Глава четвертая
Вещи мертвецов
К городу подходили еще затемно со стороны вокзала. На первый взгляд, путь не самый очевидный: скопление железнодорожных вагонов, рельсы, провода – все это притягивает и маскирует ловушки. Но в этих же местах концентрируется хабар. Именно поэтому путь здесь более-менее изучен. По крайней мере Коту уже доводилось проходить здесь, и это было куда лучше, чем прокладывать новый маршрут.
На путях царили хаос и разрушение. В первые дни после Посещения в головах военных царил полнейший бардак. Кому-то, видите ли, почудилось, что со стороны вокзала в сторону Академгородка полезло что-то опасное. И в сердцах решили накрыть этот квадрат из «градов». Вспомнился, видимо, недавний опыт в районе острова Даманский. Били с той стороны залива, так что разлет снарядов был приличный. Территория ближе в воде походила на лунный пейзаж, там даже трава не росла (поговаривали, что снаряды были, в том числе, и химические). Стоявшие на путях поезда превратились в груды искореженного металла и давно насквозь проржавели. Ржавчина в Зоне – хороший знак, в таких местах и ловушек меньше. Потому и пути перешли сравнительно быстро, упершись в здание вокзала.
Старое кирпичное здание напоминало дом с привидениями. Покосившиеся двери не были преградой. Но идти через них нельзя. В этом проеме обитала какая-то дрянь, не имевшая даже названия. Так что лезть нужно было через второе окно.
– А обойти нельзя? – поинтересовался Шевцов.
Кот невольно скосился на его ноги – тот все еще был босиком.
– Нельзя, – уже из сырой темноты отозвался сталкер. – Было бы можно – обошли бы. Ну что вы там застряли? Давайте быстрее!
Он ждал внутри, оглядывая обгоревшее во время пожара помещение. Здесь была особая атмосфера. Он закрыл глаза. Ему чудилось, что зал заполнен людьми. Они входят, сидят в ожидании рейса, садятся в свои призрачные поезда и растворяются вдали. Наверное, это какое-то свойство места, через которое прошли тысячи людей. Тоже вроде как «накатывает», только по-другому. Странное чувство, какая-то невероятная, вселенская тоска – но от которой почему-то становится и грустно, и сладко.
Он открыл глаза, прогоняя наваждение, огляделся. Кот слышал, что здесь, внутри, находили «булавки» и «черные брызги». Разумеется, уже после Сдвига, ведь, когда он сам бывал здесь, хабара в Зоне не было. Он оглянулся, поежился, ощущая знакомый охотничий зуд. Был соблазн задержаться, полазить здесь в поисках хабара. Но, увидев показавшуюся в оконном проеме перекошенную физиономию Шевцова, решил, что это, пожалуй, в другой раз. Если, конечно, он сможет заставить себя вернуться в Зону.
На привокзальную площадь вышли через узкий пролом в стене. Зарождался рассвет. Мертвые кварталы подсвечивало восходящее солнце, это было красивое и торжественное зрелище. Дома казались цветными, свет в стеклах сверкал и расщеплялся на все цвета спектра, остро щекоча взгляд. Такое происходило редко, и никто не мог дать этому объяснение. Кот предпочитал считать это хорошим знаком. Главное – не пялиться на все это, разинув рот. Самое время залюбоваться и вляпаться в какую-нибудь ловушку.
Потому как город был просто нашпигован смертью. Здесь был тот самый эпицентр Посещения, и именно здесь были наибольшие потери – что населения, что военных. Конечно, жертв могло быть куда меньше, знай тогда люди все то, что известно о Зоне теперь. Видимо, их жизни и стали платой за знания.
Многие, конечно, спаслись во время эвакуации. Что уж там, гражданская оборона в те времена работала четко, плюс участие военных. Не жалели ни техники, ни средств. Всем выжившим нашлось жилье, работа. Многих пытались лечить от странных, никому не известных болезней. Иногда успешно, иногда не очень. И все это под глухим колпаком секретности. Даже жители области практически не знали ничего о Посещении. Создавалось даже ощущение, что ничего не произошло. Возможно, потому, что Новосибирск с его миллионным населением счастливо избежал участи Бердска, находясь в каких-то десятках километрах от эпицентра. А кому какое дело до судьбы маленького провинциального городка?
Тем более что рассказывать-то было некому. Со спасшихся брали подписку о неразглашении и высылали в самые разные, отдаленные уголки нашей необъятной родины, расселяя их так, чтобы максимально снизить вероятность встреч друг с другом. Зачем нужны эти встречи, совместные воспоминания и прочие вещи, мешающие сохранению государственной тайны? И без того хватало проблем.
Сам Кот был с окраины Новосибирска. Вроде бы и рядом, но судьба соседнего города его не очень трогала. Но он знал историю Посещения и прекрасно понимал чувства беженцев. Каково это – внезапно проснуться в страшном, иррациональном мире, где небо меняется с землей, где перестают действовать привычные физические законы, где под ногами горит земля и кто-то жуткий взирает с небес на людей, как на муравьев, мечущихся в разоренном им муравейнике?
Нет, пожалуй, даже ему этого не понять. Это надо прочувствовать самому. Ведь говорят, что те, кто пережил Посещение, воспринимали происшедшее совершенно по-особенному. Чуть ли не видели ушами и слышали глазами. У кого шестое чувство открылось, у кого третий глаз. Это кому повезло. Кому не повезло – подхватили «чумку», «куриную слепоту» и прочую никем не описанную заразу. Хуже было тем, у кого после Посещения родились дети. Но это отдельный разговор.
– Пришли! – радовался Аким. – Я знаю эти улицы! Давно здесь не был, очень давно, – но я все помню! Пойдем быстрее! Совсем немного осталось!
Аким заметно волновался. Вид этих улиц явно вызывал у него воспоминания и ассоциации. Кот позволил спутнику ненадолго предаться ностальгии, после чего поинтересовался:
– И куда теперь?
Шевцов исподлобья наблюдал за Акимом. Еще тот параноик. Кот надеялся, что вся эта истерия с «концом света» не дойдет до логического конца. Он все еще пребывал в уверенности, что Акимом движет некая блажь, нормальное желание человека встретиться с навсегда сгинувшим прошлым. Теория Шевцова не нравилась ему категорически. Наверное, потому, что возразить на нее было нечего.
– Нужно пройти… по адресам, – чуть запинаясь, сказал Аким.
Он нетерпеливо топтался на месте, как конь на старте. Кот мельком подумал, что, будь это скачки, он не стал бы делать на него ставку.
