ПОКОИ КОРОЛЕВЫ
Королева пришла только за полночь.
Красавица то и дело проваливалась в сон и просыпалась с чувством, будто угодила в кошмар: ее ремнями привязали к каменной стене в богато украшенной опочивальне.
Поначалу она даже нашла прохладу камня успокаивающей, но когда огонь боли в ягодицах угас, она стала извиваться, чтобы хоть как-то допустить до попки теплый воздух. Да, иссеченная плоть саднила не так сильно, как вчера, сразу после забега по Тропе, однако сегодня ночью Красавицу ждала пытка похлеще взнуздания.
Немало мучений причиняла ей неутоленная страсть. Какого демона пробудил в ней Принц, что после одной ночи возбуждения и неудовлетворенности она превратилась в такую распутницу? Зуд между ног заставил проснуться еще там, в Рабской, и он же мучил Красавицу здесь, в покоях Королевы.
Комната утопала в тенях, воздух будто застыл. В позолоченных канделябрах горели толстые свечи, и воск стекал по канавкам узоров. Приоткрытый вышитый полог над ложем напоминал вход в темную пещеру.
Красавица медленно моргнула, и уже когда вновь оказалась на грани сна, тяжелые двойные двери распахнулись, и она увидела перед собой высокую и статную Королеву.
Ее величество встала посередине комнаты. Платье из синего бархата плотно облегало ее бедра, расширяясь книзу и прикрывая черные остроносые туфельки. Королева смотрела на Красавицу с прищуром; внешние уголки ее черных глаз чуть загибались кверху, что придавало взгляду еще более зловещее выражение. И вдруг она улыбнулась; на щеках, которые мгновение назад казались высеченными из белого мрамора, даже проступили ямочки.
Красавица тут же опустила глаза. Объятая ужасом, она украдкой следила, как Королева отходит в сторону и присаживается за резной туалетный столик, спиной к большому зеркалу.
Небрежным взмахом руки монархиня отослала фрейлин прочь. Остался только один раб, на которого Красавица боялась даже взглянуть, потому что догадывалась: это Алекси.
Значит, пришел ее палач. Сердце принялось бешено колотиться, и кровь даже не стучала в ушах, а ревела горным потоком. Красавица, привязанная к стене и беспомощная, не смогла бы воспротивиться никому и ничему. Собственные груди тяготили ее, из лона засочилась предательская влага. Если Королева увидит это свидетельство возбуждения, то непременно накажет Красавицу.
Однако вместе с ужасом пробудилось странное вчерашнее чувство смирения и нежеланная уверенность, знание, как лучше преподнести себя.
Так может, следует черпать в смирении силы? Они здорово пригодятся наедине с этой женщиной, что не питает ни капли любви к Красавице. И тогда она постаралась думать о любви Принца, о том, как искренне восхищалась ею леди Джулиана, как хвалил ее и умащал маслом грум.
Однако перед нею была Королева, великая и могущественная правительница окрестных земель, холодная и только слегка восхищенная даром Красавицы.
Пленница невольно задрожала. Пульсация между ног сначала ослабела, потом опять слегка усилилась. Королева внимательно следила за новой рабыней; она могла заставить страдать Красавицу, и Принц не вступился бы за любимицу. Его здесь не было, не было и придворных.
Алекси вышел из тени. Идеально сложенный и смуглый, он напоминал начищенную статую.
— Вина, — промолвила Королева.
Раб тот же миг наполнил ее кубок с двумя ручками. Затем, упав на колени, вложил его в руки госпоже и, пока та пила, открыто улыбнулся Красавице.
От удивления она чуть не вскрикнула. Алекси взирал на нее с той же страстью, что и вчера в саду. Вот он послал ей воздушный поцелуй, и Красавица в ужасе отвернулась.
Правда ли он страстно желает ее, как она возжелала его в первый же миг, как увидела?
