Эпилог
Большой дом, май 2014 г.
Я лежу на нашем пледе для пикников и смотрю на ясное голубое летнее небо. Обзор ограничивают луговые цветы и высокая зеленая трава. Яркое полуденное солнце пригревает, мне тепло, и я расслабляюсь и размякаю. Как же приятно. Нет, просто чудесно. Я наслаждаюсь минутами покоя, минутами полнейшего удовлетворения. Мне следовало бы чувствовать себя виноватой за эту радость, за эту полноту счастья, но я не чувствую. Жизнь прекрасна здесь и сейчас, и я научилась жить одним мигом, как мой муж. Я улыбаюсь и ерзаю, когда в голове всплывает восхитительное воспоминание о нашей последней ночи дома в «Эскале»…
Кожаные полоски флоггера скользят по моему выступающему животу так мучительно медленно, так лениво.
— С тебя довольно, Ана? — шепчет Кристиан мне в ухо.
— Пожалуйста, — умоляю я, натягивая путы над головой. Я стою с завязанными глазами, прикованная к решетке в игровой комнате.
Мягкий шлепок кожаных полосок флоггера по заду оставляет приятное жжение.
— Пожалуйста что?
Я ахаю.
— Пожалуйста, господин.
Кристиан кладет руку на мою пылающую кожу и мягко потирает.
— Ну-ну, — тихо воркует он. Рука его кругами продвигается книзу, и пальцы прокрадываются в меня.
Я стону.
— Миссис Грей, — выдыхает он, зубами прикусывая мочку уха, — вы такая готовая.
Его пальцы скользят туда-сюда, вновь касаясь восхитительно сладкого местечка. Флоггер падает на пол, и ладонь его продвигается по моему животу к грудям. Я напрягаюсь. Они такие чувствительные.
— Ш-ш, — говорит Кристиан, обхватывая одну, и мягко водит большим пальцем по соску.
— Ах!
Пальцы его нежные и соблазняющие, и удовольствие спиралью расходится от груди ниже, ниже… в самые глубины. Я откидываю голову назад, вжимая сосок в его ладонь, и снова издаю тихий стон.
— Мне нравится слышать тебя, — шепчет Кристиан. Его возбужденная плоть упирается мне в бедро, пуговицы ширинки вдавливаются в тело, а пальцы продолжают свой неумолимый, устойчивый ритм: туда, обратно, туда, обратно. — Хочешь, чтобы я дал тебе вот так кончить?
— Нет.
Его пальцы замирают внутри меня.
— В самом деле, миссис Грей? Разве это вам решать? — Пальцы вокруг соска напрягаются.
— Нет… нет, господин.
— Так-то лучше.
— А-а. Пожалуйста, — умоляю я.
— Чего ты хочешь, Анастейша?
— Тебя. Всегда.
Он резко втягивает воздух.
— Всего тебя, — добавляю я, прерывисто дыша.
Он вытаскивает из меня пальцы, поворачивает лицом к себе и снимает повязку с глаз. Я моргаю, глядя в потемневшие серые глаза, которые, пылая, вглядываются в мои. Его указательный палец обводит мою нижнюю губу, и Кристиан просовывает два пальца мне в рот, давая попробовать солоноватый привкус моего возбуждения.
— Соси, — шепотом приказывает он. Я обвожу пальцы языком. М-м… ничего.
Его ладони скользят по моим рукам вверх к наручникам над головой, и он расстегивает их, освобождая меня. Повернув лицом к стене, тянет меня за косу, привлекая в свои объятия. Поворачивает мою голову на сторону и ведет губами вверх по шее к уху, прижимая меня к себе.
— Я хочу твой рот. — Голос его мягкий и соблазнительный. Мое тело, спелое и готовое, сжимается глубоко внутри. Удовольствие сладостное и острое.
Я тихо стону. Повернувшись лицом к нему, притягиваю его голову к себе и пылко целую, языком вторгаясь к нему в рот, вкушая и смакуя. Он тоже стонет, кладет ладони на мой зад и тянет меня на себя, но его касается только мой разбухший живот. Я покусываю Кристиану скулу и прокладываю дорожку поцелуев по шее, скользя рукой вниз, к джинсам. Он запрокидывает голову, предлагая мне свою шею, и мой язык скользит вниз по груди, через живот.
— А-а!
Я дергаю за пояс джинсов, пуговицы отлетают, и он хватает меня за плечи, когда я опускаюсь перед ним на колени.
Я поднимаю на него глаза, он смотрит на меня. Глаза потемнели, губы приоткрыты, и он глубоко вдыхает, когда я освобождаю его и беру в плен своего рта. Я обожаю делать это с Кристианом. Наблюдать, как он достигает кульминации, слышать его прерывистое дыхание и тихие стоны, которые вырываются из глубин горла. Я закрываю глаза и сильно сосу, наслаждаясь его вкусом и тем, как он резко, судорожно втягивает воздух.
Он хватает меня за голову, заставляя остановиться, и я сжимаю губы и проталкиваю его глубже в рот.
— Открой глаза и посмотри на меня, — приказывает он хрипло.
Сверкающие глаза встречаются с моими, и он выгибается, наполняя мой рот до самой глотки, затем быстро отстраняется. Потом проталкивается в меня вновь, и я хочу схватить его. Но он останавливает и удерживает меня.
— Не дотрагивайся, или я снова привяжу тебя. Я просто хочу твой рот, — рычит он.
О боже! Вот, значит, как? Я завожу руки за спину и невинно взираю на него с полным ртом.
— Хорошая девочка, — говорит он сипло, ухмыляясь мне. Отводит таз назад и, твердо удерживая меня, снова делает резкий рывок. — У вас такой вкусный ротик, миссис Грей.
Он закрывает глаза, и я зажимаю его губами, обводя языком. Беру глубже и отступаю снова и снова, и он резко, с шипением втягивает воздух.
— А! Остановись, — выдыхает он и выходит из меня, оставив желать большего. Хватает меня за плечи и поднимает на ноги. Ухватив за косу, горячо целует, и его настойчивый язык — жадный и одаривающий одновременно. Внезапно он отпускает меня, и не успеваю я опомниться, берет на руки и несет к кровати. Бережно укладывает так, что мой зад лежит на самом краю постели.
— Обхвати меня ногами за талию, — приказывает он. Я делаю, как велено, и притягиваю его к себе. Он наклоняется, опирается руками по обе стороны от моей головы и, по-прежнему, стоя очень медленно погружается в меня.
Ой, как же приятно. Я закрываю глаза и упиваюсь его медленным покорением.
— Хорошо? — спрашивает он; в голосе явственно слышится озабоченность.
— О боже, Кристиан. Да. Да. Пожалуйста. — Я крепче обхватываю его ногами и прижимаюсь к нему. Он стонет. Я хватаю его за руки, и он медленно двигает тазом взад-вперед.
— Кристиан, пожалуйста. Сильнее, я не стеклянная, не сломаюсь.
Он стонет и начинает двигаться, по-настоящему двигаться, врываясь в меня снова и снова. О, это просто божественно!
— Да, — выдыхаю я, крепче сжимая его, когда напряжение внутри меня начинает нарастать… Он тихо рычит, вдалбливаясь в меня с обновленной решимостью… и я близка. Ох, пожалуйста. Не останавливайся!
— Давай. Ана! — стонет он сквозь стиснутые зубы, и я взрываюсь вокруг него, мой оргазм длится и длится. Я выкрикиваю его имя, и Кристиан замирает и громко стонет, достигая кульминации.
— Ана! — вскрикивает он.
Кристиан лежит рядом со мной, его рука на моем животе, длинные пальцы как щупальцы…
— Как моя дочь?
— Танцует. — Я смеюсь.
— Танцует? Ух ты! Я ее чувствую. — Он улыбается, когда Комочек Номер Два исполняет во мне кульбит.
— Думаю, ей уже нравится секс.
Кристиан хмурится.
— В самом деле? — сухо говорит он и сдвигается так, что его губы оказываются у меня на животе. — Никакого секса, пока вам не исполнится тридцать, юная леди.
Я прыскаю.
— Кристиан, ты такой лицемер!
— Нет, я беспокойный отец. — Он смотрит на меня, и нахмуренные брови выдают волнение.
— Ты чудесный отец, и я всегда знала, что ты будешь таким. — Я глажу любимое лицо, и он улыбается мне своей застенчивой улыбкой.
— Мне нравится, — бормочет он, поглаживая, затем целуя мой живот, — когда тебя больше.
Я дуюсь.
— А мне не нравится, когда меня больше.
— Здорово, когда ты кончаешь.
— Кристиан!
— Жду не дождусь, когда еще попробую грудного молока.
— Кристиан! Ты такой извращенец…
Он вдруг набрасывается на меня и горячо целует, придавив ногой мои ноги и удерживая руки над головой.
— Ты любишь извращенный секс, — шепчет он и потирается носом о мой.
Я широко улыбаюсь, не в силах устоять против его заразительной, озорной улыбки.
— Да, я люблю извращенный секс. И я люблю тебя. Очень.
Я резко просыпаюсь, разбуженная тонким восторженным визгом сына, и хоть я и не вижу ни его, ни Кристиана, как дурочка, улыбаюсь от радости. Тед проснулся, и они с Кристианом возятся неподалеку. Я тихо лежу, до сих пор дивясь тому, как Кристиан умеет играть. Его терпение с Тедди исключительное — гораздо больше, чем со мной. Я фыркаю. Но, с другой стороны, так и должно быть. И мой прелестный сынишка, свет очей папы с мамой, не ведает страха. Кристиан, со своей стороны, по-прежнему чрезмерно носится с нами обоими. Мой милый, переменчивый, властный Пятьдесят Оттенков!
— Давай найдем маму. Она где-то на лугу.
Тед говорит что-то, мне не разобрать, и Кристиан заливисто счастливо смеется. Это такой волшебный звук, наполненный его родительской любовью. Я не могу устоять. Приподнимаюсь на локтях, чтобы выглянуть из своего укрытия в высокой траве.
Кристиан кружит Теда, отчего тот радостно визжит. Кристиан останавливается, подкидывает его высоко в воздух — я затаиваю дыхание, — потом ловит. Тед взвизгивает с детской непосредственностью, и я облегченно выдыхаю. Ох, мой малыш, мой дорогой малыш, такой непоседа.
