ДИКОВИННЫЕ ПОРЯДКИ
Минула уже где-то четверть часа, а двери напротив так и оставались слегка приоткрытыми. Время от времени они чуточку смещались, тихонько поскрипывая на петлях, то расширяя образовавшийся проем, то сужая его.
Красавица, дрожащая и плачущая в своих плотных золотых обмотках, прекрасно понимала, что за ней кто-то неотступно следит. Она пыталась побороть охватившее ее смятение и ужас, но это плохо удавалось. И когда в очередной раз девушку охватил приступ паники, она бешено забилась в своих путах, но тщетно: шелковое «одеяние» держало ее мертвой хваткой.
Наконец дверь открылась шире, и у принцессы от страха замерло сердце. Она опустила взгляд, насколько позволял ей это сделать высокий, упирающийся в подбородок ошейник. И сквозь золотистое марево от застилавших глаза слез Красавица увидела, как к ней приближается некий богато одетый господин. Голова его скрывалась под глубоким изумрудно-зеленым бархатным капюшоном, пряча лицо в тени, накинутый плащ спускался до самого пола.
Неожиданно Красавица почувствовала, как ее обнаженного влажного лона коснулась чужая рука, и даже всхлипнула, когда ей потеребили волоски на лобке, легонько потискали губы, затем двумя пальцами осторожно раздвинули их. Принцесса резко вдохнула, прикусив губу, стараясь не шелохнуться. Пальцы незнакомца между тем потыкали ей в клитор, потом легонько подергали его, как будто пытаясь вытянуть. Забыв про молчание, Красавица в голос простонала, слезы бессилия еще чаще покатились из глаз, а вздох словно застрял в горле глухим удушливым клекотом.
Рука отстранилась. Красавица закрыла глаза, ожидая, что незнакомец, как и прочие обитатели дворца, двинется дальше по коридору в направлении слышащейся издалека музыки. Однако он оставался на месте, прямо перед девушкой, явно не сводя с нее глаз. И ее невольно вырвавшийся плач предательским эхом прозвучал в мраморной нише.
Никогда еще Красавице не доводилось оказаться настолько туго связанной — и настолько беспомощной. И никогда еще не испытывала она такой беззвучной напряженности, какую вызывала, абсолютно ничего не делая, эта стоящая перед ней таинственная фигура.
И тут, совершенно неожиданно, принцесса услышала тихий робкий голос, несомненно обращающийся к ней. Он произнес непонятные ей слова и назвал имя: «Инанна».
С немалым изумлением Красавица сообразила, что голос этот — женский. Причем женщина явно сообщала ей собственное имя. Так что этот человек в изумрудном плаще — вовсе никакой не господин. Более того, это не кто иной, как та величественная красавица с лилово-васильковыми глазами из гарема.
— Инанна, — повторила женщина и поднесла к губам палец, призывая хранить молчание. Хотя в лице ее определенно не было никакого страха.
И вид этой женщины в красивом зеленом плаще странным образом успокоил и одновременно взволновал принцессу.
«Инанна, — подумала Красавица. — Какое чудесное имя. Но чего хочет от меня это милое создание, Инанна?»
И когда женщина подняла к ней лицо, принцесса бесстрашно встретила ее взгляд. Глаза туземки казались сейчас дикими, жестокими, губы тронула горькая полуулыбка, на лице, под нежной оливковой кожей, играла кровь, как, должно быть, прилила она и к щекам Красавицы. Молчание между ними было накалено до предела.
Наконец Инанна нырнула рукой под накидку и извлекла на свет большие золотистые ножницы. Не медля она раздвинула лезвия и широкими неторопливыми движениями заскользила холодным металлом вдоль живота девушки, перерезая намотанный на него шелк. Ткань мгновенно стала опадать.
Из-за подпирающего голову ошейника Красавица не могла видеть, что делает Инанна, но остро ощущала, как лезвия ножниц размеренно смещаются сперва вдоль левой ноги, затем вдоль правой, как беззвучно соскальзывают с нее шелковые обмотки, постепенно высвобождая тело. Очень скоро с тугим «одеянием» было покончено, и девушка наконец смогла пошевелить руками. Теперь ее удерживал лишь ошейник. Но Инанна пробралась в нишу, отцепила его с крюка и, высвободив Красавицу из этого золотого ворота, спустилась с девушкой на пол, быстро повлекла ее к выходу.
