11
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Спал Руслан плохо, тревожно. Кутаясь в одеяло, словно то могло спасти его от внешнего мира, вздрагивая, слушал звуки леса. Ему чудились чьи-то шаги, чьи-то неразборчивые разговоры. Он даже мог поклясться, что слышал далекий крик, но не был уверен, что тот был человеческим. Проваливался в черное забытье, не приносящее отдых, просыпался от щелчка или скрипа. Уснул только под утро, когда стало светлеть небо. Уснул без сновидений, как выключился.

Проснулся разбитым и хмурым. Сел, разминая лоб и шею. Потянулся за ботинками.

Илья, лежащий в метре от пилота, спал с открытым ртом, и дыхание вырывалось через потрескавшиеся губы с нехорошим хрипом. Громов наклонился и потрогал лоб ученого. Тот оказался липким и горячим.

– Илья, – Руслан тихонько дотронулся до плеча друга.

Веки Ткачева лишь немного разошлись, сквозь узкие щелки блеснул замутненный взгляд.

– Пить, – прошептал Илья.

– Да, сейчас!

Громов вскочил, лихорадочно соображая, что же делать. Ткачеву настолько неожиданно стало хуже, что Руслан попросту оказался не готов. Силы Ильи таяли буквально на глазах, будто сама атмосфера Зоны выпивала их из раненого.

Ноги сами собой вынесли пилота на холм, к болотцу. Ленивый дымок поднимался над потухшим кострищем, еле заметно колыхалась ряска от ветра. Руслан спустился к воде, принялся копать руками ямку, помогая себе острой палкой. Земля поддавалась легко, она была жирной, с тонкими нитями травяных корней. Сквозь стенки тут же начала просачиваться вода из болота, отчего уже через минуту Громову пришлось вычерпывать грязь.

Выкопав достаточно, пилот поднялся и принялся ждать.

Таков был нехитрый способ хоть как-то очистить воду. Другое дело, что всеми мыслимыми инструкциями категорически запрещалось использовать воду из Зоны для питья. Так же, как и есть редкие ягоды и грибы, растущие в местных лесах. Считалось, что они были «порчеными», представляли угрозу для жизни и здоровья.

Впрочем, данный запрет совсем не смущал местных наркоторговцев, выращивающих в приграничной полосе коноплю и мак. Вечный июль в Зоне способствовал стабильному урожаю, а получаемые продукты обладали настолько поразительными свойствами, что наркоманы всех мастей готовы были скупать товар по завышенным ценам, да еще и приезжать за ним со всех краев страны.

Вода в яме немного отстоялась, приобрела некую прозрачность. Громов, присев на колени, склонился и зачерпнул горсть. С подозрением понюхал. Бросил взгляд на холм, за которым лежал Илья, и решительно сделал несколько глотков.

Вода как вода, только что с горьковатым привкусом.

Немного подождал, прислушиваясь к ощущениям. Желудок голодно заурчал, но иных симптомов «порчи» пилот не почувствовал. Впрочем, он и не знал какой должна быть на вкус эта самая «порченая» вода. И должна ли вообще как-то отличаться от обычной. В любом случае, сейчас было не до предположений – кроме как этой, иной воды достать неоткуда.

Громов снял с пояса флягу, свинтил крышку, гремя узкой цепочкой, и погрузил ее под воду, наблюдая за выходящими пузырьками. Наполнив полный объем, поднялся и побежал к лесу, накрыв горлышко ладонью.

Илья пил жадно, давясь и захлебываясь. Когда он, наконец, откинул назад голову, которую заботливо поддерживал Громов, то не мог отдышаться.

Руслан смочил несколько листьев осины, положил на лоб товарищу. Спросил:

– Полегчало?

– Да, спасибо, – взгляд Ткачева по прежнему был туманным и разбитым. – Все тело ломит.

– У тебя лихорадка. Организм борется, но без лекарств не справиться.

– Не вовремя я насморк подхватил, – попытался пошутить Илья, слабо улыбаясь. – Что будем делать?

Руслан сделал несколько глотков воды, завернул на место крышку и повесил флягу на пояс.