— Еще, папа! — хохочет он. Кристиан соглашается, и дыхание мое опять останавливается, когда он снова подбрасывает сына в воздух и ловит, крепко прижимая к себе. Он целует медные волосы Тедди, потом щечку и безжалостно щекочет его. Тедди заливается смехом, извивается и толкает Кристиана в грудь, вырываясь. Ухмыляясь, Кристиан ставит его на землю.
— Пойдем найдем маму. Она прячется в траве.
Тед довольно хихикает и оглядывает луг. Схватив Кристиана за руку, указывает куда-то, где меня нет, и я тихонько посмеиваюсь. Я быстро ложусь, наслаждаясь этой игрой.
— Тед, я слышал маму. А ты слышал?
— Мама!
Я фыркаю, слыша властный тон Теда. Ну и ну, прямо как папа, а ведь ему всего два года.
— Тедди! — отзываюсь я, глядя в небо с глупой улыбкой на лице.
— Мама!
Очень скоро я слышу топот ног по лугу, и вначале Тед, потом Кристиан выскакивают из высокой травы.
— Мама! — взвизгивает Тед, словно нашел какое-нибудь утерянное сокровище, и прыгает на меня.
— Эй, малыш! — Я прижимаю его к себе и целую в пухленькую щечку. Он хохочет и тоже целует меня, потом вырывается из моих рук.
— Привет, мама. — Кристиан улыбается мне.
— Привет, папа. — Я расплываюсь в улыбке, а он берет Теда, садится рядом со мной и усаживает нашего сынишку на колени.
— Поосторожнее с мамочкой, — журит он Теда.
Я усмехаюсь: от меня не ускользает ирония. Кристиан достает из кармана «блэкберри» и дает его Теду. Это, вероятно, обеспечит нам минут пять покоя максимум. Тедди разглядывает телефон, нахмурив свои маленькие бровки. Он выглядит таким серьезным, голубые глаза сосредоточены, прямо как у его папы, когда он читает свои письма. Кристиан трется носом о волосы Теда, и сердце мое переполняется нежностью, когда я смотрю на них обоих. Похожи как две капли воды — мой сын, сидящий тихо, по крайней мере несколько минут, на коленях у мужа. Два моих самых любимых в мире мужчины.
Разумеется, Тед — самый красивый и самый талантливый ребенок на свете, но, конечно, для меня, как для любой матери, мой ребенок самый лучший. А Кристиан… ну, Кристиан есть Кристиан. В белой футболке и джинсах он выглядит, как всегда, сногсшибательно красивым. Чем я заслужила такой подарок?
— Вы хорошо выглядите, миссис Грей.
— Вы тоже, мистер Грей.
— Правда, мама — красавица? — шепчет Кристиан на ушко Теду. Тед отмахивается от него, поглощенный изучением папиного телефона.
Я хихикаю.
— Ему не до тебя.
— Вижу. — Кристиан улыбается и целует головку Теда. — Не могу поверить, что завтра ему исполняется два года, — говорит он с грустью. Протянув руку, он кладет ладонь мне на живот. — Пусть у нас будет много детей, — говорит он.
— По меньшей мере еще один. — Я расплываюсь в улыбке, и он гладит меня по животу.
— Как моя дочурка?
— Хорошо. Спит, я думаю.
— Здравствуйте, мистер Грей. Добрый день, Ана.
Мы оба поворачиваемся и видим Софи, десятилетнюю дочку Тейлора, появившуюся из высокой травы.
— Сои-и, — радостно взвизгивает Тед. Он подскакивает с папиных колен, позабыв про «блэкберри».
— Гейл прислала фруктовое мороженое. Можно дать Теду?
— Конечно, — говорю я. О боже, представляю, как он весь измажется.
— Моозеное! — Тед протягивает ручки. И Софи вручает ему одно. С него уже капает.
— Дай-ка маме посмотреть. — Я сажусь, забираю мороженое у Теда и быстро слизываю растаявший сок. М-м… клюква, холодная и восхитительно вкусная.
— Мое! — протестует Тед, голос его звенит от возмущения.
— Вот, возьми. — Я возвращаю ему чуть меньше текущее мороженое, и он тут же отправляет его в рот и улыбается.
— Можно я возьму Теда погулять? — спрашивает Софи.
— Конечно.
— Не уходите далеко.
— Хорошо, мистер Грей.
Карие глаза Софи широко открытые и серьезные. Думаю, она побаивается Кристиана. Она протягивает руку, и Тедди с готовностью ее берет. Они вприпрыжку бегут по высокой траве.
Кристиан смотрит им вслед.
— Не волнуйся за них, Кристиан. Что может здесь с ними случиться?
Он хмурит брови, и я забираюсь к нему на колени.
— Кроме того, Тед обожает Софи.
Кристиан фыркает и трется щекой о мои волосы.
— Она прелестный ребенок.
— Да. И такая хорошенькая. Белокурый ангел.
Кристиан замирает и кладет ладони мне на живот.
— Девочки, да? — В его голосе слышатся нотки беспокойства. Я обхватываю его рукой за голову.
— Ты можешь не беспокоиться о своей дочери еще по крайней мере месяца три. Она у меня надежно спрятана здесь. Ладно?
Он целует меня за ухом и нежно прикусывает зубами мочку.
— Как скажете, миссис Грей. — И кусает меня. Я взвизгиваю.
— Мне понравилась прошлая ночь, — говорит он. — Нам надо чаще это делать.
— Мне тоже.
— И если ты перестала работать, мы могли бы…
Я закатываю глаза, и он сжимает обнимающие меня руки и улыбается мне в шею.
— Вы закатываете глаза, миссис Грей? — Неявная, но чувственная угроза, заставляющая меня заерзать, — но поскольку мы на лугу и поблизости дети, я игнорирую его приглашение.
— У «Грей Паблишинг» имеется автор в «Нью-Йорк Таймз бестселлерз» — продажи Бойса Фокса феноменальны, Интернет кишит нашими изданиями, и я наконец собрала такую команду, какую хотела.
— И ты делаешь деньги в это непростое время, — добавляет Кристиан, не скрывая своей гордости. — Но… ты нравишься мне босая, беременная и на моей кухне.
Я отклоняюсь назад, чтобы видеть его лицо. Он с любовью взирает на меня, глаза блестят.
— Мне тоже это нравится, — бормочу я, и он целует меня, руками все еще обнимая мой живот.
Видя, что он в хорошем настроении, я решаюсь поднять деликатную тему:
— Ты уже подумал над моим предложением?
Он застывает.
— Ана, ответ — нет.
— Но Элли — такое красивое имя.
— Я не собираюсь называть свою дочь именем моей непутевой матери. Нет. Конец дискуссии.
— Ты уверен?
— Да. — Ухватив за подбородок, он серьезно смотрит на меня, излучая раздражение. — Ана, сдайся. Я не желаю, чтоб моя дочь была запятнана моим прошлым.
— Хорошо. Прости. — Черт… я не хочу его сердить.
— Так-то лучше. Прекрати свои попытки это исправить, — ворчит он. — Ты заставила меня признать, что я любил ее, оттащила меня на ее могилу. Хватит.
О нет. Я поворачиваюсь у него на коленях лицом к нему и обхватываю его голову руками.
— Прости. Правда. Не злись на меня, пожалуйста. — Я целую его, потом целую в уголок рта. Секунду спустя он указывает на другой уголок, и я улыбаюсь и целую там. Он указывает на нос. Целую в нос. Он ухмыляется и обхватывает меня руками за зад.
— Ох, миссис Грей, что мне с вами делать?
— Уверен, ты что-нибудь придумаешь, — бормочу я. Он улыбается и, неожиданно извернувшись, опрокидывает меня на одеяло.
— Как насчет того, чтоб сделать это прямо сейчас? — шепчет он с похотливой ухмылкой.
— Кристиан! — ахаю я.
Вдруг раздается пронзительный крик Теда. Кристиан вскакивает с гибкой грацией пантеры и несется в ту сторону, откуда слышится крик. Я спешу за ним, правда, помедленнее. Между нами, я не так испугалась, как Кристиан, — это был не тот крик, который заставил бы меня перескакивать через две ступеньки, чтобы узнать, что стряслось.
Кристиан подхватывает Тедди на руки. Наш малыш безутешно плачет и тычет рукой на землю, где лежат тающие остатки его мороженого.
— Он уронил, — с сожалением говорит Софи. — Я могла бы отдать ему свое, но я его уже съела.
— Ой, Софи, дорогая, не беспокойся. — Я глажу ее по голове.
— Мама! — всхлипывает Тед, протягивая ко мне ручки. Кристиан неохотно отпускает его, чтобы я взяла.
— Ну-ну.
— Моозеное, — хнычет он.
— Я знаю, малыш. Мы пойдем к миссис Тейлор, и она даст тебе другое. — Я целую его головку… Ох, как хорошо он пахнет. Пахнет моим дорогим маленьким мальчиком.
— Моозеное, — шмыгает он носом. Я беру его ручку и целую липкие пальчики.
— У твоих пальчиков вкус фруктового мороженого.
Тед перестает плакать и внимательно разглядывает свою руку.
— Возьми пальчики в рот.
Он так и делает.
— Моозеное!
— Да, мороженое.
Он улыбается. Мой переменчивый маленький мальчик, прямо как его папа. Что ж, по крайней мере, для него это простительно — ему всего два года.
— Пойдем к миссис Тейлор? — Он кивает, улыбаясь своей очаровательной улыбкой. — Пускай папа понесет тебя? — Он мотает головой и обхватывает меня ручками за шею, крепко обнимая, личиком прижавшись ко мне.
— Думаю, папа тоже хочет попробовать мороженое, — шепчу я Теду на ушко. Тед хмурит лоб, потом смотрит на свою руку и протягивает ее Кристиану. Кристиан улыбается и берет пальчики Теда в рот.
— М-м… вкусно.
Тед смеется и тянется к Кристиану на руки. Кристиан улыбается мне и, взяв сына на руки, сажает к себе на бедро.
— Софи, где Гейл?
— В большом доме.
Я бросаю взгляд на Кристиана. Его улыбка делается сладостно-горькой, и мне интересно, о чем он думает.
— У тебя так хорошо получается с ним ладить, — бормочет он.
— С этим малышом? — Я ерошу волосики Теда. — Это только потому, что у меня большой опыт с вами, мужчинами семейства Грей. — Я самодовольно улыбаюсь мужу.
Он смеется.
— Это точно, миссис Грей.
Тедди ерзает и извивается, требуя, чтобы папа его отпустил. Теперь он хочет идти сам, мой упрямый маленький мужчина. Я беру его за одну ручку, Кристиан — за другую, и вместе мы раскачиваем Тедди по дороге к дому, а Софи бежит вприпрыжку впереди нас.
