Книга: Тот, кто станет моим
Назад: Глава 3 Тот, кто станет моим, любит детей
Дальше: Глава 5 Тот, кто станет моим, любит хорошую кухню

Глава 4
Тот, кто станет моим, проявляет ответственность

К полудню Отэм надела джинсы и простую белую майку. Она выпрямила волосы так, что они стали гладкими и блестящими, нанесла немного туши на ресницы и подкрасила губы блеском. Да, она действительно хотела хорошо выглядеть, потому что позвонил Сэм и сообщил, что сам привезет Коннора домой к полудню. Отэм вовсе не надеялась произвести впечатление на бывшего мужа – да у нее это и не получилось бы, – но она также не хотела появиться на пороге неприбранной и усталой. А ведь по воскресеньям она именно так и выглядела.
В половине первого Отэм стояла у окна гостиной и ждала. Ближе к часу она уже расхаживала по комнате с мобильным телефоном в руках и набирала номер Сэма. Он не отвечал, и в голове Отэм начали зарождаться мысли, одна ужаснее другой. Чего она только себе ни представляла, начиная с дорожной аварии и заканчивая киднеппингом. Каждый раз, заслышав шум мотора в отдалении, она прижималась лбом к стеклу и с надеждой смотрела на улицу. И каждый раз, когда на месте Сэма оказывался кто-то другой, ее беспокойство возрастало.
Когда же огромный красный внедорожник Сэма подъехал к ее дому в половине второго, Отэм выскочила на крыльцо, прежде чем ее бывший муж успел затормозить.
– Где вы были? – воскликнула она, сбегая по ступеням и обеспокоенно заглядывая в кабину автомобиля. Ее взгляд остановился на пристегнутом ремнем безопасности Конноре. При виде сына беспокойство Отэм сменилось гневом.
Сэм свесил ноги с подножки и вот уже стоял на подъездной дорожке в кроссовках, джинсах и темно-синем флисовом пуловере. Он выглядел так, словно никуда не торопился. Словно не опоздал на целых полтора часа.
– Привет, Отэм, – произнес он. На его слегка искривленном носу сидели винтажные очки «Рэй Бэн», а волосы переливались в лучах полуденного солнца, словно были покрыты позолотой.
Отэм почувствовала, как ее лицо заливает краска гнева. Ей пришлось набрать полную грудь воздуха, чтобы не закричать.
– Ты знаешь, который час? – Ее голос прозвучал на удивление спокойно.
Сэм сдвинул рукав пуловера и посмотрел на циферблат дорогих платиновых часов.
– Конечно. Уже половина второго, – как ни в чем не бывало ответил он, а потом достал из машины рюкзачок Коннора с изображением Губки Боба.
– Привет, мам, – весело произнес Коннор, выбираясь из машины следом за рюкзаком.
– Где вы были? – повторила Отэм свой вопрос.
Коннор спрыгнул на землю.
– В «Шорти».
Что это? Какой-то бар? Стрип-клуб? Сэм обожал смотреть стриптиз.
– Где это?
– В торговом пассаже недалеко от моего дома, – пояснил Сэм.
– Мы ели хот-доги. – Голубые глаза Коннора возбужденно заблестели. – Я играл в пинбол и набрал много очков.
Отец с сыном ударили по рукам, а Отэм ощутила знакомое подергивание под правым глазом, которое возникало каждый раз, когда ей приходилось иметь дело с Сэмом. Она не знала, что это – аневризма или защемление сосудов. И то и другое не предвещало ничего хорошего.
– Чудесно. Прекрасно. – Она попыталась улыбнуться. Но только ради Коннора. – Попрощайся с папой.
Сэм присел на корточки, и Коннор оказался меж его широко расставленных колен.
– Пока, пап. – Он крепко обнял отца за шею. – Давай снова сходим в «Шорти».
– Обязательно. – Сэм обнял сына в ответ, а потом немного отстранился и заглянул ему в глаза. – А еще мы можем сходить в кино, или ты придешь на игру, как мы договаривались.
Отэм не нужно было видеть лицо сына, чтобы знать: он смотрел на своего отца, словно тот был самым лучшим на свете после большого торта, облитого сливочной помадкой. Для полного счастья мальчику хватало даже крох внимания Сэма.
Коннор кивнул.
– Не забудь про рыбалку.
Сэм со смехом поднялся на ноги.
– Разве что на следующее лето.
Коннор поднял с земли рюкзак.
– Договорились.