На ходу принцесса обернулась на разомкнутый ошейник и брошенный в нише шелк. Несомненно, ее исчезновение скоро обнаружат. Но что она может тут поделать? Ведь эта женщина — ее госпожа. Словно заметив ее колебания, Инанна распахнула пошире плащ, окутала им девушку и провела через двойные двери в большую залу.
Сквозь узорно-решетчатую перегородку Красавица различила сбоку широкое ложе и небольшую купальню, однако Инанна потянула ее дальше и через другую дверь вывела в узкий коридор, которым пользовались, наверное, лишь слуги. Слегка прикрытая плащом женщины Красавица двигалась вплотную к ней, чувствуя близкое тело Инанны, ее грудь, затянутую плотной тканью, ее бедра, оставшуюся под накидкой руку. Все происходящее с ней сейчас и пугало, и интриговало, и отчасти даже забавляло принцессу.
Когда они добрались до следующей двери, женщина быстро открыла ее, шмыгнула с Красавицей внутрь и поспешно задвинула за собой засов. Они снова оказались перед ширмой, за которой проглядывала еще одна спальня. Все двери в помещение хозяйка поспешно заперла.
Эта комната показалась Красавице поистине королевской опочивальней: она была невероятно просторная, по стенам ее вились изящные цветочные узоры из мозаики; окна, забранные резными решетками, были задрапированы тончайшими золотистыми занавесями; огромное белое ложе буквально усыпано золотыми атласными подушками. В высоких напольных канделябрах горели толстые белые свечи. Свет в комнате был ровным, воздух очень теплым, и в целом, несмотря на свои немыслимые размеры, спальня казалась весьма уютной и заманчивой.
Отпустив наконец Красавицу, Инанна отошла к кровати. Повернувшись к девушке спиной, она скинула плащ с капюшоном и, опустившись на колени, затолкала его глубоко под кровать, после чего тщательно расправила на ней свисающую до пола белую драпировку.
Потом она обернулась к гостье, и женщины вновь встретились взглядами. Красавица была сражена очарованием Инанны. Глубокая лиловатая синева удивительных сияющих глаз госпожи усиливалась густым фиолетовым цветом ее одежд. Тесный лиф из плотной ткани восхитительно и точно обрисовывал контуры ее груди. Блестящий пояс из позолоченного металла был намного шире того, что сидел на женщине в прошлый раз, и гораздо туже сковывал тело. Доходя сверху почти до груди, нижним краем он едва не дотягивался до лобка, спрятанного под небольшими тугими штанишками из той же плотной материи, что и лиф. Надетые поверх них просторные легкие шаровары, сквозь которые просвечивали обнаженные ноги женщины, стягивались манжетами на лодыжках.
Красавица быстро окинула любопытным взглядом и одеяние Инанны, и ее темные волосы, украшенные самоцветами, заметив, как внимательно и оценивающе смотрит эта женщина на нее. И все же снова и снова глаза принцессы, словно сами собой, возвращались к массивному золотистому поясу. До чего же ей хотелось разомкнуть длинный ряд крохотных металлических застежек и освободить томящееся под тесным поясом тело! Как же все-таки ужасно, что жены султана, точно жалкие рабыни, носят эти разукрашенные орудия усмирения и наказания!
Красавица подумала об обитательницах гарема, которые забавлялись с ней, даря ей наслаждение, и обращались с ней, точно с куклой на шарнирах, — и при этом ничем не обнаруживали собственного вожделения. Или, может, им запрещены плотские удовольствия?
Она снова посмотрела на хозяйку спальни и очень тихо, но с чувством спросила:
— Так чего же ты хочешь от меня?
Саму ее переполняло и любопытство, и страстное желание, и новый прилив жизненных сил.
Инанна шагнула вперед и скользнула взглядом по Красавице, оглядев ее наготу. И внезапно принцесса почувствовала себя здесь очень естественно и вольно. Она осторожно протянула руку к Инанне, коснувшись жестких металлических пластин пояса. Из-под граничащей с ним ткани, прикрывавшей грудь и низ живота, прямо пыхало жаром.