О, как ей хотелось прикоснуться к нему, хоть на мгновение, погладить рукой его шелковистую кожу, гладкую грудь и темные соски, что так изысканно украшали его торс, придавая оттенок женственности и хрупкости идеальному телу.
Истязает ли их Королева, эти два кругляшка цвета розы? Вешает ли на них колокольчики, как вешают их на груди Красавице?
Какие же они необычные, эти соски…
Пульсация между ног тем временем усилилась, напоминая о себе, и Красавице стоило трудов не попытаться сдвинуть бедра.
— Раздень меня, — велела Королева.
Прикрыв глаза, Красавица наблюдала, как принц Алекси ловко и искусно выполняет приказ.
Сама она, Красавица, была так неуклюжа две ночи назад, в опочивальне Принца. И как он терпел ее нерасторопность?
Принц Алекси тоже пользовался руками, но редко. Зубами он расстегнул застежки платья, подхватывая его, по мере того как наряд сползал с Королевы.
Красавица поразилась, увидев полные белые груди Королевы под тонкой кружевной сорочкой. Затем Алекси снял узорчатый покров из белого шелка, высвобождая витые черные локоны, и отнес одежду госпожи в сторонку.
Вернувшись, он снял с Королевы туфельки и поцеловал ее босые ноги. Унес прочь обувь и вернулся с кремовой сорочкой из блестящей ткани, отделанной белым кружевом. Сорочка была широка и состояла, наверное, из тысяч складок.
Королева поднялась со стула, и принц Алекси, стянув с нее для начала кружевную сорочку, выпрямился во весь рост и надел на госпожу сорочку кремовую. Помог ей продеть руки в мешковатые рукава; ночная рубашка укрыла Королеву, словно колокол.
Стоя на коленях, спиной к Красавице, Алекси завязал с десяток маленьких тесемок в бантики, чтобы сомкнуть полы сорочки до самого низа.
Когда он наклонился к последней тесемке, Королева лениво поиграла с рыжеватыми локонами, а Красавица невольно уставилась на его иссеченные ягодицы и бедра. Покрасневшая плоть принца разожгла в ней огонь.
— Отодвинь полог над кроватью и приведи Красавицу ко мне, — распорядилась Королева.
От прилива крови в ушах Красавица чуть не оглохла, ей сдавило горло. И все же она услышала шуршание полога над кроватью. Увидела, как монархиня откинулась на шелковые подушки. Теперь, с распущенными волосами, она выглядела намного моложе. На лице ее не было морщин, а глаза совершенно спокойно и неотрывно следили за Красавицей.
Она испытала непрошенный восторг, когда перед ней возник Алекси и загородил собой страшную Королеву. Юноша нагнулся и, развязывая ремни на лодыжках, пальцами ласкал Красавице ступни. Затем поднялся высвободить руки, и она вдохнула пьянящий аромат его кожи и волос. Крепкий и статный, принц все же казался ей неким изысканным и утонченным лакомством. Красавица посмотрела ему прямо в глаза. Принц улыбнулся и поцеловал ее в лоб. Он прижимался к ней губами, пока не развязал ремни на запястьях.
Наконец он нежно опустил Красавицу на колени и жестом велел отправляться к кровати.
— Нет, принеси ее, — велела Королева.
Принц Алекси легко перекинул Красавицу через плечо и понес, как нес бы ее паж или сам Принц — когда забирал из отцовского Замка.
Чувствуя тепло его кожи, Красавица бесстыдно поцеловала принца в многострадальные ягодицы.
Ее уложили на кровать рядом с Королевой. Открыв глаза, она увидела, что госпожа, приподнявшись на локте, смотрит на нее сверху вниз.
Дыхание Красавицы сбилось, она задышала часто-часто. Королева казалась ей огромной и сильно напоминала Принца с той только разницей, что в ее сыне не чувствовалось такого холода. Хотя… изгиб ее алых губ наверняка когда-то считали очень даже привлекательным и страстным. У Королевы были густые ресницы, волевой подбородок и ямочки на щеках, когда она улыбалась. Ее лицо очертаниями напоминало сердце.