– Беги в дом и разбери свои вещи. – Отэм погладила сына по прохладным волосам. – А я сейчас приду.
Коннор посмотрел на мать, а потом перевел взгляд на отца.
– Пока, приятель.
– Пока, пап. – Коннор в последний раз обнял отца, а потом побежал по ступенькам в дом.
Сложив руки под грудью, Отэм ждала, пока мальчик закроет за собой дверь. Только потом она повернулась к Сэму. Отэм не хотела кричать на него или бить по голове. Не хотела выглядеть сумасшедшей, как раньше. Теперь она держала себя в руках.
– Ты сказал, что привезешь его в полдень.
– Я сказал «примерно».
– Что?
– Я сказал: примерно в полдень.
Подергивание переместилось из-под глаза в центр лба.
– Что это означает? Какое-то особенное время только для Сэма? В то время как остальной мир живет в соответствии с часовыми поясами, Сэм Леклер живет по своему собственному приблизительному времени?
Сэм улыбнулся так, словно Отэм говорила что-то очень смешное.
– Я хотел побыть с Коннором чуть подольше, Отэм. Нет ничего противоестественного в желании проводить с собственным сыном немного больше времени.
Слова Сэма звучали так разумно.
– Ты опоздал на полтора часа. Я думала, что-то случилось.
– Извини, что заставил тебя волноваться.
Извинений было недостаточно. К тому же Отэм не верила бывшему мужу. Он бросался словами, не воспринимая их всерьез. Сэм никогда ни о чем не сожалел.
– Когда ты не появился в означенное время, я позвонила.
Сэм кивнул.
– Я забыл телефон дома. Когда мы вернулись, я увидел пропущенный вызов.
– Что? И ты даже не удосужился перезвонить? Не потрудился сообщить, что с вами все в порядке?
Сэм сложил свои большие руки на широкой мускулистой груди.
– Я собирался позвонить. Но судя по количеству твоих звонков, ты собиралась съесть меня с потрохами. И даже сейчас сгораешь от желания сделать это. Знаешь, я никогда не перезваниваю тем, кому не терпится выпотрошить мое нутро.
Отэм глубоко вздохнула и посмотрела на окно гостиной с прилипшим к нему Коннором. Стараясь не потерять самообладание, она спокойно произнесла:
– Ты ведешь себя как безответственный подросток.
– Знаешь что, дорогая моя, я никогда не утверждал, что я не безответственный. Но ты слишком все контролируешь.
– Он мой сын.
– Он и мой сын тоже.
– Да, когда тебе это удобно.
– Что ж, сегодня мне это удобно. Так что смирись.
Смириться? Смириться?! Пульсация во лбу разлилась болью по всей голове, послав самообладание Отэм ко всем чертям.
– А как насчет следующего раза? Как насчет того, что ты забудешь про него на следующей неделе? Как насчет того, что он будет тебя ждать, а ты снова забудешь о нем ради вечеринки со своими дружками?
– На некоторых мероприятиях мое присутствие обязательно.
– Да уж, ведь тебе обязательно было присутствовать на той яхте, где ты развлекался с полуголыми бабами. Как обязательно было ехать в Вегас ради азартных игр и стриптиза. – Да как он вообще смог поехать туда, где с ними приключилась эта отвратительная история?
Сэм принялся раскачиваться на пятках.
– Ты что – ревнуешь?
Отэм округлила глаза и тут же пожалела об этом, потому что переносицу сдавило болью.
– Нет, это ты смирись, Сэм. Ты полагаешь, что солнце всходит и заходит лишь ради твоей никчемной задницы, но я здесь, чтобы сказать тебе: это не так. – Отэм посмотрела на наблюдающего за ней Коннора. – А единственного человека, который верит в это, ты всегда бросаешь.
– Я бы проводил с ним больше времени, если бы мог. Ты же знаешь, как это тяжело с моим графиком.
– Если бы он был для тебя важен, ты нашел бы время. – Отэм заправила волосы за уши. – Ты был совершенно свободен прошлым летом, но провел с Коннором всего лишь три уик-энда. Ты отменял встречи с ним по меньшей мере восемь раз, и каждый раз мне приходилось оправдываться перед ним вместо тебя. Каждый раз, когда ты его разочаровываешь, мне приходится убеждать Коннора в том, что ты его любишь и непременно приехал бы к нему, если бы мог. Из-за тебя мне приходится ему лгать.
Сэм поджал губы.
– Я действительно его люблю.