«Ты высвободила меня из моих обмоток, — подумала Красавица, сообразив, что пояс крепится на боках. — Получается, мне следует теперь избавить тебя от этого панциря?»
Подняв руку, девушка указательным и средним пальцами изобразила ножницы и, указав на одеяние Инанны, вопрошающе подняла брови и повторила жест, будто что-то вырезает.
Инанна поняла вопрос, и ее лицо засветилось восхищением. Она даже легонько хохотнула. Но потом ее лицо внезапно снова омрачилось, губы тронула та же горькая улыбка.
«Как это ужасно — такая хорошенькая и такая грустная! — подумала Красавица. — Печаль совсем тебя не красит».
Однако Инанна вдруг взяла принцессу за руку и потянула к ложу. Они уселись рядышком на постель. Туземка опустила взгляд на грудь Красавицы, и та приподняла ее в ладонях, словно предлагая госпоже. Все ее тело отозвалось на это движение сладким томлением. А Инанна густо покраснела, губы ее, задрожав, чуть приоткрылись, и между ними на миг мелькнул кончик языка. Не сводя глаз с груди Красавицы, она склонила голову, и темно-каштановые волосы упали ей на лицо. И тут от самого вида ее гибко подавшегося вперед тела, и струящихся по плечам волос, и сжимающего ей талию металлического пояса в Красавице забурлило неизъяснимое влечение к этой женщине.
Протянув руку, принцесса дотронулась до гладкого металла. Инанна чуть отпрянула назад, но руки ее не шевельнулись, словно лишенные сил. Красавица взялась за жесткий холодящий пояс, вновь ощутив всем телом несказанное томление. Вскрыла одну за другой маленькие застежки на боках, издававшие при этом тоненькие щелчки. Наконец тяжелый пояс можно было снять. Осталось лишь просунуть под него пальцы — и он тут же соскользнет на пол, развалившись надвое.
Стиснув зубы, Красавица резко разъединила половинки — и талия Инанны избавилась наконец от тугого металлического панциря, сморщившаяся под поясом тонкая ткань начала понемногу расправляться. Женщина задрожала от волнения, щеки ее запунцовели. Красавица склонилась к ней ближе и стянула фиолетовую ткань лифа до самого низа, почти добравшись до крохотных штанишек под шароварами. Инанна и пальцем не шевельнула, чтобы ее остановить. Наконец ее груди высвободились, выбрались на свет — поистине восхитительные, роскошные груди, высокие и упругие, с темно-розовыми, точно готовые раскрыться бутоны, и чуть заостренными сосками.
Не в силах владеть собой, Инанна вся трепетала и наливалась румянцем. Красавица ощущала в ней пыл таящейся страсти, и все же этот пыл казался принцессе непостижимо невинным. Изогнув руку, она тыльной стороной ладони коснулась щеки Инанны, и та чуть склонила голову навстречу этой ласке. Туземка, сама того, похоже, не сознавая, уже была во власти бушующих чувств и плотских желаний.
Красавица потянулась было рукой к ее груди, но, передумав, принялась разрывать низ лифа, высвобождая из-под него округлый животик Инанны. Тогда та поднялась и быстро стянула с себя оставшееся на ногах одеяние, тут же собравшееся вокруг ее лодыжек. Все так же трепеща, с дрожащими от волнения руками, она отпихнула прочь комок одежды и вонзилась взглядом в Красавицу. Весь ее облик словно предвещал неминуемый взрыв.
Принцесса хотела взять ее за руку, но Инанна неожиданно отпрянула от нее, словно ошеломленная тем, что кто-то созерцает ее наготу. На мгновение она засуетилась, пытаясь прикрыть руками свою пышную грудь, потом темный треугольник лобка. Но, словно поняв бессмысленность этого, в отчаянии сцепила руки за спиной, потом перед собой, являя собой полную беспомощность, и умоляюще взглянула на Красавицу.
Тогда принцесса тоже встала и, подойдя к туземке, взяла ее за плечи. Инанна робко опустила голову.