– Я думаю, надо прорываться домой, – наконец сказал он. – Или попробовать дойти хотя бы до вешек. Может быть, до «калоши». Примерное направление я знаю.

Илья нахмурился, обдумывая предложение пилота. Покачал головой.

– Не думаю, что стоит тащить меня с собой. Я буду только мешать. Единственная просьба, если выйдет, дойди до «калоши». Посмотри… Там Полина…

– Пойдем вместе, – отрезал Громов. – Если я один гикнусь, тебе все равно хана. Я сделаю волокушку…

– Нет, – с несвойственной ему жесткостью отрезал Илья. – Я останусь. Если ты попадешь в ловушку, пытаясь вытащить меня, то я все равно погибну. Но без меня ты более мобилен, сможешь двигаться быстрее. Доберешься до наших, вернешься за мной. Это разумно.

Громов знал, что ученый прав. Знал, но не хотел оставлять его одного.

– Оставишь мне воды и костерок, я буду веток подбрасывать, – закончил убеждать его Ткачев. – Здесь меня «пух» не достанет, а на дым тебе проще будет ориентироваться.

– Хорошо, – сдался Руслан. – Так и поступим. Но я тебе сделаю оружие, что-то вроде копья. Всегда держи под рукой.

– Ты думаешь?..

– Мне кажется, я его видел. Когда к дому ходил.

– Человек?

– Наверное… Не знаю, не уверен.

– Хорошо, – кивнул Илья. – Сделай мне копье. Так и тебе, и мне спокойнее будет.

Громов сходил еще раз за водой, наполнил солдатскую флягу и пластиковую фляжку из вертолета. Последнюю отдал Ткачеву. Натащил сухих веток, хвороста. Топором нарубил лапы елей, обложил ими по кругу вышку, сделав что-то вроде стенок от ветра. Придавил ветки крупными полешками. Протянул Илье спички.

– Вот. Сможешь развести костер или лучше мне?

– Смогу, – подумав, ответил Илья. – Ближе к ночи. Не хочу зря жечь дрова.

– Хорошо. Только будь осторожен.

– Я не маленький мальчик.

– Не обижайся, – улыбнулся Громов. – Я просто переживаю.

– Все будет хорошо, – раздраженно ответил ученый. Было видно, что разговор утомил его, Илья опять проваливался в сон.

Громов срубил молодую осину, очистил тонкий, но прочный ствол от веток, несколькими ударами заточил один конец. Примерился и немного укоротил, чтобы можно было бить и одной рукой.

С Ильей прощаться не стал – тот уже спал, натянув одеяло до самого подбородка. Пилот положил заточенный кол рядом, чуточку постоял, глядя на спящего друга. Вздохнул и направился к болоту, на противоположную его сторону.

Громов настроился решительно. Он должен выжить и должен выйти из Зоны. Черт возьми, за все время существования этой аномальной территории сотни людей побывали на этих тропах, иные сделали подобные походы смыслом жизни, способом заработка. Неужели он, взрослый, неглупый мужик, повидавший на своем веку всякого, не сдюжит? Да вот хрен!

Руслан прошагал по вершине холма, приблизился к лесу. Бросил взгляд в ту сторону, где должен был лежать непонятный белый сверток. Интересно, что же там все-таки такое? Нужно будет потом в вертолетный спаскомплект залезть, посмотреть.

Так, стоп! До вертолетов дойти еще нужно.

Взяв левее от того места, где он пробовал идти в прошлый раз, Громов пошагал к деревьям, радуясь, что в этой полосе не беспросветная тайга. Очень напрягала тишина, ни тебе птичек, ни сверчков-паучков. От этого лес казался мертвым, ненастоящим. Будто декорацией или моделью, собранной по образу и подобию оригинала.

Солнце было еще высоко, и Руслан решил максимально быстро пройти лесополосу. По его подсчетам, до институтской тропы примерно от пяти до десяти километров, это три-четыре часа неторопливой ходьбы. При таком раскладе к вешкам он должен выйти ближе к вечеру, а там уже не страшно, под ними можно хоть всю ночь шагать.

