ГЛАВА l6

— Я на время выпросила ее в деревне у своей знакомой, она — très anglophile, — объяснила мадам Паспарту, демонстрируя Максу чудесное преображение будущей спальни Чарли. — Ваш друг сразу же почувствует себя как дома. Вы только взгляните на собачек.

И она указала на прикроватный столик.

Там, рядом с графинчиком коньяка и вазочкой с фрезиями, стояла цветная фотография улыбающейся королевы Елизаветы. Королева сидела на кушетке, вероятно, в собственной гостиной в Виндзоре, а на ковре у ее ног живым веером расположилось немалое количество собачонок корги.

Макс задумчиво смотрел на снимок; Чарли, без сомнения, решит, что его приятель спятил.

— Как вы внимательны к любой мелочи, мадам, — произнес он. — Мой друг, конечно же, придет в восторг.

Вот и настало утро, когда должен был приехать Чарли. Макс уже четверть часа старательно нахваливал наведенный в спальне порядок и лоск. Мадам Паспарту действительно сотворила чудо: потертые, свалявшиеся думки и темно-бордовые шторы в каких-то зловещих пятнах выбиты так, что на них и пылинки не осталось; все шкафы, стулья и столик отполированы до блеска, кафельные плитки пола сияют как новенькие — вода, льняное масло и неимоверное усердие сделали свое дело. У кровати постелен коврик, чтобы уберечь нежные ноги Чарли от соприкосновения с холодным полом. И в довершение всего — портрет Ее Величества. Чего еще желать гостю?

Мадам Паспарту, дабы прервать поток славословий, подняла палец:

— Ваш друг, он любит танцевать?

Макс десятки раз наблюдал за Чарли, когда тот выходил на танцпол. Ноги его, как правило, ограничивались шарканьем, зато руки не знали покоя — происходило нечто вроде замедленного личного досмотра партнерши. Как ни странно, у девушек это возражений не вызывало.

— Да, — сказал Макс, — хотя предпочитает не слишком быструю музыку. Артрит, знаете ли.

— Ah bon? Ну, вечером музыка будет самая разная. В деревне сегодня fête, un repas dansant. Приедет ансамбль аккордеонистов и диджей из Авиньона, он будет ставить самые популярные сейчас произведения. На пластинках, — пояснила она, а то вдруг Макс не вполне разбирается в современной музыкальной технике. — Все как на дискотеке.

— Надеюсь, вы тоже придете, мадам.

— Какой разговор, конечно. Вся деревня соберется. — Привстав на цыпочки, мадам Паспарту поразительно ловко крутанулась на пальчиках. — Танцевать будут все.

На миг Максу представилась Фанни — они с ней танцуют под звездным небом... Он посмотрел на часы:

— Мне пора идти. С минуты на минуту Чарли приедет в деревню, а как найти этот дом, он понятия не имеет.

Чарли настолько не терпелось удрать от всех и всего, связанного с роскошной недвижимостью, что он выехал из Монте-Карло раньше намеченного часа и уже добрался до деревни. Остановив взятый напрокат здоровенный "мерседес" перед кафе, он вылез и с веселым интересом оглядел площадь.

Принять его за уроженца Сен-Пона было абсолютно невозможно. Одетый в высшей степени à l'anglaise — двубортный блейзер с бесчисленными латунными пуговицами, светло-серые фланелевые брюки и новехонькая соломенная шляпа, — он казался видением из совершенно иного мира, и местные жители уже косились на пришельца со сдержанным любопытством. Перехватив пытливый взгляд одной старушки, Чарли приподнял шляпу:

— Bonjour, дорогая, bonjour.

Увы, этим его запас французских слов почти исчерпывался. Чарли, конечно, слегка превзошел соплеменников в искусстве общения с иностранцами (ведь англичане почему-то говорят с ними по-английски, только очень медленно и очень-очень громко), но не настолько, чтобы его можно было понять. Жители Сен-Пона отродясь не слыхали такого французского, да и не они одни: в сущности, это был английский язык, только к разным словам Чарли добавлял в конце "о", "а" или даже "у", дабы придать им истинно европейское звучание, время от времени он сдабривал свою речь испанскими или итальянскими словечками, чем окончательно сбивал собеседников с толку.

Припарковавшись у тротуара, Чарли зашел в кафе, чтобы справить крайне безотлагательную нужду.

— Рог favor, мадам, — обратился он к барменше, — toilettoes?

Та подняла глаза от газеты и молча мотнула головой. Чарли благодарно вздохнул и ринулся в глубь помещения.

Приехав в деревню, Макс увидел, что на площади полным ходом идет подготовка к вечернему веселью. Шестеро мужчин, взобравшись на стремянки, обвивали ветви платанов гирляндами разноцветных лампочек; другие расставляли простые деревянные столы и лавки, заняв ими почти всю площадь, а третьи — хмурые, небритые, раздраженные и горластые — как раз выпрыгивали из громадного фургона, груженного строительными лесами и досками, из которых предстояло возвести сцену для ансамбля. К сожалению, подъехать или хотя бы приблизиться к месту, освобожденному для сцены, фургон не мог: путь перегораживал "мерседес", оставленный каким-то кретином перед самым кафе. Этим обстоятельством и объяснялись свирепый вид и раздражение рабочих. Шофер грузовика залез в открытое окно "мерседеса", нажал на клаксон и уже не снимал с него руки.