«Ишь ты, прямо перепуганная девственница!» — удивилась про себя Красавица и поцеловала Инанну в зардевшуюся щеку. Груди их соприкоснулись, и неожиданно женщина раскрыла объятия принцессе, нашла губами ее шею и стала покрывать ее быстрыми нежными поцелуями. Красавица вздохнула, и легкое, щекочущее наслаждение переливчатой зыбью пробежало по ней, отдаваясь в каждой клеточке ее тела, подобно тому как эхо прокатывается, отражаясь, вдоль длинного туннеля. Инанна между тем уже едва не кипела от охватившего ее пламени. Столь жаркого тела Красавице еще не доводилось встречать. Выплескивающаяся из этой туземки страсть была гораздо более пылкой и жгучей, нежели исходила от господина, от Лексиуса.
И больше Красавица не могла перед ней устоять. Она обхватила ладонями голову Инанны, жарко припав ртом к ее губам, и, когда туземка вся напряглась, не отпустила объятий. Внезапно та сама разомкнула уста.
«Да, целуй меня, — подумала Красавица, — целуй по-настоящему». И втянула в себя дыхание Инанны.
Их груди стиснулись в объятиях. Обвив руками женщину, принцесса прижалась лобком к ее лобку и покрутила бедрами, словно притираясь теснее. И эта маленькая часть ее тела словно взорвалась сладостным взрывом, мгновенно охватившим все ее существо. Инанна оказалась сама нежность и вместе с тем сущее пламя — поразительнейшее сочетание!
— Моя чудесная, невинная малышка, — прошептала Красавица в самое ее ухо.
Инанна застонала и запрокинула голову, закрыв глаза, но так и не смыкая губ, и принцесса стала целовать ее нежную шею. Тела их терлись друг о друга, и гнездышко густых волос Инанны, мягко скребясь, щекотно покалывало кожу Красавицы. И эти крепкие, неистовые объятия настолько накаляли все чувства, что Красавица была уже не в силах стоять на ногах.
Но совершенно неожиданно Инанна разрыдалась, издавая низкие, хриплые, похожие на кашель звуки, плечи ее затряслись. Резко высвободившись из объятий, она забралась поглубже на постель и, низко склонившись, спрятав лицо под волосами, горестно заплакала в покрывало.
— Нет, ты не должна этого бояться, — попыталась успокоить ее Красавица и, забравшись рядом с Инанной на постель, ласково перевернула ее лицом вверх. Грудь ее была на редкость соблазнительной — даже Елена не могла похвалиться такими пышными персями, невольно отметила принцесса.
Она подпихнула Инанне под голову одну из подушек и, забравшись на ее тело сверху, снова принялась целовать туземку. Их бедра опять стали плотно тереться друг о друга. Наконец лицо Инанны зарделось еще сильнее, она глубоко, протяжно вздохнула.
— Вот, так уже лучше, моя милая, моя душечка… — произнесла Красавица. Она подхватила пальцами левую грудь туземки, зажала меж большим и указательным пальцами маленький сосок. Какой же он нежный! Красавица склонилась ниже и легонько прихватила его зубами, чувствуя, как он заметно оживает, вытягиваясь и твердея, и слыша негромкие, мучительные стоны Инанны. Тогда принцесса уже припала ртом к ее груди и принялась посасывать ее, настойчиво, со страстной нежностью втягивая сосок. Левая рука скользнула под телом туземки, чуть приподнимая ее, в то время как правая цепко удерживала руку Инанны, которой та словно пыталась защититься от ласк.
В безотчетном порыве Инанна приподняла бедра над постелью, резко дернувшись под Красавицей, но та все равно не выпустила из уст ее груди, словно упиваясь ею, целуя и лаская языком.
Но внезапно Инанна оттолкнула ее обеими руками и перевернулась ничком, яростными жестами давая понять, что надо прекратить эти нежности, что так не может продолжаться.
— Но почему? — горячо зашептала Красавица. — Или, по-твоему, это нехорошо? Послушай…
Она энергично взяла Инанну за плечи и развернула к себе. Огромные глаза туземки влажно блестели, на длинных черных ресницах повисли слезинки. На лице ее застыла боль, глубокое, неподдельное страдание.