– Только все мы знаем, чего стоит твоя любовь. – Отэм покачала головой. – Пока ты изображаешь героя для тысяч других мальчишек, твой собственный сын рыдает в подушку, словно его сердце разрывается на части.
Сэм опустил руки и покачнулся, как если бы Отэм его ударила.
– Я вовсе не герой.
– Знаю. – Отэм указала на окно, не глядя на сына. – Но он этого не знает. Пока не знает. Коннор не знает того, что ты – недостойный его самовлюбленный болван. Но в один прекрасный день он это поймет. – Отэм охнула и прижала ладонь к пульсирующему болью лбу. А потом посмотрела на Коннора, наблюдающего за родителями. – О господи. Я вовсе не собиралась этого делать. Я не хотела этого. Я не хочу терять самообладание. Не хочу злиться и обзываться. Даже если все сказанное мною правда.
– Коннор рыдает в подушку? – громко переспросил Сэм.
– Что? – Отэм взглянула на окно. На своего сына, наблюдающего за происходящим. Он вовсе не казался расстроенным. Он не слышал, как она называла Сэма плохими словами. – Да.
– Я этого не знал.
– А откуда тебе это знать? – Отэм откинула со лба волосы и вздохнула, внезапно почувствовав усталость. – Ты ведь никогда не остаешься, чтобы прибрать за собой. Уверена, что тебе никогда это даже в голову не приходило.
– Ты говоришь о Конноре?
– А о ком же еще?
Брови Сэма взметнулись над стеклами солнцезащитных очков.
– Мне нет до тебя никакого дела, Сэм. И уже давно. Но лишь до тех пор, пока твои действия не влияют на жизнь моего сына. Меня волнует лишь Коннор.
– Не тебя одну.
Это вряд ли.
– Я обеспечиваю его всем необходимым.
– Ему нужно мужское влияние.
Неужели он говорил с ее братом?
– У него есть Винс.
– Винс – осел.
– Так же, как и ты. Только в отличие от тебя он выполняет свои обещания. Коннор знает, что может рассчитывать на Винса.
Сэм втянул носом воздух и шумно выдохнул, словно Отэм совершенно его вымотала.
– Я сказал Коннору, что он может в любое время приходить на мои игры. У него всегда будет лучшее место.
– Ему необходимо ложиться спать пораньше, иначе он заснет в школе.
– К субботам это не относится. – Сэм уселся в машину и захлопнул дверцу. – Натали тебе позвонит.
Коннору не нравился хоккей. А еще он не любил драк. Но если ему захочется пойти, Отэм не станет возражать, чтобы Натали за ним заехала. Кроме того, Сэму все это очень скоро наскучит, так что и спорить будет не о чем.
Сэм не стал ждать ответа. Он завел автомобиль и начал медленно сдавать назад. Коннор махал ему вслед, но, как и всегда, Сэм не обернулся, чтобы увидеть это. Отэм сдвинула брови и покачала головой, поднимаясь по ступенькам дома. В отдалении раздался рев мотора. Отлично. Винс. Как будто ей мало проблем.
Отэм остановилась на верхней ступеньке и прикрыла ладонью глаза от яркого полуденного солнца. Для нее не было секретом, что Винс и Сэм питают друг к другу лютую ненависть. Оставалось лишь надеяться, что они не станут выяснять отношения посреди Морнинг-Глори-драйв. Отэм затаила дыхание, когда эти двое поравнялись друг с другом. Они находились слишком далеко, но она не удивилась бы, если бы один из них показал другому неприличный жест.
Отэм стояла на крыльце и ждала. Она любила своего брата. Любила по целому ряду причин. Но в основном за то, что он всегда готов был прийти ей на помощь. Несмотря ни на что. Он очень любил сестру и был ей беззаветно предан. Он готов был перегрызть за нее глотку кому угодно. Он боролся за нее. Но иногда воспринимал свои обязанности старшего брата и дяди слишком серьезно. И в этом весь Винс. Бывший «морской котик», он не верил в полумеры. У него в душе жили свои темные демоны, о которых он никогда не говорил, а жил он по принципу: «Иногда очень уместно убить муху кувалдой».
Он остановил свой «Харлей» там, где только что стоял внедорожник Сэма, и заглушил мотор. Он перекинул длинную ногу через сиденье мотоцикла, встал в полный рост и провел рукой по коротким темным волосам.
– Мне кажется, этому идиоту лучше держаться от тебя подальше, – произнес он, поднимаясь по ступенькам.
