Часть пятая
АНГЛИЯ, 1978-1979
1
— Как успехи? — спросила Элизабет у Ирен, явившись к ней с еженедельным визитом.
— Никак, — ответила Ирен. — Боб говорит, эта штука оказалась заковыристей, чем он думал. Он все еще возится с ней — твой дедушка, похоже, хорошо умел заметать следы.
С того дня, когда Элизабет отдала Бобу дневник, прошло два месяца, и потому она решила поискать другие способы установления связей с прошлым. И, выяснив с помощью «Руководства для офицеров» номер полка, в котором служил дед, попыталась найти его штаб.
После множества телефонных звонков и изрядного количества оставшихся без ответа писем Элизабет узнала, что десять лет назад полк прекратил свое существование и был слит с другим. Его штаб находился в Бэкингемшире, куда она одним субботним днем и отправилась.
Встретили ее с подозрением. Машину усердно обыскали на предмет наличия бомбы и заставили прождать целый час, по истечении коего к Элизабет вышел молодой человек.
Он был первым солдатом, виденным Элизабет въяве, и удивил ее своим невоенным обликом. Держался этот капрал как большинство клерков и мелких чиновников: полковые документы хранятся в особом месте, в режиме строгой секретности, и шансов получить к ним доступ практически нет.
— Понимаете, — сказала Элизабет, — мой дед сражался на той войне. Мне хочется больше узнать о нем. Люди редко задумываются над тем, какие жертвы принесли ради них — и продолжают приносить — вооруженные силы. Все, что мне нужно, это имена тех, кто служил с ним в одном батальоне или роте, не знаю, как правильно сказать. Я не сомневаюсь, что в такой четко работающей организации, как армия, документы наверняка содержатся в образцовом порядке.
— Я в этом тоже не сомневаюсь. Но доступ к этим материалам ограничен. Как я вам уже объяснил, на них стоит гриф секретности.
Они сидели в небольшой деревянной сторожке у главных ворот. Капрал сложил руки на груди. Бледная нездоровая кожа, коротко стриженные каштановые волосы.
Элизабет улыбнулась.
— Вы курите? — Она протянула ему через стол пачку сигарет.
— Я, пожалуй, вот что сделаю, — сказал он, склоняясь к ее зажигалке. — Дам вам посмотреть историю полка. В ней вы, по крайней мере, найдете кое-какие имена. И у вас появится точка отсчета. Не думаю, правда, что многие из этих людей еще живы.
— В таком случае не будем терять время, — сказала Элизабет.
— Подождите здесь. Я выпишу вам пропуск.
Он вышел из комнаты, и его место тут же занял юноша с винтовкой, замерший на посту возле двери, — вдруг Элизабет вздумает с боем пробиваться на территорию штаба.
Вернувшись, капрал вручил Элизабет кусочек картона с английской булавкой, который она приколола к груди, и отвел в большое кирпичное здание, в комнату с простым столом из сосновых досок и двумя жесткими стульями. Наверное, мелькнуло у Элизабет, здесь обычно проводят допросы. Капрал выдал ей толстый переплетенный в красную ткань том и отошел в угол, откуда внимательно следил за тем, как она его перелистывает.
Среди имен, перечисленных в истории полка, чаще других упоминалось имя капитана, затем полковника Грея. Элизабет выписала его и несколько других на завалявшийся в сумочке конверт. Рассчитывать на то, что капрал бросится отыскивать для нее адреса этих людей, не приходилось. Элизабет горячо поблагодарила его и поехала назад в Лондон.
Вечером она позвонила Бобу — узнать, удалось ли ему продвинуться вперед с записной книжкой. И заодно сообщила:
— Я раздобыла имена людей, которые, как мне кажется, воевали вместе с дедом, но не представляю, как с ними связаться. Есть, например, некто Грей — похоже, довольно значительный персонаж. Но сейчас он наверняка глубокий старик, если вообще еще жив.
Она услышала, как на другом конце линии Боб задумчиво насвистывает.
— А в «Кто есть кто» вы смотреть не пробовали? — спросил он. — Если этот Грей чем-то отличился на войне или в мирной жизни, он может быть туда внесен.