Возбужденная, Красавица закрыла глаза и чуть не до крови прикусила губу.
— Посмотри на меня, — велела Королева. — Хочу видеть твои глаза, твой настоящий взгляд. Не надо притворной скромности, ты поняла?
— Да, ваше величество, — ответила Красавица.
Сердце грохотало в груди так, что, наверное, и Королева слышала. Красавица открыла глаза, но перед тем, как послушно взглянуть в лицо Королеве, уставилась на ее грудь, на темный ореол соска под кремовой сорочкой.
От ужаса желудок скрутило в узел.
Королева увлеченно разглядывала Красавицу. Зубы у нее были белоснежные, а глаза — по-лисьи вытянутые — черны, словно два колодца.
— Присядь, Алекси, — не глядя на раба, приказала Королева.
Принц опустился на краешек кровати, скрестив руки на груди и упершись спиной в столбик.
— Маленькая игрушка, — едва слышно произнесла Королева, обращаясь к Красавице. — Кажется, я понимаю, чем ты пленила леди Джулиану.
Она провела ладонью по лицу Красавицы, по щекам и векам. Ущипнула ее за губы, убрала со лба волосы и шлепнула по грудям.
Красавица молча скривилась, послушно держа руки у бедер. Королева напоминала ей солнце, на которое больно смотреть.
Нет, если так думать, лежа рядом с Королевой, от страха можно и с ума сойти.
Рука Королевы меж тем скользнула вниз по животу, по бедрам, легла на ляжки, ущипнула. Везде, где бы ни касалась Королева Красавицы, кожа покрывалась мурашками, словно в пальцах монархини заключалась какая-то страшная сила. Красавица возненавидела Королеву, даже больше, чем ненавидела когда-то леди Джулиану.
Королева принялась неспешно изучать соски Красавицы. Пальцы ее правой руки сжимали нежную розовую плоть, крутили ее то в одну сторону, то в другую. Дыхание Красавицы сбилось еще больше, из лона текла смазка, словно в утробе ее лопнула сочная виноградина.
Королева казалась ей чудовищно большой и сильной, как мужчина. Красавица боялась даже помыслить о том, чтобы ей воспротивиться. Она попробовала успокоиться, вызвать в памяти то чувство, которое овладело ею в конце Тропы, однако оно, утратив силу, ушло.
— Взгляни на меня, — мягко приказала Королева. — Разведи ноги.
Красавица подчинилась.
«Сейчас она все увидит, — испугалась рабыня. — И рассердится, как лорд Грегори. Алекси, он тоже все увидит».
— Я сказала, разведи ноги! — Королева рассмеялась и отвесила несколько яростных шлепков по бедрам Красавицы.
Бедная рабыня раздвинула колени еще шире, и когда эти самые колени ей прижали к постели, испугалась, что не вынесет позора. Она уставилась в балочный балдахин над кроватью, в то время как Королева раскрыла ей щелку — совсем как Леон, — а принц Алекси наблюдал за этим. Красавица прикусила губу, чтобы не закричать. Она вспомнила поцелуи пленного принца, как он ей улыбался.
Королева обмакнула пальцы в ее любовный сок, потеребила ее лонные губы и волоски на лобке, наконец раскрыла края щелки большими пальцами.
Красавица чуть не вскочила и не убежала, как какая-нибудь замученная принцесса из Учебной, которая больше не может выдерживать бесконечных осмотров. И все же она осталась лежать, лишь изредка и приглушенно всхлипывая.
Потом Королева велела ей перевернуться.
О, ну наконец-то, можно будет спрятать лицо в перинах.
Не успела Красавица обрадоваться, как властные холодные руки принялись играть с ее попкой: Королева разводила ягодицы, гладила анус.
«Не надо, — думала Красавица, дрожа от беззвучного плача. — Это просто ужасно!»