Солнечные лучи пронзали высокие кроны, простреливали молчаливый лес насквозь, добивая до самых темных уголков. Хрустели веточки под ботинками, ветки кустов скребли по штанинам. Светло, тепло и совсем не страшно.

Руслан успел пройти километр или два, прежде чем ощутил беспокойство, неприятной дрожью расползающееся в груди. Пилот даже несколько раз споткнулся, перестав смотреть под ноги и стараясь углядеть насторожившую его опасность.

Что-то было не так. Он не мог объяснить, в чем же именно дело, но что-то определенно было неправильно с этим лесом.

Громов вытащил топор и медленно двинулся вперед, оглядываясь и прислушиваясь. В голове всплыл образ того самого существа, наблюдавшего за пилотом возле дома с ловушкой. Вдруг оно идет по пятам и ждет случая, чтобы напасть?

Между деревьями замаячил просвет. Небольшой, не похожий на край леса. Повинуясь внутреннему порыву, Руслан свернул туда, отводя руками от лица колючие ветки.

Ветки ломались и оставались в ладонях. Осыпалась бурая хвоя, облетали скорченные листья. Трава под ногами с каждым шагом становилась блеклой и стелющейся по земле.

Зуд в груди превращался в ком, подступающий к горлу. Волосы на затылке неприятно топорщились, в пальцах появилась нервная дрожь.

– Не накручивай себя! – пытался приказать сам себе Громов, вытирая вспотевшие ладони о штанину. – Нам бы только за лесок выйти да за холм сходить – и мы уже дома. Ничего страшного нет, все хорошо…

Ему было одновременно страшно и любопытно. Ноги сами собой несли вперед, подминая желтую траву и сухую землю.

Чем ближе к полянке, тем мрачнее становилось вокруг. Деревья превращались в черных высохших уродцев с кривыми руками-ветками, кусты пучками голых палок торчали из мертвой травы. Словно здесь был пожар или что-то отравило почву и воздух.

Полянка открылась неожиданно, вынырнув из-за завалившихся друг на друга деревьев с торчащими обрубками вместо корней. Черное пятно земли посреди высохших стволов, похожих на гнилые зубы. Вся густо засеяна пожелтевшими от времени костями птиц и животных, торчащими в небо ребрами и рогами. Словно их сюда что-то манило, убивая среди истлевающих останков.

Громов впился пальцами в сухой, крошащийся ствол. Еще шаг, и он бы сам оказался в пределах этого неровного круга смерти. Потому что вело, влекло туда, в центр. Там что-то лежало, наполовину закопавшись в землю.

– Бррр, – Руслан затряс головой, хлопками по щекам выбивая дурные мысли. Он попятился, натыкаясь спиной на ломающиеся сучья.

Что-то поднялось над полянкой, зыбкое, как воздух над разогретым асфальтом. Громова накрыла волна такого ужаса, от которого сперло дыхание и практически парализовало волю. Марево поднялось над землей, раздуваясь во все стороны мыльным пузырем. Задрожали кости, остатки травы, затрещали сухие деревья от разрастающегося жара.

Что-то первобытное, из самых глубин генетической памяти, пробилось сквозь вату панического столбняка, кольнуло что есть мочи и проорало: «Беги!»

Громов сипло заорал, упал на спину, но тут же вскочил, разметав пепел с земли. Рванул с места, только ветер засвистел в ушах. За ним следовало обжигающее нечто, как несокрушимая волна цунами. Испуганно зашумел лес, затрещали, захрустели сталкивающиеся над головой ветки.

Руслан бежал не разбирая дороги, чудом избегая столкновений с деревьями. Несколько раз ноги цеплялись за корни и пеньки, он перелетал их, жестко приземляясь и проезжая по неровной земле. Но тут же вскакивал и несся вперед, проламываясь сквозь кусты.

После очередного прыжка он по колено провалился в застоявшуюся грязь, наполнявшую небольшую канавку. Чуть было не рухнул лицом вперед, ухватился за ветки и устоял. Выкарабкался на другую сторону облепленный травой и листьями. Промокший и ошалелый.