Я машу Тейлору, который в свой редкий выходной возле гаража, одетый в джинсы и майку, возится со старым мотоциклом.
Я останавливаюсь в дверях комнаты Теда и слушаю, как Кристиан читает сыну.
— Я Лоракс! Я говорю от имени деревьев!..
Когда я заглядываю, Тедди крепко спит, а Кристиан продолжает читать. Он поднимает глаза, когда я открываю дверь, и закрывает книгу. Прикладывает палец к губам и включает детский монитор рядом с кроваткой Теда. Поправляет одеяло, гладит мальчика по щеке, потом выпрямляется и на цыпочках, тихо-тихо, идет ко мне. Не удержавшись, я хихикаю.
В коридоре Кристиан привлекает меня к себе в объятия.
— Боже, я люблю его, но как же здорово, когда он спит, — бормочет он у моих губ.
— Не могу с тобой не согласиться.
Он смотрит на меня нежным взглядом.
— Не могу поверить, что ему уже два года.
— Я тоже.
Я целую его и на мгновение мыслями возвращаюсь к рождению Тедди: срочная операция, Кристиан, сходящий с ума от беспокойства, спокойная уверенность доктора Грин. Меня внутренне передергивает от этих воспоминаний.
— Миссис Грей, ваши схватки длятся уже пятнадцать часов. Они ослабли, несмотря на пикотин. Мы должны сделать кесарево сечение, иначе ребенок может задохнуться.
— Давно, черт побери, пора! — рычит на нее Кристиан. Доктор Грин не обращает на него внимания.
— Кристиан, успокойся. — Я стискиваю его руку. Голос мой тихий и слабый, и все как в тумане — стены, аппараты, одетые в зеленое люди… Я просто хочу спать. Но сначала я должна сделать что-то важное… ах да. — Я хочу родить сама.
— Миссис Грей, пожалуйста. Кесарево.
— Прошу тебя, Ана, — умоляет Кристиан.
— И потом я смогу поспать?
— Да, детка, да. — Это почти всхлип, и Кристиан целует меня в лоб.
— Я хочу увидеть Комочка.
— Увидишь.
— Ладно, — шепчу я.
— Наконец-то, — бормочет доктор Грин. — Сестра, позовите анестезиолога. Доктор Миллер, готовьтесь делать кесарево. Миссис Грей, мы переводим вас в операционную.
— Переводите? — в один голос говорим мы с Кристианом.
— Да. Прямо сейчас.
И внезапно мы двигаемся — быстро, огни на потолке сливаются в длинную яркую полоску, когда меня везут по коридору.
— Мистер Грей, вам надо переодеться в операционный костюм.
— Что?
— Быстрее, мистер Грей.
Он сжимает мою руку и отпускает меня.
— Кристиан, — зову я в панике.
Мы минуем еще одни двери — и вот уже медсестра прилаживает экран у меня на груди. Двери открываются и закрываются, и в комнате так много людей. Здесь так шумно… я хочу домой.
— Кристиан? — я лихорадочно ищу лицо своего мужа среди множества лиц.
— Он сейчас будет, миссис Грей.
Мгновение спустя он рядом со мной, одетый в голубой стерильный костюм, и я протягиваю к нему руку.
— Мне страшно, — шепчу я.
— Нет, детка, нет, я здесь. Не бойся. Ты же у меня сильная. — Он целует меня в лоб, и я чувствую по его тону, что что-то не так.
— Что такое?
— Что?
— Что-то случилось?
— Ничего не случилось. Все отлично. Детка, ты просто сильно устала. — Глаза его горят страхом.
— Миссис Грей, анестезиолог пришел, так что мы можем начинать.
— У нее очередная схватка.
Живот сдавливает, словно железным обручем. О боже! Я стискиваю руку Кристиана, в глазах все мутнеет от боли. Эта боль — вот что самое выматывающее. Я так устала… я чувствую, как онемение растекается… растекается по телу. Я концентрируюсь на лице Кристиана. Между бровей у него пролегла глубокая морщина. Он напряжен. Он встревожен. Почему он встревожен?
— Вы это чувствуете, миссис Грей? — доносится из-за экрана бестелесный голос доктора Грин.
— Что чувствую?
— Значит, не чувствуете.
— Нет.
— Хорошо. Доктор Миллер, приступаем.
— Все будет хорошо, Ана.
Кристиан бледен. Лоб его покрыт каплями пота. Он боится. Не бойся, Кристиан. Не бойся.
— Я люблю тебя, — шепчу я.
— Ох, Ана, — всхлипывает он. — Я тоже люблю тебя, очень-очень.
Внутри меня — какое-то странное тянущее ощущение. Ничего подобного я раньше не чувствовала. Кристиан смотрит на экран и белеет, но продолжает смотреть, словно зачарованный.
— Что происходит?
— Отсос! Хорошо…
Внезапно раздается пронзительный сердитый плач.
— У вас мальчик, миссис Грей.
— Можно мне его увидеть? — выдыхаю я.
Кристиан на секунду исчезает из виду и вскоре вновь появляется, держа моего сына, завернутого в голубое. Личико у него розовое, и он весь в крови и в чем-то белом. Мой малыш. Мой Комочек… Теодор Рэймонд Грей.
Я поднимаю взгляд на Кристиана, у него на глазах слезы.
— Вот ваш сын, миссис Грей, — шепчет он сдавленно и хрипло.
— Наш сын, — говорю я. — Он прекрасен.
— Да, — соглашается Кристиан и запечатлевает поцелуй на хорошеньком маленьком лбу под шапкой черных волосиков. Теодор Рэймонд Грей ничего не замечает. Закрыв глаза и позабыв про плач, он спит. Он — самое прекрасное, что я когда-либо видела. Такое чудо. Я плачу.
— Спасибо, Ана, — шепчет Кристиан, и в его глазах тоже стоят слезы.
— Что случилось? — Кристиан приподнимает мою голову за подбородок.
— Просто вспомнила рождение Теда.
Кристиан бледнеет и обхватывает мой живот.
— Еще раз я такого не переживу. На этот раз — сразу кесарево.
— Кристиан, я…
— Нет, Ана. Прошлый раз ты, черт побери, чуть не умерла. Нет.
— Ничего подобного…
— Нет. — Он решителен и непреклонен, но смотрит на меня, и взгляд его смягчается. — Мне нравится имя Фиби, — шепчет он и трется носом о мой нос.
— Фиби Грей? Фиби… да. Мне тоже нравится. — Я широко улыбаюсь.
— Отлично. Хочу собрать подарок Теда.
Он берет меня за руку, и мы спускаемся вниз. От Кристиана волнами исходит радостное возбуждение; он ждал этого момента весь день.
— Как думаешь, ему понравится? — Его неуверенный, светящийся надеждой взгляд встречается с моим.
— Очень понравится. Минут примерно на пять. Кристиан, ему же всего два года.
Кристиан закончил собирать деревянный поезд, который купил Теду на день рождения. Он попросил Барни переделать два маленьких мотора, чтобы они работали от солнечных батареек, как у того вертолета, который я как-то подарила Кристиану. Похоже, Кристиан не может дождаться, когда встанет солнце. Подозреваю, это потому, что он сам хочет поиграть с поездом. Комплект занимает большую часть каменного пола на террасе.
Завтра мы устраиваем семейную вечеринку для Теда. Приедут Рэй, и Хосе, и все Греи, включая кузину Теда Эву, двухмесячную дочь Кейт и Элиота. Мне не терпится обо всем поболтать с Кейт и посмотреть, как ей идет материнство.
Я любуюсь видом, когда солнце садится за Олимпийский полуостров. Все именно так, как и обещал Кристиан, и я испытываю тот же радостный восторг, глядя на это сейчас, что и в первый раз. Сумерки над Саундом — это нечто потрясающее. Кристиан привлекает меня в свои объятия.
— Какой вид!
— Да, — отзывается Кристиан, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он смотрит на меня. Потом мягко целует в губы. — Просто изумительный, — бормочет он. — Мой любимый вид.
— Дом, милый дом.
Он ослепительно улыбается и снова целует меня.
— Я люблю вас, миссис Грей.
— Я тебя тоже, Кристиан. Всегда.
Оттенки Кристиана
Первое Рождество Пятидесяти Оттенков
Свитер у меня колючий и пахнет новым. Все новое. У меня новая мама. Она доктор. У нее есть стетоскоп, который я могу вставлять в уши и слушать свое сердце. Она добрая и улыбается. Она все время улыбается. Зубы у нее маленькие и белые.
— Хочешь помочь мне украсить елку, Кристиан?
Елка — в комнате с большим диваном. Очень большая. Раньше я видел такие только в книжках. И не в доме, где диваны. В моем новом доме много диванов. Не один. Не один коричневый и липкий.
— Вот, смотри.
Моя новая мама показывает мне коробку, полную шаров. Много красивых блестящих шаров.
— Это украшения для елки.
Ук-ра-ше-ни-я. Ук-ра-ше-ни-я. Моя голова говорит слово. Ук-ра-ше-ни-я.
— А это… — Она останавливается и вытаскивает бусы с маленькими цветочками на них. — Это гирлянды. Сначала повесим их, а потом остальные украшения.
Она протягивает руку и кладет ладонь мне на голову. Я стою тихо-тихо. Но мне нравится ее рука на моих волосах. Нравится быть рядом с моей новой мамой. Она хорошо пахнет. Чистым. И она трогает только мои волосы.
— Мама!
Он зовет. Лелиот. Он большой и шумный. Очень шумный. Он разговаривает. Все время. Я совсем не разговариваю. У меня нет слов. Слова у меня в голове.
— Элиот, дорогой, мы в гостиной.
Он вбегает. Он был в школе. У него рисунок. Рисунок, который он нарисовал для моей новой мамы. Она мама и Лелиота тоже. Она опускается на колени, обнимает его и смотрит на рисунок. На нем нарисован дом с мамой, папой, Лелиотом и Кристианом. На рисунке Лелиота Кристиан очень маленький. Лелиот большой. У него большая улыбка, а у Кристиана грустное лицо.
Папа тоже здесь. Он подходит к маме. Я крепко прижимаю к себе свое одеяло. Он целует новую маму, и новая мама не боится. Она улыбается. Она тоже его целует. Я стискиваю одеяло.
— Привет, Кристиан.
