Учеба никогда не повредит
Всю следующую неделю я отбивала зад в седле, учась держаться не просто прямо и уверенно, но и грациозно, особенно в дамском. Мне очень хотелось сесть нормально и пустить коня в галоп, но…
А еще Мари привела учителя фехтования. Я видела, что ей и самой хочется взять в руки шпагу, но она дама в возрасте, неприлично. Венсан оказался хорошим учителем, и теперь по полдня в одном из вестибюлей звенели шпаги.
– Мадемуазель, только не говорите, что вы держите шпагу впервые в жизни!
Я округляю глаза и заговорщическим шепотом:
– По секрету: второй… десяток… Венсан хохочет:
– Чему тогда вас учить?
– О, какая грубая лесть…
Фехтовальщица из меня так себе, но я хорошо помню о предстоящем пятничном визите герцога де Меркера, а потому готова учиться хоть круглые сутки до этого времени.
Выпад – удар… следующий выпад…
– Мадемуазель, если вы будете держать шпагу вот так, то её легко выбьют у вас из руки, при этом повредив саму кисть. Если вот так, то поломают и шпагу, и руку.
Да, в мое время бились по несколько иным правилам, и учиться «не так» держать шпагу не было необходимости. Все просто – у нас была игра, а здесь реальность. Бои не постановочные, хотя кончик шпаги в наконечнике.
В пятницу герцог де Меркер визит не нанес…
Выпад – удар! Отбить… снова выпад…
Я уже лихо билась с самим Венсаном, а не отрабатывала приемы на тюфяке с сеном, когда у входа послышался стук копыт. Не обратив внимания, тем более мы с Венсаном лихо гоняли друг друга по лестницам, и я уже научилась переходить от обороны к нападению даже из не очень удачного положения, сиганула через перила лестницы, чего мой наставник никак не ожидал, и «пронзила» его шпагой.
После моего довольного вопля «убит!» Венсан сделал вид, что падает, а прямо за моей спиной раздались… аплодисменты:
– Браво, мадемуазель! У вас прекрасный наставник и вы делаете несомненные успехи.
Вот только этого не хватало – насмешки герцога де Меркера. Как я могла забыть, что нынче пятница?
Горжусь способностью быстро взять себя в руки.
Поворот на сто восемьдесят градусов и улыбка во все зубы:
– Рада вас видеть, герцог.
– И впрямь рады? Но ведь я не проткнут шпагой и не прикован к постели.
Вызов принят:
– Вы забыли, что сегодня пятница.
– Ах да, забыл. Простите великодушно.
– Возраст сказывается? Прощаю…
Герцога таким калибром не возьмешь, кивнул головой:
– Возраст ни при чем, просто при дворе среди прекрасных дам легко забывается день недели. – Однако визит вы нанесли именно в пятницу?
– Клянусь, вышло случайно.
К нам уже вышла герцогиня:
– Герцог, я рада вас видеть.
– Герцогиня, воспользовался любезным разрешением посетить ваш дом в пятницу.
– Здесь вам всегда рады.
– Не все, герцогиня, – усмехнулся голубоглазый красавец, – ваша племянница не может дождаться сообщения о моем смертельном ранении. И, кажется, мечтает нанести таковое сама.
Он делал вид, что секретничает с герцогиней.
– Уверяю вас, это блеф, – Мари уже увлекла гостя подальше от меня, и остальное щебетание я не слышала.
Зато успела разглядеть новый шрам на щеке герцога, едва заметный, почти царапина, к тому же ничуть его не портивший. Но такие шрамы не зарабатывают на охоте.
Решив при случае выяснить, откуда шрам, я поспешила ретироваться. Все же взмыленная, всклоченная после тренировки, я едва ли представляла собой Прекрасную Даму.
Бьянка от моих успехов с оружием в руках вообще была в восторге, а сегодня её просто распирало от эмоций. Помогая мне вымыться, не замолкала:
– А вы видели, как наблюдал герцог де Меркер?
– Нет, конечно.