— В этом нет ничего дурного, — молвила Красавица и наклонилась поцеловать Инанну, но та не позволила ей это сделать.
Тогда девушка отстранилась назад, села на пятки и, положив ладони на бедра, выжидающе посмотрела на хозяйку. Она помнила, как яростно и властно вел себя ее первый господин, кронпринц, когда впервые покорил ее себе. Вспомнила, как ею неистово овладевали в замке, как ее безжалостно пороли, заставляя забыть о собственных чувствах. Красавице же не было позволено подобное, да ей и вовсе не хотелось прибегать к таким вещам в отношении этого прелестного, чувственного создания.
Но что-то здесь было совсем не так… От Инанны исходила такая безысходность, такая неизбывная печаль…
Наконец, словно собираясь что-то объяснить Красавице, женщина тоже поднялась, усевшись на постели, откинула волосы с мокрого от слез лица. Потом, горестно покачав головой, раздвинула колени и, опустив руки, прикрыла промежность ладонями. Весь ее облик был исполнен такого стыда, что Красавице было больно это видеть.
Принцесса взяла Инанну за руки, мягко оторвав их от лобка.
— Там нечего стыдиться, — уверила она, остро сожалея, что та не может понять ее слова.
Она развела руки туземки в стороны и быстро, так что та не успела и опомниться, развела ей пошире ноги. И чтобы удержать равновесие, Инанна вынуждена была упереться руками в кровать.
— Божественное лоно, — прошептала Красавица и благоговейно погладила Инанну по нежной развилке. Та жалобно вскрикнула, словно убитая горем.
Тогда Красавица развела ей ноги пошире, посмотрела на лобок… И увидела нечто такое, что не сразу смогла оправиться от шока и не в силах была произнести слова, которые хотела сказать Инанне, чтобы в чем-то ее убедить.
Она попыталась скрыть свое потрясение. Может, это просто злополучная игра тени и света?
Инанна вновь зарыдала, явно не в силах взять себя в руки.
Но когда Красавица склонилась к ней ближе и с силой раздвинула пошире ее точеные бедра, то поняла, что нисколько не ошиблась… Инанну подвергли обрезанию. Чудовищному женскому обрезанию. Ее клитор был начисто удален, на его месте остался лишь небольшой, уже загладившийся шрам. Губы лобка были урезаны наполовину, на них тоже слегка бугрились заросшие рубцы.
Красавица на какое-то время настолько остолбенела от ужаса, что никак не могла скрыть своих чувств, лишь глядела не отрываясь на эту леденящую кровь картину. Но потом она все же преодолела в себе отвращение к этому жуткому зрелищу и посмотрела на замершее перед ней в испуге, прелестное, соблазнительное создание.
В порыве чувств она снова стала целовать трепещущие груди Инанны, потом ее губы, не давая той спрятать заплаканное лицо. Быстро слизнув катившиеся по щекам туземки слезы, Красавица впилась в нее долгим поцелуем, окончательно покорившим женщину.
— Ну что ты, моя чудесная, — прошептала принцесса, оторвавшись наконец от ее губ. — Ты моя милая…
И когда Инанна немного приуспокоилась в ее объятиях, Красавица снова обратилась к ее обрезанным гениталиям, присмотревшись повнимательнее. Крохотное ядрышко наслаждения было удалено, это так. И лонные губы тоже. Не осталось, по сути, ничего, кроме собственно врат наслаждения для мужчины. Что за гадкое, себялюбивое чудовище! Омерзительная скотина!
Инанна настороженно следила за девушкой. Красавица снова села на пятки и подняла ладони, чтобы жестами расспросить туземку. Она сперва показала на себя, свои волосы, тело, подразумевая понятие «женщина», затем сделала широкий жест, словно обводя все кругом — что означало «все женщины здесь», — и потом вопрошающе указала на изувеченный шрамами лобок.
Инанна кивнула. Потом подтвердила свой ответ таким же всеохватывающим жестом и на языке Красавицы неловко произнесла:
— Да… Все… все…
— Все женщины?! — недоуменно переспросила принцесса.
— Да.