– Зайти в дома… – возбужденно бормотал Аким. – Я помню эти дома.
– Зайти в дома, – повторил Кот. – А ты знаешь, что там, в домах-то?
– Знаю. Квартиры.
– Дурень, – Кот нервно хмыкнул. – В домах ловушки. И «ведьмин студень» в подвалах.
– Я могу один зайти, – предложил Аким.
– Нет уж, – сказал Кот. – Не для того я подставлял свою задницу и сюда пёрся, чтобы ты гробанулся в первом же подъезде. Вместе пойдем. Глеб, бывал здесь?
Шевцов покачал головой. Был он какой-то напряженный, взвинченный. Наверное, пребывал в ожидании какого-нибудь финта со стороны Зоны. Ведь он по-прежнему пребывал в убеждении, что Аким – вроде марионетки неведомых сил. Но тут гадать бесполезно. Не проверишь, коли не начнешь действовать.
– Значит, так, – осматривая улицу, заговорил Кот. – Что мы видим? Дома видим, машины брошенные, деревья, вон травка под солнышком зеленеет. Только вы особо не обольщайтесь. Все это вранье. Не осталось здесь ничего человеческого. Так она, Зона, заманивает. Хочет, чтобы вы на травке повалялись. Там она вас и прикончит. Потому что нет здесь места человеку. Так что, жить хотите – делайте что я скажу. В сторону ни шагу. Захочется чихнуть или пукнуть – у меня разрешения спросите. А скажу молчать – значит, заткнуться и язык прикусить. Поняли?
– Не слишком ли много слов? – заметил Шевцов. – Пошли уже.
– Мне кажется, ты не понял… – проговорил Кот. И с ужасом увидел, как Шевцов спокойным шагом отправился прямо посередке Дождливой улицы. Дождливой ее назвали уже после Посещения, и к нормальному человеческому дождю она не имела отношения. В день Посещения здесь прошел смертоносный «железный дождь». Те, кто после этого выжил, рассказывали страшные вещи. Сейчас, конечно, опасности иные. Но Шевцов, похоже, решил их игнорировать.
– Стой, назад! – крикнул Кот, придерживая Акима, который порывался рвануть следом.
Шевцов остановился, обернулся, пожав плечами:
– А чего здесь бояться? По-моему, это уже сталкерские предрассудки.
Кот хотел еще что-то крикнуть, но слова застряли у него в глотке. Он видел, как вздулись стекла в окнах домов с двух сторон от этого самонадеянного человека. Вздулись – и выстрелили тысячами осколков, покрывая все пространство улицы. Казалось, Шевцов сейчас поплатится за легкомыслие, превратившись в изрешеченное стеклом кровавое месиво. Но ему хватило реакции упасть под стеклянным вихрем, и эта участь его миновала. Повиснув на миг в воздухе, стеклянное крошево со звоном осыпалось на асфальт, присыпав и самого Глеба.
Сталкер хмуро оглядел вернувшегося Шевцова. Несмотря на посеченный стеклянными осколками камуфляж и царапину на щеке, держался он невозмутимо. Коту хотелось высказать спутнику все, что он думал про его поступок. Но вместо этого он сказал просто:
– Этой дорогой мы не пойдем.
Больше никто с ним не спорил.
Они осторожно продвигались вперед. Гайки кончились, и для проверки безопасности пути Кот использовал камни. Это было не совсем правильно: считалось, что некоторые ловушки проявляют себя именно на металле. Но выбора не было. По словам Акима, первый из его списка адресов находился в паре кварталов от вокзала. Кот поймал себя на мысли, что хочет побыстрее закончить это бессмысленное, на его взгляд, путешествие. Тут же одернул себя: нетерпение, как и паника, – самый короткий путь на тот свет. Сколько сталкеров сгинуло именно из-за такой спешки. Когда тебе кажется, что все идет спокойно и гладко, это еще не значит, что так есть на самом деле. Зона коварна, она бьет неожиданно, исподтишка и всегда – когда ты меньше всего к этому готов.
Через несколько сотен шагов, прошмыгнув между парой мощных гравиконцентратов, обойдя поле порченой земли, очерченной «черной колючкой», уткнулись в здание заброшенного детского сада. Ограда была густо увита «мочалом», оставив проход на территорию. Место показалось Коту безопасным, и здесь решили устроить привал. Расположились на сиденьях ржавой карусели, принялись вскрывать консервы из немногочисленных запасов. Жрать хотелось неимоверно.
Немного насытившись, сталкер закурил и устало поинтересовался:
– Скажи, Аким, зачем мы все-таки идем туда? Что ты хочешь найти в этих брошенных домах?
Аким замялся, сказал:
– Не знаю пока.
Кот закашлялся, едва не проглотив недокуренную сигарету. Шевцов внимательно посмотрел на сталкера, словно безмолвно констатируя: «Ну что я тебе говорил?»
– Здравствуй, жопа, Новый год! – проговорил Кот. – Приехали. Значит, мы, как дураки, по Зоне болтаемся, а, куда идем, зачем идем – не знаем?
– Все не так, Кот, – заверил Аким. Лицо его сделалось виноватым, он даже руки прижал к тощей груди для убедительности. – Обещаю, я сразу пойму, как только на месте окажусь!
– А как ты это поймешь? – неожиданно раздался голос Шевцова.
И Кот вдруг осознал, что тот впервые обратился к Акиму напрямую. Сталкер внутренне напрягся. Подумалось: скажи сейчас Аким про Голос, Глеб точно решит, что Акима ведет некая злая сила. Шевцов смотрел на Акима тяжелым немигающим взглядом. Как судья, выслушивающий последнее слово подсудимого. Аким посмотрел в ответ своими детскими глазами. И Шевцов не выдержал, отвел взгляд.
– Пойму, – просто сказал Аким. Указал вперед, над головой Шевцова: – Вон тот дом. Он первый.
Первой оказалась ветхая панельная пятиэтажка. Кот знал эти дома – сам в таком вырос. В таком и безо всякой Зоны жизнь была приключением – всегда на грани. Помнится, там никогда не было тишины. Звукоизоляция отсутствовала напрочь, и дом был наполнен громкими и приглушенными голосами, музыкой и совершенно необъяснимыми скрипами, стуками, шумами; гнилой газопровод ежечасно грозил взрывом, а в вонючем подвале плескалось нечто, что ненамного лучше «ведьминого студня».
– Здесь, что ли? – с сомнением спросил Кот.
– Да вроде… – проговорил Аким. Лицо его как-то осунулось, побледнело. – Вон тот подъезд, третий этаж.