Я редко поддерживаю болтовню Бьянки, ей это не мешает, не затыкаю рот, и ладно. Но сегодня не могла не поощрить. Горничная обрадовалась вдвойне:
– Да, он как вошел в дом, так замер и с вас глаз не спускал. А потом хлопал в ладоши! Ему понравилось… Герцог красивый… Как я была с ней согласна!
– Он такой… мужественный.
– Н-да…
– Вы его просто не разглядели! Один из самых красивых мужчин в Париже.
– А кто самый красивый?
– Король и кардинал.
Ах ты, господи, я забыла, что Бьянка у нас махровая монархистка и при этом поклонница кардинала Ришелье.
– А герцог, значит, на третьем месте?
Я пыталась выяснить, нет ли кого-то между кардиналом и герцогом, но Бьянка поняла вопрос иначе, твердо заявив:
– Был бы королем, был на первом. У него четверть королевской крови, знаете?
– Знаю.
Следующее заверение касалось меня:
– А вам белила наносить не надо, от них прыщи появляются. У вас и без того кожа нежная!
– Согласна.
– Чего это герцог к нам приехал? Потуже затянуть? – вопрос по поводу корсета.
– Да, можно.
– Он раньше никогда не ездил.
Не успела я польстить себе надеждой, что из-за меня, как получила подтверждение Бьянки:
– А вы ему нравитесь! Ну, смотрите. Не туго?
Талия осиная, хоть пальцами обхватывай. Дышать, правда, трудновато, но надеюсь, герцог не будет сидеть у нас до утра? А вдруг он вообще уже ушел, и я зря мучаюсь?
– Оставь так.
Прибежала Катрин:
– Мадемуазель, вас герцогиня зовет.
Настроение испортилось, только герцогиня? Значит, герцог уже ушел? Вот тебе, доутягивалась в корсет.
Но Людовик де Меркер никуда не уехал, он спокойно сидел в кресле, причем так, что в первое мгновение, войдя в комнату, я не заметила.
– Вы меня звали, герцогиня?
– Анна, вы напросились учиться у герцога владению шпагой?
Я от души огрызнулась:
– Обойдусь! Меня и Венсан научит.
Мари сделала страшные глаза, а сам Меркер рассмеялся:
– В таком случае я зря приехал. Мадемуазель уже нашла учителя.
Я смутилась. Конечно, мне очень, ну очень-очень-очень хотелось учиться у Меркера, ведь это давало возможность быть рядом с ним хоть изредка и слышать его голос.
– Простите, мсье, я не видела, что вы здесь.
Его бровь красиво приподнялась, глаза смеялись:
– Конечно, но это вас не извиняет. За вами долг. Так вы будете у меня учиться, или обойдетесь?
– Буду, если вы будете учить.
– Договорились. Как часто вы занимаетесь фехтованием?
– Ежедневно.
Герцог нахмурился:
– Ваш Венсан болван, вы сорвете руку!
– Он говорил это же, сударь, но я настояла.
– Ну и глупо. Достаточно двух раз в неделю.
– Но тогда наша с вами дуэль состоится не скоро.
Бровь Луи де Меркера снова чуть приподнялась:
– Так рветесь быть раненой? Кто ставил вам руку, только не говорите, что Венсан, я знаю его школу. Венсан лишь переучивал.
– Леон Корнель, но, боюсь, это имя вам ничего не скажет, – я честно назвала имя своего тренера в клубе. Вот пусть теперь ломает голову.
– Действительно, не знаю такого… Когда мы начнем?
– Когда вам будет угодно.
Он оглядел меня с ног до головы, кажется, во взгляде при виде осиной талии мелькнуло легкое удивление.
– Только не в этой одежде, поломаете ребра китовым усом.
– О, герцогу знакомо устройство дамского корсета?
Наши глаза встретились – голубые с голубыми, насмешливые с насмешливыми.
Он пожал плечами:
– Почему бы нет? Только прошу быть в мужском костюме.