С Принцем хоть было ясно, что делать. На Тропе взнузданных ею тоже командовали… а вот чего желала гадкая Королева? Заставить страдать? преклоняться? покориться? или просто терпеть? Она ведь презирает Красавицу!
Королева мяла попку Красавицы, словно пробуя ее на упругость и мягкость. То же она проделала с ляжками, а потом так широко и высоко развела колени Красавицы, что та невольно приподнялась на локтях и выпятила зад. При этом ее анус и лоно оказались раскрыты, словно нутро переспелого плода.
Королева сложила ладонь лодочкой и как бы подхватила ее лоно, взвесила его, погладила, ущипнула.
— Прогнись, — сказала она. — Подними попку, словно кошка, кошечка, которая течет.
Обливаясь слезами стыда, Красавица подчинилась. Ее дико трясло, а властные пальцы Королевы тем временем ворошили угли страсти, отчего те жгли еще безжалостнее. Губы лона, бесспорно, разбухли, из щелки текла смазка, как бы Красавица ни пыталась ее сдержать.
Она не даст ничего этой зловредной женщине, этой королеве-ведьме. Принцу — пожалуйста, и лорду Грегори, и всем другим лордам и леди, что осыпают ее похвалами, но только не этой язве, которая презирает Красавицу!..
Королева тем временем села на кровати и легко, словно тряпичную куклу, перекинула пленницу через колено. Девушка больше не видела Алекси, зато он наверняка видел ее попку.
Красавица не выдержала и застонала. Ее груди терлись о покрывало, лобок — о бедро Королевы, которая обращалась с рабыней как с игрушкой.
Да она, собственно, и была игрушкой в руках Королевы. Живой куклой, что дышит и страдает. Не больно-то изящно она предстала перед Алекси.
Королева пригладила Красавице волосы на голове, пальцем провела вдоль позвоночника до самого копчика.
— Все ритуалы, — низким голосом произнесла Королева, — будь то Тропа взнузданных, столбы в саду, колеса, охота в Лабиринте и прочие хитроумные забавы — все они для моей услады. Я не могу считать раба своим, пока не познаю его или ее вот так, близко-близко, пока не нагну его через колено и не накажу. Алекси, мне отшлепать ее голой рукой, чтобы не нарушить близости? Чтобы ощутить, как горит ее плоть, увидеть, как она меняет цвет? Чего ты сам предпочитаешь, Алекси? На что надеешься, даже когда слезы катятся из твоих глаз ручьем?
— Голой рукой не советую, можете пораниться, — спокойно ответил принц. — Подать вам серебряное зеркало?
— Нет, ты не ответил на вопрос. Хотя зеркало… да, подай. Пороть я им не стану, но в него я смогу видеть лицо Красавицы.
Сквозь слезы Красавица заметила, как принц Алекси отошел к ночному столику, как потом установил зеркальце на подушках, прямо перед ней. И в отражении она увидела гладкое белое лицо Королевы, ее страшные черные глаза, загадочную улыбку.
«Ничего ей не покажу», — отчаянно пообещала себе Красавица и закрыла глаза. По щекам стекли остатки слез.
— Пороть голой рукой — достойно короля, — вслух подумала Королева, длинными пальцами разминая Красавице шею. Затем она просунула левую руку Красавице под груди и, сдвинув их, потрогала сразу за оба соска. — Разве моя рука не равна по силе и твердости мужской? Что говорит твой зад, Алекси?
— Он полностью с вами согласен, ваше величество, — мягко ответил принц из-за спины Красавицы. Наверное, вернулся на место у столбика кровати.
— Сложи руки на пояснице, — приказала Королева, второй рукой сминая рабыне ягодицы. — Подтверди, что поняла меня, принцесса.
— Да, ваше величество, — чуть не проплакала Красавица, потому что голос ее предательски надломился.
— Лежи смирно, — еще резче произнесла Королева.
Сей же миг она принялась пороть Красавицу. Один удар следовал за другим; ладонь у Королевы оказалась куда тяжелее и жестче лопаточки. Красавица раз за разом повторяла в уме: не показывать ей, не показывать ничего! — однако сама не заметила, как начала извиваться.