У папы глубокий мягкий голос. Мне нравится его голос. Он никогда не бывает громким. Папа не кричит. Не кричит как… Он читает мне книжки, когда я ложусь спать. Читает про кота в шляпе, зеленые яйца и ветчину. Я никогда не видел зеленых яиц. Папа наклоняется, поэтому он маленький.
— Чем ты сегодня занимался?
Я показываю ему на елку.
— Ты покупал елку? Рождественскую елку?
Я в голове говорю «да».
— Она очень красивая. Вы с мамой очень хорошо выбрали. Это очень важная работа — правильно выбрать елку.
Он тоже треплет меня по волосам, и я замираю и крепко прижимаю одеяло. Папа меня не обижает.
— Папа, посмотри, что я нарисовал!
Лелиот ужасно сердится, когда папа разговаривает со мной. Я бью Лелиота, когда он сердится на меня. Новая мама сердится на меня, когда я это делаю. Лелиот меня не бьет. Лелиот меня боится.
Огоньки на елке очень красивые.
— Ну-ка, давай я тебе покажу. Крючок продевается вот в это маленькое ушко, и тогда можно повесить его на елку. — Мама вешает на елку красные укра… укра-ше-ния.
— А ты попробуй повесить этот маленький колокольчик.
Маленький колокольчик звенит. Я трясу им. Звук радостный. Я трясу еще. Мама улыбается. Широкая улыбка. Особая улыбка для меня.
— Тебе нравится колокольчик, Кристиан?
Я отвечаю «да» в голове и трясу колокольчик еще. Он весело звенит.
— У тебя прелестная улыбка, солнышко. — Мама моргает и вытирает глаза рукой. Она гладит меня по волосам. — Мне нравится видеть твою улыбку. — Ее ладонь движется к моему плечу. Нет. Я отступаю назад и стискиваю одеяло. Мама печально смотрит, а потом опять улыбается. Она гладит меня по волосам.
— Повесим колокольчик на дерево?
Моя голова говорит «да».
— Кристиан, ты должен говорить мне, когда хочешь есть. Ты можешь это сделать. Берешь маму за руку, ведешь ее на кухню и показываешь.
Она указывает на меня своим длинным пальцем. Ноготь у нее блестящий и розовый. Красивый. Но я не знаю, сердится моя новая мама или нет. Я съел весь свой обед. Макароны с сыром. Вкусно.
— Я не хочу, чтобы ты ходил голодным, солнышко. Ладно? А сейчас хочешь мороженого?
Моя голова говорит «да»! Мама улыбается мне. Мне нравится ее улыбка. Она лучше макарон с сыром.
Елка красивая. Я стою, и смотрю на нее, и обнимаю свое одеяло. Огоньки подмигивают. И они все разных цветов, и все ук-ра-ше-ния разных цветов. Мне нравятся голубые. А на верхушке елки большая звезда. Папа поднял Лелиота, и Лелиот надел звезду на елку. Лелиот любит надевать звезду на елку. Я тоже хочу надеть звезду на елку… но не хочу, чтобы папа поднимал меня. Я не хочу, чтобы он держал меня. Звезда яркая и блестящая.
Рядом с елкой — рояль. Новая мама разрешает мне дотрагиваться до черного и белого на рояле. Черное и белое. Мне нравятся белые звуки. Черный звук какой-то неправильный. Но черный мне тоже нравится. Я нажимаю белый, потом черный. Белый, черный. Белый, черный. Белый, белый, белый. Черный, черный, черный. Мне нравится звук. Мне очень нравится звук.
— Хочешь, я тебе поиграю, Кристиан?
Новая мама садится за рояль. Она дотрагивается до белого и черного, и получается песня. Она нажимает на педали внизу. Иногда звук громкий, иногда тихий. Песня веселая. Лелиот тоже любит, когда мама поет. Мама поет про гадкого утенка. Она так смешно крякает. Лелиот тоже смешно крякает, делает руки как крылья и хлопает ими вверх-вниз. Как птица. Лелиот смешной.
Мама смеется. Лелиот смеется. Я смеюсь.
— Тебе нравится песня, Кристиан? — И у мамы опять это грустно-счастливое лицо.
У меня — чулок. Он красный, и на нем картинка: человек в красном колпаке и с большой белой бородой. Это Санта. Санта приносит подарки. Я видел картинки Санты. Но Санта никогда раньше не приносил мне подарков. Я был плохой. А Санта не приносит подарки плохим мальчикам. Теперь я хороший. Новая мама говорит, что я хороший, очень хороший. Новая мама не знает. Я не должен никогда рассказывать новой маме… но я плохой. Я не хочу, чтоб новая мама это знала.
Папа вешает чулок над камином. У Лелиота тоже есть чулок. Лелиот может прочитать слово на своем чулке. Там написано Лелиот. И на моем чулке есть слово. Кристиан. Новая мама читает его по буквам: К-р-и-с-т-и-а-н.
Папа садится ко мне на кровать. Он читает мне. Я держу одеяло. У меня большая комната. Иногда в комнате темно, и мне снятся плохие сны. Плохие сны про то, что было раньше. Новая мама приходит, когда мне снятся плохие сны. Она ложится и тихо поет песенки, и я засыпаю. От нее пахнет мягким, новым и красивым. Моя новая мама не холодная. Не как… не как… И мои плохие сны уходят, когда она спит со мной.
Приходил Санта. Санта не знает, что я был плохой. Я рад, что Санта не знает. У меня есть поезд, и самолет, и вертолет, и машинка. Мой вертолет может летать. Мой вертолет голубой. Он летает вокруг рождественской елки. Он летает над роялем и приземляется на белом. Он летает над мамой, и летает над папой, и летает над Лелиотом, когда тот играет с лего. Вертолет летает по дому, по столовой, по кухне. Он пролетает мимо двери в папин кабинет и летит наверх, в мою спальню, в спальню Лелиота, в мамину и папину спальню. Он летает по дому, потому что это мой дом. Мой дом, где я живу.
Знакомство с Пятьюдесятью Оттенками
Понедельник, 9 мая 2011 г.
— Завтра, — бормочу я, отпуская Клода Бастиля, который стоит в дверях моего кабинета.
— Гольф на этой неделе, Грей. — Бастиль улыбается с легкой надменностью, зная, что победа ему обеспечена.
Я хмурюсь, когда он разворачивается и уходит. Его последние слова сыпят мне соль на рану, потому что, несмотря на мои героические попытки в спортзале нынче утром, персональный тренер задал мне жару. Бастиль — единственный, кому дозволяется взять надо мной верх, и теперь он жаждет новой крови. Я терпеть не могу гольф, но поскольку это одно из мест, где делается бизнес, приходится терпеть его уроки и там… Но, как ни неприятно это признавать, благодаря Бастилю я играю все лучше.
Когда я смотрю вдаль, на панораму Сиэтла, в душу закрадывается знакомая тоска. Настроение мое такое же мрачное и серое, как и погода. Дни сливаются в одну сплошную массу, и надо как-то отвлечься. Я работал весь уикенд, и сейчас, в ограниченном пространстве своего кабинета, не нахожу себе места. Странное ощущение после нескольких схваток с Бастилем, но от этого никуда не денешься.
Я хмурюсь. Отрезвляющая правда в том, что единственное, что заинтересовало меня в последнее время, это решение отправить два грузовых судна в Судан. Да, кстати, Рос должна прийти ко мне с цифрами и логистикой. Какого дьявола она задерживается? Вознамерившись выяснить, что она там копается, я бросаю взгляд на свое расписание и протягиваю руку к телефону.
О господи! Мне придется вытерпеть интервью с настойчивой мисс Кавана для какого-то студенческого журнала. Какого дьявола я согласился на это? Терпеть не могу интервью — глупые вопросы глупых, плохо информированных праздных идиотов. Звонит телефон.
— Да! — рявкаю я на Андреа, как будто это она виновата. По крайней мере, это интервью я могу урезать.
— К вам мисс Анастейша Стил, мистер Грей.
— Стил? Я ожидал Кэтрин Кавана.
— Пришла мисс Анастейша Стил, сэр.
Я недовольно хмурюсь. Ненавижу неожиданности.
— Пусть войдет, — бормочу я, понимая, что похож сейчас на раздраженного подростка, но мне плевать.
Так, так… Мисс Кавана, значит, не явилась. Я знаю ее отца, владельца «Кавана Медиа». У нас был совместный бизнес, и он производит впечатление мудрого дельца и здравомыслящего человека. Это интервью — одолжение лично ему, которое я намерен обналичить как-нибудь потом, когда мне будет удобно. И должен признаться, что мне даже любопытно взглянуть на его дочь, интересно посмотреть, далеко ли упало яблоко от яблони.
Какая-то суматоха в дверях заставляет меня подняться — и тут вихрь длинных каштановых волос, бледных рук и ног и коричневых сапог ныряет в мой кабинет головой вперед. Я закатываю глаза и, подавляя естественное раздражение на подобную неуклюжесть, спешу к девушке, которая приземлилась на четвереньки на полу. Беру ее за тонкие плечи, помогаю подняться.
Ясные, ярко-голубые смущенные глаза встречаются с моими, и я застываю на месте. Они самого необыкновенного цвета — простодушные дымчато-голубые, — и на один ужасный миг мне кажется, что она видит меня насквозь. Я чувствую себя… незащищенным. Эта мысль нервирует. У нее маленькое прелестное личико, которое сейчас пылает румянцем — невинным бледно-розовым. Интересно, мелькает у меня мысль, везде ли кожа у нее такая безупречная и как бы она выглядела, разогретая и раскрасневшаяся от ударов стека. Проклятье. Я останавливаю свои заблудшие мысли, встревоженный их направлением. Какого черта, о чем ты думаешь, Грей? Эта девушка слишком юна. Она изумленно таращится на меня, и я снова чуть не закатываю глаза. Да, да, детка, это всего лишь лицо, и красота только лишь внешняя. Мне хочется стереть этот открыто восхищенный взгляд из больших голубых глаз.
Что ж, Грей, давай немножко позабавимся.
— Мисс Кавана? Кристиан Грей. Вы не ушиблись? Присаживайтесь.
Опять этот румянец. Снова овладев собой, я разглядываю ее. В определенном смысле она довольно привлекательна — тоненькая, бледная, с гривой красновато-каштановых волос, с трудом удерживаемых заколкой. Брюнетка. Да, она очень даже ничего. Я протягиваю руку, и она начинает, заикаясь, извиняться и вкладывает свою маленькую ладошку в мою. Кожа у нее прохладная и мягкая, но рукопожатие удивительно твердое.