Я сделала страшные глаза:
– А как же ваш апоплексический удар?
– Как-нибудь в другой раз. Послезавтра в полдень вас устроит?
– Что именно устроит – удар или первое занятие?
– Пока занятие, посмотрим, на что вы способны.
– Устроит.
Будто он сегодня не видел, как я гоняла Венсана.
– Значит, договорились. Герцогиня, как видите, я свои обещания выполняю.
Это сродни пощечине мне, но только непонятно с чьей стороны – то ли герцога, то ли герцогини. Неужели это Мари настояла, чтобы он начал заниматься со мной?
Я не могла находиться с ними в одной комнате. Хотелось спрятаться, укрыться в уголочке и поплакать. Но это невозможно… Ушла в библиотеку, где встревоженная Бьянка нашла меня не скоро.
– Мадемуазель, что вы здесь делаете?
– Бьянка, в библиотеках читают.
– Вас герцогиня к себе требует. Сердита страшно.
Я чуть не огрызнулась, мол, пошла она!.. Но вздохнула и отправилась к герцогине.
Если все сложится и я смогу переправиться, до того как по ту сторону влепить оплеуху Арману, я сделаю это здесь герцогине. Мари раздражала меня все сильней.
– Вы меня звали, мадам?
Я решила упорно не называть её герцогиней, самозванку несчастную.
Не поворачивая в мою сторону головы, она продолжила что-то писать, но сквозь зубы попеняла:
– Вы не умеете себя вести? Так хотя бы учитесь.
– Чем именно я не угодила?
– Вы безобразно вели себя в присутствии герцога!
Я усмехнулась:
– Мадам, в вашей воле вообще прекратить мое обучение. Кажется, мне следует заняться другим, дни идут, а ничего не сделано. О заговоре уже болтают в Париже…
Глаза герцогини вспыхнули:
– Так занимайтесь Сен-Маром, черт возьми! Вы сюда явились не герцога де Меркера очаровывать и не Бьянку грамоте учить, насколько я помню.
Ого! Какие коготки у нашей милой кошечки, какие зубки, однако.
Я не упустила возможности огрызнуться, быть круглые сутки любезной вещь утомительная, уверяю вас.
– Нужен мне ваш герцог! Но если меня задевают, я не могу не ответить.
– Анна, как только королю станет легче, они все уедут в Руссильон, там вы Главного уже не достанете. В вашем распоряжении меньше месяца, а вы тянете.
– Что вы мне предлагаете, пойти к Сен-Мару в любовницы?
– Хотя бы и так!
– Но у него есть любовница.
– Мария де Гонзаго? – Мари отбросила в сторону перо, кажется, поставив при этом кляксу. – Опомнитесь, она не ляжет в постель к этому болвану, пока не заполучит его в качестве мужа. Это не любовница, а настоящий локомотив для Сен-Мара. Скомпрометировать его в глазах короля принцесса уже не может, к тому же Его Величество знает о страсти, которую питает к прекрасной Гонзаго его любимец. Почти бывший любимец.
– Тогда зачем нужны мы? Король вот-вот прогонит своего любимого шута, и все решится само собой.
– Вы глупы, как пробка, или просто прикидываетесь, не желая лезть в постель к Сен-Мару?
Следующие четверть часа я выслушивала расклад сил.
Сен-Мар хоть и надоел королю, но продолжает находиться в фаворе, а главное, в центре заговора против кардинала. Заговора, который нужно разоблачить любым способом.
Король болен, кардинал тоже. Но если кардинала убьют до того, как он успеет назначить на свое место Мазарини, а верх возьмут Сен-Мар и его сообщники, прежде всего Гастон Орлеанский, то конец придет и королю тоже. Вернее, не этому королю, а следующему, если не сам Гастон, то его окружение постарается, чтобы у маленького Луи испортилось здоровье. А потом и у Филиппа. Мария Медичи спит и видит кроме своего триумфального возвращения в Париж еще и младшего сына на троне.
– А мы не можем просто рассказать о заговоре королю? Или королеве?
