Выйдя из ресторана на темную и узкую лондонскую улочку, Кейт Маккаррик и Глория Стэндуэлл подняли воротники своих пальто. Моросило, но ресторан предусмотрительно предоставлял своим завсегдатаям зонтики. Защищенные таким образом от мелкой дождевой дымки, они отправились искать такси.

Кейт размышляла обо всем, что открылось ей в тот вечер за ужином, и, страстно желая узнать о Внутреннем дворе побольше, заговорила первой.

– Я понимаю, насколько мощной должна быть эта организация, но принимают ли они участие в политике непосредственно?

Этот вопрос заставил Глорию улыбнуться.

– Ах, можешь не сомневаться.

– Например?

Глория снова поколебалась, затем пожала плечами.

– Ты помнишь семидесятые, Кейт, когда мы с тобой были совсем детьми?

– Ну коне-ечно, – протянула Кейт. – Прекрасно помню, Гло, только, по-моему, политика нас тогда не особо волновала.

– Само собой. Но ты помнишь Гарольда Вильсона, бывшего премьер-министра?

– Да, смутно. Хотя больше из того, что я с тех пор прочитала. Он утверждал, что МИ5 прослушивает его телефон, да?

– Да, и он был прав.

Хотя обе женщины ютились под зонтом, они по-прежнему говорили тихо.

– Неужели они действительно думали, что он работал на КГБ? – спросила Кейт.

Они сошли с тротуара, чтобы перейти на другую сторону улицы. Кейт заметила в лужах отражение сияющей белой луны, окруженной облаками с серебристыми краями. Она подумала, так же ли сейчас ясно в Шотландии, чтобы Дэвид мог смотреть на ту же луну. Когда они достигли другой стороны, морось начала ослабевать, Глория продолжила:

– Если помнишь, страну постоянно сотрясали забастовки. Силы, стоящие за власть имущими…

– Вроде Внутреннего двора?

– Точно. Им было стыдно и неловко, что Великобританию называли «больным человеком Европы». Нас медленно удушали профсоюзы. Куда бы вы ни посмотрели, рабочие бастовали. Некоторые профсоюзные боссы, несомненно, работали на русских, и когда забастовка горняков скинула Теда Хита, вся страна оказалась, что называется, на мели. Люди не могли попасть на работу, потому что бастовали железнодорожники, рабочую неделю сократили до трех дней, потому что у нас не хватало сил, чтобы сохранить работу промышленности в полном объеме – ужас, мы были в полном дерьме.

– Вильсон выиграл выборы в 1974 году, но тогда начали действовать другие силы. Имя Вильсона было запятнано правой прессой и теми, кто за ней стоял. Писали о его психическом здоровье – подразумевается, что он вот-вот спятит, – утверждали, что у него роман с его личным секретарем Марсией Фолкендер, и так далее и так далее.

– Пресса, однако, не знала о том, что готовились планы военного переворота. Его должен был возглавить лорд Луи Маунтбеттен. Должны были быть захвачены все основные порты и аэропорты, а также студии Би-би-си. Королева призвала бы общественность поддержать вооруженные силы, потому что правительство больше не в состоянии поддерживать порядок.

Кейт остановилась как вкопанная и повернулась к Глории лицом.

– Ушам своим не верю! Военный переворот в Британии?

– Кажется невозможным, верно? Но могу тебя заверить, Кейт, все это было невероятно серьезно. Те, кто обладал подлинной властью, чувствовали, что стране нельзя позволить увянуть и умереть. И Внутренний двор был в гуще событий, но, слава Богу, на стороне Британии. Если бы население в то время действительно знало, что происходит, ну, я думаю, вполне вероятно, что началась бы гражданская война. Однако все это держалось под спудом, хотя ходили неизбежные слухи.

Они снова пошли, постукивая каблуками по мокрому асфальту. Глория посмотрела на Кейт.

– Я не думаю, что это когда-нибудь случилось бы, – успокаивающим тоном сказала она. – Британцы не созданы для мятежей.

Кейт порылась у себя в памяти.

– Что случилось с Вильсоном?

– Был выдворен из кабинета и заменен Джеймсом Каллагэном. Обычная причина: «плохое здоровье», что на самом деле материализовалось позже. Он ушел в отставку на той же неделе, когда принцесса Маргарет объявила о разводе с лордом Сноудоном. Ирония вот в чем: многие подозревали, что отставка Вильсона была приурочена к этому, чтобы отвлечь внимание от смущения в королевской семье. На самом деле все было в точности наоборот: объявление принцессы Маргарет должно было отвлечь внимание от опасной ситуации в стране.

Они дошли до конца узкой улочки и, когда им предстала оживленная магистраль, Глория сказала:

– Дело в том, что этот эпизод помог Внутреннему двору получить еще больше власти в политической системе, потому что позволил спровоцировать идеальную кампанию против социализма и профсоюзного движения.

– А я думала, что спасение страны от профсоюзов – заслуга Маргарет Тэтчер.

– Но кто, по-твоему, за ней стоял?

– Я в это не верю. Тэтчер никогда не стала бы работать с такой организацией, как Внутренний двор.

– Ты должна помнить: все это было проделано очень тонко. Но ВэДэ совершил серьезную ошибку, сначала – поддержал Эдварда Хита, который был премьер-министром недолгое время перед Вильсоном.

Кейт могла только еще раз улыбнуться в смятении и покачать головой.

Но Глорию было не удержать; рассказ подруге о махинациях правительства и столпов промышленности был для нее своего рода очищением. Она так долго держала при себе эти тайны.