– Он просто привез Коннора. Так что ничего страшного. – Отэм не стала уточнять, что Сэм опоздал на целых полтора часа, заставив ее изрядно поволноваться. Не стоит будить спящего медведя. – А ты почему приехал? – спросила Отэм, хотя уже знала ответ.
– Может, мне просто захотелось тебя увидеть.
– Мы виделись вчера. – Отэм отмахнулась. – Да ладно тебе. Выкладывай, пока мы не зашли в дом.
Винс улыбнулся. Его нижние зубы были не слишком ровными, но зато очень белыми.
– После вчерашнего мне просто хотелось убедиться, что у тебя все в порядке.
– Ты мог бы позвонить.
– А ты мне солгала бы. – Винс наклонился и посмотрел сестре в глаза. – Мне его убить?
Отэм непременно рассмеялась бы, если б не знала, что он шутит. Но она не была ни в чем уверена и не осуждала Винса за это. Сэм наверняка нажил себе немало врагов. Она видела, как он играет в хоккей, а всего несколько минут назад ей и самой хотелось убить бывшего мужа.
– Не стоит. Я его почти не видела прошлой ночью. – Что было не совсем правдой. Отэм замечала его белокурую голову всякий раз, когда входила в зал. – И мы почти не разговаривали. – А вот тут она не солгала.
– Стало быть, ты в порядке?
Отэм подозревала, что Винс и Сэм ненавидели друг друга настолько сильно отчасти потому, что у них было довольно много общего. Оба красивы и высокомерны. Оба настоящие кобели. Различие же состояло в том, что превыше всего на свете Винс ценил собственную семью.
Когда Коннор был поменьше, Отэм во многом полагалась на брата. Но теперь она стала сильнее. Она очень любила Винса и по-прежнему в нем нуждалась, но временами Отэм желала, чтобы он нашел наконец хорошую девушку, женился и обзавелся собственными детьми. Он станет прекрасным отцом, если, конечно, его склонность к полигамии не встанет на пути серьезных отношений.
– Не было необходимости приезжать.
– Но мне захотелось.
Что ж, хорошо. Отэм распахнула дверь, и Винс проследовал за ней в дом.
– Я уже большая девочка и смогу справиться с Сэмом.
Они поднялись в комнату Коннора. Мальчик стоял у своей постели и доставал из рюкзака грязную пижаму.
– Привет, Наггет, – произнес Винс, назвав племянника его домашним прозвищем. Он присел на корточки и взъерошил мальчику волосы.
– Привет, Винс. – За пижамой последовали трусы. – Я играл с папой в пинбол.
– В самом деле? Звучит здорово.
Коннор кивнул:
– А еще я ел хот-дог. – Он повернулся к матери. – Можно мне новое одеяло?
– А что не так со старым?
– Барни отвратительный.
Отэм охнула и открыла рот.
– Но…но… Ты любишь своего Барни. Он твой фиолетовый друг.
Коннор покачал головой и фыркнул:
– Барни для малышей.
– С каких это пор?
Мальчик пожал плечами:
– С тех пор, как я пошел в младшую школу. Я уже большой.
Только что он оторвал кусочек от материнского сердца Отэм. Они вместе выбирали ткань и шили одеяло. Подушку тоже.
– Подушка с Барни тебе тоже не нужна? – Коннор ведь любил эту подушку.
– Тоже.
Отэм снова охнула и схватилась за сердце. Это Сэм виноват. Она не могла доказать это, пока не расспросит Коннора, но не сомневалась, что ответственность лежит на ее бывшем муже.
Винс поднялся и посмотрел на сестру.
– А ведь парень прав, – произнес он, переходя на сторону племянника. – Барни подхалимничает перед взрослыми динозаврами.
– Следи за своей речью!
Коннор рассмеялся. Но Отэм было совершенно не смешно.

 

«Пока ты изображаешь героя для тысяч других мальчишек, твой собственный сын рыдает в подушку, словно его сердце разрывается на части».
Сэм стоял на балконе и смотрел на расстилавшийся внизу Сиэтл и залив Элиот. По воде скользил паром, нагруженный машинами и пассажирами. Он направлялся к острову Бейнбридж. Звуки проезжающих внизу автомобилей достигали десятого этажа. Ветер обвевал лицо Сэма, неся с собой запахи выхлопных газов и залива Пьюджет-Саунд.
«Пока ты изображаешь героя…»
Сэм отошел от ограды, опустился в плетеное кресло и взял со стола бутылку пива. Он всегда заставлял голос совести замолчать, говоря себе, что станет общаться с Коннором почаще, когда тот подрастет. Станет выполнять свои родительские обязанности. Только вот Сэм не знал, что в себя включает это понятие.