Красавица оцепенела. Теперь она поняла, почему вызывала столько любопытства у жен гарема, почему они с таким восторгом наблюдали, как похотливо и страстно реагирует она на все их ласки. И она лютой ненавистью возненавидела султана, да и все дворцовые вельможи сделались в ее глазах черными источниками страданий.
Инанна между тем утерла слезы тыльной стороной ладони и устремила взгляд Красавице между ног. Выражение горести на ее лице сменилось спокойным, даже несколько детским любопытством.
— Что-то странное здесь все-таки творится! — прошептала себе под нос Красавица.
«Эта женщина вовсе не бесчувственное существо, она такая же страстная, как я», — подумала она. Вспомнив про их поцелуи, принцесса тронула пальцами губы туземки. «Не что иное, как желание, плотское желание потянуло ее ко мне, заставило избавить меня от пут и привести сюда. Но неужели это желание так и останется неутоленным?»
Она окинула взглядом прелестную грудь Инанны, ее изящно округлые руки, длинные темно-каштановые волосы, красивыми завитками окутавшие плечи.
«Нет, ее точно можно довести до сумасшедшего оргазма, — подумала Красавица. — Отнюдь не все зависит от этих наружных деталей. Непременно надо это сделать».
Она снова заключила Инанну в объятия, жарким поцелуем заставив открыть рот.
Сначала туземка как будто растерялась, приглушенными стонами выражая свое непонимание. Но Красавица сжала ладонями груди Инанны, скользнула меж губ языком. Медленно и уверенно она возбуждала в женщине страсть, пока наконец не почувствовала, что сердце Инанны снова отчаянно заколотилось.
Туземка свела ноги и одновременно с Красавицей поднялась на колени, и их тела опять соединились, губы слились в поцелуе. Вся плоть принцессы пробуждалась столь близким жаром Инанны. Она чуть покачивалась, прильнув к туземке, и внизу живота у нее разливалось сладкое томление. Красавица снова подхватила губами грудь Инанны, вобрав ее жадно и страстно, еще теснее вжимаясь в объятия женщины и не выпуская ее, доводя ласками почти до исступления экстаза.
Наконец Красавица почувствовала, что Инанна достигла нужного состояния и, резко опрокинув ее назад на подушки, раздвинула ей ноги и пальцами развела так жестоко изрубцованное, маленькое лоно. Оно было уже достаточно влажным, истекая восхитительными, дымно пахнущими, терпкими соками, которые Красавица стала пробовать языком, в то время как Инанна, словно охваченная спазмами, резко вскидывала бедра. «Давай, моя хорошая», — мысленно подбодрила ее принцесса, еще глубже проникая языком в ее лоно, лаская доступную ему верхушку вагины, пока Инанна не зашлась хриплыми, безотчетными криками. «Да, давай, милая!» — И Красавица припала ртом к ее донельзя усеченной вульве, все глубже и настойчивее внедряясь языком в тесную упругую пещерку.
Инанна под ней завертелась, забилась. Ее руки отчаянно вцепились Красавице в волосы, впрочем, не пытаясь убрать голову от промежности. Принцесса же, исполнившись своей миссией, то приподнимала бедра женщины, то отводила назад ее лоно, впиваясь в него все с большей яростью.
«Да, давай, детка, испытай это! — мысленно взывала она. — Прочувствуй всем своим существом». И она зарывалась лицом в эту жаркую, влажную, набухшую плоть, все чаще и глубже пробиваясь в нее языком, водя зубами по маленькому рубцеватому участку кожи, где некогда был клитор, пока Инанна не начала что есть силы вскидывать бедрами, гортанно стеная и судорожно стискивая узкий зев вагины. Да, принцесса добилась своего! Она торжествовала. И не прекращала все сильнее и напористее втягивать трепещущую плоть, пока крики Инанны не переросли в пронзительные вопли, и женщина, вырвавшись от Красавицы, зарылась лицом в подушках, дрожа всем телом.
Девушка снова села на постель, упершись в пятки. Собственное ее лоно набухло и налилось соками, как перезрелый плод, и пульсировало кровью, точно сердце. Некоторое время Инанна лежала неподвижно, все так же пряча в подушках лицо, потом медленно поднялась и села с одурманенным видом, изумленно уставившись на Красавицу. Потом обняла девушку за шею и стала осыпать поцелуями ее лицо, шею, плечи.