— Мисс Кавана заболела, я приехала вместо нее. Надеюсь, вы не возражаете, мистер Грей. — Голос у нее тихий, с легкой, нерешительной музыкальностью, она неритмично моргает, и длинные ресницы трепещут над этими большими голубыми глазами.
Не в силах скрыть нотки веселья в своем голосе, когда вспоминаю ее менее чем элегантное появление в моем кабинете, я спрашиваю, кто она.
— Анастейша Стил. Я изучаю английскую литературу вместе с Кейт, э… Кэтрин… э… мисс Кавана в штате Вашингтон.
Нервный и застенчивый книжный червь, а? Так она и выглядит: ужасно одетая, прячущая свою изящную фигурку под бесформенным свитером и прямой коричневой юбкой. Иисусе, она что, вообще не умеет одеваться? Девушка с волнением оглядывает мой кабинет, глядя куда угодно, только не на меня, замечаю я с веселой иронией.
Как может эта девушка быть журналисткой? В ней же нет ни капли самоуверенности, ни капли напористости. Она так очаровательно волнуется, вся такая робкая, мягкая… покорная. Я качаю головой, изумленный тем, куда заводят меня мои неприличные мысли. Пробормотав какую-то банальность, прошу ее присесть, затем замечаю, что она оценивающе разглядывает висящие в кабинете картины. Сам не понимая почему, объясняю:
— Местная художница. Троутон.
— Они очень красивые. Возносят обычное до необыкновенного, — мечтательно говорит она, залюбовавшись изысканной манерой письма. Профиль у нее изящный — вздернутый носик, мягкие полные губы, — и своими словами она точно отражает мои чувства. «Обычное возносится до необыкновенного». Какое тонкое наблюдение. А мисс Стил совсем не глупа.
Я бормочу согласие и наблюдаю, как румянец снова заливает ее лицо. Усаживаюсь напротив, силясь обуздать свои мысли.
Она выуживает из своей чересчур объемистой сумки помятые листки бумаги и портативный диктофон. Иисусе, какая же она неловкая, дважды роняет эту чертову штуку на мой журнальный столик. Она явно никогда раньше этим не занималась, но по какой-то неведомой мне причине я нахожу это забавным. Обычно подобная неуклюжесть чертовски меня раздражает, но сейчас я прячу улыбку под указательным пальцем и сдерживаю желание самому заняться всеми приготовлениями.
Когда она все больше и больше нервничает, мне приходит в голову, что я мог бы усовершенствовать ее моторику с помощью стека. Правильно использованный, он может заставить подчиниться даже самых норовистых. Эта непрошеная мысль заставляет меня заерзать в кресле. Девица коротко вскидывает на меня глаза и прикусывает нижнюю губу. Черт меня побери! Как же я раньше не обратил внимания на этот рот?
— Прошу прощения. Я еще с ним не освоилась.
Вижу, детка, иронично думаю я, но сейчас мне все равно, потому что я не могу оторвать глаз от твоего рта.
— Не торопитесь, мисс Стил. — Мне нужна еще минута, чтобы призвать к порядку мысли. Грей… прекрати сейчас же.
— Вы не против, если я запишу ваши ответы? — спрашивает она с искренним простодушием.
Мне хочется смеяться. Ну слава тебе, господи.
— После того, как вы с таким трудом справились с диктофоном? Вы еще спрашиваете? — Она моргает, глаза на мгновение делаются большими и растерянными, и я чувствую незнакомый укол вины. Прекрати быть такой свиньей, Грей.
— Нет, не против, — бормочу я, не желая чувствовать себя виноватым за этот взгляд.
— Кейт, то есть мисс Кавана, говорила вам о целях этого интервью?
— Да, оно для студенческой газеты, поскольку в этом году я буду вручать дипломы на выпускной церемонии.
Почему, черт возьми, я согласился на это, сам не знаю. Сэм из отдела по связям с общественностью утверждает, что это честь, а научный департамент по защите окружающей среды нуждается в паблисити, чтобы привлечь дополнительное финансирование для выделения еще одного гранта помимо того, что дал им я.
Мисс Стил снова моргает своими большими голубыми глазами, словно сказанное для нее сюрприз, и, разрази меня гром, смотрит неодобрительно! Разве она не готовилась к этому интервью? Ей бы следовало про это знать. Эта мысль остужает мне кровь. Это… неприятно… не то, чего я ожидаю от нее или любого, кому уделяю свое время.
— Хорошо. У меня к вам несколько вопросов. — Она заправляет локон за ухо, отвлекая меня от моего раздражения.
— Я не удивлен, — сухо бормочу я.
Пусть поерзает. Она и в самом деле ерзает, потом берет себя в руки, садится прямо и расправляет свои узкие плечики. Наклонившись вперед, нажимает на кнопку диктофона и хмурится, заглядывая в свои помятые листки.
— Вы очень молоды и тем не менее уже владеете собственной империей. Чему вы обязаны своим успехом?
О господи! Она что, не могла придумать ничего лучшего? Какой чертовски тупой вопрос. Ни капли оригинальности. Это разочаровывает. Я выдаю свой обычный ответ, что у меня работают превосходные специалисты. Люди, которым я доверяю и которым хорошо плачу… и так далее и тому подобное. Но, мисс Стил, дело в том, что я чертовски гениален в том, чем занимаюсь. Для меня это все равно что свалиться с бревна. Покупка хиреющих, плохо управляемых компаний и их восстановление или, если они окончательно разорены, разделение их на части и продажа по самой высокой цене. Это просто вопрос знания различий между двумя стадиями. И все неизбежно сводится к ответственным людям. Чтобы преуспеть в бизнесе, нужны хорошие люди, а я прекрасно умею в них разбираться.
— Может быть, вам просто везло? — тихо говорит она.
Везло? Меня охватывает раздражение. Везло? Везение здесь совершенно ни при чем, мисс Стил. Она выглядит скромной и тихой, но этот вопрос? Никто никогда не спрашивал меня, везет ли мне. Тяжелый труд, умение заинтересовать, увлечь людей, держать их под постоянным присмотром, предугадывать их шаги, если необходимо, а если они не справляются с задачей, то безжалостно от них избавляться. Вот что я делаю, и делаю это хорошо. И ни о каком везении речи не идет. Вот так-то. Щеголяя образованием, я цитирую слова своего любимого американского промышленника.
— А вы, похоже, диктатор, — замечает она совершенно серьезно.
Что за черт?
Может, эти бесхитростные глаза и вправду видят меня насквозь? Привычка командовать — моя вторая натура.
Я пристально гляжу на нее.
— Да, я стараюсь все держать под контролем, мисс Стил. — И хотел бы заполучить тебя в свою власть прямо здесь и сейчас.
Она смотрит на меня широко открытыми глазами. Привлекательный румянец снова растекается по лицу, и она опять прикусывает губу. Я продолжаю, стараясь отвлечься от ее рта:
— Кроме того, безграничной властью обладает лишь тот, кто в глубине души уверен, что рожден управлять другими.
— Вы чувствуете в себе безграничную власть? — спрашивает она мягким успокаивающим голосом, но выгибает свою изящную бровь, выдавая взглядом укор. Мое раздражение растет. Она что, специально меня подбивает? И что меня больше злит — ее вопросы, ее отношение или то, что я нахожу ее привлекательной?
— Я даю работу сорока тысячам человек, мисс Стил, и потому чувствую определенную ответственность — называйте это властью, если хотите. Если я вдруг сочту, что меня больше не интересует телекоммуникационный бизнес, и захочу продать его, то через месяц или около того двадцати тысячам человек будет нечем выплачивать кредиты за дом.
От моего ответа у нее отвисает челюсть. Ну что, съели, мисс Стил? Я чувствую, как ко мне возвращается душевное равновесие.
— Разве вы не должны отчитываться перед советом?
— Я владелец компании. И ни перед кем не отчитываюсь, — резко отвечаю я. Она должна бы это знать. Я вопросительно поднимаю бровь.
— А чем вы интересуетесь кроме работы? — поспешно продолжает она, правильно оценив мою реакцию. Она знает, что я разозлился, и почему-то это доставляет мне огромное удовольствие.
— У меня разнообразные интересы, мисс Стил. Очень разнообразные. — Я улыбаюсь. Образы ее в самых разных позах в моей игровой комнате проносятся перед моим мысленным взором: прикованной к кресту, привязанной за руки и за ноги на огромной кровати, распластанной на скамье для порки. Проклятье! Откуда это взялось? И полюбуйтесь — опять этот румянец. Прямо как защитный механизм. Успокойся, Грей.
— Но если вы так много работаете, как вы расслабляетесь?
— Расслабляюсь? — Я улыбаюсь. Как странно слышать эти слова от такой умненькой девочки. Кроме того, когда мне расслабляться? Она что, не знает, сколькими компаниями я руковожу? Но она смотрит на меня своими бесхитростными голубыми глазами, и, к своему удивлению, я ловлю себя на том, что раздумываю над ее вопросом. Ну, для того, чтобы, как вы выразились, расслабиться, я хожу под парусом, летаю на самолете, трахаюсь… проверяю пределы таких же, как она, миниатюрных девушек с каштановыми волосами и подчиняю их своей воле… От этой мысли я ерзаю, но отвечаю спокойно, опуская два своих любимых увлечения.
— Вы инвестируете в производство. Зачем?
Ее вопрос грубо возвращает меня в настоящее.
— Мне нравится созидать. Нравится узнавать, как устроены вещи, почему они работают, из чего сделаны. И особенно я люблю корабли. Что еще тут можно сказать?
— Получается, что вы прислушиваетесь к голосу сердца, а не к фактам и логике?
К голосу сердца? Я? О нет, детка. Мое сердце давным-давно было изуродовано до неузнаваемости.
— Возможно, хотя некоторые говорят, что у меня нет сердца.
— Почему?
— Потому что хорошо меня знают.
Я криво улыбаюсь. В сущности, никто не знает меня настолько хорошо, за исключением разве что Элены. Интересно, что она сказала бы о малышке мисс Стил. Девчонка — клубок противоречий: застенчивая, неловкая, явно умная и чертовски возбуждающая. Ну ладно, признаю. Она соблазнительная штучка.
Она механически задает следующий вопрос:
— Вы легко сходитесь с людьми?
— Я очень замкнутый человек, мисс Стил. И я многим готов пожертвовать, чтобы защитить свою личную жизнь. Поэтому редко даю интервью.
— А почему вы согласились на этот раз?
