Управляющий № 2

Через пару месяцев после краха моего рождественского плана я вбила себе в голову, что Чейза отпугивают мои беспорядочные связи. Как коллеги мы прекрасно ладили, явно тянулись друг к другу, Чейз оказывал мне мелкие знаки внимания – то чаем угостит, то лишний перерыв даст, то самый удобный стул, то уговорит взять отпуск. Раз мы друзья, что мешает нам стать любовниками? Моя репутация, что же еще!

Я перестала заглядывать в бар, а после работы болталась с фотоаппаратом по городским окраинам. Тем летом меня было легче найти под аркой муниципальной многоэтажки тридцатых годов, чем в постели роскошного номера. Восточные кафе с полупогасшими неоновыми вывесками заменили ресторан с мишленовскими звездами. Я скрывалась и таилась, решив стать незаметнее. Пусть меня воспринимают всерьез!

Мой дресс-код тоже изменился – юбки стали длиннее, вырезы глуше. Волосы я теперь зачесывала назад, вместо линз носила очки в прямоугольной оправе – почти как у Чейза, только женственнее. Я работала без выходных, мало красилась и еще меньше высовывалась. Трезвая, сдержанная, деликатная – теперь я не шлюха!

Боже, до чего скучно быть правильной!

Первое время Чейз удивленно на меня поглядывал, но от комментариев воздерживался. Если он засиживался допоздна, то и я непременно тоже. Когда в ресторане гасили свет, а в фойе околачивались лишь бездельники, возвращающиеся из клубов, я в сотый раз наводила порядок на стойке и вполголоса напевала: «Есть грехи пострашнее, чем с парнями гулять…»

Порой к стойке подходили мои «клиенты», интересовались, как дела, просили о встрече. Сначала я отделывалась натянутой улыбочкой, а когда надоело, брякнула, что у меня половые кондиломы, – всех как ветром сдуло.

Поздней ночью в конце июля я перебирала документы и снова напевала ту песню из «Бриолина»: «Разрыдаться пред тобой – вот страшнейший из грехов…» Я глянула на кабинет Чейза и увидела его собственной персоной. Он стоял в слабоосвещенном фойе и недовольно смотрел на меня.

– Софи, уже за полночь перевалило. Почему домой не идете?

Чейз снял пиджак и ослабил узел галстука – мне он казался усталым, измученным, но потрясающе сексапильным.

Как ответить на такой вопрос?

– Хотела прибраться, – пробормотала я, раскладывая по ранжиру туристические справочники.

– Ступайте домой, – коротко велел он.

– Вы еще здесь, – отозвалась я. От собственной дерзости даже сердце забилось чуть сильнее. – Хотите, сварю вам кофе.

Пальцы Чейза стиснули дверную ручку.

– Ступайте домой, – повторил он.

Я пошла и сняла серию фотографий пустого стадиона для собачьих забегов. К четырем утра я голой лежала в своей постели. Ночь сложилась потрясно – Чейз со мной, Чейз на мне, Чейз во мне. Чейз отдается мне и забирает меня всю. Моя вагина раскрылась для его члена, рот – для его языка. Он заставил меня поднять руки, пригвоздил запястья к постели и заполнял меня снова, снова и снова. Я закричала, но Чейз не отстранился даже тогда – поставил на четвереньки и взял меня еще раз. Измученная, выжатая как лимон, я смотрела на расплывающийся потолок и сжимала толстый член Чейза. Только это был не толстый член Чейза, а мой толстый вибратор. По радио уже стрекотал диджей, мол, на Талгарт-роуд пробки, а на Северной линии задерживаются поезда.

Бессонная ночь вымотала меня, я сбрызнула лицо холодной водой, забралась в горячую ванну и уснула в ней. Разбудил меня сотовый, исполнявший изуродованную версию «Марша тореадора». Сквозь жалюзи сочилось утреннее солнце. Я тряхнула головой и поняла, что явно опаздываю на службу.

Я бросилась в спальню, прижимая к груди полотенце, и убедилась, что догадка моя верна: часы показывали без десяти одиннадцать. На службе меня ждали к девяти. Черт, черт, черт! Чейз взбесится!.. Волосы я так и не высушила. Надела скромное льняное платье-рубашку, сандалии, массивные солнечные очки и бегом в метро.