– Ладно, посмотрим, – бросил через плечо сталкер. – Я вперед. Держитесь шагах в десяти от меня… – Он сделал шаг, остановился, присел на корточки, изучая разбитый асфальт. – И чего это меня вечно во всякие истории тянет? Вернусь – к Шаману пойду, пусть карму подчистит…
Стены вблизи казались изъеденными, словно их кислотой обрызгали. Проплавленными были даже сохранившиеся местами оконные стекла. Если что-то едкое и лилось на этот дом, то ненамного позже Посещения. Сейчас ничего опасного рядом не наблюдалось. Только выглядел дом жутко и удручающе. Просто непонятно, что мог искать в нем этот странный парень.
Поднимались медленно, ступень за ступенью. Облупившиеся стены хранили выцветшие надписи. Кот остановил взгляд на старательно выведенной красной краской надписи «Леха + Таня =» с наивным сердцем, пробитым стрелой, в конце. Где они сейчас, эти Таня и Леха? Выжили ли? Встретились ли? Пощадила ли Зона их народившихся детей?
– Вот эта дверь, – севшим голосом сказал Аким.
– Твоя хата? – осенило сталкера.
Аким отрицательно покачал головой. И взялся за ручку двери. Кот сделал предупредительный жест. Аким ободряюще посмотрел на него и потянул за ручку.
Дверь не была заперта. Вообще, сталкеры давно заметили, что, несмотря на поспешную эвакуацию, жители старательно запирали двери своих квартир. Никакое Посещение не могло заставить их поверить в то, что они никогда не вернутся в родные дома. Люди не хотят верить в такое. Впрочем, лазить по покинутым квартирам у сталкеров не принято. Хабара здесь нет, особых ценностей с советских времен не осталось, а навлечь на себя проклятия покойников никому не хотелось. В проклятия Кот не верил – просто не любил мародерствовать.
В квартиру Аким зашел первым. Кот с Шевцовым вошли следом и остановились в прихожей.
Такого сталкер еще не испытывал. Он словно попал в прошлое. Здесь все было из другого мира, знакомое, но в то же время непривычное. И сама входная дверь, обитая задубевшим дерматином, и обои, и одежда на вешалке, и медная чеканка на стене.
Аким прошел в единственную комнату, остановился, оглядываясь. Обстановка была простой и безжизненно аккуратной. Легкие гардины, ковер на стене, спартанский сервант со скромной посудой, древний телевизор на ножках. И книги. Много книг – на полках, на полу, на диване. Кот и забыл, когда в последний раз видел столько книг. Да он и не представлял, зачем столько может понадобиться.
Аким медленно обошел стол по центру. На столе, покрытом легкой кружевной скатертью, стояла хрустальная ваза с гвоздиками. Цветы выглядели удивительно свежими. Как и все здесь, казавшееся нетронутым временем, словно оставленное хозяевами минуту назад. Не было пыли, затхлости. И от этого становилось как-то не по себе. Он остановился перед фотографией в рамке, стоявшей на полке с книгами. Уставился в нее неподвижным взглядом.
– Кто это? – тихо спросил Кот. – Мать?
Аким ответил не сразу:
– Анна Федоровна. Моя учительница.
– Учительница? – недоуменно повторил сталкер.
Аким помолчал, отвернулся от фотографии.
– Я предсказал ее смерть, – глухо сказал он.
Кот и Шевцов невольно переглянулись. Что может означать такой визит? Ностальгия? Чувство вины? Заполнение каких-то пустот в травмированной психике? Ради чего нужно было проделать такой долгий и опасный путь?
Аким внимательно оглядывал комнату. Он напряженно искал что-то. Подошел к книжным полкам. Взгляд его быстро пробежал по корешкам и остановился на небольшой книге в темном переплете, выступавшей из стройного ряда прочих. Он медленно коснулся корешка и закрыл глаза. Будто хотел полностью сосредоточиться на чувствах, которые рождало это прикосновение. Не открывая глаз, осторожно вынул книгу из ряда, накрыл ее ладонью, как свидетель, клянущийся на Библии. Постоял так немного и резко открыл глаза.
– Нашел, – твердо сказал он.
Бережно завернул книгу в кружевную салфетку, лежавшую под вазой, и спрятал в рюкзак. Он даже не раскрыл ее, словно содержание не имело для него никакого значения. Сталкеру очень хотелось спросить, что это за книга и зачем она нужна Акиму. Но вдруг понял, что не получит вразумительного ответа и на этот вопрос.
– Здесь – все, – сказал Аким. Напряжение ушло из его фигуры и взгляда. Теперь он выглядел опустошенным и усталым.
– Теперь куда? – спросил Кот.
– Тут рядом, – отозвался Аким, направляясь к двери.
Шевцов проводил его мрачным взглядом. Происходящее ему явно не нравилось. Что-то недоброе ему чудилось в необъяснимых манипуляциях Акима. Но пока он молчал. И не хотелось его провоцировать на откровенный разговор. Сталкеру казалось – лучше, если все пойдет своим чередом. Глядишь, Аким наиграется в своего «медиума» и все трое благополучно вернутся в нормальный мир.
Конечно, это было наивно. Ведь Кот отчетливо чувствовал: это не игра. Это просто выходит за пределы его понимания. В этом смысле отношение к происходящему Шевцова было куда более понятным. Он не питал иллюзий относительно Акима. Тот оставался для него ходячей бомбой замедленного действия.
Теперь и Кот стал чувствовать себя неуютно: Аким незаметно перетягивал на себя инициативу. Он вел их куда-то, и два куда более подготовленных человека покорно шли вслед за ним. На какое-то время сталкер забыл даже о ловушках и вспомнил об угрозе, только когда они оказались в соседнем квартале, перед новым домом, назначенным Акимом для посещения.
Теперь это была девятиэтажка. Она сразу не понравилась сталкеру. Лишенная стекол и даже оконных рам, потемневшая от дыма и сырости, она напоминала мертвый скелет, в котором никогда не было жизни. Кто его знает, что здесь приключилось, – входить вовнутрь не хотелось категорически.
Но Аким уже направлялся к зияющему проему входной двери. Какое-то время в вялом оцепенении Кот просто наблюдал, как парень неторопливо приближается к черному провалу в бетоне. И вдруг сталкера словно обожгло изнутри.
– Стой! – крикнул он. – Не двигайся!