– Зачем рассказывать о том, что они и без нас знают?
– Король знает о заговоре против кардинала?!
– У Его Величества двойственная натура и это сказывается на всем. Он не может обойтись без кардинала и мечтает от него избавиться. Убил бы своими руками, но помнит, что грех даже думать об этом. Король уже даже создавал Сен-Мару возможность пристрелить моего дядюшку, но стоило кардиналу всего лишь внимательно посмотреть на этого красавчика, как у храбреца пистолет выпал из рук.
– А королева?
– О, здесь особый случай. Она тоже мечтала бы о смерти Ришелье, но сейчас кардинал единственная её защита и гарантия жизни её детей. Понимаете нелепость? Они все ненавидят кардинала и все готовы спрятаться под защиту его мантии друг от друга. Не сомневаюсь, что, предложи Его Преосвященство содействие Гастону Орлеанскому, тот с радостью принял бы. Так что там с заговором, когда он был раскрыт?
– В июне. Может, пристрелить самого Сен-Мара? Или вызвать его на дуэль и проткнуть шпагой?
– Как умер Сен-Мар?
– На плахе.
– Вот то-то и оно. Нет, все, что вы можете – сделать так, чтобы он никуда не уехал.
– Не могу понять, зачем Сен-Мару так рисковать, ему-то что нужно?
– Пост премьер-министра, иначе прекрасная Мария де Гонзаго не выйдет за него замуж.
Глядя на мое изумленное лицо, Мари рассмеялась:
– Боже мой, неужели вы забыли любимое выражение французов «ищите женщину»?
– Сен-Мар рискует жизнью ради прекрасной Марии?
Герцогиня сокрушенно вздохнула:
– Я понимаю, когда глупы историки-мужчины, но вы, женщина, как вы можете не заметить, что идея заговора принадлежит не легкомысленному Сен-Мару, не взбалмошному Гастону Орлеанскому, не этим идиотам-патриотам, даже не королю, а Марии де Гонзага. Только женщина могла придумать вовлечь в заговор столь непохожих людей. Я восхищена этой женщиной и буду очень рада тому, что после казни дурака Сен-Мара она вынуждена будет уехать в Польшу. Она ведь стала королевой Польши, насколько я помню? А ведь хотела быть французской…
– Мария де Гонзаго мечтала стать супругой короля Людовика?
– Нет, не его – Мсье. Но королева вдруг нарожала сыновей, и Гастон перестал быть первым наследником трона после вечно больного Людовика, а значит, перестал быть для Марии интересен. Подумайте над тем, что я сказала. Ваш и мой главный соперник не Сен-Мар, а Мария де Гонзага. Но бороться с ней прямо мы не можем. Попытайтесь придумать, как сорвать её намерение выйти замуж за Сен-Мара, тогда этот Нарцисс не будет ей нужен и заговор тоже. Вообще, подумайте до завтра о том, что я вам сказала, вспомните расклад сил.
Я была ошеломлена.
Герцогиня права, почему же это раньше мне не пришло в голову?! Не только мне – историкам, пишущим на тему заговора Сен-Мара.
Все убеждены, что Мария де Гонзага как кошка влюблена в королевского фаворита Анри де Сен-Мара. Он, безусловно, хорош собой, но это избалованный ребенок, плохо образованный, капризный и самовлюбленный. Зачем ей такой? Мария красавица и умница, она не может не замечать нарциссизма Главного.
Но она не намерена просто быть хорошей супругой при обласканном королем Сен-Маре, она будет править! Конечно, таким премьер-министром жена сможет вертеть, как пожелает.
Это ей нужна немедленная смерть кардинала, чтобы еще живой король назначил своего любимчика на пост премьер-министра.
Её задача – скомпрометировать заговором всех участников, кроме Сен-Мара. Мария прекрасно знает, что Сен-Мара Его Величество простит, потому что любимчик освободит короля от кардинала, на что сам монарх решиться никак не может.