Элизабет получила в муниципальной библиотеке на Порчестер-роуд трехлетней давности выпуск альманаха «Кто есть кто» и прочитала краткие жизнеописания пятидесяти двух Греев. Чем они только не занимались, однако до 1918-го родились лишь считанные единицы из них. Перевернув страницу, она обнаружила последнего.
«Грей, Уильям Аллан Маккензи, — прочитала она. — Старший врач-консультант Больницы королевы Александры, Эдинбург, 1932–1948; р. Калькутта, 18 сент. 1887; с. Томаса Маккензи Грея и Мэйси Макленнан; ж. в 1910, Джойс Амелия Уильямс, д. д-ра А. Р. Уильямса; один с., одна д. Обр: колледж Томаса Кемпбелла, университет Сент-Эндрюс. Б-р ест. наук, 1909».
Глаза ее, пробежав по набранным мелким шрифтом сведениям, уперлись в слова: «Участие в боев, действ. 1914–1918». Все сходилось.
Под текстом стояли адрес и телефон. Ланаркшир. Правда, справочник вышел три года назад. Уже тогда Грею было, подсчитала Элизабет, восемьдесят восемь.
Времени, как она и говорила капралу, терять не стоило. Вернувшись домой, Элизабет сразу направилась к телефону. Однако не успела снять трубку, как раздался звонок.
— Алло.
— Это я.
— Кто?
— Стюарт.
— О, Стюарт. Как вы?
— Хорошо. А вы?
— Хорошо, спасибо. Верчусь, дел по горло.
Элизабет ждала, что Стюарт объяснит, зачем звонит. Но он молчал, и ей пришлось самой произнести еще пару фраз. Ни на одну из них он не ответил, и в конце концов Элизабет не выдержала:
— Ну ладно. Вы хотели спросить что-то… конкретное?
— Я не думал, что для звонка нужна особая причина. — Обиделся? — Просто позвонил, чтобы поболтать.
Уже не в первый раз Стюарт звонил, чтобы поболтать, и молчал в трубку. Наверное, он стеснительный, думала Элизабет, рассказывая ему о своих делах. Она не умела прощаться с людьми, не притворившись, что вскоре будет рада с ними повидаться, и только положив трубку, сообразила: она умудрилась пригласить Стюарта в гости на ужин.
— Вы должны как-нибудь заглянуть ко мне, — вот что она, оказывается, сказала.
— Должен? — переспросил он. — Когда?
— Ну… Даже не знаю. Как насчет субботы?
Ладно, не важно. Он ей нравится. Она выкроит время и что-нибудь приготовит. Пока же она достала из сумочки конверт и начала набирать шотландский номер.
Палец Элизабет замер над нулем. Она представила себе холодный серый фермерский дом в Ланаркшире, старинный телефон, трезвонящий на столике в прихожей, и дряхлого старца. Вот он выбирается из глубокого кресла, стоящего в дальней комнате, и мучительно тащится по коридору — лишь для того, чтобы услышать голос совершенно посторонней женщины, задающей вопросы о войне, на которой он сражался шестьдесят лет назад.
Нелепость. Элизабет вздрогнула и опустила трубку на рычажки аппарата.
Потом пошла на кухню, бросила в стакан три кубика льда, ломтик лимона, налила джина. Добавила тоника, закурила и вернулась в гостиную.
Зачем ей все это? Для чего она хочет узнать о том, что было с ее дедом? Чтобы лучше понять себя? Получить возможность рассказать своим воображаемым детям о прошлом семьи? Наверное, это просто каприз, однако Элизабет уже приняла решение. В конце концов, чем грозит ей телефонный звонок? Ну, оконфузится. Не такая уж и страшная цена.
Она снова набрала номер. Раздались гудки. Восьмой, девятый, десятый. Четырнадцатый, пятнадцатый. Даже хромоногий старик успел бы за это время…
— Алло? — Женщина. Элизабет почему-то удивилась.
— О, простите… Миссис Грей?
— Я вас слушаю.
Легкий эдинбургский акцент. Далекий, очень старый голос. Джойс Амелия.
— Простите, что потревожила вас. Меня зовут Элизабет Бенсон. У меня к вам очень странный вопрос. В Первую мировую войну мой дед служил в той же роте, что и ваш муж, и я пытаюсь узнать о нем побольше.