Эхо разнесло его голос по бетонному колодцу двора. Странное эхо, искажающее темп и тональность голоса. Кот быстро приблизился к Акиму, отстранил его и медленно направился к черному прямоугольнику входа. Осторожно поднялся по ступеням, присел на корточки. И увидел ее. Паутину. Не отдельные нити, какие уже случалось встречать. Тонкое, едва различимое кружево затягивало весь проем.
Это была смерть. Однозначная, гарантированная. Никто не знал, кто плетет в Зоне такие вот паутинки, но все, кому не повезло вляпаться в подобное, были мертвы. Ранения или болезнь исключались – только фатальный исход. Казалось бы, отчего ее не порвать – палкой или, там, камнем? Но никто этого не делал. Говорят, значение имеет даже не прикосновение, а сам факт контакта – пусть и на расстоянии. Может, просто байка. Но лучше не проверять.
– Здесь путь закрыт. Баста, – нервно облизывая пересохшие губы, сказал Кот. Повернулся к Акиму: – В этот дом мы не войдем.
– Я войду, – твердо сказал Аким. – Вон через окно хотя бы.
Кот мысленно чертыхнулся. Вот же упертый! А через окно ведь действительно можно.
– Послушай, Аким, – оглядывая здание, сказал Кот. – Против лома нет приема. Это хреновое место. Порченое. Нечего там, внутри, человеку делать. Даже если в ловушку не вляпаемся – подцепим какую-нибудь заразу. Ты как хочешь, а я пас.
– Хорошо-хорошо, – Аким ободряюще похлопал его по плечу. – Я один пойду.
Кот мысленно закатил глаза. Аким медленно отошел от подъезда, прикидывая, как бы забраться в лоджию на первом этаже. Кот не выдержал, сделал шаг в его сторону.
– Не ходи, – тихо сказал Шевцов. – Пусть один идет. Может, оно и к лучшему.
Сталкер обернулся, поймал взгляд Шевцова и понял. Тот надеется, что Аким не вернется живым. Это стало бы для него решением всех вопросов, в том числе и моральных. Кот так не мог. Не из того теста он сделан. Не интересовали его судьбы человечества, волновала лишь судьба одного странного, не вполне адекватного парня, которому не повезло оказаться не в то время не в том месте, за что он вынужден расплачиваться всю жизнь. И бросить его сейчас было бы подло.
В очередной раз проклиная себя за излишнюю сентиментальность, сталкер направился к Акиму. Тот продолжал топтаться под окнами, не зная, как взобраться на двухметровую высоту.
– Помоги! – потребовал Кот, поправляя на плече «винторез». Он критически оглядывал железный мусорный контейнер на колесиках. В другое время он бы к нему на десять шагов не приблизился бы – мало ли что там, внутри. Но сейчас нужно было действовать. А действовать всегда означает – рисковать.
Вдвоем они подкатили контейнер под окно. Металл скрежетал, эхо разносило мерзкие, искаженные звуки. Кот пошел первым. Вскочил на ржавый металл, ухватился за край лоджии, подтянулся. Заглянул за бетонную перегородку, огляделся. И рывком перекинул тело вовнутрь.
– Давай руку! – свесившись вниз, сказал он.
Аким неловко полез на контейнер, выпрямился, едва не свалившись в затхлую глубину железного ящика, ухватился за протянутую руку сталкера. Упершись ногой в ограждение лоджии, Кот втащил парня наверх. После чего обернулся, выискивая взглядом второго спутника.
Шевцов, сложа на груди руки, наблюдал за происходящим. Кто его знает, как он это воспринимал. Может, как какой-то нелепый цирк, устроенный пареньком, свихнувшимся от проводимых над ним опытов. Возможно, просто созерцал, прикидывая, чем все закончится. Сталкер не понимал до конца этого человека, его мыслей и намерений. Слишком скрытен он был, слишком зациклен на собственном мировосприятии. Нет, что ни говори, с таким подходом ничего не понять и не разобраться. Зона не поддается прямолинейным попыткам ее понять, и годы безрезультатной работы Института тому подтверждение.
Аким все порывался пойти вперед, но Кот разом пресек эти попытки. Внимательно изучив дверной проем, ведущий с лоджии в кухню, он осторожно переступил через порог.
Здесь все было не так, как в том, первом, доме. Могло показаться, что тут бесновались черти. Потолок, стены, пол – все было в разводах копоти. Мебель – разрушена, изуродована, словно ее пропустили через миксер. Кот уже видел такое, но так и не смог понять, что здесь послужило разрушающим фактором. На пожар не похоже, на известные виды проявлений Зоны – тоже. Наверное, это были факторы, которые действовали во время самого Посещения и впоследствии не наблюдались. Это означало и еще кое-что: здесь можно было ожидать всего чего угодно. Не только знакомых ловушек, но и тех, которым даже бывалые сталкеры не придумали названия. Не полезь вперед Аким, его сюда никаким калачом бы не заманили. Хотя есть и такие безбашенные ребята, что суются во все дыры подряд. На их смертях и учатся те, кто поумнее, так и узнают про свойства новых смертельных ловушек и находят пути их избегать. Так что скажем спасибо дуракам, что спасают нам жизни. Есть такой сталкерский тост.
Через квартиру двигались как по минному полю. Сам воздух тут был другой – какой-то вязкий, тяжелый, наполненный тревогой и чуждой энергетикой. Кот всегда чутко ощущал такую атмосферу, «чуйка» на нее работала безотказно. А потому, оказавшись в прихожей перед вырванной с корнем входной дверью, он замер и сделал спутнику знак остановиться.
Что-то двигалось там, по лестнице. Мерные звуки доносились откуда-то сверху, становясь все отчетливее. Эхо многократно повторяло их, смешивая в невразумительную кашу. Но по мере приближения звуки становились отчетливее, и Кот вдруг с оцепенением понял, что это шаги.
Бойкие звуки женских каблучков. Они доносились уже с высоты второго этажа и продолжали приближаться. Сталкер скосился на Акима. Тот стал бледен и округлившимися глазами уставился на Кота. Сталкер же просто крепко сжал его плечо и заставил себя посмотреть наружу. Шаги приближались, и с ними накатывался необъяснимый инфернальный ужас. Хотелось сдернуть с плеча винтовку, зажмуриться и жахнуть туда, откуда доносятся эти шаги, которых просто не могло быть. Усилием воли он подавил в себе этот порыв.
Теперь шаги доносились с лестничной площадки, на которую выходила дверь. Замедлились. И неторопливо направились прямо к двери.
