Глава тринадцатая
Последний рывок
Что-то в нем сломалось. Это он должен был вести за собой товарищей, прокладывая путь в бесконечном, текучем лабиринте Зоны. Такова уж судьба сталкера. Но не было сил – будто чертово «кино» высосало из него всю волю. Он должен был протестовать, не позволяя этим двоим угробить себя и его своим незнанием и неверием в Зону.
Но все они до сих пор были живы. И вскоре Кот осознал – почему.
Аким стал другим. Серьезнее, что ли? Взрослее. Более того – теперь именно он их вел, уверенно выбирая путь. Преодолев апатию, глядя в спину идущего впереди парня, Кот тихо спросил у Шевцова:
– Почему он ведет нас? Ты что же, отдал ему лидерство?
– В Зоне он ориентируется лучше меня, – сказал Шевцов. – Почти как ты. Если даже не лучше – без обид.
– Какие там обиды… – проговорил сталкер, разглядывая Акима, будто видел его впервые. – Но ведь это надо было как-то понять, – чтобы пустить человека вперед, доверить ему свою жизнь. Сколько помню, он вечно норовил вляпаться в историю. Что же изменилось?
– Понимаешь… – Шевцов замолчал, видимо подбирая веские аргументы. – Ведь это Аким нашел тебя.
– Вот как…
– Когда у тебя «сорвало крышу», мы поначалу не решились идти за тобой. Ты метался, как ошпаренный, и я думал, ты вот-вот вляпаешься в какую-нибудь аномалию.
– Правильно, что не погнались, – заметил Кот. – Там же ловушка на ловушке. Сам не понимаю, как выжил. Хоть убей – не могу понять, в какой именно момент я провалился в это «кино».
– Вот-вот. Ну а бросить тебя, сам понимаешь, мы не могли. Поначалу я сам хотел прокладывать путь. Смешно – я просто пытался копировать твои действия. Все эти манипуляции с гайками, медитация и прочее. И вдруг понял: ни черта у меня не выйдет. Потому что копировать тут нельзя, чувствовать надо. А это – не мое просто. Чего доброго убьемся по глупости и безо всякого толку. И вдруг Аким говорит: дай-ка я попробую. И пошел. Я за ним – остановить пытаюсь, образумить. А он поднимает с асфальта брошенную тобой гайку и указывает в сторону. Там, говорит, «комариная плешь». Кидает туда гайку – и точно, ее будто всосало в землю. И так несколько раз подряд. А потом он мне и заявляет, мол, начал чувствовать эти ловушки. И вроде бы даже понимать стал – что-то такое, что словами описать не может. Словно слышит он что-то.
– Голос? – спросил Кот, глядя на Акима, бредущего вперед шагах в десяти отсюда.
– Я тоже его спросил: это твой Голос подсказывает? Нет, говорит, это другое. Пытается объяснить – и не может. Единственное, что я понял, – свой Голос он стал слышать все реже.
– Словно одно качество в нем переходит в другое, – пробормотал Кот.
– Это ты о чем? – не понял Шевцов.
– Так, предположение, – сказал сталкер. Он оживился, ощутив, как заработала голова. Это и телу возвращало потерянный тонус. – Есть такая теория: вроде как все в человеке сбалансировано. Вроде закона сохранения энергии. Если где-то прибавится, то в другом непременно убавится, и наоборот. Скажем, если я – хороший сталкер, стало быть, ученым мне никогда не стать уже. И наоборот – настоящий ученый никогда не станет сталкером. Потому что то, что делает его ученым, мешает раскрыться сталкерской «чуйке».
– Научный скепсис мешает, – усмехнулся Шевцов.
– Вот-вот, – не стал спорить Кот. – Любое качество в себе всегда развиваешь за счет другого. И Аким такой же. Его пророческий дар куда-то уходит, и это я тоже заметил. Но он не может уйти бесследно. И если он перерастает в качества сталкера… Что ж, для нас это только в плюс.
Еще он подумал, что Аким взрослеет необычайно быстро. От этого стало немного не по себе. Говорят, проснувшиеся после летаргического сна быстро стареют – будто нагоняют «проспанные» годы. Не хотелось верить, что Аким сгорит так же быстро. Впрочем, и сон его имел совсем другую природу.
– Эй, Аким! – позвал Кот. – Что-то ты чересчур разогнался. Это не дело: так «чуйка» притупляется. Так что стоп машина. Привал.
Они расположились, чуть не дойдя до обочины дороги, ведущей к Бердскому шоссе. К самому шоссе приближаться вообще не стоило – оно шло аккурат вдоль берега Моря. А от Моря, как известно, чем дальше – тем лучше. Сейчас же стоило передохнуть, закинуть что-нибудь в брюхо и собраться с мыслями. Пока Шевцов извлекал из рюкзака остатки припасов, сталкер украдкой достал из накладного кармана куртки дневник. Привалился к булыжнику и принялся листать. Что-то навязчивое, почти порочное манило его к этим записям, как какого-нибудь малолетку тянет подглядеть за взрослыми через замочную скважину.
«Мы до сих пор не знаем, чем на самом деле являлось Посещение, мы не знаем, что такое Зона, и, как это ни печально, возможно, не узнаем никогда. Но, быть может, для нас важен даже не факт Посещения и не ответы на многочисленные загадки Зоны.
Важнее само взаимодействие человека и Зоны. Безумное стремление человека в ее смертоносные глубины – вот настоящая тайна. Что заставляет нас бесконечно протягивать руки к огню, обжигаться – и снова протягивать к нему обожженные пальцы? Неужели есть в человеке такая могучая сила? Если так, то, может, главная загадка, над которой стоит поломать голову, – это не сама Зона, а человек в ней?..»
Чисто машинально отлистал несколько страниц назад. Стало интересно: действительно ли существуют те фрагменты, что он прочел, находясь в состоянии «кино»? Все прочитанное было на месте. На то оно и «кино», чтобы густо замесить бред и самую подлинную реальность.
Сталкер захлопнул дневник. Посидел, жуя подсохшую галету и запивая теплой водой из пластиковой фляги.
Человек в Зоне. Да уж, не поспоришь – здесь в тебе раскрываются такие стороны, что до этого даже представить себе не мог. Хочется только надеяться, что научники не сделают из сталкеров подопытных кроликов. А то все туда идет, по ходу дела.
– Так, хватит прохлаждаться! – нарочито сурово заявил Кот. – Сложный переход остался. Глеб, самое время проверить оружие.
Шевцов вопросительно поглядел на сталкера. К этому времени Академгородок остался за спиной. Они умудрились пересечь его окраину и проделать это без потерь, что само по себе было удачей. Но обольщаться не стоило. Путь до Бердска неблизкий, и особенно беспокоила главная преграда – река.
Но до реки еще надо дойти. Впереди был Ботанический сад.
Черт его знает, что там творилось, в этом «саду». Но если верить сталкерским байкам, то полнейшая чертовщина. Еще полгода назад здесь побывал Кучерявый – пытался найти безопасный путь в Академгородок. До Академгородка он так и не добрался, зато нашел достаточно приключений на свою облезлую лысину. Кучерявый, помимо лысины, славился привычкой немного приврать. Но, даже если поделить его россказни на три, все равно стоило быть настороже.
Как известно, живность Зону не любит. Если не считать шатуна, конечно. Зато растительность здесь прет вовсю. Не везде, конечно, и совершенно неравномерно. Кое-где приобретает на редкость уродливые формы. Но почему-то именно Ботанический сад приобрел в этом смысле самую дурную славу. Лавров, помнится, вскользь высказал собственное мнение по этому поводу. Мол, не растительность это вовсе, а некая аномальная форма неживой материи, просто принявшей форму растений. Будто бы это всего лишь имитация жизни, так как территория Ботанического сада после Сдвига подверглась мощному заражению, и жить там ничего не может.
Кот невольно порадовался тому, что приключившееся с ним «кино» не отражало действительности. У Шевцова по-прежнему был РПК и прочее вооружение, которое он не ленился тащить на себе все это время. А сталкерский «кедр», якобы выброшенный воображаемым Шевцовым, действительно пропал. Это даже к лучшему: не ровен час, он еще перестрелял бы спутников, пытавшихся вытащить его из этого кошмара.