Леон был прав, когда предупреждал Красавицу перед выходом на Тропу: от удара не уйти, как ни пытайся. Красавица вдруг разрыдалась. Попка ее горела; ладонь Королевы, опускаясь, принимала форму ягодиц, и от этого становилось только больнее. Красавица не могла сдерживаться, она вскрикивала, слезы лились из глаз потоком, и все это Королева видела в своем проклятом зеркале.
Свободной рукой она терзала Красавице соски: дергала за них, теребила.
Эту порку Красавица променяла бы на что угодно, хоть на уроки лорда Грегори, хоть на Тропу взнузданных… даже Тропа казалась ей сейчас намного более легким испытанием. Там хоть можно было бежать, опережая погонщика.
Королева тем временем принялась охаживать ягодицы Красавицы, выискивая свежее, пока еще живое место: то по правой ударит, то по левой. Потом взялась за бедра, пока те не опухли.
«В конце концов она устанет», — утешала себя Красавица, но время шло, а удары не ослабевали. За каждый рывок в сторону Королева награждала ее шлепком жестче и хлестче. Она вошла во вкус, ее движения обрели больше силы и скорости. Точно так же в раж вошел Принц, когда порол Красавицу ремнем.
Королева взялась за складки между ягодицами и бедрами, которые так старательно обрабатывала на Тропе леди Джулиана, когда била снизу вверх. Закончив с ними, вернулась к попке, отлупцевала ее вдоль и поперек и вспомнила о ляжках.
Стиснув зубы, чтобы не кричать, Красавица умоляюще посмотрела в зеркало и увидела в нем чеканный профиль Королевы: сощуренные глаза, перекошенные губы. Внезапно, не прекращая порки, Королева взглянула в отражение.
Красавица не выдержала и, разомкнув замок, попыталась прикрыть попку ладонями. Королева тут же сбросила их.
— Не сметь!.. — прошипела она, и рабыня снова сплела пальцы на пояснице, всхлипывая в покрывало.
Экзекуция продолжилась.
Потом Королева остановилась, положив ладонь на горячие ягодицы Красавицы.
Пальцы ее, хоть к ним и прилила кровь, оставались ледяными. Красавица никак не могла унять бурного дыхания и слез, не смела открыть глаза.
— Можешь смягчить свою вину за отсутствие выдержки, если извинишься, — сказала Королева.
— Про… прошу… — запинаясь, пролепетала Красавица.
— «Прошу простить, моя Королева».
— Прошу простить, моя Королева, — прошептала Красавица.
— «Я заслужила отдельное наказание, моя Королева».
— Я заслужила отдельное наказание, моя Королева.
— Да, — шепотом подтвердила ее величество. — И ты свое получишь. Однако, в целом… — она вздохнула. — Разве она не молодец, Алекси?
— На мой взгляд, она держалась достойно, ваше величество. Вердикт за вами.
Королева рассмеялась и резко поставила Красавицу на ноги.
— Развернись и сядь ко мне на колени.
Пораженная, Красавица тем не менее подчинилась. Она увидела принца Алекси, но не обратила на него внимания. Шелк королевской сорочки приятно холодил разгоряченную плоть. Сама же Королева придерживала рабыню левой рукой, а правой щипала принцессу за соски.
— Я и подумать не могла, что ты окажешься столь покладистой, — призналась Королева, прижимая девушку к своей пышной груди. Рабыня ощущала себя беспомощной и очень маленькой, как ребенок. Нет, даже меньше, чем ребенок.
Голос Королевы сделался томным.
— Ты очень милая, точно как и говорила прелестная леди Джулиана, — прошептала она на ухо Красавице.
Девушка прикусила губу.
— Ваше величество… — так же шепотом ответила она, не зная, что сказать дальше.
— Мой сын хорошо тебя вышколил, да и ты оказалась примерной ученицей.
