«Дорогая подружка, извини, пожалуйста, что я не открыла тебе дверь и не отвечала на звонки, это не от какой-то обиды на тебя, как ты могла подумать, просто я не могу разговаривать, это нестрашно и скоро пройдет. Зато вот напишу тебе письмо, не знаю, правда, когда сумею его отправить, да и адреса твоего я не помню, смешно, да? Ты разговаривала со мной из-за двери, я слышала очень хорошо — удобно устроилась на тумбочке для обуви, ты сказала, что беспокоишься обо мне и даже расплакалась. Спасибо тебе, это было неожиданно, но приятно. Еще ты сказала, что видела в трактире Господина и подслушала его разговор с Холодным. Кэрол, дорогая, я тебе очень-очень благодарна, но прошу тебя, не делай так больше никогда, обещаешь?

Когда я услышала, что Господин задумал игнорирование меня, как наказание за дерзость и непристойное поведение, то ощутила такое счастье, что временно оглохла. Несколько минут не имела возможности слушать тебя, включилась на словах, что у Кузнеца в скором времени ожидается прибавление в семействе, и какое именно торжество он намерен устроить по этому достойному поводу. К сожалению, я не расслышала, на какой временной промежуток рассчитывает Господин мое наказание, ведь прошло уже десять дней, как он ушел. Глупо спрашивать тебя об этом в письме, которое ты не получишь, но я рассудила, что все-таки сделать это имеет смысл. Вот я перечитываю строки: „Господин задумал игнорирование меня, как наказание за дерзость и непристойное поведение“, и я снова становлюсь счастливой, могу не плакать и даже поняла, что сумею поесть».