Кот понял, что сейчас потеряет сознание. Он не был готов встретиться с этим. Отпрянув от двери, вжался спиной в стену. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось, в голове был туман. Аким растерянно смотрел на него. Он выглядел совершенно беспомощно, и Кот понимал, что сейчас ничем не может помочь ему.
Шаги на лестничной клетке возобновились. Словно в сомнении потоптались у двери и направились к лестнице, зацокали вниз, к дверям, ведущим к выходу во двор. Тому самому выходу, затянутому паутиной. Шаги дробно простучали вниз – и смолкли. И тут же прошло наваждение. Вместо них пришло недоумение. Стало немного стыдно за собственную реакцию. Черт, наверное, даже седые волосы появились, надо при случае глянуть в зеркало.
– Кто это был? – тихо спросил Аким.
– А кто его знает, – криво усмехнулся Кот. Он изо всех сил бодрился, пытаясь преодолеть предательскую ватность в ногах. – Может, вообще никто.
– Призрак?
– Дурак! – Кот вдруг разозлился. – Знаешь, что в лесу волка волком не кличут?
– А как?
– А никак! – огрызнулся Кот. Пережитый ужас выплескивался из него мутной желчью. – Стой здесь и не отсвечивай!
Он осторожно вышел на лестничную площадку, дошел до ступеней, глянул вверх – туда, откуда спускались эти шаги.
И тут за спиной раздался совершенно неожиданный звук – звук открывающихся дверей лифта. Кот обернулся, сделал несколько шагов до мрачной ниши, за которой скрывался лифт. В глубине ее, положив ладонь на грубую пластиковую кнопку, стоял Аким. Его подсвечивало дрожащим светом из открытой лифтовой кабины.
– Работает, – радостно сказал Аким.
Кот не ответил. Такое в Зоне бывает. И электричество здесь встречается в самых неожиданных местах, и древние механизмы вдруг начинают работать. Есть здесь какой-то необъяснимый избыток энергии. Говорят, с ГЭС поступает. После Сдвига, когда Зона поглотила плотину, электричество поперло оттуда с удвоенной силой. Никто не мог объяснить это, но энергией охотно пользовались, несмотря на протесты доморощенных экологов, уверенных, что ток, идущий из Зоны, какой-то «не такой» и, может даже, «порченый», «заразный». Экономические интересы в результате оказались сильнее. Да и ученые поднимали «зеленых» на смех, мол, электричество – оно везде одинаковое. Но, может, была какая-то правда в этих опасениях. Неправильное это электричество.
Поколебавшись, сталкер вошел в лифт. Подыматься по ступеням, по которым цокали эти жуткие шаги, было выше его сил. Оставалось надеяться, что лифт не застрянет и не рухнет с высоты в шахту. Аким нырнул в кабину следом и нажал на кнопку седьмого этажа. Двери со скрежетом закрылись. Кабина дернулась, задрожала и поползла вверх.
Странно было наблюдать изнутри эту аккуратную кабину, с беленькими пластмассовыми кнопками. Неужели хулиганы в те времена еще не догадались, что пластмассовые кнопки можно поджечь, стены разукрасить надписями, подкоптить потолок и сходить по нужде в угол? Что ни говори, дикие были времена.
Кабина судорожно забилась и замерла, со скрежетом распахнув двери. Они вышли на площадку.
– Кажется, здесь, – неуверенно сказал Аким.
– Когда кажется, креститься надо, – хмуро сказал Кот. – Я здесь поседеть успел, а ему, блин, кажется…
– Без дверей не узнать, – виновато сказал Аким. – И номер посмотреть негде, – он прошел вдоль облезлой стены и остановился. – Вот она! Узнал по рисунку!
На стене и впрямь был нарисован фломастером маленький смешной чертик. Они вошли в проем и остановились.
Непонятно было, что здесь можно найти. Квартира была выжжена и пуста. Аким прошел вперед. Эхо от его шагов разлеталось по комнатам, неприятно напоминая те самые шаги на лестнице. Он прошел в маленькую комнату, заглянул в зал, вышел на кухню. Предположительно кухню, так как теперь это был пустой, обугленный бетонный склеп.
– Обстановка со вкусом, ничего лишнего, – констатировал Кот, озираясь. – Кто здесь жил, интересно?
– Доктор, – отозвался Аким. – Врач.
– Ему ты тоже напророчил смерть?
– Да.
Какая-то смутная догадка шевельнулась в мозгу сталкера, но так и не оформилась в ясную мысль. Аким между тем продолжал оглядывать помещение. Что-то звякнуло у него под ногой в слое обугленного мусора. Он поднял небольшой предмет, тускло блеснувший металлом.
– Что это? – нахмурился Аким.
– Ну-ка… – подходя ближе, произнес Кот. – Надо же – скальпель!
– Нашел, – разглядывая изящный предмет, произнес Аким.
– Так ты искал скальпель? – удивился сталкер.
– Нет. Но скальпель подойдет.
Кот не стал тянуть информацию клещами. Придет время – сам расскажет, если, конечно, есть что рассказывать. Раз Аким нашел, что искал, самое главное – выбраться из этого бетонного лабиринта.
В мысли сталкера ворвался необычный дребезжащий звук. Кот насторожился. Звук повторился – он шел со стороны большой комнаты и повторялся с небольшими равными паузами. Сталкер осторожно заглянул в комнату.
Телефон. Древний проводной телефон с диском для набора номера прятался за ближней стеной. Кот молча смотрел, как глухо дребезжит черная пластмассовая коробка. Что это могло быть? Звонок? Или изощренная ловушка. Но если звонок, то от кого? Да и как уцелел аппарат в выжженной дотла комнате?
Рядом возник Аким, он без особого интереса разглядывал старинную штуковину. Еще бы – среди таких он вырос. Телефон продолжал блеять. И какой-то хулиганский порыв заставил сталкера сделать то, чего делать не следует ни при каких обстоятельствах.
Он снял трубку.
– Алло.
В трубке что-то трещало и тонко завывало, как вьюга, где-то отдаленным фоном. А потом в эту вьюгу ворвался женский голос:
– Алло, доктор! Здравствуйте.
– Здравствуйте, это кто? – машинально спросил Кот.
– Это мама Акима, – раздалось в трубке, эдак отдаленно, на фоне трескучих помех. – Мы на прием к вам сегодня приходили.
Слова застряли у Кота в горле. Аким смотрел на него спокойно, ожидая, наверное , когда закончится разговор.
– Да-да… – не отрывая от Акима взгляда, сдавленно сказал он.
– Вы знаете, он опять за свое, теперь конец света предсказывает. Может, ему успокоительное какое дать?
– Дайте… – бесцветно сказал Кот.
