Глава 6

Я всегда хотела это знать – еще с тех пор, как у меня был первый секс.

Почему ЭТО не принято называть собственным именем.

Почему, например, это называется «вдуть»?

Впрочем, «вдуть» лучше, чем, скажем, «чпокнуть». Вот уж что звучит глупо и вульгарно.

Чпок-чпок.

Как будто что-то лопается внутри. В этом смысле «трах» куда симпатичней.

Если вам интересно мое мнение, то я считаю, что если «вдуть» – еще куда ни шло, но когда пишут в одно слово «ябывдул» – это извращение литературных норм. А вот от «чпоканья» меня вообще воротит. Если хотите, можете называть меня лицемеркой, но оно оскорбляет мой слух.

Раз уж мы разговорились на эту тему, если кулак – ваш лучший помощник и друг, если вам нравится групповой секс с вашей пятерней, делайте это где угодно и как угодно, только не на мое лицо, но если вам нравится хороший перепихончик с минетом, то я ваша девушка.

И я в любой день предпочту «член» «пенису». А вы?

Я не зациклена на размерах, но слово «пенис» меня никак не заводит. Я тотчас представляю себе его обвисшим. В положении «половина шестого».

Можете гордиться своей «молодецкой колбасой», своим красавцем, своим шлангом, но держите его там, где и ему и полагается быть. В трусах. Потому что ему ни за что не оказаться вблизи моей «штучки».

Каждый раз, когда я слышу разговоры парней про «дик», «вилли» «джонсон» и «питер», я сразу представляю себе кучку придурков, которые дрочат друг другу в мужском туалете. Мне не нужен член с именем. Я хочу мужчину с членом. Он не обязательно должен быть огромным, но обязательно твердым и приводиться в движение тем, у кого есть «водительские права». Потому что нет смысла с силой давить на акселератор, если вы не знаете, как пользоваться тормозами, поворачивать руль или переключать передачу. А как там ваш переключатель скоростей? Если хотите поместить его в мою «коробку передач», то вам стоит знать, как им правильно пользоваться.

Допустим, «пенис» также неплох, но «член», на мой взгляд, более похотлив, более непристоен и более поэтичен. В нем есть что-то величавое, горделивое. Короче, он представляется мне более сексуальным.

Только не считайте меня ханжой, потому что я не ханжа. И не подумайте, будто я любительница раздавать рецепты на все случаи жизни: я считаю, что у каждого есть личные предпочтения, тем более когда речь идет о сексуальном лексиконе. Так что давайте не будем дискутировать о семантике.

Я всего лишь хочу сказать, чтобы больше не возвращаться к этому вопросу, что лично мне «трах» предпочтительнее «вдувания».

Вы, скорее всего, скажете, что молодая образованная женщина могла бы посвятить себя более глубоким и важным раздумьям, чем мысли о правильном названии для выброса мужского семени. Не знаю, не знаю.

Я веду вот к чему. Можно сколько угодно пытаться постичь глубинную суть бытия, сколько угодно искать физические доказательства существования Бога. Можно прочесть сколько угодно разных книг по этой или по любой смежной теме – о религии, философии или природе, – но я гарантирую, что вам ни за что не найти ответ, который вас удовлетворит. Тот, который удовлетворит вашу душу, даст ощущение полноты бытия, поскольку вы узнаете, где ваше место и каково ваше предназначение.

Почему?

Потому что ответ уже имеется, вот он, прямо перед вами.

Сперма.

Не верите? Я вам докажу.

Давайте начнем с утверждения, с которым все согласны: секс – двигатель жизни. Потому что без секса нет жизни. И в равной степени без жизни нет секса. Они неразрывно связаны друг с другом, как курица и яйцо. Точно так же секс без спермы подобен бигмаку без майонеза. Это волшебная сущность, из которой мы все произошли. Потому что для выживания все в этом мире нуждается в воспроизводстве. Даже такая штука, как простуда. Само бытие имеет в своей основе процесс воспроизводства.

От птиц до пчел, цветов и семян. Один и тот же процесс повторяется раз за разом, снова и снова – из микро в макро. Об этом не стоит и говорить, настолько все очевидно. Об этом рассказывали в школе на уроках биологии. Но, возможно, есть смысл повторить, потому что многое забывается.

Большой взрыв создал универсальную структуру, состоящую из звездных систем – этакие гигантские чрева, инкубаторы планет. Своего рода космические яйца, ожидающие оплодотворения семенем жизни, которым и является сперма.

Такова вкратце моя сексуальная теория жизни, Вселенной и всего на свете. Единственная последовательная теория, от которой есть польза. И всем людям, тяготеющим к духовности, могу сказать только одно: на занятиях по изучению Библии вы плохо слушали или читали эту добрую книгу невнимательно, потому что, если в ней и нет недостатка чего-то, так это недостатка секса. Невозможно перевернуть страницу, чтобы не наткнуться на кого-то, кто ждет пришествия Бога, пришествия Иисуса, пришествия Спасителя. То есть конца света. Уловили мысль? Буквально всё и все должны разом кончить.