Но здесь, на опушке темной чащи, Кот подумал, что стволы бы сейчас совсем не помешали.
– У меня с оружием порядок, – сказал Шевцов. – Куда ты свой «кедр» подевал?
– Хороший вопрос, – проворчал Кот. Не хотелось вдаваться в подробности, которые лучше оставить для психиатра.
– Держи! – Держа за ствол, контрразведчик протянул ему ТТ. – Машинка старая, но убойная.
– Да знаю я… – принимая оружие, сказал Кот. – Не хотелось бы проверять его убойность. Ботанический сад впереди.
– А что там, шмели с собаку? – усмехнулся Шевцов.
– Знал бы прикуп – жил бы в Сочи, – туманно ответил Кот. – Но расслабляться точно не стоит.
Они залегли на обочине. Пересекать дороги в Зоне – все равно что форсировать реки. Никогда не знаешь, что ждет на той стороне. Ловушки любят такие спонтанно установившиеся границы – канавы, насыпи, дороги. Так что обстановка по разные стороны от асфальтовой полосы может быть совершенно разной.
– Давайте я вперед пойду, – предложил Аким.
Кот внимательно посмотрел на парня. Не много ли тот на себя берет? Бывает так, что молодой сталкер вдруг почувствует себя мэтром, которому Зона как пять пальцев известна. И тут же – хлоп – и нет «мэтра». Это как диагноз. Аким не выглядел ни разгоряченным от собственных успехов, ни зазнавшимся. Напротив, он был необычно хмур и сосредоточен.
– Ладно, валяй, – сказал Кот, – только сильно не разгоняйся. И смотри в оба.
Последнее было лишним. Как любые наставления ученикам, которые превзошли учителей. Только вот превзошли ли?
Аким поднялся и медленно ступил на неровный асфальт. Один шаг, другой. Остановился, позвал:
– Все в порядке. Идите за мной.
Его спутники молча последовали за ним. И только посреди дороги Кот вдруг ощутил неладное. Краем глаза уловил еле заметное марево над асфальтом. Он сразу узнал это тихое дыхание смерти.
– Бегом! – заорал он, с силой толкая Акима в спину.
В один миг они оказались на противоположной обочине, и уже в прыжке сталкер гаркнул:
– Мордой в землю!
Объяснять не было времени, но все поняли правильно: уткнулись лицами в пыльный гравий, прикрыв ладонями голову.
И тут же за спинами шумно вскипел асфальт, повалил дым, потянуло едкой гудроновой вонью. Кот ощутил, как тлеет одежда и плавятся подошвы кроссовок…
Им повезло: «жарка» проползла по дороге, лишь краем чиркнув по обочине. Замешкайся они на секунду – их вплавило бы в асфальт, как маршала Неделина при взрыве ракеты на Байконуре. Они отползли подальше от дороги. От обжигающей тело одежды все еще подымался дымок, и Кот сам себе напомнил ошпаренного червяка. Он поднялся, отряхнулся и поглядел на ошарашенного Акима.
– Так… – протянул сталкер. – Поблагодарим Акима: мы живы, что для начала вполне неплохо. Но дальше первым пойду я.
– Это и называется «сад»? – флегматично поинтересовался Шевцов.
Кот позавидовал его сдержанности. Жуткую серо-зеленую мешанину впереди трудно было назвать даже чащей. Это больше походило на гигантский беспорядочный клубок колючей проволоки. Или настолько же гигантскую, дико закрученную молекулу белка. Черт, поведешься с этими учеными – и в голову лезут неуместные аналогии.
– А обойти – никак? – спросил Аким. Он чувствовал себя несколько растерянным после случая с «жаркой».
– Кучерявый пытался, – ответил Кот, продолжая вглядываться в этот квазиживой клубок. – Только по обе стороны – поля порченой земли. Так можно неделю еще болтаться, пока проход не найдем.
– Неделю мы здесь не протянем, – заметил Шевцов, разглядывая нагромождение стволов и ветвей. – Только как сквозь все это пробираться будем? Бывал я на полосе препятствий, только к такому там не готовят…
– Кучерявый пытался, – Кот пожал плечами. – Правда, у него лысина обтекаемая, может, смазал чем, да и проскользнул.
– А почему он тогда Кучерявый? – искренне удивился Аким.
– Так был когда-то, – пояснил Кот. – Пока в Зону ходить не начал. А теперь ему и бриться не надо. И к женщинам интерес пропал.
– Правда, что ли? – чуть напрягшись, поинтересовался Шевцов.
– Про женщин я пошутил, – усмехнулся сталкер. – Тут ситуация с точностью до наоборот: как волосы у него выпали, так тетки вокруг прям и вьются. Как говорят, валет для дамы, дама для туза. Думаю, это тоже какой-то эффект Зоны.
Продолжая этот легковесный разговор, они приближались к границе зарослей. Стали заметны узкие лазы меж уродливых ветвей. У одного такого Шевцов остановился, присел. Коснулся земли пальцами.
– А это чьи следы? – спросил он, глядя на сталкера.
– Следы? – повторил Кот. Присел рядом.
И точно – в высохшей земле отчетливо отпечатались бесформенные следы. Чего-то крупного, тяжелого. Это было странно: никаких животных, кроме шатуна, Кот в Зоне не встречал ни разу. Считается, что здесь они жить не могут. Тем более в этом фантасмагорическом нагромождении, которое, возможно, только прикидывалось лесом. С другой стороны, Кучерявый божился, что кто-то преследовал его в этих зарослях, болтал про какие-то тени, звуки. Может, ему все это померещилось? Тогда чьи же это следы?
– Ладно, – сказал Шевцов. Передернул затвор пулемета, выразительно посмотрел на сталкера. – Все равно мы ничего не узнаем, пока не увидим своими глазами.
– Так-то оно так… – с сомнением произнес Кот. Поглядел на ТТ в своей руке, засунул пистолет за пояс и нацепил на лоб светодиодный фонарик. Поправил, щелкнул кнопкой. – Все равно другого пути у нас нет. Только давайте держаться в стороне от этих следов. Не хотел бы я встретиться с теми, кто их оставил.
Луч света с трудом пробивал полумрак зарослей. Внутри было сыро и душно, но продвигаться оказалось легче, чем представлялось поначалу. Только снаружи заросли были столь плотными, здесь же люди двигались как под живым сводом, поддерживаемым бесчисленными стволами-колоннами. Идти приходилось прямо по густо переплетенным корням – они почти полностью скрывали под собой почву. Все было, как и описывал Кучерявый. И лишь в одном моменте Кот сомневался. Точнее, ему хотелось бы, чтобы Кучерявый просто ошибся.
– Что-то мы долго идем, – заметил Аким. – Когда же этот лес закончится?
– А вон вроде просвет между ветками, – заметил Шевцов. Он заметно приободрился. Было видно, как его угнетали эти уродливые заросли.
Выбраться наружу оказалось не так-то просто: с внешней стороны ветви были сплетены наиболее густо и плотно. Их с трудом резал армейский нож Шевцова. Когда же они наконец выбрались, Аким удивленно произнес:
– Мы же… Мы же вернулись обратно!
В глазах у сталкера потемнело. Они действительно выбрались из зарослей практически там же, где и вошли в них. Именно об этом предупреждал Кучерявый: с его слов, он раз пять заползал в эту чащу – и столько же раз вылезал обратно в том же месте, откуда начинал путь. И чего он только ни делал: ни компас, ни протянутый за собой шнур, ни метки – ничего не помогало. От отчаяния он даже попробовал GPS-навигатор, хотя и знал, что эти штучки в Зоне не работают. Именно поэтому он так и не добрался до Академгородка – заросли Ботанического сада словно нарочно заворачивали его назад. Возможно, они спасли Кучерявому жизнь – кто знает, что бы с ним стало, доберись он до цели? Но сейчас от этого легче не становилось.
– Я же четко помню, что мы все время шли прямо, – недоуменно говорил Шевцов. – Я же по солнцу ориентировался – оно чуть пробивалось сквозь крону.
– Это бесполезно, – устало сказал Кот. – Мы здесь никак не пройдем. Придется в об ход…
– А следы? – неожиданно сказал Аким.
– Что – следы? – не понял Кот.
