Тайна графа Пурсоньяка (a la совдеп)
В одном из московских кинематографов показывают картину: «Тайна графа Пурсоньяка».
Еще до начала сеанса в кинематограф набивается масса скучающей, угрюмой, полуголодной публики.
Топают ногами, как косяк лошадей, нетерпеливо дожидаясь той минуты, когда можно будет, забыв окружающую прозу, с головой окунуться в сладкий одуряющий мир волшебной грезы, красоты и чарующего вымысла.
Электричество гаснет.
Темнота.
Чей-то голос, спотыкаясь на длинных словах, громко читает надпись на экране:
— «Тайна графа Пурсоньяка, или Отцвели уж давно хризантемы в саду»… «Граф Пурсоньяк потерял свою жену через два года после свадьбы».
— Вишь ты, — раздается в темноте сочувственный голос. — Отчего же она так скоро скапустилась?
Другой, тоже невидимый, отвечает:
— Мало ли? Сыпнячок или просто соседи на мушку взяли…
«После жены у графа осталась дочь, которую убитый горем отец отвез учиться в монастырь».
— Вот тебе!.. И отец, оказывается, убитый! Не повезло семейке…
— Дубина! Нешто это совсем убитый? Сказано тебе: убитый горем. Значит, не до конца. А только почему это он дочку сдал в монастырь? Нешто в монастырях учат?
— И очень просто: монастырь реквизировали, монахов по шеям, а замест этого — школа! Штука простая. А это что? «Когда дочь выросла, граф поехал, чтобы взять ее из монастыря»…
— Ах ты, чтоб тебя… Граф-то, товарищи, оказывается, комиссар!
— Тю на тебя! Откеда высосал?
— На автомобиле ж едет, Господи! «В лесу он встречает дочь дровосека, Генриэтту»… Во, братцы, лесу-то сколько, видали? Всю Москву обтопить можно! Хи, хи… Об чем это он с ней?
— Видимое дело, об дровах… не может ли, дескать, ваш папаша нам возика два дров предоставить… Гляди, гляди — душит ее. Ай да граф!
— Дурень ты не нашего Бога, — где душит? Обнимает он ее, а не душит…
— Ах ты ж, имперлист проклятый! Туда же!.. Хи-хи… До слез девку довел. А это чего? «В это время бедный дровосек сидел за своим скромным ужином»… Чего это он?.. Ах, чтоб тебя переехало! Ей-Богу, винище трескает и сыром заедает! Вот те и скромный! А сбоку говядина и булка. Ай да скромный!! Картинка-то французская? Ну и брехло ж эти французы. Дровосек, а? Хорош дровосек!
— А где ж жена евонная?
— Надо полагать, в очереди стоит.
— И то. Этакое брюхо набить — в десяти очередях настоишься. Ага! Ружье со стены снимает… Ну, теперь — баста! Сейчас этого графа к стенке…
— Где ж ты в лесу стенку найдешь?
— Ну так, может, заборчик какой…
— Именно вот. Для тебя, дурака, построили.
— Мне не требовается.
— А не требовается, так и не лезь со своим заборчиком! Не знаешь ты французского поведения, так и молчи. У них первое дело: «Позвольте вас пригласить, мусью, на дуэль»… — «Благодарю вас, хоша я не стреляю, ну да уж только для вас!» А ты — со своим забором; деревня!
— Нет, братцы, тут другое… Ишь ты: «Заблудившись в лесу, на графа нападает волк, но дровосек убивает волка. Первый горячо благодарит второго».
— А что, товарищи, волков едят?
— Отчего ж… Та же собака, только формат побольше.
— Да что ж это они от волка уходят, даже не оглянувшись. Эй, товарищи! Съестное забыли!
— Чего кричишь, дура! Думаешь, услышат?
— Ты б ему по-французскому крикнул, может, и обернется…
— «Часть вторая. Приехав в город, ничего не подозревающий отец заходит в магазин»…
— Это чего ж такое?! Ах, чтоб ты провалился! Ведь это он, товарищи, мануфактуру покупает.
— И без очереди.
— Без ордера от совнархоза!!
— Да, может, он сам ее и реквизирует!..
— Дровосек-то?
— А дровосек не может быть комиссаром?
— «… А в это время старый фермер, крестный Генриэтты, сидя у себя в саду, попивал вино»… Эк, их распьянствовало!.. Все тянут! Интересно, откуда этот старый черт вина достал?
— Самогон, я думаю.
— Темный-то? Орясина! Самое настоящее красненькое.
— Ну, значит, реквизировал. Тоже, поди, комиссар!
— Да ну вас всех к чертям. И граф у них комиссар, и дровосек комиссар, и фермер комиссар… Свои надоели так, что в собаку плюнешь, в комиссара попадешь — деваться некуда! Пойдем, ребята!
* * *
При выходе.
— А что, товарищи, смотрели вы картинку? Стоющая?..
— Не особо чтобы. Дело, видите ли, в том, что у комиссара жена от сыпняка кончилась, а он, осерчамши, всех монахов из монастыря повыкидывал, да дочку туда и втисни. Реквизировал автомобиль, да и давай по дровосековым дочкам ездить. Не стерпел этого ейный папенька, уложил съедобного волка и реквизировал всю мануфактуру, как говорится: завей горе веревочкой! Только всего и видели!