– Валерианку можно?
– Можно…
– Спасибо, доктор! Извините, что побеспокоила.
В ухе загундосили короткие гудки. Кот положил трубку.
Что это было? Ошиблись номером? Какой-то другой Аким? Который тоже предсказывает конец света? Не может же это быть настоящая мать Акима, давно погибшая и звонящая теперь мертвому врачу?
С кем он говорил – с призраком? Или это – настоящий звонок из прошлого? В любом случае, о таком стоит помалкивать, иначе сочтут за полного психа.
– Кто это был? – с любопытством спросил Аким.
– Ошиблись номером, – отводя взгляд, сказал Кот. Кто знает, что будет с парнем, если сказать ему правду?
Уже внизу, когда они оказались во дворе, Кот поинтересовался у Шевцова:
– Слушай, ты не заметил, кто-нибудь выходил из подъезда?
Шевцов странно посмотрел на него, сказал:
– Да нет вроде. А кто мог оттуда выйти?
Кот не ответил. Он осторожно приблизился к дверному проему, вгляделся. Ему показалось, что серебристая паутина местами потемнела. Присмотревшись пристальнее, Кот уловил в этом потемнении очертания какой-то фигуры. Женской. Кто-то все-таки вышел отсюда – бесплотный и легкий. Прямо сквозь паутину.
Следующим был небольшой одноэтажный дом в частном секторе. Нашли его с трудом: Аким запутался в узких однообразных улочках, и они едва не влетели в «комариную плешь». Хорошо хоть, та четко обозначила себя раздавленным мотоциклом с коляской.
Дом был неказистый, облезлый, с прохудившейся крышей. Аким дернул за дверную ручку – и та осталась у него в ладони. Дверь вышибли ногой – и она развалилась в труху. Внутри пахло какой-то тухлятиной, все здесь насквозь прогнило. Рискуя провалиться сквозь гнилые доски, Аким побродил внутри и вышел обратно в маленький грязный дворик. Шевцов не смотрел на него. Он стоял, засунув руки в карманы, и неподвижно смотрел куда-то в сторону.
– Нашел что-нибудь? – спросил Кот.
Аким молча помотал головой, растерянно огляделся. Шевцов в стороне улыбался криво, с каким-то высокомерием. Все это по-прежнему было для него нелепой постановкой. В чем-то Кот был с ним согласен: все эти манипуляции с найденными предметами не несли, на первый взгляд, внятного смысла.
Вот и сейчас Аким побродил по маленькому захламленному двору и остановился перед собачьей будкой из потемневших досок. От будки тянулась ржавая цепь, заканчивающаяся застегнутым ошейником. Ошейник лежал поверх кучки пожелтевших костей. Парень опустился на колени, потянул ошейник. Ветхие позвонки рассыпались, звякнула цепь. Такое Кот уже видел: Аким осязал предмет с закрытыми глазами. Открыв же их, сказал:
– Это.
Отцепив, стал засовывать ошейник в рюкзак.
– Этой собаке ты тоже предсказал смерть? – небрежно поинтересовался Шевцов.
Кот с укором посмотрел на него. Но Аким не выказал обиды, сказал просто:
– Нет. Это собака Кати. Из моего класса. Мы дружили тогда… – Он замолчал и щелкнул пряжкой рюкзака. Поднялся и посмотрел на Кота.
– Куда теперь? – спросил сталкер. – Сколько еще бродить будем, хлам собирать?
– Один дом остался, – сказал Аким.
– И назад пойдем? – уточнил Кот.
– Еще в одно место зайти надо будет, – сказал Аким. – Но тут рядом.
– Ну-ну.
У покосившегося забора Кот закурил. Все эти опустевшие домики вызывали у него необъяснимую тоску. С многоэтажками такого не было. Наверное, оттого, что в многоквартирных домах не было индивидуальности. А тут – в каждом доме чувствуется своя особая жизнь. Давно ушедшая жизнь.
Кто-то рассказывал, что в Зоне все еще живут люди, пережившие Посещение. Вроде бы потому, что при эвакуации о них забыли. Вроде сектанты какие-то. Говорят, приспособились, может, даже мутировали, и потомство у них соответствующее. Интересно, как они восприняли Посещение? Как апокалипсис? Как кару небесную за грехи человеческие? Как дьявольское искушение? Интересно было бы разыскать этих людей. Хоть и страшно. Кто знает, как они изменились и остались ли людьми в принципе. Ведь в Зоне жить нельзя. Ходить в Зону – и то чревато, а жить изо дня в день, дышать этим воздухом, ступать по этой отравленной земле…
Сталкера передернуло. Нужно поскорее заканчивать и убираться отсюда.
Последним домом снова оказалась пятиэтажка. Обыкновенный заброшенный дом. Только пройти к нему не представлялось возможным. Он стоял посреди обширного пятна порченой земли. «Черная колючка» четко обозначала контуры пятна, хотя наметанный глаз и без того узнал бы эту мертвую землю: на ней не росло ни травинки, и была она какая-то… не такая. Нет, словами объяснить это трудно.
– Что делать будем? – поинтересовался Кот.
– А что тут думать? Назад поворачивать надо, – сказал Шевцов. Он неприкрыто изучал реакцию Акима.
– Как же так… – пробормотал Аким. Потоптался на месте, уставился на сталкера тоскливым, беспомощным взглядом. – Я не могу назад. Мне туда надо.
– Ты же видишь – земля порченая, – терпеливо объяснял Кот. – Из Зоны и без того выползаешь – и не знаешь, как долго протянешь после этого. А тут беда тебе гарантирована.
– И что же, сразу – смерть? – разглядывая «черную колючку», голосом спросил Аким.
– Почему – сразу? – сказал Кот. – Это вроде радиации: можно дозу хватануть и жить себе спокойненько, не зная об этом. Поймешь, только когда меняться начнешь.
– Меняться? – повторил Аким.
– Вроде как мутировать, – пояснил сталкер. – Но не совсем. Знакомый биолог пытался объяснить, да я ничего не понял. Как бы постепенно перестаешь быть человеком.
Аким нахмурился и сказал:
– Если постепенно – значит, время у меня есть. Тогда я пошел.
Не раздумывая, он шагнул вперед. Кот снова остановил его, досадливо ругнулся, сказал:
– Да погоди ты! Вечно эти герои шею себе свернуть норовят. Ну кому станет легче, если ты сам на себя порчу наведешь? Разве что умникам в Институте, которые тебя препарировать будут.
– И что же делать? – спросил Аким.