Лес вокруг сходил с ума. Он скрипел и стонал, где-то падали деревья. На Руслана то и дело накатывали волны страха, тогда он либо вжимался в землю, либо бежал, пока не падал.

Громов видел между деревьев какое-то движение, быстрое и неразличимое. Он видел, как от расколотого пополам дерева падала одна длинная тень, извиваясь словно живая. Слышал, как кто-то огромный и невидимый дубасит в землю, отчего подкашивались ноги, и мир качался палубой попавшего в шторм парусника.

Голова давно уже отказалась соображать. В моменты, когда безудержный страх ослаблял свою хватку, пилот пытался понять, где он и куда нужно идти. Руслан уже не знал насколько реальны были те вещи, которые он видел, он не был уверен, что они – не морок, наведенный неведомой ловушкой. В голове то и дело всплывала фраза, услышанная в «Радианте»: «Плохая земля, порченая». И губы сами собой повторяли:

– Плохая… Порченая… Плохая…

Его несколько раз тошнило, выворачивая до крика желчью. Руслан пытался отлежаться, уткнувшись лбом в прохладную землю, но стоило ему закрыть глаза, как со всех сторон налетала какофония звуков, сердце грозило разбиться о грудную клетку, а страх вновь гнал его перед собой.

После очередного приступа страха Громов вывалился в редкий подлесок. Над головой висели поломанные вершины деревьев – над этими место падал вертолет. А на кусте малины, съехав к самому корню, лежала прямоугольная картонка с блестящим ободком. Руслан вытащил картонку и перевернул.

У него в руках была штурманская карта западной части Зоны с пометками воздушных ловушек и участков турбулентности.

Маршрутная карта Рязанцева.

Громов осмотрелся в поисках еще чего-нибудь. Но взгляд плохо фокусировался, голова напоминала чугунный шар, наполненный белым шумом. Лес наполнился серой дымкой от наступающих сумерек, стирал формы и цвета. Скоро, очень скоро пилот останется здесь в полной темноте.

Руслан прижал планшет к груди, побрел вперед от дерева к дереву.

Ночь опускалась неожиданно быстро. Громов еле различал дорогу, пытаясь продраться сквозь пелену, застилающую глаза. Поэтому не сразу понял где он, когда наступил на разорванный целлофановый пакет, в который упаковывали шоколад для сухого пайка. Впереди виднелась небольшая опушка с уклоном вниз, а по другую сторону темнел зубцами на фоне неба другой лес. В нем, бордовым светлячком, горел огонь.

Громов тупо уставился на пакет. Перевел взгляд на чернеющий впереди провал канавы, в которой угадывались очертания чего-то, лежащего на дне. Вновь посмотрел на костер вдалеке.

Упал на колени и захохотал, подвывая и всхлипывая.

Потом успокоился. Пришел в себя. Вытер выступившие слезы.

В траве, под кустом, на котором висел пакет, что-то блестело. Громов протянул руку и осторожно поднял маленький жесткий брусочек, завернутый в толстую фольгу.

Шоколадная плитка. Одна из двадцати, входящих в стандартную упаковку.

Руслан тяжело, словно старик, поднялся на ноги и двинулся в обход канавы.

Толстая полешка мерцала багровыми кубиками углей. Рядом с кострищем лежали приготовленные ветки и куски коры. Неверный свет еле горящего костра освещал лохматые стенки построенного Громовым шалаша, черный зев входа.

– Илья, – тихо позвал Руслан, приближаясь к вышке. – Ты спишь?

Ткачев не ответил. Громов положил планшет на землю, вытащил из костра тонкую ветку с тлеющим концом. Держа ветку перед собой полез в шалаш.

– Илья…

Из темноты что-то метнулось навстречу, Громов еле успел убрать голову в сторону. Палка с заостренным концом прошла в сантиметре от левого глаза, содрала кожу на скуле и царапнула ухо.

– Предатель! – раздался полный ярости крик, в котором отползающий от шалаша Руслан с трудом узнал голос друга. – Предатель!

– Да что с тобой? – Руслан вскочил, зажимая ссадину. – Что случилось?

