Книга: У нас есть мы
Назад: Кастор и Поллукс
Дальше: Часть 2 Знак бесконечности

ВИП – ВИЧ

И теперь мне точно известно,
Насколько все это всерьез,
Потому что молчание – ведь это тоже
Ответ на мой нелепый вопрос…

«Русская рулетка», группа «Флер»
Теперь, когда я просыпаюсь, смотрю на улицу, радуюсь солнцу или грущу, оттого что вижу солнце и пронзительно ощущаю каждый миг бытия: ветер, море, волны на реке, структуру камня под подушечками пальцев, богатство вкусовых ощущений от чая на языке, аромат розы и шелковистые лепестки, прикасающиеся к щеке… Мое настоящее прекрасно, пусть и болезненное, тяжкое, трудное… я научился любить этот мир и не хочу снова стать здоровым, потому что опять стану принимать наркотики, не удержусь, ведь это хроническая болезнь, зависимость. Наркотики – как секс, как ощущение жизни. А я хочу быть здесь и сейчас. Это плата за новую реальность, и я готов платить эту цену. Это мой выбор. Мне тяжело с тобой, Ким. Моя внутренняя программа уже не может смиряться с тем, что ты сидишь на героине. И хотя я бессилен вытащить тебя, именно это бессилие и дает мне силу строить с тобой отношения, ощущать себя нужным, необходимым тебе. Я благодарен за то, что ты есть, за то, что МЫ ЕСТЬ в этом обществе как пара, за то, что мне не одиноко больше, за то, что я теперь не вынужден решать вопросы моей мамы, которую просто не могу выносить на единой территории. У нее такое биополе, что меня начинает трясти, когда я вижу ее, разговариваю с ней. Я не хочу решать ее проблемы, слушать бесконечные жалобы и терпеть попытки влезть в мою жизнь, в душу, запачкать там все нелепыми рассуждениями и штампами. Она использовала старую семейную систему: заболеть, чтобы решить проблемы, обратить мое внимание на свою персону. Я не хочу больше суетиться и изматывать свои нервы – слишком устал от попыток все изменить, как-то достучаться до ее сердца. Сестра мудро самоустранилась от нас, выйдя замуж и уехав жить в Канаду. Теперь она изредка звонит нам, пересылает с оказией жалкие подачки в виде одежды, купленной в секонд-хенде, и думает, что этого достаточно. Ее среднеуспешный муж, естественно, оберегает свой покой и уж никак не желает видеть у себя в гостях ни ВИЧ-инфицированного брата жены, ни взвинченную, лезущую во все щели ее мать.
* * *
Когда я заболел, Ким, то учился жить заново, как учится ходить маленький ребенок. Несмотря на историю с Шурочкой, во мне все равно продолжал сидеть страх. Я слишком слаб. К тому же у меня больше не было никого, кому я мог бы довериться, уткнуться носом в подмышку, попросить пожалеть и поддержать. Преодоление страха смерти, страха быть отверженным, неполноценным, прокаженным – это тяжкий труд. Пока этот гром не грянет над тобой, ты совершенно не представляешь, как с этим живут. Я изучал симптомы болезни, ее стадии, способы оттянуть смерть и продлить существование, изучал психологию и боролся со своими кошмарами, приходившими ко мне каждую ночь, избавлялся от стрессов, которые снижают иммунную систему и повышают риск ухудшения здоровья. Каждый выскочивший на лице прыщ или весеннюю простуду я принимал за снижение иммунитета и впадал в истерику, думая, что скоро конец, смерть… Я справлялся со всем этим один, сам, по-прежнему ощущая себя «картонной дурилкой», так глупо подставившейся болезни. Иногда я звонил по телефону доверия и плакал в трубку, кричал, что я не могу так больше, мне страшно, спасите меня, ну пожалуйста, как-нибудь, кто-нибудь… Я ходил в церковь и молился, прикладывался к мощам, но я не верил, не верил, не верил, никому не верил, Ким!.. Я совсем отчаялся и измучился, мне казалось, что скоро конец…
Кану каплей окаянной
По каемочке стаканной,
Проскользну и кану: кап —
Вот и вышел божий раб.