— Потому что оказываю финансовую поддержку университету, и к тому же от мисс Кавана не так-то легко отделаться. Она просто мертвой хваткой вцепилась в мой отдел по связям с общественностью, а я уважаю такое упорство.
«Но я рад, что вместо нее пришла ты».
— Вы также вкладываете деньги в сельскохозяйственные технологии. Почему вас интересует этот вопрос?
— Деньги нельзя есть, мисс Стил, а каждый шестой житель нашей планеты голодает. — Я бесстрастно смотрю на нее.
— То есть вы делаете это из филантропии? Вас волнует проблема нехватки продовольствия? — Она смотрит на меня озадаченно, словно я — головоломка, которую ей надо решить, но ни за что на свете я не хочу, чтоб это большие голубые глаза заглянули в мою черную душу. Эту тему я не готов обсуждать. Никогда.
— Это хороший бизнес. — Я пожимаю плечами, изображая безразличие. И представляю, как овладеваю ее хорошеньким ротиком, чтобы отвлечься от мыслей о голоде. Да, ее рот требует хорошей дрессировки. Эта мысль привлекает меня все больше и больше, и я позволяю себе представить ее на коленях передо мной.
— У вас есть своя философия? И если да, то в чем она заключается? — снова задает она заученный вопрос.
— Своей философии как таковой у меня нет. Ну разве что руководящий принцип — из Карнеги: «Тот, кто способен полностью владеть своим рассудком, овладеет всем, что принадлежит ему по праву». Я человек целеустремленный и самодостаточный. Мне нравится все держать под контролем: и себя, и всех, кто меня окружает.
— Так, значит, вам нравится владеть? — Глаза ее расширяются.
Да, детка. Тобой, к примеру.
— Я хочу заслужить обладание, но в целом да, нравится.
— Вы суперпотребитель?
Голос ее пронизан неодобрением, и это опять меня злит. Она говорит как ребенок богатых родителей, который всегда имел все, что только душа пожелает, но повнимательнее присматриваюсь к ее одежде — она одевается в «Уолмарт» или, возможно, в «Олд Нейви» — и понимаю, что это не так. Она выросла в небогатой семье.
А я мог бы столько всего тебе дать.
Черт, откуда взялась эта мысль? Хотя, если подумать, мне действительно нужна новая саба. Прошло уже… сколько, два месяца после Сюзанны? И вот вам пожалуйста, я глотаю слюнки при виде темноволосой девушки. Я стараюсь улыбнуться и согласиться с ней. В потреблении нет ничего дурного — в конце концов, оно движет тем, что еще осталось от американской экономики.
— Вы приемный ребенок. Как это на вас повлияло?
Какое, черт побери, это имеет отношение к цене на нефть? Я недовольно хмурюсь. Что за нелепый вопрос. Если б я остался со шлюхой-наркоманкой, то, скорее всего, меня бы уже давно не было на свете. Ставлю ее на место, стараясь сохранить ровный тон, но она настаивает на своем, желая знать, когда я был усыновлен. Заткни ее, Грей.
— Эти данные можно почерпнуть из общедоступных источников, мисс Стил. — От меня веет арктическим холодом. Теперь она, похоже, раскаивается. Вот и хорошо.
— У вас нет семьи, поскольку вы много работаете.
— Это не вопрос, — отрывисто бросаю я.
Она опять краснеет и закусывает свою чертову губу. Но у нее хватает ума извиниться:
— Прошу прощения. Вам пришлось пожертвовать семьей ради работы?
За каким чертом мне нужна семья?
— У меня есть семья. Брат, сестра и любящие родители. Никакой другой семьи мне не надо.
— Вы гей, мистер Грей?
Какого черта! Не могу поверить, что она произнесла это вслух! Невысказанный вопрос, который даже мои родные не осмеливаются задать, что меня здорово забавляет. Как она смеет! У меня чешутся руки стащить ее с дивана, перебросить через колено и отшлепать хорошенько, а потом трахнуть прямо на письменном столе со связанными за спиной руками. Это был бы ответ на ее вопрос. Какое, однако, нахальство! Я делаю глубокий успокаивающий вдох. К моей мстительной радости, она, похоже, и сама сильно смущена своим вопросом.
— Нет, Анастейша, я не гей. — Я вскидываю брови, но сохраняю бесстрастное выражение лица. Анастейша. Красивое имя. Мне нравится, как оно звучит.
— Прошу прощения. Тут так написано. — Она нервно заправляет волосы за ухо.
Она не знает собственных вопросов? Возможно, не она их придумывала. Я спрашиваю ее, и она бледнеет. Черт, а она и в самом деле очень привлекательна, хоть это и не бросается в глаза. Я бы, пожалуй, даже назвал ее красивой.
— Э… нет. Кейт, то есть мисс Кавана, дала мне список.
— Вы с ней вместе работаете в студенческой газете?
— Нет, она моя соседка по комнате.
Неудивительно, что она чувствует себя не в своей тарелке. Я тру подбородок, решая, не задать ли ей перцу.
— Вы сами вызвались на это интервью? — спрашиваю я и в награду получаю смиренный взгляд: большие, чуть испуганные глаза устремлены на меня в ожидании моей реакции. Мне нравится действие, которое я на нее оказываю.
— Меня попросили. Она заболела, — тихо говорит она.
— Тогда понятно.
В дверь стучат, и входит Андреа.
— Прошу прощения, мистер Грей, через две минуты у вас следующий посетитель.
— Мы еще не закончили, Андреа. Пожалуйста, отмените встречу.
Андреа в нерешительности смотрит на меня. Я отвечаю ей твердым взглядом. Прочь! Быстро! Я занят с малышкой мисс Стил. Андреа заливается краской, но немедленно берет себя в руки.
— Хорошо, мистер Грей, — бормочет она и выходит.
Я снова переключаю внимание на интригующее, обескураживающее создание на моем диване.
— Так на чем мы остановились, мисс Стил?
— Мне неловко отвлекать вас от дел.
Ну нет, детка. Теперь моя очередь. Я хочу знать, какие тайны скрываются за этими прекрасными глазами.
— Я хочу узнать о вас побольше. По-моему, это справедливо. — Когда я откидываюсь назад и прижимаю пальцы к губам, она бросает взгляд на мой рот и сглатывает. О да, обычная реакция. И как приятно знать, что она не совсем безразлична к моей привлекательности.
— Ничего интересного, — говорит она, снова краснея. Я немного ее пугаю. Это хорошо.
— Чем вы собираетесь заниматься после университета?
Она пожимает плечами.
— Еще не решила, мистер Грей. Сначала мне нужно сдать выпускные экзамены.
— У нас есть отличные программы стажировки для выпускников. — Проклятье. Вот дернул же черт меня за язык. Я нарушаю золотое правило — никогда не спать с сотрудниками. Но, Грей, ты же не спишь с этой девушкой. Она, похоже, удивлена, и белые зубы опять прикусывают губу. Почему меня это так возбуждает?
— Хорошо, буду иметь в виду, — бормочет она. Потом, подумав, добавляет: — Хотя, по-моему, я вам не гожусь.
Почему это, черт побери? Чем ей не нравится моя компания?
— Почему вы так думаете? — спрашиваю я.
— Но ведь это же очевидно.
— Мне — нет. — Я сбит с толку ее ответом.
Она опять краснеет и тянется за своим диктофоном. Черт, она собралась уходить. Я мысленно пробегаю по своему расписанию на ближайшие несколько часов — ничего такого, что не могло бы подождать.
— Если позволите, я вам все тут покажу.
— Мне бы не хотелось отрывать вас от дел, мистер Грей, а кроме того, у меня впереди очень долгая дорога.
— Вы хотите сегодня вернуться в Ванкувер, в университет? — Я бросаю взгляд в окно. Ехать далеко, и дождь накрапывает. Проклятье. Она не должна вести машину в такую погоду, но я не могу ей запретить. Эта мысль меня раздражает. — Езжайте осторожнее. — Голос мой звучит строже, чем мне хотелось бы. — Вы все взяли, что хотели?
Она неловко заталкивает диктофон в сумку. Ей не терпится поскорее покинуть мой кабинет, но по какой-то необъяснимой причине я не хочу, чтобы она уходила.
— Вы получили все, что хотели? — добавляю я в откровенной попытке задержать ее.
— Да, сэр, — тихо отвечает она.
Ее ответ потрясает меня — то, как прозвучали эти слова, произнесенные этим хорошеньким ротиком, — и я на миг представляю этот ротик в своем полном распоряжении.
— Благодарю вас за интервью, мистер Грей.
— Было очень приятно с вами познакомиться, — отвечаю я, между прочим, сущую правду, потому что уже давно никто меня так не увлекал. Эта мысль тревожит.
Она встает. И я протягиваю руку, испытывая острое желание дотронуться до нее.
— До скорой встречи, мисс Стил, — говорю я, и она вкладывает свою маленькую ладошку в мою. Да, я хочу заполучить эту девушку в свою комнату для игр. Связанную и изнывающую от желания, нуждающуюся во мне, доверяющую мне. Я сглатываю. Этому не бывать, Грей.
— Всего доброго, мистер Грей. — Она кивает и быстро отнимает руку… слишком быстро.
Проклятье, я не могу ее вот так отпустить. Ей явно не терпится поскорее уйти. Я провожаю ее, и раздражение и вдохновение накатывают на меня одновременно.
— Давайте я на всякий случай помогу вам выбраться отсюда, мисс Стил.
Она краснеет от этого намека, заливаясь очаровательным румянцем.
— Вы очень внимательны, мистер Грей, — огрызается она.
А у мисс Стил есть коготки! Я широко ухмыляюсь у нее за спиной, когда она выходит, и выхожу за ней следом. И Оливия, и Андреа удивленно вскидывают глаза. Да, да. Я просто провожаю девушку.
— У вас было пальто? — спрашиваю.
— Да.
Я бросаю хмурый взгляд на глупо улыбающуюся Оливию, которая вскакивает и приносит голубую куртку. Я забираю куртку и смотрю на секретаршу, чтобы села. Господи, как же она меня раздражает, все время крутится возле меня.
Гм. Куртка из «Уолмарта». Мисс Анастейше Стил следовало бы лучше одеваться. Я помогаю ей одеться и, когда кладу руки на ее хрупкие плечи, дотрагиваюсь до кожи у основания шеи. Она тут же замирает и бледнеет. Да! Я ее волную. Как же приятно это сознавать. Пройдя к лифту, я нажимаю кнопку вызова, а она стоит рядом и явно нервничает.