В очередной раз простят и Гастона Орлеанского, правда, с надеждой на регентство над маленьким Людовиком можно будет распрощаться окончательно. Скомпрометируют и королеву, чтобы была в руках, но не настолько, чтобы король вообще лишил регентства и её.
Идеальная задумка, браво, Мария!
В случае удачи Ришелье уничтожен, король в знак плохо скрываемой благодарности за освобождение от власти кардинала сделает Сен-Мара премьер-министром, Гастон Орлеанский окажется задвинут в дальний угол, чтобы не мешать, королева будет тихо сидеть под присмотром самой Марии, которая выйдет замуж за Сен-Мара. Король долго не проживет, это ясно каждому, а там… Новый король совсем мальчик, и все, кто вокруг него, в руках Марии де Гонзага.
Ришелье назовут красным кардиналом, а его друга и наставника отца Жозефа серым кардиналом? Не только кардиналы умеют быть кукловодами, иногда таковыми становятся прекрасные дамы. Если обладают кроме стройной фигуры, алых губок бантиком еще и острым, как бритва, умом и бешеным честолюбием. Королеве такое честолюбие и не снилось.
Я пыталась снова и снова складывать этот пазл.
Действительно, более нелепый заговор придумать трудно, в нем все компрометируют всех. Если удастся хотя бы часть заговора, касающаяся устранения кардинала, остальное уже неважно, все будут рады и все связаны и обязаны. Интересно, что никто из них не подозревает кому в действительности они обязаны.
Еще раз браво, Мария де Гонзага!
Но есть еще один поворот, о котором забыла моя Мари.
Мария де Гонзага выиграет и в том случае, если заговор не приведет к успеху, а Сен-Мар попадет на плаху. Гастону, как обычно, простят его недостойное поведение, тогда его легко взять голыми руками. «Несчастная» Мария Луиза де Гонзага вполне может стать супругой «опозоренного» Гастона Орлеанского. Этому браку в свое время помешал Ришелье, скоро мешать будет некому.
Так что, как бы ни развился заговор, он на руку прекрасной герцогине де Невер. Гонзага-Невер всегда отличались искусством плести интриги, но не столь откровенно, как герцогиня де Шеврез, которая из-за своей беспокойной натуры, как и Франсуа герцог де Бофор, то и дело оказывается в ссылке. Нет, Гонзага плетут интриги тайно, хотя однажды тоже побывали в Венсеннском замке по милости кардинала. Считается, что сейчас Мария ставленница Ришелье. Если так, то это змея, пригретая на руди.
Когда на следующий день после усиленных размышлений я попыталась изложить новый вариант (женитьба Гастона Орлеанского и Марии де Гонзага) герцогине, та хохотала до упаду.
– Анна, я понимаю, что ты многое читала об эпохе, но, видимо Мсье выпал из поля твоего внимания. Какая женитьба на Марии де Гонзага?! Он уже сто лет как тайно женат на Маргарите де Водемон де Лоррен. У них трое детей, четвертый умер… Так что, если Мария де Гонзага чего-то хочет, то только не замужества за Мсье, скорее, она его ненавидит и вполне способна подставить. Боюсь, именно этого Мария и добивается. В том числе этого…
– В таком случае, почему не предупредить самого Гастона Орлеанского, он бы все и разрушил?
– Вы Гастона хоть видели?
Дурацкий вопрос, я только пожала плечами в ответ.
– Вот то-то. Для него участвовать в какой-то авантюре попросту означает жить. Отними у него возможность участвовать в заговорах, которые он сам же и сдает, и Мсье просто умрет. Пусть участвует, на него никто не рассчитывает.
– Тогда я ничего не понимаю. Всем все известно, но никто не шевелит пальцем, чтобы заговор пресечь?
– Угу. Сен-Мар не мадам де Шерврёз, а Марии де Гонзага выгоден любой результат, потому все смотрят на очередной заговор сквозь пальцы. Если кого-то и интересует результат, так это нас с вами и кардинала.