– Кто-то же прошел сюда, – Аким переводил взгляд с Шевцова на сталкера. – Можно пойти по следам – вдруг они выведут?
Воцарилась тягостная тишина. Сталкер представил вдруг тех, кто может спокойно шастать сквозь эту уродливую чащу, на кого не действуют чары непроходимой для человека ловушки. Вряд ли будет приятно встретиться с ними на их же тропе.
– А он дело говорит, – заметил Шевцов. – Что, если эта тропа – сквозная?
– Ладно… – Сталкер взвесил на руке пистолет. – Убойные, говоришь, патроны?
Путь по тропе был непрост. Поначалу казалось, что неведомые твари просто издеваются над теми, кто вздумает воспользоваться их маршрутом. След вел меж корней, плутал, извивался, закручивался кольцами и спиралями. Был соблазн просто взять – и срезать, но что-то подсказывало, что нужно тщательно следовать общему алгоритму, что это и есть кратчайший путь на ту сторону. Чем-то это напоминало Лабиринт в порченых землях, только выглядело еще более мрачным и гнетущим. Следы тем временем становились все отчетливее, заставляя с тревогой вглядываться в полумрак. Начинало темнеть, и это тоже не добавляло оптимизма. Потная ладонь сжимала рукоять пистолета, нервы натянулись до предела в ожидании броска неведомых тварей, проложивших эту тропу.
Угроза пришла откуда не ждали.
– Сзади есть кто-то, – проговорил Аким. – Будто по пятам крадутся.
Шевцов среагировал моментально, резко развернувшись с пулеметом. Теперь они пятились, стараясь не потерять след, пока Кот не заметил меж кривых стволов какое-то движение.
– Там! – указал он.
– Вижу… – отрывисто отозвался Шевцов.
Его палец коснулся спускового крючка, но открывать огонь он не спешил. Кот невольно скосился на «шайтан-трубу», по-прежнему висевшую за плечами Шевцова. В воображаемом бою приятель довольно удачно использовал эту штуковину. И сейчас было трудно избавиться от искушения просто шмальнуть в жуткую темноту, чтобы покончить с тем, что там шевелится.
Это, конечно, нервы. Стрелять, вообще, следует только в самом крайнем случае, и уж точно – не под влиянием паники.
Отчетливо треснуло – и там, позади них, с грохотом обрушился ствол чудовищного дерева. Снова треск – и еще один ствол повалился ближе. Треск перерос в грохот – и новое дерево будто сшибло ударом огромной кувалды. Оторванная часть ствола, раскачиваясь, повисла на спутавшихся в общую крону ветвях.
– Оно приближается! – крикнул Аким.
– Ходу! – заорал Кот.
Они рванули вперед, едва не потеряв путеводный след. Уже показалась окраина этого противоестественного леса, сквозь ветви скупо пробивался закат. Еще одно дерево разлетелось в щепки, повеяло ветром, как от пронесшейся мимо фуры.
Продравшись сквозь узкие щели, они буквально вывалились наружу. Впереди виднелась вода. Затея удалась, они вырвались за пределы того, что захватило пространство Ботанического сада. Только это огромное, страшное Нечто продолжало приближаться, круша и ломая все на своем пути. Еще немного – и оно вырвется на простор, и тогда у людей не будет шансов.
Пробежав с десяток шагов в сторону реки, Шевцов сдернул с плеча пулемет, сунул сталкеру:
– Держи!
Будто прочитав его мысли, стянул с плеча «Шмель». Быстро привел его в боевое положение и, почти не целясь, выстрелил – как раз туда, откуда, разрывая ветви, с треском и грохотом лезло наружу невидимое отсюда нечто.
– Ложись! – Контрразведчик первым, откинув в сторону дымящуюся трубу, бросился на землю.
Кот с Акимом попадали следом, но, даже лежа, сталкер так и не смог отвести взгляда от этого зрелища. Пространство под густым узором из ветвей озарилось ярким оранжевым светом – после чего мгновенно растворилось во вспышке.
Грохнуло так, что едва не лопнули барабанные перепонки. На месте взрыва в хаотическом клубке из ветвей и стволов образовался уродливый черный провал. Валил густой дым, но огня почему-то не было.
– А ты уверен, что оно опасное? – спросил вдруг Аким.
Спутники переглянулись. Шевцов по-отечески похлопал Акима по плечу:
– Хвалю за реакцию!
Забрал пулемет у застывшего под впечатлением сталкера, и вразвалочку пошел вперед. Они приблизились к берегу. Заходящее солнце над водой переливалось, рассыпаясь бледноватой радугой.
– Красиво… – завороженно глядя на спектральные переливы, сказал Аким.
– Красиво, – согласился Кот. – Как ядерный гриб.
Аким вздрогнул. Отвел от воды взгляд.
– И как теперь? – спросил Шевцов. – Здесь же где-то мост есть?
– Как не быть, – сказал Кот. – Только мы по нему не пойдем.
Шевцов вопросительно поглядел на него. Кот пояснил:
– Это Печальный мост.
– Что это значит?
– Через него Бердское шоссе проходит. Еще при Посещении его пытались взорвать – чтобы из эпицентра зараза не полезла. Но вот незадача – взрывчатка отказалась взрываться.
– Бывает, – заметил Шевцов.
– Ага, – кивнул Кот. – Потому сюда подтянули самоходную артиллерию. И что ты думаешь?
– Ни один снаряд не попал в этот мост, – предположил Шевцов.
– Именно. Пульнули ракетой с самолета – и снова промазали. В общем, не смогли с этим мостом ничего сделать. Потом ученые вмешались, оказалось, что никакая зараза за границы зоны поражения не лезет. И попытки раздолбать мост прекратились.
– Все это здорово, но пройти-то через него можно?
– Можно. Только всех, кто ходил через него, – печаль взяла.
– Чего? – Лицо у Шевцова вытянулась.
– Ну как это объяснить… – Кот досадливо щелкнул пальцами. Не всегда аргументы, понятные сталкерам, доходят до «нормальных» людей. – Вот живешь ты на свете, и все у тебя как у людей: то радостно, то грустно. И вроде как знаешь, что за грустью всегда придет радость. А если совсем уж невтерпеж – возьми да и раздави бутылку, полегчает. А кого эта самая печаль взяла – у того труба дело. Поначалу человек просто улыбаться перестает, потом хмурый ходит, потом пьет по-черному – только радость к нему уже не идет. Никогда.
– Депрессия, что ли? – недоверчиво проговорил Шевцов. – Так это лечится.
– Дурак ты, – рассердился Кот. – Лечилось бы – я бы до Сдвига через этот мост прямо с работы ходил бы. А так крюка аж за Искитим делать. Говорю тебе, печаль эта – страшное дело. Когда в жизни ничего больше не радует – так и жить смысла нет. Некоторые не выдерживали – и гуд-бай, Вася! Суицид.
– Не хочу через мост, – заявил Аким.
– Правильное решение, – похвалил Кот.
– Выходит, по воде? – предположил Шевцов.
– Выходит, так, – помрачнев, сказал Кот. – Только я никогда в Зоне по воде не плавал. Потому что хорошего в этом тоже мало. Но раз у нас нет выбора – придется. Все-таки Бердь не Море. Авось пронесет.
Принялись искать вдоль берега какое-нибудь плавсредство. Как назло – ни лодок, ни катеров, даже какого-нибудь полуразрушенного ржавого корыта. Это военные, еще при Посещении, позаботились – чтобы никому в голову не взбрело на ту сторону отправиться. Оставалось сказать им большое спасибо за заботу и импровизировать.
– Плот нужно делать, – сказал Шевцов, окидывая местность острым взглядом. – О, а вот и то, что нужно.
Рядом лежала огромная, чуть ли ни метра три в диаметре, деревянная катушка, присыпанная каким-то хламом. Таких Кот не видел с детства. Когда-то на них наматывали кабель подземного заложения в толстой металлической оплетке. Помнится, считалось лихо забраться на охраняемую территорию и отпилить кусок такого кабеля. Распотрошив его, получаешь целый ворох разноцветных проводов в пластиковой изоляции. Чего только не делали из этого провода – даже самодельные авторучки плели. Хенд-мейд – это вам не китайская штамповка.
– И что мы с этим делать будем? – недоуменно спросил Кот.
