долго и с удовольствием.
— Катя, верно говорят: что придумает одна женщина, десяти мужчинам не разгрести. Мне такое и в голову не пришло бы. Как она сама сообразила предложить своего любовника Марии?
Я рассказала. Смех Влада-Мелвилла стал истерическим.
— Знаешь, как иногда называет твою Рыжую Сесил?
— Знаю: чертовой бабой.
— Две чертовые бабы на один остров многовато, пожалуй, они действительно дободаются до эшафота… Ладно, пусть будет, как будет. Дарнлей, так Дарнлей…
— Может, лучше все-таки Дадли?
— Мечтаешь сплавить?
— Возьмите обоих!
Влад снова рухнул в кресло:
— Оптом, что ли? А Ивана Грозного на сдачу не подкинете?
Я скрутила кукиш:
— Вот вам, а не Иван Грозный! Женить нашего царя на вашей свиристелке? Не позволю.
— Катя, послушал бы нас кто умный. Такой бред нарочно не придумаешь.
Елизавета действительно «повысила» Дадли: в Михайлов день 21 ноября 1664 года он стал графом Лестером.
Но и в качестве графа Дадли тоже не прельстил Марию Стюарт, она предпочла-таки Дарнлея без всяких нагрузок в виде графов и русских царей. Как и предсказывали два умных человека — Сесил и Мелвилл, это ни к чему хорошему не привело. Парламент Шотландии не позволил сделать Дарнлея правящим королем, а сама королева очень быстро разочаровалась в молодом супруге, кстати, бывшем моложе ее. Дарнлею было отказано в близости, и тот не придумал ничего лучшего, как пойти по бабам.
В Шотландии закрутилась смертельная карусель. Оскорбленный невниманием и откровенными изменами супруги, которая приблизила к себе секретаря Риччи (агента папы римского при дворе шотландской королевы), Дарнлей не просто ударился в загул, он участвовал в жестоком убийстве этого самого Риччи на глазах у королевы. Мария поклялась отомстить за гибель любовника.
Дарнлей догулялся до сифилиса, который тогда называли французской болезнью, причем бешено прогрессирующего. Пришлось молодому королю даже надевать на лицо маску из тафты.
Мария выполнила свою клятву мести, ровно через год после убийства Риччи дом, в котором находился Дарнлей, был взорван, а он сам наутро найден в парке со следами удушения. Ни для кого в Шотландии не было секретом, чьих это рук дело, открыто называли нового любовника королевы — графа Босуэла. К этому времени Мария уже родила сына Якова от Дарнлея и была снова беременна от Босуэла.
Шотландия требовала расследования, но в отличие от Елизаветы с Дадли и Эми Робсарт Мария на это пойти не рискнула, видно, была тоже замешана. Мало того, она сделала то, что у моей Рыжей хватило ума не делать, — выскочила замуж за своего любовника-убийцу. Теперь взрыва негодования было не избежать. Закончилось все поражением Марии Стюарт, Босуэл сбежал из Шотландии, а ее саму заставили отречься от престола в пользу сына. Но сбежала и она тоже, мало того, бежала в Англию, чтобы много лет провести под домашним арестом (тюрьмой благоустроенные замки со множеством прислуги назвать вряд ли можно) у Елизаветы и быть казненной за заговоры против Ее Величества. Сын Яков, получив обещание стать наследником английской королевы, от матери с легкостью отрекся. Он действительно стал следующим королем Англии под именем Джеймс.
Но это было еще очень и очень не скоро, Елизавета только начала править в Англии, и ей предстояло еще около сорока лет находиться на вершине власти, это было одно из самых долгих правлений в стране.
А тогда она маялась, то приближая к себе Роберта Дадли, то унижая его, словно мстила за свою влюбленность, за невозможность иметь семью, детей, любить открыто, не прячась и не оглядываясь на разные пересуды.
Любил ли ее Дадли? Бог весть, изменял легко, даже женился тайно, и не один раз. Елизавета ревновала, прогоняла его и супругу от двора, снова возвращала, но так ничего со своими чувствами поделать не смогла, это оказалось сильнее даже ее сильной натуры. Верно говорят, что сильные натуры и любят сильно.
Была ли моя Рыжая сильной? Ее так часто называли слабой женщиной на троне, что закрадывалось сомнение в ее способности править самостоятельно. Но это только у тех, кто не знал Елизавету. Она легко превратила правление в некую игру. Советы спрашивались во время танцев или музицирования, деловая встреча могла пройти в парке или во время конной прогулки… Создавалось впечатление, что королева занята больше своими женскими мелочами, чем политикой.