– Думать надо! – буркнул сталкер. Принялся осматривать окрестности. – Идти нельзя, тут никакой защиты не существует. Разве что…
Его взгляд уперся в ржавую громаду башенного крана – по соседству высились руины недостроенной девятиэтажки. Идея была сумасшедшая – как и все хорошие идеи. Шевцов проследил его взгляд и недоуменно хмыкнул:
– Ты в своем уме, сталкер?
– В картах шанс не запрещен, – бодро сказал Кот. – Если по воздуху – может, и не подействует порча-то.
– Нет, ты все-таки спятил, – не выдержал Шевцов. – Ну понятно он – не ведает, что творит. Но ты же не первый раз в этой проклятой Зоне! Ради чего мы рискуем?
– Ты можешь не рисковать, – не отрывая взгляда от крана, отозвался Кот. Он уже загорелся идеей, и его было не остановить. – А я попробую.
– Ты только посмотри на эту хреновину! – не унимался Шевцов. – Она же вся проржавела! И тросы небось гнилые, под весом человека лопнут!
– Авось не лопнут! – легкомысленно отозвался Кот, подмигивая Акиму. – Ну, кто смелый?
Строительная площадка была небезопасным местом. Рыжие рельсы крана уходили прямиком в порченую землю. Недостроенный остов здания сплошь порос «ржавым мочалом», но туда соваться никто не собирался. Куда больше волновало состояние крана. Снизу, со строительной площадки конструкция выглядела еще более мрачно и ветхо. Кот даже усомнился в реальности своей затеи.
– И как же это мы… по нему… – завороженно глядя вверх, спросил Аким.
– Все что надо – повернуть стрелу, – отозвался Кот. – Надеюсь, она дотянется до твоего дома. А потом останется сущая безделица: забраться наверх, пройти по стреле и спуститься по тросу.
– И мы сможем? – проговорил Аким.
– Вот и проверим, – бодро сказал Кот. – Это по-любому лучше, чем по порченой земле пешочком.
Он медленно обошел кран. Легко сказать – повернуть! Теперь затея казалась ему совершенно нереальной: огромная поворотная платформа, придавленная массивными бетонными блоками, мощные электроприводы. Все это наверняка давно не работает. Да и электричество, хоть и присутствует в Зоне, да только не там, где надо. Так что сдвинуть с места эту махину казалось нереально. Сдуру Кот даже попытался столкнуть ее с места, навалившись плечом. С тем же успехом можно было попытаться Луну сдвинуть с орбиты.
– Там рукоятка специальная надвигается, на ступицу, – сказал Шевцов, наблюдавший все эти телодвижения со стороны.
– А?! – непонимающе отозвался Кот.
– Погоди… – Шевцов обошел конструкцию, удовлетворенно хмыкнул. – А она тут как раз установлена! А ну помогите кто-нибудь!
Можно было предположить, что рукоятка приржавела или еще как откажется работать. Но та сдвинулась на удивление легко – стоило только навалиться вдвоем. Дальше Шевцов мог вращать ее уже самостоятельно. Очень медленно, издавая душераздирающие звуки, башня начала поворачиваться. Качнулся в воздухе чудовищный крюк на блоке – и стал неторопливо очерчивать огромную окружность, пока не замер, глухо ударившись о стену пятиэтажки.
– Достало! – радостно сообщил Аким.
– Дети плакали от счастья – папа в козыря попал, – задумчиво сказал Кот.
Предстоял крайне опасный трюк, и неизвестно было, осилит ли его Аким. Но сталкер не успел и рта раскрыть – этот парень уже карабкался по ветхим скобам на вершину железной громадины.
– Я с вами! – сказал Шевцов. Было заметно, как он загорелся этим диковатым приключением.
– А кто нас оттуда вытащит? – возразил Кот.
– В смысле?
– А вот смотри…
Подготовив пути к отступлению, Кот полез вслед за Акимом. Рюкзак он бросил на землю, но винтовку оставил при себе. Странное дело, этот лишний, в общем-то, груз придавал какой-то совершенно иррациональной уверенности. Уже наверху, рядом с кабиной крановщика, Кот увидел: энтузиазма у парня поубавилось.
– Страшно? – спросил сталкер.
Аким кивнул.
– Ты, главное, вниз не смотри, – посоветовал Кот. И первым шагнул на стрелу.
Идти по одной из нижних балок, придерживаясь за единственную верхнюю, было не так уж трудно. Главное – прогонять мысли о смертельной бездне под ногами. Стрела была подъемной конструкции, так что приходилось взбираться на небольшой уклон до самого блока на конце стрелы. Вот тут-то и начиналось самое интересное…
Кот обернулся. Аким держался молодцом – медленно, но верно он продвигался в его сторону. Подумалось: это просто здорово, что в Зоне не бывает сильных ветров. Да еще хотелось бы, чтобы их не накрыло облаком «жгучего пуха». Сейчас это было бы совсем некстати.
Теперь Аким был рядом. Под ногами, не так высоко, маячил край крыши пятиэтажки. Впереди было самое опасное: нужно перебраться со стрелы на один из свисающих с блока металлических тросов. Пока Кот прикидывал, как бы не грохнуться с перепугу, Аким прополз рядом и в отчаянном рывке перебросил свое тело на ближайший к нему трос. Стрела угрожающе качнулась. Проскальзывая на застарелой смазке, Аким едва не расшибся о кирпичный бордюр. Но вовремя затормозил и перелез с троса на крышу. Не теряя времени, чтобы не успеть испугаться, Кот повторил его трюк. Не так удачно: он все-таки промазал, едва успев ухватиться за край крыши, и вылезать пришлось уже с помощью Акима.
Упав на иссохший рубероид, сталкер несколько минут лежал неподвижно, приходя в себя и прогоняя из конечностей предательскую дрожь. Все-таки высота – не его стихия.
Дверь, ведущую с крыши в маленькую бетонную клетушку, он попросту вышиб плечом. Люк на верхний этаж оказался открыт. По железной лесенке они слезли на площадку пятого этажа.
– Здесь, – сказал Аким. Указал на крашеную дверь с потемневшей табличкой «43».
Дверь была заперта. С молчаливого согласия спутника Кот высадил дверь ногой. Все же хлипкие были замки в те спокойные времена. Вошли внутрь. На этот раз все было быстрее. То ли загадка оказалась проще, то ли Аким разобрался, наконец, с тем, чего хочет от этих визитов, но нужную ему вещь он нашел сразу. Уверенно направился в комнату и взял со стола очки в металлической оправе.
– Соседкины, – зачем-то пояснил он.