Принцесса приняла эти благодарные ласки. Потом откинулась спиной на подушки, привлекла к себе Инанну. Просунув руку между ног туземки, погрузила пальцы в ее жаркое лоно.
«Да, эта детка, пожалуй, будет пожарче других, — подумала Красавица. — И никого, кто бы мог ее удовлетворить!»
И лишь теперь, прижавшись на постели к Инанне, она вдруг осознала, что обе они наверняка в большой опасности. Должно быть, женам гарема не позволено заниматься подобным и вообще запрещено обнажаться перед кем-либо, кроме султана и для султана.
И Красавица вновь ощутила глубочайшую ненависть к этому султану и острое желание поскорее покинуть его земли и вернуться во владения королевы. Однако она попыталась на время выкинуть эту мысль из головы и наслаждаться волнующей близостью с Инанной, а потому снова принялась целовать соблазнительные груди туземки. Ей и впрямь казалось, что это самое прелестное, самое волнующее достояние Инанны, и, повинуясь безотчетному порыву, она стала переминать их ладонями, легонько покусывая плотные соски.
И вдруг на нее в который раз нахлынуло обостренное чувство отрешенности. Теперь она не столько пыталась подарить наслаждение Инанне, сколько блуждала в дебрях собственных неутоленных желаний и страстей, и в то время как рот ее ласкал соски туземки, в голове лишь смутно маячил образ этой печальной красотки, снова заерзавшей под ней.
Красавица раздвинула ноги и прижалась лобком к шелковистому бедру Инанны. Разгоряченный клитор пульсировал невыносимо. Не прекращая посасывать грудь Инанны, девушка ритмично задвигалась на ее бедре. Все ее тело напряглось, ноги крепко обхватили тело туземки, и она внезапно закружилась в сладостном водовороте экстаза.
И когда все закончилось, на нее не снизошло блаженство изнеможения — девушке казалось, ее охватила лихорадка. Соблазнительность тела Инанны и страстная податливость ее собственного вкупе породили ощущение некой беспредельности наслаждения друг другом. Красавица прониклась вдруг сумасшедшей грезой о целой ночи ничем не сдерживаемых удовольствий, когда одно утоленное желание тут же влечет за собой другое.
Целуя Инанну, Красавица самозабвенно посасывала ее язык, одурманиваясь его сладостью, проваливаясь в полузабытье. И смутно припомнив вдруг, какое зрелище устроил им недавно Лексиус, проникая в Лорана рукой в перчатке, принцесса потуже стиснула ладошку, потянулась к промежности Инанны и просунула руку в исковерканные врата страсти.
Все такое же влажное, ее тугое, изумительно тугое влагалище поглотило узко сжатый кулачок и даже часть запястья, и обхватившие руку мышцы стали судорожно, будто с жадностью, сжиматься, еще больше возбуждая Красавицу. Почти сразу она почувствовала, как стиснутая ладонь Инанны проникла в ее лоно, и она вновь познала удовольствие от его заполненности. Со все нарастающей настойчивостью и ненасытностью ее тело поглощало даруемые ему наслаждения, и Красавица так же энергично пробивалась в Инанну, как и та в нее. Хотя сжатая рука туземки двигалась заметно резче, точно пыталась наказать ее.
К вершине оргазма они взошли одновременно и громко застонали, прижавшись друг другу лицом, слившись дрожащими, влажными телами, охваченные чистым восторгом сладострастия.
Потом, изнеможенно откинувшись на подушки, Красавица лежала, отдыхая, и, обхватив ладонью кисть Инанны, чуть поигрывала ее пальцами. Инанна села на постели, но принцесса даже не открыла глаз. В полузабытьи она почувствовала, что туземка снова разглядывает ее, осторожно касаясь то грудей, то лобка. Потом женщина крепко обхватила невольницу и, прижав к себе, легонько покачала на руках, словно невероятнейшую драгоценность, которую во что бы то ни стало надо сохранить, словно ключ к новому, скрытому от всех волшебному царству. Инанна снова заплакала, и ее слезы скатились на лицо Красавицы. Но это, похоже, были уже тихие радостные слезы облегчения и счастья.