Да, я мог бы успокоить твои нервы, детка.
Двери открываются, и она торопливо заходит в лифт, потом поворачивается лицом ко мне.
— Анастейша, — бормочу я на прощанье.
— Кристиан, — шепчет она. Двери лифта закрываются, оставив мое имя висеть в воздухе, и оно звучит так странно, незнакомо, но чертовски сексуально.
Черт побери. Что это было?
Мне надо побольше узнать об этой девушке.
— Андреа, — бросаю я, возвращаясь к себе в офис. — Быстро найди мне Уэлча.
Сидя за столом и ожидая звонка, я смотрю на картины на стене кабинета, и в памяти всплывают слова миссис Стил: «Вознесение обычного до необыкновенного». Это описание прекрасно подходит и ей самой.
Звонит мой телефон.
— Мистер Уэлч на проводе.
— Соедини меня с ним.
— Да, сэр.
— Уэлч, мне надо навести справки об одном человеке.
Суббота, 14 мая 2011 г.
Анастейша Роуз Стил
Дата рождения: 10 сентября 1989 г. Монтесано, штат Вашингтон
Адрес: 1114 ЮЗ Грин-стрит, квартира 7, Хейвен Хайтс, Ванкувер, штат Вашингтон 98888
Номер мобильного: 360 959 4352
Номер карточки соц. страхования: 987 65 4320
Банковские реквизиты: Банк Уэллс Фарго, Ванкувер, штат Вашингтон 98888
Номер счета: 309361: баланс $ 683.16
Род занятий: Студентка Ванкуверский гуманитарный колледж Английская литература Средний балл: 4.0
Прежнее место учебы: Монтесано, средняя школа SAT: 2150
Место работы: Магазин хозтоваров «Клейтон'с»
СЗ Ванкувер-драйв, Портленд
Отец: Франклин А. Ламберт
Дата рождения: 1 сентября 1969 г.
Умер 11 сентября 1989 г.
Мать: Карла Мэй Уилкс Адамс
Дата рождения: 18 июля 1970 г.
Замужем
Фрэнк Ламберт
1 марта 1989 г., вдова — с 11 сентября 1989 г.
Рэймонд Стил
6 июня 1990 г., в разводе — с 12 июля 2006 г.
Стивен М. Мортон
16 августа 2006 г., в разводе — с 31 января 2007 г.
Робин (Боб) Адамс
6 апреля 2009 г.
Принадлежность к политическим партиям: Не установлено
Религиозное исповедание: Не установлено
Сексуальная ориентация: Неизвестно
Родственники: Не указаны
Я в сотый раз внимательно вчитываюсь в личные данные с тех пор, как получил их два дня назад, и пытаюсь проникнуть в тайну загадочной мисс Анастейши Роуз Стил. Не могу выбросить чертову женщину из головы, и это уже начинает меня злить. Всю последнюю неделю во время особенно скучных встреч я ловил себя на том, что проигрываю интервью в голове. Ее нервные неловкие пальцы на диктофоне, то, как она заправляла прядь волос за ухо, как закусывала губу. Да, это чертово кусание губ не дает мне покоя.
И вот он я, сижу в машине перед «Клейтоном», современным хозяйственным магазином на окраине Портленда, где она работает.
Ты дурак, Грей. Зачем ты здесь?
Я знал, что к этому придет. Всю неделю… знал, что должен буду снова ее увидеть. Знал с того самого мгновения, как она произнесла мое имя в лифте и исчезла в глубинах здания. Я пытался сопротивляться. Ждал пять дней, пять чертовых дней, чтобы посмотреть, не забуду ли я ее. А я никогда ничего и никого не жду. Ненавижу ждать. Никогда раньше мне не приходилось бегать за женщиной. Женщины, которые у меня были, понимали, чего я ждал от них. И теперь я боюсь, что мисс Стил еще слишком молода и что ее не заинтересует то, что у меня есть предложить… скорее всего. Да и получится ли из нее хорошая саба? Я качаю головой. Есть только один способ узнать… Поэтому я здесь, чертов осел, сижу в машине на пригородной автостоянке в унылой части Портленда.
В ее досье нет ничего примечательного, за исключением последнего факта, который на первом плане в моих мыслях. Именно по этой причине я здесь. Почему у вас нет бойфренда, мисс Стил? Сексуальная ориентация неизвестна — возможно, она лесбиянка. Я фыркаю, думая, что это маловероятно. Я вспоминаю вопрос, который она задала мне во время интервью, ее явное смущение, то, как кожу ее залил нежный румянец… черт. Эти нелепые мысли преследуют меня с самой нашей встречи.
Мне не терпится увидеть ее снова — голубые глаза преследовали меня даже во сне. Я ничего не сказал о ней Флинну, и я рад, потому что сейчас веду себя как преследователь. Быть может, все же стоило ему рассказать. Я закатываю глаза; не хочу, чтоб он привязался ко мне со своим последним объяснением — чушь собачья. Мне просто надо развлечься. И то единственное развлечение, которое я хочу, работает продавцом в хозяйственном магазине.
Что ж, раз уж ты здесь, не останавливаться же на полпути. Посмотрим, так ли мисс Стил привлекательна, как ты помнишь. Твой выход, Грей.
Я выхожу из машины и иду через парковку к входной двери. Колокольчик мелодично звякает, я вхожу.
Магазин намного больше, чем выглядит снаружи, и хотя уже почти обеденное время, для субботы тут довольно пусто. Ряды и ряды обычных хозяйственных и строительных товаров. Я и забыл, какие возможности предоставляет хозяйственный магазин таким, как я. То, что мне нужно, я, главным образом, приобретаю через интернет-магазин, но раз уж я здесь, можно прикупить пару-тройку вещиц… Изолента, разъемные кольца — да. Я отыщу восхитительную мисс Стил и малость позабавлюсь.
Мне требуется всего три секунды, чтобы ее заметить. Она сидит за прилавком, напряженно глядя в компьютер, и ест свой ланч. Бессознательно стирает крошку с уголка рта, отправляет ее в рот и облизывает палец. Моя плоть дергается в ответ. Проклятье! Мне что, четырнадцать? Такая моя реакция страшно раздражает. Может, я перестану реагировать, как желторотый юнец, если свяжу, трахну и выпорю ее… и необязательно именно в такой последовательности. Да, это то, что мне нужно.
Она целиком поглощена работой, и это дает мне возможность рассмотреть ее. Непристойные мысли в сторону — она привлекательна, очень привлекательна. Я хорошо ее запомнил.
Она поднимает глаза и замирает, пронизывая меня взглядом своих умных, проницательных глаз, самых голубых на свете, которые, кажется, видят меня насквозь. Это нервирует точно так же, как и в первый раз. Она просто смотрит, потрясенная, как мне кажется, и я не знаю, хороший это знак или плохой.
— Мисс Стил, какой приятный сюрприз.
— Мистер Грей, — шепчет она явно в смятении. А… хороший знак.
— Я тут случайно оказался поблизости и решил сделать кое-какие покупки. Рад снова видеть вас, мисс Стил.
Еще как рад. Она одета в облегающую майку и джинсы, не в те бесформенные тряпки, которые были на ней в прошлый раз. У нее длинные ноги, тонкая талия и классная грудь. Она продолжает глазеть, и я с трудом сдерживаюсь, чтоб не приподнять ее за подбородок и не закрыть ей рот. Я прилетел из Сиэтла, только чтобы увидеться с тобой, и, судя по тому, как ты сейчас на меня смотришь, оно того стоило.
— Ана. Меня зовут Ана. Что вам показать, мистер Грей? — Она делает глубокий вдох, расправляет плечи, как тогда, во время интервью, и выдает мне фальшивую улыбку, которую наверняка приберегает для своих покупателей.
Игра началась, мисс Стил.
— Для начала покажите мне кабельные стяжки.
Губы ее раскрываются, и она резко втягивает воздух.
Вы бы удивились, узнав, что я могу сделать с парочкой кабельных стяжек, мисс Стил.
— У нас есть стяжки различной длины. Показать вам?
— Да, пожалуйста, мисс Стил.
Она выходит из-за прилавка и указывает в сторону одного из проходов между полками. На ногах у нее балетки. Интересно, как бы она выглядела в дизайнерских туфлях на высоченных «шпильках».
— Это в электротоварах, в восьмом ряду. — Голос ее слегка дрожит, и она краснеет… снова.
Я ее волную. В моей душе расцветает надежда. Значит, не лесбиянка. Я довольно ухмыляюсь.
— Только после вас, — бормочу я, делая приглашающий жест рукой. Пропуская ее вперед, даю себе время и пространство полюбоваться умопомрачительной попкой. В ней и вправду есть все, что нужно: она мила, вежлива и обладает всеми атрибутами внешности, которые я ценю в сабмиссив. Но вопрос на миллион долларов: может ли она быть сабой? Наверняка она не знает ничего об этом образе жизни — моем образе жизни, — но мне ужасно хочется познакомить ее с ним. Ты забегаешь вперед, Грей.
— Вы приехали в Портленд по делам? — спрашивает она, прерывая мои мысли. Голос ее срывается на высокие ноты, и она очень старается изобразить отсутствие интереса. Это меня смешит, что весьма освежающе. Женщины редко меня смешат.
— Заехал на экспериментальную ферму Вашингтонского университета, расположенную в Ванкувере, — сочиняю я. На самом деле я приехал, чтобы увидеть вас, мисс Стил.
Она краснеет, и я чувствую себя скотиной.
— Я финансирую кое-какие исследования в области севооборота и почвоведения. — Это, по крайней мере, правда.
— Это часть вашего всемирного продовольственного плана? — Ее губы изгибаются в полуулыбке.
— Что-то вроде того, — бормочу я. Неужели она подсмеивается надо мной? Ох, как бы мне хотелось положить этому конец, если так. Но как начать? Может, с обеда вместо обычного интервью… да, это было бы нечто новенькое — обед в ресторане с потенциальной партнершей.
Мы подходим к кабельным стяжкам разной длины и цветов. Я рассеянно провожу пальцами по выложенным на полке упаковкам. Я могу просто пригласить ее в ресторан. Как на свидание? Согласится ли она? Когда я поднимаю на нее взгляд, она разглядывает свои сжатые пальцы. Не может смотреть на меня… это обнадеживает. Я выбираю те, что подлиннее. В конце концов, они более гибкие — могут обхватить две лодыжки и два запястья одновременно.
— Вот эти подойдут, — бормочу я, и она опять заливается краской.