Вы скажете: не говори глупостей. Я отвечу: нас учили толковать Библию буквально, чем я в данный момент и занимаюсь. Если предназначение Библии в том, чтобы стать путеводителем жизни, зачем было людям, написавшим ее, играть в семантические игры и прятать истинный смысл? Разве Библия служит не для того, чтобы помочь людям почувствовать себя хорошими? И что, кроме секса, способно помочь людям почувствовать себя еще лучше?

Давайте возьмем какой-нибудь отрывок наугад, например, Евангелие от Луки, стих 17:20–21. Фарисеи спрашивают Иисуса о том, когда придет Царство Божие. И что же он им отвечает? «Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть». Я бы назвала это очевидной истиной. Никакой тайны здесь нет. Я бы сказала, что он имеет в виду только одно. Оргазм.

А что это, если не синоним Бога? Скажу вам, что называется, «для протокола». Я истинно верующая. Я люблю кончать. Но в данном смысле я относительно юная новообращенная. Я не всегда была такой. Честно говоря, дело обстоит с точностью до наоборот.

Я думаю о слове «кончить» и мысленно представляю процесс. И ничего удивительного, что когда-то сама мысль о том, чтобы дать какому-нибудь парню кончить в меня или на меня, вызывала у меня рвоту. Это совсем не сексуально. Это ничего не говорит мне о трансцендентном наслаждении, испытанном во время человеческого оргазма, женского или мужского. Как будто это нечто такое, что остается после того, как мужчина вас использовал. Или воспользовался резинкой, которую вы потом выбрасываете в мусорную корзину. Так что нечему удивляться, что сперма всегда была для меня чем-то грязным и неприличным. Она вызывала у меня отвращение. Мне было противно ее видеть, противно к ней прикасаться и уж тем более пробовать на вкус.

Вскоре после того, как я окончила школу, у меня появился бойфренд, который вечно пытался кончить мне на лицо. Это был, так сказать, его пунктик, и парню хотелось, чтобы он стал и моим. Поэтому он пытался при каждой возможности добиться своего. Вот мы с ним трахаемся – и вот он уже пулей выскакивает, вскарабкивается на меня, норовит сесть мне на лицо, словно щенок, который пытается открыть лапой дверь, чтобы броситься в объятия хозяина, потому что его надолго оставили дома одного.

Разница лишь в том, что это был идиот, который насмотрелся порнушки и не имел ни малейшего представления о том, как сделать приятно реальной девушке. Я его постоянно отфутболивала, как щенка, который пристраивается к ноге. Самое близкое, к чему его допускала, – к животу. Но даже это было мне неприятно. Ни текстура, ни температура мне не нравились. Ничто не доставляло мне удовольствия. Тошнило даже от мысли об этом.

Потом я встречалась с одним смазливым футболистом. Превосходная спортивная фигура, да и лицом не подкачал. Но когда гас свет, то же происходило и с нашим сексом. Как личность футболист был так же убог, как и его воображение в постели. Я всегда пыталась достичь оргазма раньше него, потому что если он опережал меня, у меня тотчас пропадало всякое желание продолжать. Когда он был готов кончить, то начинал скулить, как ребенок, который вот-вот разревется. Мне всегда было любопытно узнать, не сидит ли он на стероидах. А еще я никогда не могла понять, на самом ли деле он хотел оттрахать меня или же просто добросовестно имитировал желание.

Затем нечто изменилось. Можно сказать, на меня нашло откровение – то ли по причине зова любви, то ли похоти, то ли сочетания и того, и другого. Но я отчетливо это помню, как будто это случилось сегодня утром.

Это был восьмой раз, когда мы с Джеком затеяли покувыркаться. И все случилось как-то по-особому. Джек был первым парнем, с которым мне было приятно просто поваляться голышом. Я забралась на него сверху и устроилась, как наездница, мы страстно целовались, и когда он уже собрался кончить, то посмотрел мне прямо в глаза и спросил… Он спросил, можно ли кончить мне в рот. Я впала в панику при одной мысли об этом, но Джек был настолько ошеломлен этой новой любовью-похотью, что мне ничего другого не оставалось, как согласно кивнуть. Он попросил. Мне ничего не мешало отказать ему. Но он спросил моего разрешения, и одно только это заставило меня захотеть.

После этого я перестала бояться липкой субстанции, названной грязным словом. Я перестала бояться того, какой она окажется на вкус. Более того, мне ее хотелось. Она заводила меня. Я была ею зачарована. Я жаждала ее, как жаждала ласковых рук Джека, обнимающих меня, его губ, дарящих мне сладкие поцелуи. До встречи с Джеком секс был для меня большим разочарованием. Наверное, потому, что я еще не встретила своего мужчину, того, кто просветил бы меня, научил получать удовольствие в сексе. Надеюсь, вы знаете строчку из Уильяма Блейка о «мире в песчинке»? Когда я размышляю о сперме Джека, то думаю и о том, откуда она появилась, каким замечательным был наш секс и как мне хотелось, чтобы он длился вечно. Когда я думаю о сперме Джека, мне кажется, что она всегда со мной, что мы с ней неразлучны.