Однако все монархи, имевшие с ней дело, и все послы признавались, что своим морочаньем головы с бесконечным сватовством то одного, то другого, своими дамскими хитростями Елизавета добилась куда большего, чем императоры и короли жестким противостоянием или дипломатическими хитростями. Но когда понадобилось встать против испанской Непобедимой армады, Елизавета заявила, что, даже если для постройки кораблей придется вырубить все леса Англии, а матросами поставить всех английских лордов, это будет сделано! И Непобедимая армада была побеждена!
Она с равной легкостью занималась нарядами, которых было немыслимое количество, играла на верджинале, писала стихи, плела интриги, покровительствовала пиратам, дурачила королей и правила большим хозяйством по имени Англия.
Но это было позже, все позже. Елизавета сложилась как человек у меня на глазах, за те годы, что я пробыла рядом, мы прошли блеск двора и ссылку, Тауэр и коронацию, рождение детей и ужас ожидания казни… Но мы победили, Рыжая не просто на троне, она может дать отпор любому, кто покусится на ее власть. А любовь к Дадли… ну что с ней поделаешь?
Зимой я съездила в Дублин, где жила Мэри Дадли с мужем и детьми. Маленькая Мэри была очаровательна. Блестя лукавыми глазками, она носилась по комнатам дворца, только рыжеватые волосики развевались в разные стороны. Девочка откровенно походила на свою собственную мать. Неужели лорд Сидни не видит?
Мэри вздохнула:
— Видит… Мы потому и не бываем в свете. Распустили слух, что у меня все лицо после оспы настолько рябое, что ношу маску.
— Мэри, вы жалеете, что так поступили? Это ведь я вас уговорила…
Она с улыбкой кивнула на двоих детей — маленькую Элизабет и Мэри, с визгом бегавших по кругу за собачкой:
— Разве можно об этом жалеть?
Элизабет умерла в девять лет, и Мэри осталась единственной из дочерей, выживших у четы Сидни.
Это будущая знаменитая поэтесса и покровительница искусств Мэри Сидни-Пемброк, в чьем имении «Гнездо Феникса» существовал не просто литературный кружок, а настоящая фабрика гениев, если только гениев можно штамповать на фабриках.
Мэри Сидни-Пемброк станет придворной дамой Елизаветы. Догадается ли та, кого именно приблизила? Все твердили, что Мэри очень похожа на Ее Величество, но у Мэри и Генри Сидни хватило ума записать датой рождения ребенка октябрь, а не апрель, что не позволило ничего заподозрить королеве.
Сама чета Сидни была на Ее Величество серьезно обижена. Точно так же, как она осыпала милостями брата Мэри Роберта Дадли, королева игнорировала его сестру. Нет, она была не против, чтобы чета трудилась на благо королевства и ее лично, но благодарности Сидни от королевы не видели или видели очень мало. Может, чувствовала, что уже отдала им самое дорогое?
Я вернулась из Дублина, когда рождественские праздники уже прошли и новогодние тоже. Ее Величество развлекалась где-то в очередном замке лорда Дадли графа Лестера. В лондонских дворцах царила скука, и я перебралась в свой дом.
Январь был слякотным и совсем не зимним. То ли дело у нас в России…
— Миледи, вас ожидает какой-то человек. Я сказала, что уже поздно, но он утверждает, что вы все равно примете.
В кабинете ко мне повернулся хорошо, но не вычурно одетый человек. Неужели королева кого-то прислала? Он стоял против света, и я не сразу разглядела лицо, помог голос:
— Леди Кэтрин Эшли, меня просили передать вам привет…
Горло перехватило.
— Бетси, ты можешь идти спать. Все в порядке.
Бетси никогда не задавала вопросов, а потому исчезла бесшумно, плотно прикрыв за собой дверь кабинета. За окнами падал мокрый снег, тут же превращаясь в грязную жижу под ногами прохожих и копытами лошадей. В камине потрескивал огонь, а я вдруг переселилась в свою нормальную московскую жизнь. Потому что передо мной стоял… Иван Иванович Иванов из «ИИИ» собственной персоной!
— Иван…
— Узнала?