Миссис Грей молчала. Может, плохо слышит, подумала Элизабет.
— Я понимаю, просьба странная, — добавила она. — Мне, правда, очень неудобно вас беспокоить. Но я просто не знаю, к кому еще обратиться. Алло? Вы меня слышите?
— Да. Я схожу за мужем. Вам придется подождать. И говорите погромче. Он глуховат.
Когда миссис Грей положила — с глухим бакелитовым стуком — трубку, Элизабет почувствовала, что ладони у нее покалывает от волнения. Она представила себе трубку, лежащую на столике под деревянной лестницей, с которой тянет сквозняком. Прошла минута, еще одна, и наконец в ее трубке раздался подрагивающий, но громкий голос.
Элизабет еще раз объяснила причину своего звонка. Грей половины не расслышал, пришлось объяснить в третий раз, прокричать имя деда.
— Зачем вам все это? Боже милостивый, столько лет прошло, — раздраженно произнес Грей.
— Простите, мне совсем не хочется докучать вам, я просто стараюсь найти кого-то, кто знал деда, понять, каким он был человеком.
Грей фыркнул.
— Вы помните его? Вы воевали с ним вместе?
— Да, помню.
— Каким он был?
— Каким? Каким? Каким он был? Да бог его знает. Сейчас это никого не волнует.
— Меня волнует. Пожалуйста. Мне правда нужно знать.
На том конце линии раздался какой-то невнятный шум, потом еще. Потом Грей сказал:
— Темноволосый. Высокий. Сирота или что-то вроде того. Суеверный. Это он?
— Я не знаю! — взвыла, сама себя удивив, Элизабет. Интересно, слышит ли этот разговор миссис Кириадес — сквозь стену. — Я хочу, чтобы вы мне сказали.
— Рейсфорд. Господи… — Снова фырканье. — Он был странным. Я хорошо его помню. Настоящий боец. Невероятная выдержка. Но это никогда его особо не радовало. Его что-то мучило.
— Он был добрым человеком? — спросила Элизабет. — Дружил с другими солдатами?
Она не питала уверенности, что в армии принято выражаться именно так, но лучших слов найти не смогла.
— Добрым? Ну, знаете. — Похоже, Грей засмеялся. — Замкнутым, это да.
— Он был… остроумным?
— Остроумным? Что за вопрос! Тогда война шла!
— Но чувство юмора у него было, как вы считаете?
— Полагаю, было. Весьма сдержанное, даже по моим шотландским меркам.
Элизабет чувствовала: к Грею возвращаются воспоминания, и решила нажать на него.
— Что еще вы помните? Расскажите мне все.
— От отпусков он неизменно отказывался. Говорил, что у него нет дома, ехать некуда. Любил Францию. Помню, я навестил его в госпитале, раненого. Году, надо думать, в пятнадцатом. Нет, в шестнадцатом.
Грей потратил несколько минут на попытки датировать это посещение. Элизабет перебивала его, но тщетно.
— А что-то еще? У него были друзья? Кто-нибудь, с кем я могу поговорить, кто помнит его?
— Друзья? Не думаю. Нет, был один сапер. Как его звали, уже не помню. Рейсфорд был одиночкой.
— Но хорошим солдатом.
Грей задумался, линия потрескивала.
— Он был отличным бойцом, но это не одно и то же.
В трубке зазвучал голос миссис Грей.
— Простите, но я вынуждена прекратить ваш разговор. Муж непривычен к долгим беседам, и мне не хочется, чтобы он переутомился. Понимаете?
— Конечно, — сказала Элизабет. — Я так благодарна вам обоим. Надеюсь, я не очень вам помешала.
— Нисколько, — ответила миссис Грей. — Есть человек, которому муж одно время писал. Его фамилия Бреннан. Он сейчас в Саутенде, в доме престарелых. Называется «Звезда и Подвязка». Это недалеко от Лондона.
— Огромное вам спасибо. Вы очень добры.
— До свидания.
Трубка со стуком легла на аппарат.
В наступившей тишине Элизабет услышала буханье музыки в квартире наверху.