Мне уже приходится принимать лекарства, так называемое «специфическое лечение», чтобы оттянуть развитие ВИЧ-инфекции и не допустить ее перерастания в стадию СПИДа. Я так хорошо изучил все про эту болезнь, что, разбуди меня ночью, я все расскажу тебе о том, как передается инфекция, что такое иммунный статус и вирусная нагрузка, какое количество клеток иммунной системы CD4+ должно быть в норме в крови и что бывает, когда их количество снижается. Я знаю, что нам с тобой нет необходимости пользоваться разными полотенцами, мочалкой и посудой, что я не могу заразить тебя через слюну, пот, слезы, мочу. Не передергивайся, Ким, это всего лишь жизнь, а не отвратительные интимные подробности, о которых приличные люди как-то не говорят. Ведь ты же спишь со мной и не боишься, что я заражу тебя, просто натягиваешь презерватив. Ты вообще чего-нибудь боишься, Ким? Ведь это я заставляю тебя проверять срок годности гондонов и слежу за тем, чтобы ты, черт побери, покупал смазку только на водной основе, потому что смазка на жировой основе разрушает структуру латекса. Я забочусь о тебе, Ким! Ведь мы с тобой так называемая «дискордантная пара», пара, в которой только один из партнеров имеет ВИЧ-статус. Какое смешное слово «статус» по отношению к этой болезни. Оно какое-то гордое, даже слегка издевательское. Есть ВИП-статус, дипломатическая неприкосновенность, я, получается, тоже своего рода неприкосновенный (а может быть, неприкасаемый или прокаженный, как в Индии?). Можно потребовать у правительства, чтобы в аэропортах всем имеющим ВИЧ-статус отводили свою ВИП-зону прохода и отдыха… Извини, что-то не туда занесло.
В одной из брошюр о СПИДе я прочел манифест Матери Терезы, который распечатал на принтере и повесил над своим письменным столом. Он помогает мне жить. Я перечитываю его каждый день, твержу как мантру, как молитву и когда мне хорошо, и когда безумно плохо:
«Жизнь – это возможность, используй ее.
Жизнь – это мечта, осуществи ее.
Жизнь – это вызов, прими его.
Жизнь – это долг, исполни его.
Жизнь – это игра, сыграй в нее.
Жизнь – это тайна, познай ее.
Жизнь – это шанс, воспользуйся им.
Жизнь – так прекрасна, не губи ее.
Жизнь – это жизнь, борись за нее!»

Наши гедонистически утонченные отношения, поездки в Питер и Киев, в Стокгольм и Вену и неспешные прогулки по старинным улочкам этих городов похожи на старинные открытки, на затяжные фильмы, нереальные, подкрашенные рассветами и закатами, с нанесенным особенным глянцем гибельной изящности, который придает неповторимый шарм одержимости и отверженности нас двоих для этого общества, не приемлющего наши объятия и сцепление рук, вложенных одна в другую. Мы готовы любить и предавать, бежать сломя голову от… и к… исчезнуть из жизни и вновь появиться в ином месте и качестве, в иной судьбе, с иным человеком… Нам не привыкать. Мы все время в дороге: на вокзале, в аэропорту, автостопом по жизни. Я пользуюсь каждой секундой, вырванной у вечности, чтобы потрогать твое лицо, поцеловать глаза, руки, чтобы запомнить это ощущение губ, касающихся твоей кожи, чтобы остановить мгновение, засунуть его в банку, заспиртовать и сохранить на память, поставив эту банку на полочку в мозгу. При случае это мгновение можно будет вытащить, посмаковать… Я думаю, что, когда буду умирать, я открою все эти баночки, Ким, и тогда мне не будет уже так страшно, ведь ты будешь рядом. А потом меня встретит мой Кастор, и мне опять не будет страшно.
* * *
Назад: Кастор и Поллукс
Дальше: Часть 2 Знак бесконечности