В поезде я пыталась успокоиться, рисуя грядущую сцену радужными красками. Меня вызовут к Чейзу на ковер. Он скажет, что разочарован, что ждал от меня большей сознательности. Он не станет портить мне послужной список письменным взысканием, но за безответственность накажет. Чейз поставит меня раком у стола… Да, верно… Он поднимет мне платье… выпорет. Несильно, а чтобы сочиться начала. Потом спустит мне трусики до колен, пристроится сзади и оттрахает, параллельно напоминая, что от служащих отеля требует профессионализма и пунктуальности. Едва в меня прольется его семя, я натяну трусики, чтобы до конца дня сохранить каждую капельку. Нет, не так… Чейз изольется в меня, возьмет на руки, страстно поцелует и скажет, что устал скрывать свои чувства. Теперь он и на секунду меня не выпустит… Или Чейз так скажет еще до порки? Или с улыбкой объявит, что нам обоим нужен выходной. Сперва устроим пикник в парке – сядем в тени раскидистого дуба, а потом…

Моя станция.

– Боже, Софи, где ты ходишь? – жалобно спросила горничная Джейд, заменившая меня за стойкой.

– Извини, извини! Чейз сильно бесится? На сколько балов по десятибалльной шкале?

– Нет, несильно, – ответила Джейд с легким новозеландским акцентом. – По-моему, ему все равно, хотя наверняка не скажу. Он вообще странноватый, как думаешь?

Ну, Джейд предпочитает девочек, поэтому ей простительно это недальновидное замечание. Ничего себе странноватый!

«Что она имеет в виду? В каком смысле странноватый, – гадала я, хмуро глядя в монитор своего компа. – Типа смешной или типа чудаковатый?»

Впрочем, главное, катастрофа не разразилась, и это явно заслуга Джейд.

– Ну, Чейз довольно замкнутый, правда. Близко его никто не знает.

– Все что нужно, я знаю. Знаю, что этот человек платит мне жалованье, – соврала я. Во всем Интернете нет столько информации, сколько мне хотелось бы собрать о мистере Кристофере Чейзе.

– Ага, – с сомнением отозвалась Джейд.

Болтовню нашу прервал мистер Чейз собственной персоной. Вот тебе и помяни дьявола… Чейз – дьявол или ангел? По-моему, гремучая смесь того и другого. Я бы дорого отдала, чтобы выяснить…

– Софи, можно вас на два слова? – спросил он.

По тону ничего не определишь. Вроде бы мягкий, но вдруг мягкость обманчива? Меня ждет взбучка болезненнее ласситеровской порки – или сочувственное увещевание? Переступая порог кабинета, я даже страх не чувствовала, и виной тому мое разобранное состояние.

– Спасибо, Джейд! Еще минут десять, и можете идти домой. Вы меня очень выручили, – с порога сказал Чейз. Что это, откровенная попытка пристыдить меня? Едва Чейз закрыл дверь кабинета, я рассыпалась в извинениях.

– Тихо! – Чейз прервал мой словопоток и жестом велел сесть напротив него. – Хотите кофе?

Я молча кивнула. Чейз налил мне чашку кофе из кофеварки, что стояла на полке за его столом.

– Вам крепкий, да? – Чейз, насупившись, посмотрел на меня сверху вниз. Я нервно улыбнулась. Он пододвинул чашку с блюдцем ко мне, скрестил руки на груди и, прежде чем сесть, пару минут смотрел, как я пью.

– Софи, вы ничего не хотите мне сказать? – наконец спросил он.

Я нервно сглотнула и обожгла нёбо горячим кофе.

– Нет, сэр, ничего.

Ничего, за исключением того, что безумная любовь к вам разъедает меня хуже кислоты.

– Дома все благополучно?

– Да, сэр.

– Здесь вам хорошо?

– Более чем.

– Точно?

– Да, а в чем дело?

– Не узнаю девушку, которую брал на работу. Вы одеваетесь иначе, ведете себя иначе. Вы словно… себя потеряли.

– Неужели? Уверяю вас, я все та же девушка.

– Вы как выжатый лимон. Отпуск с Пасхи не брали. Софи, отдохните недельку. Езжайте на море, или в деревню, или пролежите семь дней в постели, если на пользу пойдет. Вы мне нужны посвежевшей.