– Да тут уже почти все сделано, – заверил Шевцов, подкидывая на руке гранату. – Остался легкий штришок.
Шевцов проделал ряд хитрых манипуляций. Во-первых, поместил гранату в кусок найденной тут же железной трубы, затем привязал к кольцу отрезок тонкого нейлонового шнура из собственных запасов. Наконец, трубу с гранатой засунул в пролом деревянного барабана по центру катушки. Когда все вжались в землю на безопасном расстоянии, дернул за шнур.
«Легкий штришок» оказался весьма эффектным. Глухим взрывом барабан разнесло в щепки, а здоровенную катушечную «щеку» отбросило почти не поврежденной – труба приглушила ударную волну, сконцентрировав удар на деревяшках барабана.
– Плот готов, – прокомментировал Шевцов.
Заявление оказалось преждевременным. Во-первых, дотащить здоровенный деревянный кругляк до воды оказалось непросто. И троих человек при этом он держал с трудом. Пришлось откапывать из-под обломков вторую половину катушки. Та оказалась слегка подгнившей, но, будучи помещенной под первую, дала, наконец, «плоту» желаемую плавучесть. В качестве весел пришлось использовать обнаруженные тут же доски.
Солнце уже скрылось, темнело. В какой-то момент ст алкер подумал, что лучше было бы отложить переправу на утро. Но тут со стороны Ботанического сада снова послышался треск и тяжелые мерные звуки, похожие на приближающиеся шаги – такие, от которых вздрагивала земля под ногами.
Спутники переглянулись. Не говоря ни слова, Шевцов оттолкнул деревянный диск от берега и первым запрыгнул «на борт». Остальные так же молча последовали за ним. Разом уперлись в илистое дно – и плот, медленно поворачиваясь вокруг собственной оси, отчалил. То, что гналось за ними, у воды так и не появилось. Возможно, передумало, а может, и было всего лишь плодом воображения.
Удаляясь от берега на этом сомнительном плавсредстве, группа не испытывала особого энтузиазма. Здесь, напротив Агролеса, ширина реки была метров семьсот. Не так чтобы совсем непреодолимо, но в сумерках водная гладь словно растягивалась, увеличивая и без того немалое для плота расстояние. Круглый плот крутился, мешая грести, и требовалось немало усилий, чтобы направить его в нужном направлении.
И наконец случилось самое неприятное. Стемнело окончательно, и оба берега скрылись из вида. Как назло, небо затянуло облаками. А может, кто его знает, над Зоной просто выключили звезды.
Кот вертел головой с фонариком, пытаясь увидеть хоть что-то. Но в нескольких десятках метров скудный свет выхватывал одну лишь воду.
– Что делать будем? – перестав грести, поинтересовался Шевцов.
– Не знаю, – растерянно отозвался сталкер. – Снесет течением к Морю – беда будет.
– А это правда, что про Море говорят? – поинтересовался Шевцов. – Мол, оно из человека душу вытягивает и все такое?
– Вынесет туда – поймешь, – мрачно сказал Кот, окуная в воду доску. Доска норовила провернуться, выкручивая пальцы, и проткнуть кожу занозами. – Давай греби лучше!
– Так куда грести? – возразил Шевцов. – Надо как-то определиться с направлением.
– Черт… – Кот потерянно попустил весло. – Я не могу понять даже, куда направлено течение, – у нас же с ним одна скорость!
– Смотрите! – сказал вдруг Аким.
У него на ладони снова был ключ – тот самый, с наивным брелком на цепочке. Он тихонько вздрагивал, стремясь сохранить единственное верное для него направление.
– Это дорога к дому, – сказал Аким.
На этот раз Кот не стал спорить. В Зоне имеет смысл только один аргумент – тот, что помогает выжить.
– Нормально. А мы гребем в противоположную сторону, – заметил Шевцов, развернулся, переложил весло, кивнул остальным: – А ну вместе, навались!
Несколько минут гребли, вкладывая в продвижение последние силы. Ни конца, ни края водной глади не было видно. Время от времени сверялись с указанием ключа-компаса. Аким свято верил в свое предположение. Он знал, что каждое усилие приближает его к покинутому дому детства. Кот не мог сказать того же про себя и с трудом отгонял навязчивое опасение, что они попали в очередной лабиринт – на этот раз водный.
– Что это? – указывая в темноту, спросил вдруг Аким.
Сталкер перестал грести, выпрямился, пристально вглядываясь в указанном направлении. Ничего не увидел и спросил, щурясь:
– Где?
– Да выключи ты фонарь, – сказал Шевцов. – Все равно от него никакого толку.
Когда погас свет фонаря и глаза привыкли к темноте, стал виден далекий синеватый огонек. Да не такой уж и далекий – метров сто, не больше. Вскоре огонек распался на два или три таких же – видимо, сказывалось относительное движение плота.
– Что это может быть? – проговорил Шевцов. – Блуждающие огни какие-нибудь? Над водой вроде такие встречаются.
– Да кто его знает… Погодите… – Сталкера вдруг осенило. – Это же «Летучий голландец»!
– Не понял… – сказал Шевцов. – Ловушка какая-то?
– Да нет же! Старый буксир – он как раз у того берега притоплен. Вечно на нем что-то светится.
– Я помню, – сказал Аким. – Мы же мимо него в прошлый раз проходили.
– Тогда чего мы ждем? – оживился Шевцов. – Давай налегли на весла!
Усилия обрели направленность. Медленно, но верно плот продвигался вперед. Приходилось бороться с течением, но теперь стало заметно, что оно несло как раз в сторону огней.
Огни приближались. Вскоре из мрака проступил силуэт буксира. Отсюда, с воды, его ржавый остов выглядел еще более мрачно, действительно напоминая какой-то корабль-призрак. Бледные огни на мачте и корме больше напоминали свечение болотных гнилушек, за мутными стеклами иллюминаторов дрожали зеленоватые отблески – видимо, в трюме была отнюдь не вода. «Ведьмин студень» – вот что там плескалось. Если какой идиот полезет сюда, надеясь на хороший навар, на его жизнь не стоит делать ставку. И теперь их плот медленно сносило прямо на этот чертов «Голландец».
– Гребите! – сухо сказал Кот, косясь на приближающийся в темноте борт. – Нельзя к нему приближаться.
– Так гребем, – глухо отозвался Шевцов. – Такое ощущение, что он просто притягивает нас.
Со стороны буксира раздался скрежет – будто открывали дверь на плохо смазанных петлях.
– Смотрите, вон он! – произнес Аким, указывая во тьму.
Но его спутники уже видели. На палубе, держась двумя руками за железные прутья фальшборта, стояла на коленях какая-то скособоченная фигура. Кто его знает – почему на коленях. Сталкер сразу подумал о «студне», который превращает кости в гнилые тряпки. Страшнее было то, что этот тип неподвижно следил за ними, медленно поворачивая голову с остатками волос. А плот подплывал все ближе, словно затягиваемый в невидимую воронку. И Кот вдруг вспомнил о свойстве «студня» просачиваться через любые преграды.
– А ну уперлись в борт! – прорычал он, выставляя перед собой корявое «весло». – Нельзя, чтобы плот на него налетел! Сдохнем!
Все трое молча наблюдали, как надвигается ржавый борт. Затем разом уперлись корявыми досками в гнилое железо, отталкиваясь от наползающей гибели. Над головой разочарованно завыл мертвяк. Отталкиваясь от борта, маленькая команда перемещала плот в сторону погруженного в воду носа. Доска сталкера чиркнула в последний раз по борту – и поймала пустоту.
Кот сам не понял, как оказался в воде. Вынырнул, отплевываясь от мутной жижи, думая только о том, чтобы не наткнуться на смертоносное железо буксира. В этот момент он практически полностью потерял ориентацию, не видя ни плота, ни берега. В панике казалось, что сейчас что-то злобное схватит за ногу и утащит в мрачную илистую глубину. Страха как такового не было – оставалось одно лишь ошеломление от встречи с ледяной водой да черная муть перед глазами.
– Держись! – крикнул Аким.
В затылок болезненно ткнулось тупое и твердое.