— Что-нибудь еще? — быстро спрашивает она, и я не знаю, то ли она необыкновенно внимательна, то ли не чает поскорее выставить меня из магазина.
— Да, еще мне нужна изолента.
— Вы делаете ремонт?
Я с трудом удерживаюсь, чтобы не хмыкнуть.
— Нет, это не для ремонта. — Я уже сто лет не держал в руках кисть и про себя улыбаюсь. У меня есть кому делать всю подобную работу.
— Сюда, пожалуйста, — бормочет она с раздосадованным видом. — Изолента в товарах для ремонта.
Ну же, Грей, давай. У тебя не так много времени. Вовлеки ее в какой-нибудь разговор.
— А вы давно здесь работаете? — Я уже знаю ответ. В отличие от некоторых других, я составляю полное досье. Она опять краснеет — боже, какая же застенчивая! У меня нет ни малейшей надежды. Она быстро поворачивается и идет по проходу к секции под вывеской «Ремонт». Я с готовностью трушу за ней следом. Прямо как какой-то щенок, ей-богу!
— Четыре года, — отвечает она, когда мы доходим до изоленты. Наклоняется и хватает два мотка разной ширины.
— Я возьму вот эту, — говорю я. Та, что пошире, гораздо эффективнее для заклеивания рта. Когда она протягивает мне ленту, кончики наших пальцев на мгновение соприкасаются, и это отдается у меня в паху. Проклятье!
Она бледнеет.
— Что-нибудь еще? — Голос у нее тихий и осипший.
Ну и ну, да я действую на нее точно так же, как она на меня. Может быть…
— Наверное, веревку.
— Сюда, пожалуйста. — Она быстро проходит дальше, предоставляя мне еще одну возможность полюбоваться ее попкой. — Какую именно веревку? У нас есть синтетические и из натуральных волокон… бечевка… шнур…
Проклятье… остановись. Я испускаю мысленный стон, силясь прогнать из головы соблазнительную картинку, где она подвешена в моей игровой комнате.
— Отрежьте мне, пожалуйста, пять ярдов из естественных волокон. — Она грубее и сильнее натирает, если натягиваешь ее… веревка, которую я выбрал.
Пальцы ее чуть заметно дрожат, но она ловко отмеряет пять ярдов. Вытащив канцелярский нож из правого кармана, одним резким жестом отрезает веревку, аккуратно сворачивает и завязывает скользящим узлом. Впечатляюще.
— Вы были в скаутском лагере?
— Нет, военно-полевые игры — это не мое, мистер Грей.
— А что же вам нравится, Анастейша? — Я ловлю ее взгляд, и зрачки ее расширяются. Да!
— Книги, — шепчет она.
— А какие книги?
— Ну, обычные. Классика. Британская литература в основном.
Британская литература? Бронте и Остин, держу пари. Вся эта романтическая чепуха. Черт. Это не очень хорошо.
— Вам нужно что-нибудь еще?
— Даже не знаю. А что вы посоветуете? — Я хочу увидеть ее реакцию.
— Вы собираетесь что-то мастерить? — удивленно спрашивает она.
Меня разбирает смех. Ох, детка, «сделай сам» — это не мое. Я киваю, с трудом сдерживая веселье. Глаза ее окидывают мое тело, и я напрягаюсь. Она оценивает меня! Ну и ну.
— Купите рабочий комбинезон, — выпаливает она.
Это самое неожиданное, что я слышу из ее прелестного ротика после вопроса «Вы гей?».
— Чтобы не испачкать одежду. — Она делает неопределенный жест в сторону моих джинсов, снова смущаясь.
Я не в силах устоять:
— Ее всегда можно снять.
— Хм. — Она заливается густой краской и смотрит в пол.
— Возьму-ка я парочку комбинезонов. А то, не дай бог, одежду испорчу, — бормочу я, чтобы избавить ее от страданий. Она без слов разворачивается и быстрым шагом идет по проходу, и опять я иду за ней.
— Что-нибудь еще? — тоненьким голоском спрашивает она, подавая мне пару синих комбинезонов. Она смущена, глаза по-прежнему опущены, лицо пылает. Черт, что она со мной делает?
— Как продвигается ваша статья? — спрашиваю я в надежде, что она немного расслабится.
Она поднимает глаза и наконец-то улыбается легко и искренне.
— Эту статью пишу не я, а Кэтрин. Мисс Кавана. Моя соседка по комнате, начинающая журналистка. Она редактор студенческого журнала и страшно переживала, что не смогла сама приехать, чтобы взять у вас интервью.
Это самое длинное предложение, с которым она обратилась ко мне со времени нашей встречи, и говорит она о ком-то другом, не о себе. Интересно.
Не успеваю я ответить, как она добавляет:
— Статья получилась отличная, только Кейт расстраивается, что у нее нет ваших фотографий.
Настойчивая мисс Кавана желает получить фотографии. Фотореклама, да? Что ж, это можно. Это даст мне возможность провести еще какое-то время с восхитительной мисс Стил.
— А какого рода фотографии ей нужны?
Она молча смотрит на меня, потом качает головой.
— Ну, хорошо, я пока здесь. Может, завтра…
Я могу остаться в Портленде. Поработаю из отеля. Номер в «Хитмане», пожалуй. Надо будет сказать Тейлору, чтоб приехал и привез мой лэптоп и кое-что из одежды. Или Элиоту, если он не завалился в койку с очередной девицей, что для него в выходные — обычное дело.
— Вы согласны на фотосессию? — Она не может скрыть своего удивления.
Я коротко киваю. Вы бы удивились, на что я готов пойти, лишь бы еще побыть с вами, мисс Стил. Впрочем, я и сам себе удивляюсь.
— Кейт ужасно обрадуется… если, конечно, мы найдем фотографа. — Она улыбается, и лицо ее освещается, как солнечный рассвет. Господи, да от нее же глаз невозможно оторвать.
— Сообщите мне насчет завтра. — Я вытаскиваю из бумажника свою визитку. — Вот моя карточка. Это номер мобильного. Позвоните завтра утром до десяти. — И если она не позвонит, я вернусь в Сиэтл и забуду о своей глупой затее. Эта мысль меня угнетает.
— Хорошо. — Она все еще улыбается.
— Ана! — Мы оба оборачиваемся; какой-то парень, небрежно, но дорого одетый, появляется в дальнем конце прохода. Он во весь рот улыбается мисс Анастейше Стил. Это еще что за хрен, черт возьми?
— Э… прошу меня извинить, мистер Грей, я на минуту.
Она идет к нему, и этот поганец заграбастывает ее в свои медвежьи объятия. Я холодею. Это первобытная реакция. Убери от нее свои грязные лапы. Руки мои сами собой сжимаются в кулаки, и я немножко успокаиваюсь, когда вижу, что она не отвечает на объятие.
Они шепотом разговаривают. Проклятье, возможно, данные Уэлча неверны. Может, этот парень — ее бойфренд. По возрасту вполне подходит, и он не может оторвать от нее своих жадных маленьких глазок. Он с минуту держит ее на расстоянии вытянутой руки, разглядывая, потом стоит, лениво положив руку ей на плечо. Жест выглядит небрежным, но я-то знаю, что он отмечает свою территорию и дает мне понять, чтобы отвалил. Ей, похоже, неловко, она переминается с ноги на ногу.
Черт. Надо уходить. Потом она говорит ему что-то еще и отступает назад, слегка дотрагиваясь до его руки. Ясно, что они не близки. Это хорошо.
— Пол, это Кристиан Грей. Мистер Грей, это Пол Клейтон, брат хозяина магазина. — Она бросает на меня какой-то странный, непонятный мне взгляд и продолжает: — Мы знакомы давно, с тех пор как я здесь работаю, но видимся нечасто. Пол изучает менеджмент в Пристонском университете.
Брат босса, не бойфренд. Облегчение, которое я испытываю, так велико, что я хмурюсь. Эта женщина, похоже, здорово меня зацепила.
— Мистер Клейтон. — Тон мой намеренно отрывистый.
— Мистер Грей, — он вяло пожимает мою руку. Слабак. — Постойте, тот самый Кристиан Грей? Глава холдинга «Грей энтерпрайзес»? — За долю секунды неприязнь на лице Пола сменяется угодливостью.
Да, тот самый, хрен ты моржовый.
— Здорово! Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Анастейша уже со всем справилась. Она была очень внимательна.
«А теперь отвали».
— Отлично, — благоговейно откликается он. — Еще увидимся, Ана.
— Конечно, Пол, — говорит она, и он отчаливает, слава богу. Я смотрю, как он исчезает за дверью подсобки. — Что-нибудь еще, мистер Грей?
— Нет, это все, — бормочу я.
Проклятье, мое время вышло, а я до сих пор не знаю, увижусь ли с ней еще. Я должен знать, есть ли хоть какая надежда, что она может согласиться на то, что у меня на уме. Как же мне спросить ее? И готов ли я взять новую сабмиссив, о которой ничего не знаю? Черт. Ее надо будет всему обучать. Я мысленно издаю стон, думая о том, какие интересные возможности это открывает. Даже представлять это — уже удовольствие. Но заинтересуется ли она? Или я все неправильно понял?
Она идет к кассе и пробивает мои покупки, ни разу не поднимая глаз. Посмотри же на меня, черт возьми! Я хочу еще раз увидеть ее прекрасные голубые глаза и понять, о чем она думает.
Наконец она поднимает голову.
— Все вместе — сорок три доллара.
И это все?
— Пакет вам нужен? — спрашивает она, снова возвращаясь к профессиональному тону, когда я подаю ей свою кредитку.
— Да, Анастейша. — Мой язык ласкает ее имя — красивое имя для красивой девушки.
Она быстро и ловко складывает мои покупки в пакет. Ну вот, мне пора уходить.
— Вы позвоните мне, если я буду вам нужен для фотографии?
Она кивает и возвращает мне кредитку.
— Хорошо. Возможно, до завтра. — Я не могу просто так уйти. Я должен дать ей понять, что она меня интересует. — Да, еще… знаете, Анастейша, я рад, что мисс Кавана не смогла приехать на интервью.
Наслаждаясь ее замешательством, я вешаю сумку на плечо и иду к выходу.
Да, вопреки здравому смыслу, вопреки всему — я хочу ее. И теперь мне придется ждать. Черт побери… опять ждать.
ВОТ И ВСЕ — ПОКА
СПАСИБО, СПАСИБО, СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ПРОЧИТАЛИ
Э Л ДЖЕЙМС
notes