– У меня все хорошо, – лепетала я и, разумеется, врала. Чейзу нужна Софи-потаскуха? Неужели… Поняла! В баре выручка упала. Вот что я для него – источник прибыли. Проститутка.

– Нет, не хорошо, – возразил Чейз. – Дорабатывайте смену и потом неделю не появляйтесь.

– Чудесно! – язвительно воскликнула я. Чейз ответил встревожено-удивленным взглядом. – Как угодно. В конце концов, вы босс.

Я решительно отодвинула чашку – китайский фарфор громко звякнул – и бросилась вон из кабинета.

– Софи, как ты? – участливо поинтересовалась Джейд. – Чейз сильно ругался?

– Иди домой! Иди домой! – взорвалась я.

– Ладно, пока! – Джейд зашагала прочь, неуверенно оглядываясь. – Не дай бог на твоем месте оказаться, – прошептала она тихо-тихо, но я все равно расслышала. Едва за Джейд закрылась дверь, я рухнула на пол у администраторской стойки и зарыдала, поливая слезами стопки рекламных проспектов.

По совету Чейза я уехала из города. Теперь вместо разрушенных фабрик и продуваемых насквозь туннелей я фотографировала сельские пейзажи – овец и огороды. Я пила чай со сдобными булочками, сливками и джемом в заведениях с кружевными салфеточками на столах и купила абонемент Национального треста. Я гадала, не рождена ли для сельской жизни, представляя себя женой неотесанного крестьянина, которая жарит свежайшие яйца на плите «Ага» в фартуке от «Кэт Кидстон». Чейзу такая жизнь точно не понравится. Пожалуй, мне следовало перекроить свои фантазии, чтобы в них появился другой мужчина. Но другой не появлялся. Чейз не пускал. Днем я сдерживала его цветочными бордюрами, утиными прудами и кордиалами на цветках бузины, а ночью он ядовитым эротическим туманом просачивался в створчатые окна, забивался мне в нос и уши.

«Софи, это не для тебя, – говорил он своим неповторимым бархатным голосом. – Свежий сельский воздух для цветущих девушек, твое же место среди выхлопных газов, сигаретного дыма и придорожных ларьков. Твое место на темной стороне. Твое место рядом со мной».

Чейз задирал мне юбку где-нибудь в подворотне или под железнодорожным мостом. Он брал меня прямо на улице – пряжка ремня стучала в такт его решительным движениям, – не обращая внимания на толпы любопытных, что собирались вокруг нас. Он хотел преподать мне урок – доказать, что я принадлежу ему.

Бесполезно. Длиннющий отпуск на краю света не вытеснит Чейза из моего сознания. Лучше вернуться на службу или заказать новый вибратор. Да, без вибратора не обойтись.

Месяц спустя я, отработав смену, перекусывала в баре. На мне был брючный костюм, первый за два года, символ моей новой добродетели. Никогда больше меня не будут лапать в лифте или у раковины! В баре сидел мой бывший «клиент»-любовник, но он уже понял: лучше не приближаться.

«Клиент» хмуро смотрел то в салат, то на меня, а я лишь изображала повышенный интерес к рукколе на тарелке. Изображала так здорово, что пропустила Чейза – тот скользнул в бар, уселся напротив и сдвинул очки на нос, чтобы смотреть на меня сверху вниз.

– Кто вы? – ни с того ни с сего спросил он.

– Если помню правильно, я Софи Мартин, ваш администратор.

У него припадок? Мозги отшибло?

– Вы доели? – поинтересовался Чейз.

Нет, это не припадок. Чейз к чему-то ведет. Он хочет поговорить обо мне. Я хотела бы поговорить о нас, но для начала можно и обо мне.

– К чему вы клоните? – подчеркнуто спокойно и вежливо осведомилась я. – Какой промах я допустила?

– Особых промахов нет. Только людей я набираю по их личным качествам и рассчитываю, что достоинства эти сохранятся в течение всего периода службы.

– О каких качествах речь? – невинно поинтересовалась я и затаила дыхание.

– А вы не помните? – В глазах Чейза было столько грусти, что мое сердце пустилось бешеным галопом. Речь шла не о документообороте и ведении телефонных переговоров.