– Э, осторожнее! – слегка обалдев, прогудел сталкер. Нашарил в темноте шершавое мокрое дерево, подтянулся и торопливо взобрался на плот. Утлое деревянное «корыто» ощутимо шатнуло, накрыв небольшой волной.
– Жив? – поинтересовался Шевцов.
– Да, как будто, – ответил Кот, подымаясь на зыбкой деревянной поверхности. С мокрой одежды потоками стекала вода, начинало слегка трясти от холода.
– Выжми шмотки! – посоветовал Шевцов. – Закоченеешь.
– Дайте весло! – не слушая, потребовал Кот.
Аким протянул ему свою доску. Кот схватил неказистое орудие и принялся энергично грести. Так было больше шансов согреться. А заодно забыть о неприятном приключении. Только через минуту он замер, вспомнив.
– Дневник… – пробормотал он. Похлопал по карманам куртки, залез за пазуху, провел по карманам штанов.
Дневника не было.
В эту минуту он даже не смог испытать сожаление – слишком уж выжат он был, истратив остатки эмоций. А потому просто снова взял в руки доску и возобновил однообразные механические движения.
– Черт, что такое… – глухо проговорил Шевцов. – У кого фонарь – посветите!
Аким щелкнул кнопкой фонарика. Шевцов недоуменно разглядывал свою левую ладонь. Мизинец на ней неправдоподобно склонился в сторону и при движении болтался, будто тряпичный.
– Ты что, коснулся борта? – побледнев, спросил Кот.
– Задел слегка, когда тебя вытаскивал, – проговорил Шевцов. – Совсем пальца не чувствую. Что это, а?
– Хреново это, – быстро осмотрев руку, сказал сталкер. Поднял глаза на спутника. – «Ведьмин студень» так действует. Вроде только палец поражен… Но через час вся рука такая станет. Если не остановить распространение – то… – Он запнулся.
– Что делать? – быстро спросил Шевцов. – Я мизинца уже не чувствую.
– К Потрошителю надо, – хмуро сказал Кот. – Если часов за шесть успеем – шансы есть.
– Но руку отнять придется? – резко спросил Шевцов.
Кот молча кивнул.
– К черту Потрошителя, – отрывисто сказал Шевцов. Упал на колени, отчего вода перехлестнула через низкий край плота.
Он вытащил нож – тот самый, которым прикончил Акима в почти реальном кошмаре сталкера. Только теперь эта сталь была вполне осязаема. Примерился – приложил лезвие к основанию мизинца, чуть пониже сустава. Резко глянул на сталкера.
– Давай – прикладом! Только резче!
Кот все понял. И не стал тянуть. Просто поднял пулемет, перекинул в руках, примерился и, коротко размахнувшись, двинул по перекрывшему палец клинку.
Аким вскрикнул. Шевцов, скрючившись, зарычал от боли. Из ладони обильно струилась кровь, и это был хороший знак: из пораженной плоти кровь не течет. Стволом отправив за борт отрубленный палец, Кот бросил пулемет и быстро достал из рюкзака аптечку. Обработал рану и плотно замотал бинтом. Лицо Шевцова покрывали капли холодного пота, но он держался и помогал бинтовать покалеченную ладонь.
– Порядок, – хрипло проговорил он. – Кровь остановили – и ладно. Дай сюда «весло». Грести надо…
Последние метры гребли молча. Теперь их вниманием завладело нечто новое. Как раз сейчас над лесом показалась луна – то ли выползла из-за туч, то ли просто включилась, как это, говорят, случается в Зоне. И в ее бледном свете показался медленно приближающийся берег.
Спутники не обменялись по этому поводу ни единым словом. Ни капли радости не возникло на лицах. Не было даже тени облегчения или спокойного удовлетворения от пройденного пути. Какое, к черту, удовлетворение может возникнуть при виде такого.
Их уже ждали. С бесконечным терпением, на которое не способны живые. Длинным рядом, как строй моряков, встречающих корабль из боевого похода, стояли неподвижные человеческие фигуры.
Глядя на них, Кот забыл и про утопленный дневник, и про первоначальную цель экспедиции. Просто смотрел и мысленно молился всем духам Зоны. Ведь он понятия не имел, чего стоит ждать от этого жуткого строя нелюдей. Можно еще было надеяться, что это совпадение, что мертвяки пришли не за ними. Но, чем ближе к берегу подходил плот, тем отчетливее становилось заметно, как поворачиваются в их сторону головы, как отблескивают в лунном свете мертвые глаза.
Трое на плоту замерли, не зная, что делать. Плавучий кругляк по инерции приближался к берегу. Как на этот раз поведут себя восставшие из могил? Нападут? Или оставят без внимания? Никто так и не понял закономерности поведения этих существ, которых, по сути, и мертвецами назвать нельзя. Только, что бы там ни говорили ученые, для обычного человека это всего лишь зомби. Ходячий, неутомимый и беспощадный кошмар.
Плот уткнулся в песок. Мертвяки в упор пялились на людей. Даже в мокрой одежде Кот ощущал, как еще больше холодеет кожа. Он понятия не имел, что теперь делать. Рука потянулась к карману – тут же выяснилось, что пистолет он утопил тоже.
– Я пойду первым, – глядя на черные силуэты, тихо сказал Аким.
– Это еще почему? – поинтересовался Шевцов, поудобнее устраивая на ремне пулемет, рассовывая по карманам оставшиеся гранаты. Словно его совсем не беспокоила перетянутая кровавым бинтом рука. – У меня больше шансов прорвать их цепь.
Аким покачал головой.
– Не нужно этого, – он показал свою ладонь, на которой вздрагивал ключ, удерживая одно-единственное четкое направление. – Видите? Безопасный путь – прямо. Стрелять не надо.
– А кто может поручиться за этих ребят? – недоверчиво проворчал Кот. – Ты же помнишь, как они за нами гонялись. А тут мы к ним сами пожаловали, прямо тепленькими бери! У одного в черепушке перемкнет – и все стадо за ним ломанется!
– Они знают, что мы хотим вернуть им покой, – сказал Аким. – Они не будут мешать нам.
– Черт возьми, да откуда они это знают?! – скривился Шевцов. – Я читал отчеты: мозговая деятельность у них на уровне остаточных рефлексов.
– Точно, – кивнул Кот. – Они – вроде роботов. Или тараканов. Ходить могут, бросаться могут, кусать, даже делать вид, что едят. Но ни мыслей, ни чувств у них нет. Они даже не зомби, а всего лишь имитация зомби – если бы зомби действительно существовали.
– Идите за мной, – сказал Аким и просто сошел на берег.
Он больше не слушал окриков и предупреждений, не видел, как Шевцов припал на колено в готовности прикрыть его пулеметным огнем. Он ничего не боялся, словно не было перед ним стены человекоподобных монстров, в лунном свете ставших похожими на подлинных демонов ада. Он просто шел на них, не сбавляя мерного шага, будто и не было перед ним никого. А может, подумалось сталкеру, перед ним действительно нет никого. Разве можно считать кем-то то, что не имеет души?
Кот переборол в себе мучительное оцепенение и двинулся следом.
– А ты-то куда? – чуть опешив, спросил Шевцов.
Он все еще цеплялся за свой пулемет, будто в нем было спасение от всех бед этого мира. Опасное заблуждение, которое погубило немало крепких и смелых парней. Парадокс – но в Зоне выше шансы у тех, кто безоружен. Ствол в руках расслабляет, туманит мозг и притупляет чувства. В Зоне надо быть зверем – чутким, подчиненным инстинктам, необремененным вещами.
Осторожно шагая вслед за Акимом, спутники видели, как темные фигуры подались в сторону, пропуская живого. Кот с Шевцовым нагнали парня и теперь старались держаться ближе к нему, будто тот вдруг стал их оберегом от сил зла. Удаляясь от берега, они чувствовали, как вслед тихо потянулись десятки молчаливых фигур. Что их влекло за живыми? Или же их интересовал лишь виновник этого карнавала смерти? Покойники шли за Акимом, как крысы за дудочкой Гамельнского крысолова. Гнетущее ощущение от тихого преследования толпой мертвецов сдавливало сердце. Хотелось ускорить шаг, сорваться на бег.
Но Аким спокойно шагал впереди, и его спокойствие передавалось спутникам. Так и шли.