Я задала давно интересующий меня вопрос:
– А почему вы до сих пор не представили меня кардиналу?
Герцогиня презрительно рассмеялась:
– Кардинал не будет расспрашивать о дядюшке Антуане и тетушке Мадлен. Пара вопросов, и вы попадетесь. Его не обмануть.
– Но он не может не знать о моем присутствии в вашем доме.
– Знает. Он знает, что вы моя шпионка и будете морочить голову Сен-Мару и тянуть время, пока шпионы кардинала не разведают то, что нужно.
– Но договор будет заключен только в январе.
– Переговоры идут. Ваша задача вскружить голову этому павлину, отвлечь его на некоторое время, в конце концов, вызвать бешеную ревность Марии де Гонзага, чтобы она его никуда не пустила. В остальным кардинал справится сам. – Это ваша, герцогиня, задумка или кардинала? Она насмешливо хмыкнула:
– Тебе-то какая разница. Занимайся Сен-Маром.
Я поняла, что помимо желания по возвращении придушить Армана, у меня крепнет желание до того сделать это с лжегерцогиней. Высокомерие Мари временами становилось невыносимым.
Следующий выход был иным, ко двору я не представлена, а потому появляться там не имею права, герцогиня отправилась одна.
Но я радовалась, потому что в этот день должен прийти заниматься со мной герцог. Конечно, в Сен-Жермен нужно ехать к восьми вечера, наверняка и герцог будет спешить. Мари с утра развила бурную деятельность по принятию ванны и прочим изыскам, ей стало не до меня.
Я решила не ждать прихода Меркера, вдруг он забыл о необходимости собираться во дворец или заскочит на минутку. Чтобы не выглядеть глупо, пригласила Венсана чуть пораньше и в половине двенадцатого мы с ним начали разогреваться. К полудню, когда герцог все же появился, я была уже в приличной форме.
Он отдал шляпу и плащ Гийому, и поинтересовался:
– Вы едете в Сен-Жермен?
– Нет, я не представлена ко двору.
Меркер кивнул:
– Тогда у нас достаточно времени, чтобы позаниматься.
– А вы разве не едете?
– Во-первых, я не люблю дворцовые приемы, во-вторых, мужчине времени на сборы требуется куда меньше, чем даме. Прошу…
Герцог поставил нас с Венсаном против друг друга и потребовал, чтобы я показала владение основными приемами. Пару раз я увлекалась и переходила к бою.
Окрик Меркера: «Достаточно!» останавливал на полпути. Это даже раздражало.
Но о недовольстве пришлось забыть, началась настоящая учеба. Он показывал на Венсане какое-то движение, а потом требовал, чтобы я повторила сначала все с тем же Венсаном, а потом с ним.
Дважды я просто шлепалась, один раз мне помог подняться Венсан, а второй… Глядя, как я приземлилась на пятую точку, герцог озабоченно поинтересовался:
– С вами все в порядке?
– Да, благодарю.
Венсан уже удалился, откланявшись, у него еще урок, мы были одни. Ситуация нелепая, вскочить на ноги из сидячего положения, как это делают акробаты, я не способна, переворачиваться на колени, значило оказаться в неловкой позе.
– Давайте руку.
Пришлось протянуть. Я сделала максимальное усилие, чтобы ему не пришлось тащить меня вверх, чтобы рука Меркера служила лишь точкой опоры. Он в свою очередь тоже постарался. В результате я взлетела, как ласточка и… оказалась буквально вплотную к нему.
Это было всего лишь мгновение, мы стояли, прижавшись и глядя в глаза… Он него пахло лавандовой настойкой для протираний и еще чем-то. В следующее мгновение рука герцога оказалась на моей спине…
Я отскочила, словно ужаленная: – Благодарю вас. Я неловка… Он изумленно приподнял бровь:
– Вы так меня боитесь?
– Нет, что вы!
– Хорошо, занимайте позицию.