Она продолжала:

– Во Внутреннем дворе знали об идее Европейского сообщества, которая тогда серьезно обсуждалась. Собственно, они ее поощряли.

Кейт рассмеялась.

– Понимаешь, они хотели связать Великобританию с Европой, потому что это было бы очень выгодно для их бизнеса, особенно в торговле оружием. Союз европейских стран превосходно подходил для их организации. Поэтому они сначала помогли Хиту стать премьер-министром в 1970 году. Он был шутом, но очень полезным шутом. Единственное, чего они не могли заставить его сделать, так это жениться. В те времена гомосексуализм все еще был совершенно неприемлемым, особенно в среде политиков. Но он был упрям. Таким образом, поползли слухи, что он асексуален, хотя кое-кто из молодых мужчин и парней из экипажа его яхты могли бы много рассказать.

Мимо проезжало такси с горящим маячком «свободен», но они не стали его останавливать. Разговор был слишком хорош, чтобы завершать его прямо сейчас.

– Итак, – продолжала Глория, – он был убежденным сторонником идеи единой Европы, но нуждался во лжи, что это будет всего лишь торговая организация, а не политическая. Именно ВД посоветовал ему всегда использовать термин «общий рынок», хотя европейцы предпочитали термин «сообщество», потому что тогда общественность не будет рассматривать это как угрозу суверенитету страны. Позже, будучи в отставке, Хит напыщенно заявил, что люди были глупы, полагая, будто альянс не был политически мотивированным. Во всяком случае, он утратил руководство консервативной партией, уступив его Маргарет Тэтчер, которая, как представлялось, говорила прямо и честно.

Убедившись, что дождь окончательно прекратился, Кейт сложила зонтик.

– А Тэтчер? Что, Внутренний двор обвел вокруг пальца и ее?

– Боже мой, нет! – Теперь уже улыбалась Глория. – Очевидно, она знала о существовании этой организации и презирала ее. Она не желала иметь ничего общего с членами ВД и была глубоко возмущена нашим вступлением в ЕС. ВД был ошеломлен – оказалось, здесь кто-то слишком силен, чтобы подчиниться. Она стала помехой, и они почти сразу начали плести заговор против нее.

– А Хит?

– Тот злился, вплоть до самой своей смерти в 2005 году, что Тэтчер возглавляла партию всю оставшуюся часть его карьеры в политике. Но в конце концов, после преобразования этой нашей больной страны, Тэтчер получила нож в спину от своей собственной партии, в частности, от Майкла Хезелтайна, который хотел премьерства для себя и нанес первый удар.

– Значит, это Внутренний двор организовал ее поражение от Джона Мейджора?

– Не совсем так. Они были слишком заняты, заполучая в кабинет Тони Блэра. Он, конечно, знал об этом не больше, чем в свое время Тэтчер, но он был для них идеальным кандидатом: настолько справа от центра, что с тем же успехом мог быть и тори, хороший работник – и сетевик – с большой выносливостью. Единственной проблемой была его жена, Шери, которую кое-кто сильно невзлюбил, особенно средства массовой информации. И, конечно, он был очень популярен у публики. Чего Внутренний двор действительно хотел бы, так это чтобы он стал президентом, сначала Великобритании, а затем и Европы.

– Но как же королева? – спросила Кейт. – Нельзя же, чтобы был и президент, и монархия, верно?

– Смена власти осуществилась бы тонким образом и заняла бы длительное время, чтобы британская общественность не могла разобраться, что происходит. В конце концов, большинство из тех, кто голосовали за вхождение в Общий рынок, на самом деле не понимали, за что они голосуют.

– Но ведь должен же существовать какой-то способ контролировать влияние Внутреннего двора? – Кейт была ошеломлена.

– Ну, один из их планов не сработал – пока. Тони Блэр не стал президентом Европейской комиссии. Однако он еще относительно молод, так что кто знает?

– Даже при его послужном списке: три войны – в Боснии, Ираке и Афганистане? Конечно, несмотря на успех в Боснии, слишком много людей чувствуют, что он повел себя нечестно, отправляя наши войска в Ирак и Афганистан.

– Иногда такие вещи забываются. Как я уже сказала, он пока сравнительно молод. Но ты заметила, что и Блэр и Браун были проигнорированы, когда покинули кабинет – практически все предыдущие премьер-министры были награждены орденом Подвязки. Обычно он дается вместе с этой должностью, но уже после выхода в отставку. Ни Блэра, ни Брауна даже не пригласили на пышную свадьбу принца Уильяма и Кэтрин в Вестминстерском аббатстве, меж тем как там присутствовали высокопоставленные лица со всего мира.

Наконец Глория подняла руку, чтобы привлечь внимание проходящего такси. Пока оно подъезжало, она повернулась к подруге.

– Я доверяю тебе свою карьеру, слышишь, Кейт? Если то, что я тебе сказала, когда-нибудь выплывет…

– Обещаю. Этого можно не опасаться.

Глория обняла свою давнюю подругу, потом повернулась к такси, остановившемуся рядом с ними. Устроившись на заднем сиденье, она сказала:

– Спасибо за прекрасный ужин – нам надо встречаться почаще. Но в следующий раз – мой выбор и мое угощение.

С этими словами заместительница помощника комиссара Глория Стэндуэлл захлопнула дверцу, и такси влилось в транспортный поток, оставив Кейт наедине со многими мыслями.

Она до крайности переживала за Дэвида Эша и проклинала себя за то, что убедила его поехать в этот чертов замок Комрек.