Пока мощный удар света не развеял сонные мысли. Десятки ослепительных огней били в лицо, почти физически отбрасывая назад.
– Стоять! Не двигаться! Оружие на землю!
Трое людей замерли. Отрывистый командный голос доносился от стены разъедающего света. После густого, как смола, мрака было ощущение, будто в глаза сыпанули пригоршней песка. Ни сопротивляться, ни бежать, ни понять что-либо в такой обстановке было нельзя. Вот и Шевцов не стал строить из себя героя: демонстративно, медленно поставил пулемет на сошки. Так же неторопливо вынул из кармана пузатые гранаты, положил рядом.
– Руки над головой! Три шага назад!
Они подчинились. Тут же из переливающегося потока света неторопливо вышли трое – как пришельцы из столба небесного сияния. Их появление вызвало у сталкера острый приступ дежавю.
Такое он уже видел. Все трое были с ног до головы затянуты в костюмы химической защиты, лица закрывали противогазные маски. Даже оружие было похоже на то, что Кот видел в том, невероятном по достоверности, «кино». Теперь тот, что шел впереди, остановился, чуть склонил голову, разглядывая усталых людей сквозь непроницаемые стекла противогаза. Про себя Кот тут же окрестил его «главным».
– Это они, – глухо произнес тот, что остановился чуть позади. Третий уже собирал брошенное оружие.
– Который из вас Аким? – приглушенным голосом спросил главный.
– Кто вы? – не опуская рук, спросил Шевцов. – Что вам от нас нужно?
– С вами, майор, будет отдельный разговор, – отозвался главный. – Вы задержаны в запретной зоне, с незаконным оружием, в обществе опасного преступника и захваченного вами заложника.
– Какого черта?! – проговорил Шевцов, опуская руки и делая шаг вперед. – Какого преступника, какого, на хрен, заложника?!
– А ну стоять! – вскидывая автомат, гаркнул тот, что стоял позади главного. – Руки в гору! Руки, говорю! Вот так. И шаг назад, иначе стреляю!
– Вы под прицелом снайперов, так что рыпаться не советую, – добавил главный. – Тут трибуналом пахнет, Шевцов. Так что давайте без глупостей.
– Какое ведомство вы представляете? – продолжал гнуть контрразведчик. – Вы не вправе задержать меня без специальной санкции.
– Санкции имеются, – спокойно сказал главный. Он заложил руки за спину и теперь разглядывал этих троих, как ростовые мишени на стрельбище. – Вы заставили нас побегать по Зоне, в подразделении есть потери, ребята озлоблены и жаждут вашей крови. Так что не давайте им повода. Сейчас на вас наденут наручники и разведут для персонального конвоирования. От вашего поведения зависит, доставят ли вас до периметра живыми и здоровыми.
– Дайте нам завершить миссию, – глухо проговорил Кот. – Мы должны добраться до Бердска. Мы можем остановить этих зомби!
– В ваших усилиях нет необходимости, – нетерпеливо сказал главный. Кивнул второму: – Надевай наручники!
Вперед вышел подчиненный со связкой наручников в прорезиненной перчатке. В ожидании уставился на сталкера. От этого безликого стеклянного взгляда становилось не по себе.
– Вы не понимаете, – в отчаянии произнес Кот, протягивая руки. На запястьях туго защелкнулись металлические браслеты. – Мы должны остановить активность Зоны, мы знаем, как это сделать!
– Что вы там знаете? – усмехнулся второй, защелкивая браслеты на запястьях Шевцова. – В ваших бреднях мы не нуждаемся, у нас свой специалист имеется.
Он кивнул в сторону. Только сейчас Кот заметил в стороне еще одного, затянутого в такой же безликий пластик. Этот был без оружия, он просто стоял, сложа на груди руки и наблюдая за происходящим. Что-то показалось знакомым в этой нескладной, чуть сутуловатой фигуре.
Сталкера вдруг бросило жар.
– Зубов… – изумленно проговорил он.
Шевцов резко посмотрел в ту же сторону. По его лицу пробежал ряд эмоций, и это, видимо, заметил тот, на кого уставились двое в наручниках. Он неуверенно отступил на пару шагов и остановился, видимо осознав, что сила все-таки на его стороне. И сталкер окончательно убедился: это действительно их старый знакомый. А значит, все даже хуже, чем показалось сначала.
– Они не отпустят нас живыми, – сквозь зубы процедил Кот. – Им только Аким нужен.
Шевцов едва заметно кивнул. И без слов было ясно: если в этом деле завязан Зубов, то у него нет ни малейшего интереса сохранять свидетелей. Даже если эти люди – действительно военные, то в данный момент они действуют нелегально, возможно, за приличные премиальные. А стало быть, все это липа, и рассчитывать на служебное разбирательство или суд не приходится. Из них просто вытянут информацию, а после перемелют на фарш и скормят свиньям. Акиму, возможно, повезет больше – он до конца жизни останется лабораторной крысой в военном научном центре потенциального противника.
– А ну заткнулись! – злобно бросил тип с наручниками. – Эй, ты, руки сюда, живо!
Последние слова были обращены к Акиму. Тот поначалу растерянно наблюдал эту картину, но теперь вдруг стал собран и как-то непривычно серьезен.
– Отпустите нас, – тихо потребовал Аким. – Вы не имеете права.
– Ты чего это, щенок?! – изумился тип с наручниками. Сделал шаг в его сторону. – Давай сюда руки, живо!
Аким попятился, пряча руки за спину.
– Послушай, малыш, – устало сказал главный. – Ты понимаешь, с кем шутить вздумал? Ты же не хочешь, чтобы твои друзья пострадали из-за твоего поведения ?
Аким замер на месте, в упор разглядывая крепкую фигуру, затянутую в лоснящийся темный пластик. И отчетливо произнес:
– Лучше бы вам нас не трогать.
– Что? – удивленно произнес главный.
Тип с наручниками повернулся в его сторону, как бы испрашивая приказа на то, чтобы привести наглеца в чувство. Видимо, относительно этого парня ему были даны специальные инструкции. Иначе невозможно было объяснить такое снисходительное обращение.
– Отпустите нас немедленно, – тем же ровным голосом сказал Аким. – Вы еще можете это сделать.
Стало заметно, как дернулись жилки на его лице. Сталкер не мог поверить своим глазам: Аким начинал злиться.
– А если не отпустим? – с легкой насмешкой произнес главный. Похоже, поведение жертвы его забавляло.
– Вы все умрете, – раздельно произнес Аким.
Это было его последнее предсказание.
Тот, с наручниками, еще успел повернуться в сторону главного, будто хотел разделить с ним юмор ситуации. В следующую секунду он полетел на землю: над ним стоял мертвяк в пыльной зэковской робе.
Через миг откуда-то сзади, из тьмы, на свет поперла молчаливая толпа. Пленники еще успели повалиться на землю, прикрывая головы руками, скованными браслетами. И тут же воздух взорвался хаосом автоматного огня, грохотом одиночных выстрелов, резкими хлопками взрывов.
А темная волна мертвых продолжала накатывать на свет, и вскоре эти ослепительные фонари один за другим стали гаснуть. Последний луч какое-то время еще панически метался, выхватывая из мрака мерно шагающие фигуры, но погас и он. Некоторое время еще трещали одинокие выстрели, но вскоре стихли.
Сталкер лежал, уткнувшись лицом в песок, не в силах поднять голову и понять – что же это такое было?
«Вы все умрете», – просто сказал Аким. И все умерли. Что это – его очередное пророчество? Приказ жуткой «армии мертвых»? Просто совпадение? Ответа не было.
Грохот быстротечного боя сменила гнетущая тишина, которую прервал голос Акима:
– Эй, вы где? Все живы? Я нашел ключи от наручников.
Освободившись, какое-то время они бродили среди истерзанных трупов недавних врагов. Это только в кино люди, убитые агрессивными мертвецами, через минуту сами встают и вливаются в ряды ходячих покойников. «Муляжи» все-таки не зомби, их сущность не имеет вирусной природы, и заразить они никого не могут. Да и агрессии у них раньше не наблюдалось.
Собрав кое-какие трофеи, группа направилась было к видневшимся в лучах рассвета домам. Когда со стороны мертвого «поля боя» донесся болезненный стон. Шевцов даже не обернулся. Аким растерянно посмотрел на сталкера. Кот тихо чертыхнулся и направился назад.