Мне нравится ощущать ее в себе и на себе. Нравится, как она фонтанирует мне в рот. Мне нравится, как она летит мне в волосы, отчего они делаются липкими, как будто их обволакивает паутина. Мне нравится просить Джека, чтобы он кончил мне на грудь, чтобы я могла размазать сперму вокруг сосков так, как художник смешивает краски на палитре. Он сам – краска. Я художница и одновременно холст. Я люблю рисовать его спермой на теле, чтобы ощутить, как она засыхает на коже, затвердевает и сморщивается, покалывая при этом кожу. Мне нравится, как она слущивается с меня чешуйками, когда я ее стряхиваю. Мне нравится подержать на пальце такую чешуйку и смотреть на нее, как смотрят на снежинку, пытаясь разглядеть ее кристаллическую структуру.

Мне нравится смотреть, как сперма выстреливает из головки его члена. Сначала она вылетает длинными дугами, но постепенно ее выбросы делаются короче, слабее и жиже. Затем капельки вылетают медленно, как пена из банки с пивом, которую слишком сильно потрясли прежде, чем открыть. Мне нравится, как его семя выплескивается мне на живот, заполняя ямку пупка и растекаясь по талии подобно супу-пюре, случайно выплеснувшемуся из тарелки. Когда оно дождем падает мне на поясницу крупными густыми каплями, как теплый дождь, как горячее молоко, как раскаленная лава. Когда он выскальзывает из меня и разбрызгивает сперму по всей щелке и кустику волос, где она повисает тонкими нитями, как вата, прицепившаяся к живой изгороди. Мне нравится, как он выстреливает спермой в меня, и я чувствую себя довольной и умиротворенной, как будто полакомилась сытной и вкусной едой. Затем я чувствую, как она вытекает наружу, оставляя густой перламутровый след, который собирается в розетке моего ануса. Иногда семя сочится наружу спустя несколько часов, когда я давно забыла, что оно все еще там остается. Например, я иду по кампусу, или сижу на занятиях, или в автобусе, или стою в магазине в очереди к кассе, как вдруг чувствую, что мои трусики становятся влажными от слизи. Я тотчас вспоминаю момент, когда Джек разрядился в меня, издав за секунду до того короткий сладостный стон. И я заново переживаю эти мгновения, как будто он трахает меня, выпускает в меня семя прямо здесь же, в колледже, в аудитории, в автобусе, в очереди в супермаркете. Мне нравится, когда он кончает мне на лицо: возникает ощущение, будто я полностью в его власти. Как будто он унижает меня своей спермой. Когда я закрываю глаза и чувствую, что он разряжается мне на лицо, когда он выстреливает спермой на меня, на меня, на меня… капли кажутся тяжелыми и стекают по лицу, заполняя поры. Стекают со щеки, лба, капают с подбородка. Его бесконечная сперма.

Мне нравится вытирать ее с губ и шеи, брать большим и указательным пальцами и снова засовывать в рот, смешивать со слюной, превращая в изысканный коктейль, и глотать этот коктейль, как устрицу. Затем я широко открываю рот и показываю Джеку язык, чтобы он видел, что я все проглотила. Что была послушной девочкой и добросовестно приняла лекарство. Мне нравится по вкусу и запаху его спермы угадывать, что он ел на завтрак, обед и ужин и чем перекусывал в промежутках. Соленое, горькое, сладкое, кислое и копченое. Пиво, кофе, спаржа, бананы, ананасы, шоколад. Угадать по текстуре и консистенции. Иногда она жидкая, как недоваренный белок яйца. Иногда густая и комковатая, как манная каша. Иногда она бывает одновременно и жидкой и густой. Иногда тягучая, как сироп от кашля, такая нравится мне больше всех прочих.

Мне нравится облизывать его член после того, как он кончил в меня, когда он вылезает из меня, и он скользкий и гладкий от его семени и моих соков. Я хочу смаковать наши с ним общие ароматы, наш пот и нашу страсть. Мне хочется, чтобы этот вкус как можно дольше оставался во рту, чтобы он ощущался в дыхании. Мне нравится запах его спермы, когда она начинает ферментироваться в моем теле. И еще я люблю под душем смывать его засохшую сперму с моей кожи, и мне нравится, как она вспенивается, соприкасаясь с водой, как будто заново возвращается к жизни, восстает из мертвых. Мне нравится смотреть, как вода и его сперма стекают в сливное отверстие. Нравится думать о путешествии, в которое она отправится. Места, где она была, и места, в которых закончит существование. Из Джека в меня. Из моего тела в море. Она рождена природой и возвращается в природу. Круговорот веществ. Таково ее предназначение.