Он поднес бутылку ко рту и запрокинул голову. Он был еще хуже, чем его собственный отец. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь переплюнет Сэмюеля Леклера по части отвратительного исполнения отцовских обязанностей. Потому что слишком осторожничал. Потому что не хотел прослыть парнем, который к незнакомцам относится лучше, чем к членам собственной семьи. Не хотел быть парнем, которого весь город считает потрясающим. Не хотел быть героем, который ничего не давал своей семье с тех самых пор, как вернулся домой и снял униформу.
Сэм лучше кого бы то ни было знал, каково это. Ему уже тридцать пять. Его отец умер двадцать лет назад. Но он все еще помнил, как ждал его и засыпал, так и не дождавшись. Сэм помнил, как увлекся хоккеем. Как выделялся среди остальных мальчишек. Как пытался отличиться. Стать звездой. Наверное, он стремился стать лучшим для того, чтобы отец обратил наконец на него свое внимание и пришел посмотреть на его игру.
«Коннор еще не знает того, что ты – недостойный его самовлюбленный болван. Но в один прекрасный день он это поймет». Сэм помнил ту ночь, когда перестал ждать, перестал желать, чтобы отец пришел на его игру. Ему было примерно десять лет, когда он уяснил: его отец никогда не будет делать того, что делают для своих детей другие отцы. Никогда не будет гонять с ним шайбу. Никогда не придет ни на одну из его игр. Сэм никогда не поднимал глаз, чтобы увидеть, как отец сидит на трибуне вместе с его матерью и сестрой, потому что знал: его там нет и не будет.
Сэм провел подушечкой большого пальца по запотевшему горлышку бутылки, собирая прохладные капли до тех пор, пока они не перелились через его палец. У него действительно был тяжелый график. В течение сезона бо́льшую часть своего времени он проводил на выездных играх. И все же Сэм не отрицал того факта, что полностью переложил ответственность за воспитание сына на плечи Отэм. А он всего лишь наезжал время от времени в город, проводил немного времени с сыном, а потом уезжал снова. Отэм была более ответственной. Настолько, что иногда Сэм с трудом узнавал в ней ту девушку, с которой встретился в Вегасе.
Прохладный влажный воздух коснулся лица Сэма и его разгоряченной шеи. Он всегда говорил себе, что качество важнее количества. Только прав ли он? Сэм был уверен, что слышал, как нечто подобное сказал детский психолог в одной из новостных программ. Но прошлым летом у него было больше обязанностей, чем когда-либо. После победы он вынужден был присутствовать на множестве различных мероприятий.
Сэм поднес бутылку с пивом ко рту и сделал большой глоток. Уик-энды в Вегасе и отвязные вечеринки с приятелями не входили в число его обязанностей. И все же несколько раз он действительно отменял встречи с Коннором ради своих друзей. А может, он делал это чаще. Но он даже не подозревал, что Коннора так расстроит его отсутствие. Не представлял, что его малыш рыдает в подушку.
Сэм опустил бутылку и поставил ее на подлокотник кресла. Он, как никто другой, должен был это предусмотреть. Он знал, что иногда люди попадают в настоящее дерьмо, и когда это случается, менять что-либо уже поздно.
Сэм помнил ту ночь, когда двое полицейских постучали в их дверь и сообщили матери, что ее мужа убили во время рейда на ферме в Муз-Джо. Констебль Леклер первым ворвался в дом и был первым из четверых убитых. Сэм помнил, как смотрел на гроб отца, стоящий рядом с тремя другими. Помнил его красную униформу, которую тот так любил и предпочел семье. Сэм помнил, как плакали другие дети, потерявшие отцов. Помнил, как держал за руку плачущую сестренку Эллу и слушал тихие рыдания матери. Помнил охватившее его чувство стыда. Ведь он почти ничего не испытывал к человеку, которого все любили и считали героем.
Сэму было пятнадцать лет, когда ему пришлось взять на себя отцовские обязанности и стать главой семьи. А обязанности старшего брата десятилетней девочки он и вовсе воспринимал крайне серьезно. Он всегда присматривал за ней, а она следовала за ним тенью. Тенью с белокурыми волосами, собранными в хвост. Он заменил Элле отца. Стал в ее наивных голубых глазах настоящим героем.
Сэм взял бутылку за горлышко и принялся вертеть ее в пальцах. Он никогда не хотел быть чьим-либо героем. Бог свидетель, у него ничего не вышло в случае с Эллой, но ему действительно хотелось, чтобы его сын засыпал с мыслью о том, что отец его любит.