– Эй, ты куда? – недовольно поинтересовался Шевцов. – Времени нет!
Кот не ответил. По стону он быстро нашел выжившего. И даже не удивился, узнав его.
– Зубов! – проговорил он, опускаясь на колени. – Вот ты живучая гнида…
– Брось его! – сказал подошедший Шевцов. – Я бы пристрелил гада, да пулю жалко.
Зубов пялился на них с каким-то животным страхом. Он был цел – только нога была неестественно вывернута, видимо сломана. Кот молча рассматривал врага, удивляясь самому себе.
Не мог он его здесь бросить. Как бы ему этого не хотелось. А потому, превозмогая усталость и какую-то болезненную слабость, он взвалил на себя это сжавшееся от боли и страха тела. И потащил в сторону городской окраины.
– Ну, как хочешь, я тебе помогать не буду, – следуя за ним, недовольно сказал Шевцов. – Не заслужил этот подонок, чтобы ему последние силы отдавать.
Но Кот, стиснув зубы, продолжал тащить свой груз. Остервенело, словно вытащить этого гада из Зоны и было его главной целью. Так тащат на себе свой крест – хоть и неправильно сравнивать с крестом подлеца и предателя…
Наверное, он надорвался. А может, заболел еще до этого. Только дальнейшее Кот помнил как в тумане. Он все волок обмякшее тело Зубова, пока, наконец, Шевцов не сдался и не пришел ему на помощь. Присоединился Аким, и теперь они тащили эту ношу вместе.
Чуть расслабившись, Кот ощутил, что силы покидают его. Что-то перемкнуло в голове, он перестал различать грань между сном и явью.
Было ли все это в действительности? Все эти картины вполне могли оказаться душным, болезненным бредом, и было бы лучше, если бы это было так. Хотелось бы просто забыть увиденное, как забывается наутро дурной сон. Но в память одинаково впечатываются картины реальности и ночных кошмаров.
И то, как они шли по растерзанным телам в лохмотьях костюмов химзащиты.
Как встретили кровавый рассвет посреди молчаливой толпы восставших мертвецов.
Как шли по страшному, леденящему душу городу, улицы которого заполнили мертвые жители: мужчины, женщины со ржавыми, истлевшими колясками, дети, механически бредущие в мертвые школы со сгнившими портфелями. И ржавый автобус без водителя, набитый неподвижными фигурами, привычно вцепившимися в поручни.
В память врезалась корежащая душу картина: детская площадка, малыши с серыми лицами, нелепо имитирующие детские игры, девочка с лицом, закрытым клочьями темных волос, медленно качающаяся на скрипучих качелях.
Хотелось кричать, бежать куда-то, проснуться. Но, как в настоящем кошмаре, ни убежать, ни проснуться не было никакой возможности. И они продолжали идти по прежнему маршруту, один за другим проходя адреса из Акимова детства.
Кот не помнил, как Аким возвращал на места потревоженные «вещи мертвецов». Уже тогда у него начался жар: наверное, сказалось купание в ледяной воде. А может, вода лишь окончательно добила и без того ушатанный организм. Еще он помнил, как вдруг дрогнула собравшаяся вокруг них толпа мертвых. Мертвяки поникли, поскучнели и стали медленно расходиться, будто вдруг вспомнили о каких-то неотложных делах.
Последняя картина, врезавшаяся в память: сгорбленная фигура в серой робе, неровно ступая, бредет по скверу. Останавливается – и медленно, лицом вперед валится в неряшливо раскопанную яму. Мелькают ноги в растоптанных грязных ботинках, взвивается облачко пыли – и наступает покой.
И так же, как этот мертвяк, вернувшийся в собственную могилу, Кот ощутил, как проваливается в сырой, пахнущий землей провал забытья.
Эпилог
Искитим, Новосибирская область, спустя трое суток после описанных событий
Открыть глаза он решился не сразу. Это как игра: никогда не знаешь, что увидишь. Пока глаза закрыты, с той стороны может оказаться что угодно: родной дом, съемная квартира, хата любовницы, тюрьма. Зона. Он не хотел, открыв глаза, оказаться там. Хватит с него Зоны. По крайней мере на некоторое время. Пока эта странная тоска снова не позовет его туда, как убийцу на место преступления.
Он медленно открыл глаза.
Больничная палата. И человек в накинутом на плечи белом халате рядом с койкой. Надо же – ведь это Лавров, собственной персоной.
– Здравствуйте, шеф, – хрипло сказал Кот. Он огляделся. – Как я здесь оказался?
– Друзья тебя приволокли, к самому периметру, – пояснил Лавров.
– Зубов… Он жив? – зачем-то спросил Кот.
– А что ему сделается, – усмехнулся Лавров. – Ему только фиксацию перелома сделали, так на костылях забегал, развил бурную деятельность. Тебя вовсю героем выставляет, перед властями выгораживает. Просто ангел, а не человек.
– Вот же подлая душонка, – скривился Кот. – А про свои делишки помалкивает?
– Он не дурак, хоть и подлец, – заметил Лавров. – Ему главное от себя внимание отвести. И ваша троица ему в этом отлично помогла. Хорошо хоть патруль вас не пристрелил…
– Стрельба была? – приподнимаясь на локте, спросил Кот. – Шевцов, Аким – они целы?
Лавров жестом остановил его:
– Лежи! Врачи пока вставать тебе не велят. Видишь, к капельнице подключили? Стрельбы никакой не было – они просто сдались, а тебя сюда отправили. Скажи спасибо, что вас силы ООН подобрали, а не наши доблестные спецслужбы. Иначе бы мы увиделись очень не скоро.
Кот скосился на окна: на них были решетки. Лавров проследил его взгляд, кивнул:
– Да, наломали вы дров, не так просто разгрести будет.
– Но я сам видел, как зомби в могилы возвращаются, – проговорил Кот. – Или они продолжают из Зоны переть?
– Активность «муляжей» действительно снизилась, – кивнул Лавров. – Но, сам понимаешь, все не так просто. Военные какое-то время еще будут усиливать оцепление. Да и обосновать происшедшее как-то надо. Не будем же мы делать экспертные выводы на основе каких-то мистических «вещей мертвецов». Ты это понимать должен.
– Я понимаю… – Кот сделал паузу, поднял на Лаврова виноватый взгляд. – Шеф, с дневником-то неприятность вышла…
– Каким дневником? – не понял Лавров.
– Ну с вашим, который вы из старого здания забрать просили, – пояснил Кот. – Утопил я его в речке.
– Никакого дневника я забирать не просил, – странным голосом произнес Лавров.
– Как это не просили? – обмер Кот. – Ну тогда, по телефону.
– Ты что-то путаешь… – Лавров изменился в лице, похлопал по карманам пиджака. – Этот, что ли, дневник?
Он вытянул из-за пазухи знакомую тетрадь в обложке из черной искусственной кожи. Кот изумленно вытаращился на предмет в руках шефа. Пробормотал:
– Откуда он у вас? В рюкзаке был? Но я точно помню…
– Я нашел его на днях дома, – пояснил шеф. – Когда разбирал вещи. Видимо, все же не забыл я его при эвакуации. Так что просить тебя принести его я никак не мог. Да и как бы я послал тебя в Академгородок, на верную смерть, из-за какой-то тетради?
Сталкер молча кивнул. Ужасно хотелось взять в руки этот дневник, свериться с ним – действительно ли там написано все то, что он прочел на таких же страницах в заброшенном мертвом здании? Или он читал свои собственные мысли, изощренно обличенные Зоной в форму чужого текста?
Шеф продолжал говорить что-то про меры, которые он предпринимает, чтобы выгородить своего лаборанта, но Кот не слушал. Снова вернулось это неприятное ощущение размытой границы реальности. Чертово «кино», чего доброго, до психушки доведет.
– Так что лучше тебе пока здесь переждать, пока разбор полетов идет, – закончил Лавров. – А я попытаюсь тебя прикрыть.
– Я-то ладно… – Кот болезненно скривился. – А с Акимом что будет? Опять его в какую-нибудь лабораторию упекут, как крысу?
– Есть у меня один вариант, – сдержанно сказал Лавров. – Будем надеяться, что сработает.