Вообще-то трудно, за столько лет я успела даже подзабыть, как он выглядит. Сколько лет я здесь? Получалось шестнадцать. Многовато для командировочки-то…
А потом мы сидели у камина и разговаривали, не замечая ни времени, ни того, что незаметно перешли на русский язык.
— Иван, а где ты сам был все это время?
— Рядом. Наблюдал и иногда помогал…
Неожиданно я вспомнила тайнопись, предупреждающую об опасности, написанную по-русски. Это когда умер король Эдуард и нам кто-то посоветовал не торопиться.
— Иван, это был ты?
— Я. Опасно, но другого выхода не нашлось.
— Ты знаешь, что делал Артур?
— Знаю, каждый выполнял свою собственную миссию. Он свою, и на совесть, только ты помешала. Он решил остаться здесь, знаешь?
— Да хоть где, только от меня подальше!
— О, как ты на него сердита. А с Владом и Серегой вы дружите…
Я махнула рукой:
— Серега только и знает свои хозяйственные нужды, копит и копит, развивает и развивает. Допусти, так он всю Англию заграбастает и в аренду сдаст.
— Молодец. А ты мне что-то не нравишься, подруга. Устала?
Я задумалась, глядя на мутное стекло, за которым все так же злилась снежная круговерть.
Действительно устала, смертельно устала, и кто знает, что и сколько еще впереди? А ведь «по паспорту» Кэтрин Эшли уже шестьдесят третий год… Неужели и я превращаюсь в старуху? Ну уж нет! Что мы там еще должны сделать с Рыжей? Разбить армаду? Это, кажется, не скоро. Да, еще будут пираты, я помню Рели и Дрейка по фильму… Долгое «бодание» с Марией Стюарт, потом ее казнь… а еще многолетнее мотание нервов самым разным женихам, это я тоже помнила. Ладно, сделаем, нам не привыкать.
Меня вдруг озадачила мысль: а сколько лет вообще прожила Кэтрин Эшли?
— Пора домой. Катя…
Кажется, я повернулась всем туловищем:
— Куда?
— Домой, в свое время. Или ты тоже хочешь остаться здесь?
— Нет, не хочу! Но я не все сделала…
— Что не все? Ты не можешь опекать Елизавету всю ее жизнь. Кэтрин Эшли умерла в январе 1565 года.
— А… а как же Шекспир? Рыжая должна родить Шекспира! Вы сами об этом говорили!
Иван тихо рассмеялся:
— Уже родила, Кать.
— Когда?!
— Мэри.
— Что?! Что ты сказал?!
Иван продолжал смеяться:
— Ну почему ты решила, что Шекспир мужчина? Ты же читала, что это не один человек, а, возможно, несколько. Не так давно вы, леди Кэтрин Эшли, держали в руках его треть.
Я немного посоображала, а потом недоверчиво поинтересовалась:
— А остальные две где?
— Еще не родились, только твоя Рыжая к этому отношения не имеет.
— Нет!
— Что нет?
— Я тоже останусь, как Артур.
— Катя, я не понимаю…
— Пойми, если меня здесь не будет, то не будет и Шекспира тоже.
— Ну уж!
— Я серьезно. Поодиночке они будут писать хорошие произведения и складывать их в свои столы. Так делают многие аристократы. Я должна собрать их вместе под именем пусть того же Шакспера, заставить издавать свои стихи и отдавать в театр свои пьесы. Должна, Иван.
Он чуть улыбнулся:
— Катя, это будет не скоро, Англия услышит о Шекспире только через сорок лет. Кэтрин Эшли уже шестьдесят три года. Ты что, вечно жить собираешься?
— Но как же?..
— Переходить можно не один раз. Мы расскажем проблему Антимиру, пусть подумает. У тебя в запасе есть время.
— Ты хочешь сказать, что…
Иван кивнул:
— Я хочу сказать, что увидеть свою Мэри ты вполне сможешь еще раз, когда она будет уже совсем взрослой дамой… А сейчас действительно пора.
Утром Бетси, пришедшая будить свою хозяйку, даже не сразу поняла, что Кэтрин Эшли больше нет, многолетняя наставница королевы просто тихо заснула навсегда. Она не жаловалась на болезни, не просила отдыха, не возмущалась из-за постоянных забот и невзгод. Она просто была рядом с Елизаветой, была готова помочь, взять все на себя, защитить, уберечь…
Елизавета почувствовала, что лишилась не просто придворной дамы, она лишилась матери, пусть и названой…