Мысли Сэма плавно переключились на маму Коннора. Наверное, ему действительно стоило позвонить Отэм и предупредить ее, что они задержатся. Хотя, если честно, подобная мысль даже не пришла ему в голову. Он вообще не считал, что поступает неправильно, до тех пор, пока не увидел, сколько раз позвонила ему бывшая жена. Только тогда он понял, что сделал что-то не то. Ему не обязательно было видеть, как она бежит вниз по ступенькам, чтобы понять: у него проблемы. Черт, он знал об этом, едва только свернул на их улицу. Только вот совсем не рассчитывал на то, что Отэм будет выглядеть такой необузданной и разгоряченной. Ее рыжие волосы разметались по плечам, а зеленые глаза горели огнем. И если бы она не открыла рот и не начала изрыгать ругательства, он мог бы оказаться в весьма неловкой ситуации, предавшись воспоминаниям, когда она выглядела подобным образом в последний раз. Совершенно обезумевшая и набросившаяся на него, точно дикая кошка. Только в тот раз ею руководила вовсе не злость. Она срывала с него одежду до тех пор, пока он не оказался полностью обнаженным, а потом покрыла его тело поцелуями, заставляя его задыхаться и желать большего.
Когда Сэм увидел ее впервые, она танцевала, положив одну руку за голову, а другую на живот. При этом она медленно и соблазнительно покачивала бедрами. Сэм направился к ней, прежде чем успел сообразить, зачем ему это нужно. Он остановился у нее за спиной и положил руки на ее талию. И едва только он коснулся привлекательной незнакомки, его охватило странное ощущение. Словно низ живота пронзила горячая молния.
А потом незнакомка ударила его локтем именно в то место, по которому только что разлилось тепло. Только после этого она повернулась к нему лицом. Ее глаза округлились от испуга, и Сэму показалось, что она бросится бежать. Он не осуждал ее за это и в то же время не хотел отпускать.
Отэм оказалась в его постели вовсе не в ту первую ночь. Но когда это случилось, они ее уже не покидали. При виде бывшей жены, сбегающей по ступеням крыльца, Сэм тотчас же вспомнил, как она выглядела под ним полностью обнаженная. Вспомнил ее молочную кожу и тугие груди, которые он щедро покрывал поцелуями. Отэм была не совсем в его вкусе, но ее тело оказалось совершенным. И в те несколько дней в Вегасе, где все казалось нереальным, она была для него совершенством.
Сэм поднес бутылку к губам и сделал большой глоток. А потом он проснулся, выжатый как лимон, страдающий от похмелья, и только тогда понял, что натворил. Он женился на девушке, которую встретил всего лишь несколько дней назад и которую совершенно не знал. Черт, он не знал даже, где она живет.
За месяц до этой катастрофы в Вегасе он подписал пятимиллионный контракт на три года с командой «Чинукс». И вот теперь единственный необдуманный поступок поставил под угрозу все его будущее. Одним необдуманным поступком он изменил свою жизнь раз и навсегда. Жизнь Отэм тоже.
Он так и не понял, что взбесило Отэм больше всего. То обстоятельство, что он бросил ее в отеле «Цезарь», даже не попрощавшись, способ, каким он потребовал развода, или его настойчивое требование установления отцовства. Но только одно из всего этого Сэм хотел бы изменить, если бы смог: то, каким образом он расстался с Отэм. Если бы можно было все вернуть назад, он взял бы себя в руки и попрощался. Это было бы трудно, но справедливо и правильно.
Сэм оперся ладонями о подлокотники и поднялся на ноги. Он был не таким уж плохим отцом, хотя Отэм и считала его таковым. Но и достаточно хорошим его тоже нельзя было назвать. Ситуацию необходимо изменить. Необходимо поступать и вести себя правильно. В воспитании сына нужно прикладывать такие же силы, какие он прикладывает, играя в хоккей. Сэм посмотрел на часы и сделал последний глоток из бутылки. Сегодня вечером парни собирались у Дэниеля, чтобы поиграть в покер. Сэм проиграл три тысячи баксов и был не прочь отыграть их назад.
Желание сделать свою жизнь более серьезной вовсе не означало, что он должен отказывать себе в маленьких радостях. Так что и от покера он отказываться не станет.
Назад: Глава 3 Тот, кто станет моим, любит детей
Дальше: Глава 5 Тот, кто станет моим, любит хорошую кухню