Искитим. Новосибирский филиал Международного института Внеземных культур, двое суток спустя
Они вошли уверенным шагом, даже не задержавшись на проходной, походя сверкнув красными «корочками». Сотрудники службы безопасности принялись нервно звонить начальству, но вошедшие уже поднимались на лифте.
Этих крепких ребят в черных костюмах Кот узнал сразу. И тут же пожалел, что, вопреки совету шефа, покинул медицинский блок. Вряд ли парни забыли их единственную встречу, так унизительно для них завершившуюся. Судя по всему, им удалось очухаться после примерки ошейника из «комплекта мертвецов», но не стоит надеяться, что ему все простят. Так что наблюдать за посетителями Кот предпочел на расстоянии, из-за угла.
Впрочем, эти серьезные визитеры явно пришли не за ним. Навстречу им в сопровождении двоих сотрудников службы безопасности вышел сам Разуваев.
– Служба безопасности. Чем могу? – сдержанно спросил он.
– У нас есть санкция на задержание вот этого гражданина. – Старший группы, с сединой в коротких волосах, раскрыл кожаную папку и протянул Разуваеву плотный лист.
– Так… – глядя в бумагу, произнес Разуваев. Поднял взгляд на посетителя. – Только у нас нет такого.
– Простите, но у нас другая информация, – желчно сказал старший. – Есть материалы с камер наружного наблюдения, и я могу дополнительно истребовать записи ваших внутренних камер.
– Только по решению суда! – раздался новый голос. За спиной начальника службы безопасности возникла долговязая фигура академика Лаврова в белом лабораторном халате. – Но, боюсь, суд не выдаст вам такого решения.
– Это еще почему? – неприязненно поинтересовался старший.
– Потому что вы находитесь на территории филиала Международного института, организации, статус которой регулируется международными соглашениями. Вам известно, что международные соглашения имеют преимущество перед национальным законодательством?
– А? – грозно добавил Разуваев.
Оперативники растерянно переглянулись. Видимо, они не так представляли себе посещение этого учреждения. И тут Кот заметил Акима, вышедшего в коридор из лаборатории. Он знаками пытался предупредить его, заставить нырнуть обратно. Но один из посетителей заметил его и выкрикнул:
– Вот он!
Группа разом подалась вперед, норовя оттеснить людей Разуваева. Назревал конфликт.
– Он – кто? – спокойно поинтересовался Лавров. Взял из рук Разуваева бумагу, быстро пробежал взглядом, усмехнулся. – Вы ошибаетесь, уважаемые. Этот человек – вовсе не тот, что указан в вашей бумаге.
– Нам не до шуток, – мрачно сказал старший. Его спутники косились на подоспевших сюда вооруженных сотрудников службы безопасности. – Вы потворствуете сокрытию подозреваемого. Так что мы уйдем, но вернемся сюда со спецназом.
– Не вернетесь, – заявил Лавров. Он жестом подозвал Акима, положил руку ему на плечо. – Этот молодой человек – ценный сотрудник Международного института. С ним связан ряд научных исследований Института, что могут вам подтвердить ученые с мировым именем.
– Но… – начал было старший.
Лавров оборвал его:
– Видите ли, уважаемый. Наш филиал в настоящее время является крупнейшим научным центром, практически вобравшим в себя программы погибшего Академгородка. Мы зарабатываем большие деньги для этого города, да и для области в целом. Более того – мы работаем в программах государственной важности. А если вас и это не убеждает, взгляните на фото…
Лавров сунул под нос старшему раскрытую книжечку с документами. Лицо того вытянулось.
– Поверьте, вручением мне ордена наше с ним общение не ограничилось, – закрывая книжечку, сказал Лавров. – Вот и подумайте, к чьим словам прислушается суд.
– Наш разговор еще не закончен, – отдуваясь, сказал старший. Разуваев с сотрудниками технично оттесняли посетителей к лифту. – Вам это так не пройдет!
– Рад был побеседовать, – сухо сказал Лавров. – А сейчас нам надо работать.
Створки лифта закрылись за незваными гостями, и Кот, наконец, покинул свое укрытие.
– Ловко вы их, шеф! – подходя ближе, сказал сталкер. – Браво!
– Веселее некуда, – озабоченно сказал Лавров. – Сейчас они убрались, но вряд ли от своего отступятся. Могут и на принцип пойти. Аким для них как красная тряпка.
Аким лишь улыбнулся на это.
– И что же делать? – спросил Кот.
– А ничего, – сказал Лавров. – Просто жить, становиться сильнее, обретать свое место в жизни. Такое место, чтобы ты стал нужен людям, и ни одна сволочь не смогла тебя свалить. Так что не стоит тратить время на разговоры, давайте работать. Аким, будь добр, зайди ко мне в лабораторию.
Новосибирская Зона, лето 2016 г
Хорошо ходить в Зону легально. В смысле, конечно, нет ничего хорошего в том, чтобы вообще ходить в Зону, просто легально удобнее. Здесь и на «галоше» полпути проехать можно, и защитный костюм тебе выдадут. Не надо от патруля прятаться, да и бандиты от экспедиций стараются держаться подальше. В общем, курорт.
Аким шел впереди. Уверенно шел, четко. Оставалось только слегка направлять и корректировать небольшие ошибки. Впрочем, и маленькая оплошность здесь может стоить жизни. Несмотря даже на все эти вешки, расставленные предыдущими экспедициями.
– Левее возьми, – проворчал Кот. – Видишь, трава примята? Где-то рядом «плешь», блуждающая. Будешь отходить влево – не зевай: на одной ловушке сосредоточишься, легко в другую влететь.
Нет, братцы, Зона есть Зона, плевать она хотела на ваши вешки. Да и на «галоши» с костюмами тоже. Именно поэтому Акима так быстро удалось устроить на должность лаборанта. По сути – проводника. Такого проводника кто угодно с руками оторвет, и уж тем более Институт, который безуспешно пытается заменить людей роботами. До сих пор гусеничные железяки с манипуляторами и видеокамерами даже не приблизились по эффективности к рядовому сталкеру, несмотря на стоимость приличного спортивного автомобиля.
Но с Акимом вообще другая история. Дело не в том, что ему нашлось место для приложения неожиданно открывшихся способностей. Дело в другом.
Он сам хочет этого. Хочет осознанно и страстно – понять, разобраться в причинах. Он больше не цепляется за прошлое, он смотрит вперед. Он избавился от навязчивого Голоса, хоть никто до сих пор так и не понял, что это было. Возможно, просто вытеснил его собственной личностью, которая становилась все с ильнее. Из наивного мальчишки он превращается в настоящего исследователя. Он серьезен, педантичен, ответствен. За это его и ценят все эти доктора и академики. Конечно, до них ему еще далеко. Но Аким быстро учится, словно нагоняя все то, что проспал в своем затянувшемся сне. Теперь Кот все чаще ловил себя на мысли: он перестал чувствовать себя наставником Акима. Более того, скоро он будет готов признать за ним лидерство.
Но пока рано говорить об этом. Акиму еще многому предстоит научиться.
– Стой! – сказал Кот. – Ты слышал?
Аким замер. Две фигуры в оранжевых спецкостюмах застыли на опушке уродливого леса. Еще пятеро с контейнером оборудования ждали позади сигнала разведчиков. Ели-мутанты склонились над ними, будто собирались наброситься и сжать стволами, как мохнатыми пальцами.
– Наверное, показалось, – решил Кот, прикидывая дальнейший путь. Пальцы машинально крутили монету – все тот же олимпийский рубль-талисман. Мучительно хотелось подбросить ее и узнать – ждет ли впереди капризная удача. Да только стоит ли без надобности испытывать судьбу?
Кот замер, крепко сжав плечо товарища. Легкие сами набрали воздуха, чтобы выпалить спасительный заговор.
Мимо них, неторопливо пересекая дорогу, тихо прошел огромный бурый зверь. Подминая мох, тяжело ступая мягкими лапами, шатун удалился в чащу. Кот так и не произнес заговор. Он просто стиснул зубы и взглянул в глаза собственному страху.
Встреча с шатуном всегда неожиданна и опасна. Но на этот раз зверь их не заметил. Или сделал вид, что не заметил.
И это был хороший знак.