Королева запустила руку ей между ног. Лоно Красавицы до сих пор не высохло и не остыло.
— Ну, будет, отчего ты так боишься моей руки? Ведь я касаюсь тебя очень нежно.
Королева поцелуем высушила слезы на щеке и ресницах Красавицы.
— М-м, мед и соль.
Красавица разразилась новым потоком всхлипов, а рука Королевы выжимала из нее все новые капли смазки. Щеки девушки залились румянцем; боль и наслаждение сплелись воедино, подчинив себе ее волю.
Она откинула голову на плечо Королеве, чуть приоткрыла рот и тут поняла, что монархиня целует ее в шею. Красавица бормотала что-то, чего никак не следовало произносить при госпоже, она просила…
— Бедная маленькая рабыня, — сказала Королева. — Бедная маленькая послушная рабыня. Я даже думала вернуть тебя родителям, чтобы избавить сына от чар, которыми ты опутала его… Судьба посмеялась над нами: Принц расколдовал тебя и сам стал околдован! Но ты проявила совершенную страсть, мой сын не обманулся, и ты похвально покорная, не чета многим рабам. Притом ты намного свежее самого примерного заложника, намного милее, слаще.
Красавица ахнула, когда от лона по всему телу разлилась волна удовольствия, потом еще одна, сильнее. Набухшие груди готовы были лопнуть, в ляжках стучала кровь, давая прочувствовать каждый дюйм истерзанной плоти.
— Теперь скажи: неужто я так сурово отшлепала тебя?
Она взяла рабыню за подбородок и развернула лицом к себе. Девушка заглянула в ее бездонные черные глаза, блестящие и словно вырезанные из хрусталя, обрамленные изящно загнутыми ресницами.
— Ну же, отвечай, — поторопила Королева и пальцем чуть оттянула нижнюю губу Красавице. — Говори.
— Мне… было… больно, моя Королева.
— Что ж, попка у тебя еще не закаленная, однако твоя невинность заставляет принца Алекси улыбаться.
Красавица, будто по приказу, взглянула на принца, но тот не улыбался. Он лишь как-то странно — одновременно отстраненно и влюбленно — смотрел на нее в ответ. Потом неспешно и без страха обернулся к Королеве, и его губы растянулись в улыбке, какой ждала от него Красавица.
Королева неожиданно поцеловала ее. Черные вьющиеся локоны пологом упали им на лица, и Красавица впервые ощутила, какая бархатистая у Королевы кожа. Она вдыхала аромат ее волос и чувствовала, как мать Принца грудью прижимается к ней.
Принцесса подалась бедрами вперед, начала задыхаться, однако прежде, чем она обезумела от безудержного трепета в утробе, Королева с улыбкой отстранилась.
Она подхватила бедра Красавицы и широко их развела. Обнаженное лоно будто просило, чтобы его прикрыли, вновь сомкнув ноги.
Огонь в утробе немного стих, но не утратил жара и просил выхода.
Красавица застонала, и Королева, оттолкнув ее, залепила пощечину. Красавица невольно вскрикнула.
— Моя госпожа, — произнес Алекси, — она так юна и нежна.
— Не испытывай моего терпения, — предупредила Королева.
Красавица рыдала.
— Лучше приведи Феликса. Пусть он пригласит сюда леди Джулиану. Да, моя юная рабыня нежна, не спорю, но ей еще многому предстоит научиться. За свое маленькое непослушание она будет наказана. Меня, впрочем, не это занимает. Я бы хотела увидеть, на что еще она способна. Хочу знать, силен ли ее дух и как крепко ее стремление угодить… ну и в конце концов, я кое-что пообещала леди Джулиане.
Ни горькие слезы Красавицы, ни слова принца Алекси не могли заставить Королеву передумать.
Явился Феликс. Королева обошла комнату и, когда слезы полились из глаз Красавицы ручьем, она сказала:
— Слезь с кровати и приготовься встретить леди Джулиану.