– Это ты специально… ушел! – Кричащему из темноты Ткачеву не хватало воздуха. Выдавливая из себя короткие фразы, он судорожно вздыхал, задыхаясь: – Ты… За Полинкой! Ты и она… Давно хотел…

– Что ты мелешь? – не выдержав, заорал в ответ Громов. – Я за ней десять лет назад ухаживал, еще до того, как вы познакомились! А потом она тебя выбрала! Понимаешь? Тебя. Любит она тебя!

– А ты!.. А ты!

– Да ничего я! Мы друзья, и все. Она – твоя жена. А у меня Ирка есть. Сдалась мне твоя Полина.

Шалаш затрясся – Илья изнутри тыкал в стены палкой, рвал колючие лапы руками.

– А-а! – заголосил вдруг испуганно и жалобно.

Руслан упал на колени и на карачках пополз в темноту. На ощупь схватил бьющую по столбам палку, без труда вырвал из слабых пальцев. Придавил бьющегося в судорогах Ткачева к полу.

Да он весь горячий! Одеяло мокрое от пота, жар чувствуется даже на расстоянии.

Пилот ухватил друга за плечи, вытащил на свет, к костру. Ткачев как-то разом обмяк, голова с закатившимися глазами безвольно болталась из стороны в сторону.

Громов вытащил платок, смочил его водой из фляги, положил на горячий лоб Илье. Приподнял голову́, чувствуя под ладонью липкие, свалявшиеся волосы, приставил горлышко фляги к губам. Некоторое время струйка воды просто стекала по щекам, но потом Илья зашевелился, сделал глоток, другой. Жадно припал, стуча зубами об алюминий.

– Все-все, хватит. – Руслан с трудом убрал флягу, перевернул платок.

Илья выглядел хуже некуда. Про таких говорят «с креста сняли». Осунувшийся, изможденный, с впалыми щеками. Его сильно лихорадило, мышцы то и дело сводило.

Господи, всего несколько дней прошло, а он словно неделю болен!

Илья с трудом открыл глаза, нашел взглядом Руслана. Улыбнулся.

– Рус? Уже вернулся?

– Вернулся, – не стал ничего объяснять Громов. – Ты как себя чувствуешь?

И подумал: «Какой глупый вопрос. И так видно, что хреново».

– Терпимо, – Илья говорил почти не разжимая губ, приходилось напрягать слух, чтобы расслышать слова. – Сон плохой приснился.

– Ты давай еще поспи, – пилот подложил под голову друга свое одеяло. – Ни о чем не думай, просто поспи. Я, если что, здесь. Рядом.

Ученый не ответил, смежил веки и засопел, ровно и спокойно.

Руслан тяжело вздохнул, пересел на другую сторону костра. Стащил ботинки, прислонился спиной к дереву и с удовольствием вытянул гудящие ноги по прохладной земле. Подкинул дров в костер. Потом потянулся и взял планшет.

На карте размещалась лишь юго-западная часть Зоны, рабочее поле поиска пропавшей «калоши». Остальная часть карты, такие же картонки, должно быть, превратились в коричневый мох, оставшись в вертолете.

Громов без труда нашел «тропу номер пять», пометку о возможной турбулентности, которую они пролетали мимо. Судя по всему, вот здесь они упали. Да, вот и заболоченный район. А вот дом, одиноко стоящий на опушке. Помечен как «не жилой, не представляющий интереса».

Стало быть, лагерь где-то здесь. И, помятуя о пережитом кошмаре, ни к вешкам, ни в сторону Искитима пробраться не выйдет. По крайней мере Руслан был не готов повторить события уходящего дня. Он совсем не был уверен, что еще раз сможет выбраться живым.

Значит, дорога одна. Там могут быть и лекарства, и запасы продуктов. Туда чаще отправляют рабочие группы, чаще летают вертолеты. И идти не очень далеко.

Однако и место более опасное, тем более сейчас, после Расширения. Там уже так называемая «территория прямого Посещения».

Громов с сомнением покачал головой, но ничего лучше придумать не смог. Посмотрел на спящего друга и ногтем подчеркнул на карте надпись: «поселок Маяк».