Из-за чудовищного спазма в груди мой голос прозвучал, как чужой:

– Вы наняли меня приманкой для клиентов. Штатной шлюхой…

– Нет, Софи, нет! – зачастил Чейз, явно испугавшись, что я зарыдаю. И не без оснований: своих слез я боялась даже больше, чем он.

– Тогда из-за чего? – выдавила я.

– Послушайте, Софи! Думаете, многих своих подчиненных я оставил бы в штате после обвинения в сводничестве? – В улыбке Чейза сквозила ирония. – Вы редкое исключение. Не понимаю, почему вы изменились. Не понимаю и не хочу понимать. – Судя по многозначительному взгляду, Чейз все прекрасно понимал. – Качество, которое так мне понравилось, но в последнее время исчезло, – joie de vivre. Блеск в глазах. Пружинящая походка. Заразительное обаяние. Разумеется, гости на это реагируют. Женщин тянет потчевать вас коктейлями и непристойностями, мужчин – уложить вас в койку. В результате довольны все.

– А если я не хочу, чтобы джентльмены тащили меня в койку? – упрямилась я, не желая слышать про койку, если в числе джентльменов не будет самого Чейза.

– А если хотите? – Чейз сложил пальцы замком и склонил голову набок.

– Если хочу? Простите, не поняла.

– Раньше хотели, а теперь нет, – без обиняков проговорил Чейз. – Вы что, в религию ударились?

– Нет! – фыркнула я.

– Ясно. Зачем тогда прикидываться целомудренной? Софи, вы казались девушкой, которая не подавляет свой сексуальный аппетит. А сейчас подавляете, и мне печально это видеть.

– Может, я хочу удовлетворить свой сексуальный аппетит лишь с одним человеком? – многозначительно спросила я.

– Допускаю, – без запинки ответил Чейз. – Но вдруг этот человек так и останется мечтой? Как поется в песне из вашего любимого «Бриолина»? «Неужели ты потратишь жизнь свою на мечты пустые?»

Я сделала глубокий вдох. Нельзя же вот так, без наркоза…

– Кто сказал, что он никогда не появится?

– Нет, Софи, никто так не говорит. Просто иногда люди не могут делать то, чего по-настоящему хочется. Иногда препятствия непреодолимы… – В голосе Чейза было столько грусти, что я едва не спросила, женат ли он. Передумала я в самый последний момент: тайны и секреты лучше, чем признания, – так можно сохранить хрупкие фантазии.

– Понимаю, – тихо отозвалась я. – Но некоторые ценят умение ждать, ну, или хотя бы сдержанность, а не волчий аппетит, как у меня. Некоторые считают, что большой сексуальный опыт не красит девушку.

– Человеку с такими предрассудками рядом с вами не место, – заявил Чейз. – Многим нравятся смелые, опытные, уверенные в себе девушки. Особенно, если есть хоть призрачный шанс…

– Хоть призрачный шанс… – тихим эхо повторила я. Ах, Чейз! Кем бы ни была твоя избранница, надеюсь, она достойна своего счастья.

Чейз откинулся на спинку стула, расцепил пальцы и заговорил чуть громче:

– Живите в свое удовольствие, Софи, вот к чему я клоню. Радуйтесь каждому дню. Пусть ваши глаза снова засияют. Из-за этого я не стану меньше вас уважать, и мифический будущий любовник наверняка тоже.

Чейз резко поднялся и зашагал прочь из бара. Руккола быстро вяла. Ее вообще аппетитной не назовешь, а сейчас она выглядела хуже некуда. Наматывая дряблые стебельки на вилку, я думала о словах Чейза. Он совершенно прав.

Заполучу я Чейза или нет, ждать придется долго. Возможно, всю жизнь. Где лучше дожидаться? В мрачном бункере среди нравоучительных трактатов или в садике, разбитом так, как нравится мне?

Дома я первым делом выставила брючный костюм на иБэй.

На следующий день моя смена начиналась в два пополудни, но в отель я приехала на час раньше. У сводчатого входа в бар я задержалась и окинула взглядом собравшихся: вдруг знакомого увижу? Я наконец встала на привычные каблуки: как еще показать красивые накачанные ножки? Мой взгляд перехватил рыжеволосый банкир, которому я пару раз делала минет. Я подмигнула ему и игриво помахала ручкой. Может, сегодня повезет ему, может, другому – я еще не решила. Удовольствие я получу в любом случае.