Звон шпаг возобновился. Хорошо, что я в защитной маске, герцог де Меркер не увидел, как покраснело мое лицо. Я была осторожна и больше не падала. Зато заработала замечание:
– Боясь снова упасть, вы работаете вполсилы. И еще: достаточно защищаться, учитесь нападать.
Занятие закончилось, и Меркер просил передать герцогине его привет и слова благодарности за предоставленную возможность научить меня чему-то, когда появилась Мари собственной персоной.
Она явно услышала слово «герцогине» и тут же поинтересовалась:
– Обо мне плохо говорили?
Меня взяло зло, разряженная фурия строила из себя черт-те что. Не выдержав, огрызнулась:
– Нет, мадам, для этого вы слишком рано пришли.
Удаляясь, заметила заинтересованный взгляд герцога и услышала сокрушенный вздох герцогини:
– Никак не могу выбить из нее деревенские привычки. Совершенно не умеет себя вести.
Вот дрянь! Я порадовалась ответным словам Меркера:
– Я не заметил…
Я давно спала, когда на рассвете из Сен-Жермена вернулась Мари. Она не стала ждать утра и приказала позвать меня немедленно. Пришлось идти непричесанной и закутавшись в платок поверх надетого без корсета платье. Я даже не задумалась, что платье свободно застегнулось и без утяжки, а вот герцогиня заметила:
– Ты еще похудела?
– Вы ради этого вопроса вытащили меня из постели?
– Анна, когда ты отучишься хамить и будешь благодарной?
Дальше последовала нотация минут на пять, за время которой я узнала, что если бы не она, я оказалась бы в служанках в пивной, а не разодетой на блестящих приемах.
– Приемах?
– Не утрируй!
Я уже усвоила, что «тыкают» мне в двух случаях, когда вспоминают былое или когда желают показать мое место.
– Мадам, я безумно благодарна вам за помощь, возможно, мне лучше устроиться служанкой, чтобы не обременять вас. Я подумаю.
Осточертели напоминания о её альтруизме. Можно подумать, что она подобрала меня на помойке, отмыла и накормила. Я не просила мне помогать, конечно, одной было бы очень трудно, но быть марионеткой, за которую решают все: от правил поведения до того, какого цвета чулки надеть, тоже тошно.
Я поднялась и направилась к двери. Черт с ней, завтра, вернее, уже сегодня что-нибудь придумаю. Пойду служанкой вон к Марии де Гонзага и сорву весь заговор изнутри.
Мари почти бросилась мне в след, зашипела:
– С ума сошла?! Мы сегодня идем к герцогине де Гемене. Я рассказала ей о тебе много хорошего, она попросила взять с собой вечером.
– Зачем?
– Как зачем?!
– Мне надоело быть игрушкой, которую просто выставляют в витрину. Я ничего не буду делать, если не буду знать, зачем делаю. Это первое. Второе: если вы, мадам, еще раз дадите мне понять, что я приживалка, я найду другое место пребывания или попросту уйду обратно.
Что-то мне подсказывало, что она очень боится моего досрочного возвращения. Видно, ей не все равно, сумеем ли мы сорвать заговор.
Так и есть, заюлила:
– Ну, что ты хочешь знать? Герцогиня де Гемене весьма влиятельная особа при дворе короля, короля, подчеркиваю, а не королевы. А её младший сын Луи играет с дофином…
– И зачем мне младший сын придворной дамы, играющий с дофином?
– Рядом с ней можно встретить многих влиятельных людей, в том числе Сен-Мара. Она поможет представить тебя ко двору.
– Вы так говорите об этом, мадам, словно представление ко двору – главное, ради чего я здесь нахожусь. Я думаю, вы на ложном пути, который ничего не даст, только время потеряем. Кстати, Арман вовсе не наказывал мне действовать по вашему плану, я попытаюсь осмыслить свой.
Конечно, Мари долго убеждала меня, что лучшего плана не придумать, что единственный выход очаровать Сен-Мара и поссорить его с невестой, а еще лучше заодно с королем, что она, Мари, делает все ради моего успеха, общего успеха…