– Ей ты тоже предсказал… – утвердительно сказал Кот.
Аким кивнул. Он смотрел не на собеседника, а через проем входной двери – в сторону двери напротив. Лицо его стало не просто бледным – серым и неподвижным.
«Соседкины… – мелькнуло в голове сталкера. – Выходит, эта дверь напротив – его…»
Аким медленно прошел в прихожую. Пробежал взглядом по стене. Здесь была прикручена маленькая планка с крючками, на которой висело три комплекта ключей. Одну из связок он снял. На блестящем металлическом кольце было два ключа и брелок – Волк из мультфильма «Ну, погоди!».
– Наши, – почти прошептал Аким. – На всякий случай соседке оставляли.
Он подошел к двери с пластмассовой табличкой «45». Вставил ключ в замочную скважину, повернул. Щелкнул замок. Вынул ключ, взялся за ручку.
Вздрогнул.
– Я не пойду туда… – дрожащим голосом сказал он. – Не могу.
– Ладно, – спокойно отозвался Кот. – Ничего забирать там не будешь?
Аким молча продемонстрировал ключи от своей квартиры. Волк весело подпрыгнул на цепочке.
Сталкер кивнул. Он все понял.
Неизвестно, решился бы он сам войти в свой собственный умерший дом. Тем более если бы был готов увидеть там такое, о чем не хочется даже думать. Кот вспомнил о странном телефонном звонке, поежился. Рассказать? И какова будет реакция этого несчастного парня? Может, стоило тогда просто передать ему трубку? Или это было бы слишком жестоко?
Нет. Не стоит ворошить прошлого, хвататься за него, зная, что ничего не вернуть. Пусть все идет своим чередом. Пусть идет.
Возвращение тем же путем, каким они добрались сюда, было невозможно. Взобраться по скользкому тросу и перелезть с него на стрелу – это чересчур даже для самых отчаянных перцев. Потому Кот рассчитывал на Шевцова.
Задумано было просто: спуститься по тросу до блока и, вцепившись в него, подождать, пока кран, повернувшись вместе со стрелой, дотянет их до недостроенного дома. Там можно перебраться на конструкции и спуститься, прошмыгнув мимо зарослей «мочала». Замысел был хорош, как и начало его реализации: по очереди они перелезли на трос, аккуратно сползли к массивному блоку, под которым болтался здоровенный железный крюк. Шевцов принялся крутить рукоятку, блок отошел от стены и пополз над порченой землей. Хотелось верить, что на высоте третьего этажа порча их не до станет.
Внезапно блок вздрогнул – и замер. Они зависли в вышине над окраиной порченой земли, четко обозначенной «колючкой».
– Что такое? – крикнул Кот.
– Заело! – отозвался Шевцов. – Сейчас попробую сдвинуть.
Ничего не вышло. Через несколько минут такого «висения» сталкер почувствовал, что начинают уставать руки. Положение было патовое.
– Что будем делать? – растерянно спросил Аким. Было видно, что ему еще тяжелее.
– Хороший вопрос, – стараясь не терять духа, сказал Кот. – А хрен его знает!
Он понаблюдал за тем, как Шевцов ковыряется в механизме, и понял, что может не дождаться результата. Положение мерзкое, даже непонятно, от чего помирать – то ли от порчи, то ли от приземления с десяти метров на груду стройматериалов. В такие моменты и приходят сумасшедшие идеи.
– Так, малый, – сказал Кот, примериваясь к бетонным конструкциям, до которых оставалось еще метров семь. – На качелях в детстве любил кататься?
– Да… А что?
– Тогда вспоминай навыки! Только держись покрепче!
Встав лицом к лицу, они начали осторожные движения из стороны в сторону, стараясь двигаться синхронно. Тяжелый блок обладал приличной инерцией и поначалу не поддавался.
– Ну давай же! – рычал Кот. – Давай!
Дело пошло. Постепенно им удалось раскачать блок, и вскоре амплитуда его движений стала достаточной, чтобы дотянуть до бетонных конструкций новостройки. Это был самый опасный момент. От усталости сводило руки и ноги, земля под ногами ходила взад-вперед, вызывая головокружение. На какую-то секунду блок зависал над плитой, служившей вторым этажом недостроенному строению. До плиты было метра три по высоте и около полуметра по расстоянию. И становилось ясно, что ближе не будет.
– Прыгай! – приказал сталкер. Можно было советовать, в какой момент прыгать, как прыгать, как группироваться, но теперь это было бесполезно. Каждый мог рассчитывать только на собственные силы.
Аким выждал момент – и прыгнул, отчаянно размахивая руками и ногами. Приземлился удачно, с перекатом – и тут же отполз, освобождая место для сталкера. Тут же блок под ногами опасно дернулся, и Кот едва не сорвался.
– Твою мать, чтоб ты!.. – заорал Кот, изо всех сил цепляясь за тросы.
Что-то происходило с краном – трещало, хрустело, лопалось. А потому Кот не стал даже примериваться – едва блок приблизился к цели, он с ходу оттолкнулся и полетел вниз. Каким-то инстинктивным движением перехватил в полете винтовку и, рухнув на ноги, перекатился через плечо, чтобы снять нагрузку удара. В тот же миг раздался душераздирающий скрежет. Наверное, не выдержав нагрузок от всех этих трюков, треснули насквозь проржавевшие фермы. И кран начал медленно заваливаться в сторону заброшенной новостройки.
Прямо им на голову.
– О, черт… – выдохнул Кот.
Следующие пять секунд они ставили рекорд по бегу в темном лабиринте железобетонных конструкций, рискуя в любой момент вляпаться в «мочала» или притаившуюся здесь ловушку. Грохот за спиной возвестил об окончательном прекращении стройки. Секундой позже их окатило облаком цементной пыли. Совершенно измученные, они вышли на воздух.
Шевцов встретил их сдержанными аплодисментами.
– «На бис» не выйду, – сплевывая, сказал Кот.
– Сдается, вы оба в рубашках родились, – заметил Шевцов.
– Мда, – оглянувшись, проговорил сталкер. За спиной, заволакивая руины, клубилось пыльное облако. – Два валета и вот это…
Ему вдруг стало невероятно весело, хотелось кататься по земле и хохотать. Наверное, это была истерика. Он взял себя в руки и сдержанно спросил:
– Ну что, Аким, может, хватит экстрима? Пора домой!
– Осталось еще одно дело, – отряхиваясь, сказал парень. Поднял взгляд на сталкера, зыркнул на Шевцова. – Самое главное.