Тем временем вышеозначенный кретин, веселый и очень довольный свершившимся облегчением и успешными переговорами насчет чашечки кофе на террасе, вышел из кафе и сразу столкнулся с Максом. Однако радостную встречу друзей грубо прервал очередной злобный гудок водителя фургона.

— Будь это мой "мерседес", — заметил Макс, — я бы, пожалуй, поторопился и убрал его от греха подальше, не то грузовик просто спихнет его с дороги.

— О боже! — Чарли поспешил к машине, старательно размахивая руками в знак очевидного, полагал он, раскаяния. — Pardonnay, pardonnay. Ужасно сожалею.

Продолжая извиняться, он задним ходом вырулил с площади, чудом не зацепив деревянный стол и обретавшегося при кафе пса.

На террасе появилась хозяйка с чашкой в руках и, не обнаружив господина, заказавшего кофе, досадливо покачала головой.

— Каждый раз меня на этом ловят, — пожаловалась она Максу. — Зайдут, нужду справят и исчезают. Можно подумать, у меня тут не кафе, a pissotière.

Макс объяснил ей, в чем дело, заказал кофе для себя и, чтобы задобрить строителей сцены, для них тоже. Плюхнувшись на стул, он подставил лицо солнцу и улыбнулся: все-таки здорово, что Чарли пробудет здесь несколько дней. Он с удовольствием приобщит друга к иному образу жизни, а главное, познакомит с хорошенькой девушкой — для поднятия тонуса. С дурацкой соломенной шляпой, правда, придется расстаться. Она — непременная часть экипировки англичан особого сорта — громогласных, розовощеких и нахальных, которых Макс терпеть не может, но Чарли к ним точно не принадлежит.

— Прости, что так получилось, — прервал его размышления подошедший Чарли; он снял блейзер и повесил на спинку стула. — Прекрасно выглядишь, старичок. Здешняя жизнь тебе к лицу. Но ты вроде бы уверял, что это тихий уголок, где ничего не происходит. А тут что творится! Не иначе как ты предупредил их о моем приезде.

Рабочие уже начали возводить каркас будущей сцены. Перед ней было оставлено пространство для танцпола, а столы и скамьи выстроились вдоль трех других сторон площади.

— Сегодня у них ежегодная деревенская вечеринка, — объяснил Макс. — С ужином, танцами, китайскими фонариками — по полной программе. Может, даже запустят воздушные шары. Перед уходом я куплю в кафе билеты для нас. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, — познакомишься разом со всеми жителями, от мэра до дочки пекаря.

Решив, что речь идет о молоденькой и, разумеется, пышненькой красотке, Чарли с воодушевлением потер руки:

— Хорошо бы подшлифовать мой французский. На всякий случай.

— А как у тебя с американским английским?

Чарли испытующе поглядел на Макса:

— Куда это ты клонишь?

Макс кратко изложил историю появления в доме Кристи, включая их визит к юристу и инцидент со сковородой.

— Во-от оно что, — протянул Чарли. — Я как раз хотел тебя спросить насчет ссадины на лбу. Ты, стало быть, чересчур навязчиво ухаживал за бедной беззащитной девушкой? Грубое животное. Невольник взыгравшего тестостерона. Стыдись!

— Если хочешь знать, Чарли, она вовсе не в моем вкусе. Блондинка. А ты знаешь, как я отношусь к блондинкам.

— Тебе просто не повезло с моей сестрой, — подняв палец, заявил Чарли. И, покачав головой, добавил: — Да кому из нас не случалось так же напарываться? Между прочим, я знавал очень славных блондиночек. Рассказывал я тебе про ту лапочку, которая спала без задних ног в квартире на Итон-сквер, куда я пришел делать замеры?

Но Макс отмахнулся от истории про спящую блондинку.

— Дело в том, что здесь, в деревне, мне приглянулась одна молодая дама. — Чувствуя, что его признание звучит немного высокопарно, он поспешно продолжил: — Но я не о ней; Кристи — просто прелесть. Она тебе наверняка понравится.

— Хорошенькая?

— Очень. И в вине знает толк. Так что вы с ней сможете сколько душе угодно полоскать им рот и дружно сплевывать к взаимному удовольствию.

Они попросили еще кофе, и Макс пересказал другу признания Русселя в его cave. Брови у Чарли, и так весьма подвижные, при изложении очередного неожиданного обстоятельства взлетали на лоб и вновь опускались.

— Сдается мне, — сказал он наконец, — что это винишко принесет тебе крупную удачу. Страсть как хочется попробовать.

— А мне страсть как хочется узнать, кто его скупает. Я уже сказал Русселю, чтоб нацедил пару бутылок и принес нам домой. Оно еще молодое, только в октябре разлито по бочкам. Но ты хотя бы представишь, что это за напиток.

Тем временем на площади появился маленький фургон, зеленый, как лягушонок; по борту ярко-розовой краской вилась надпись: "Monsieur La Fête". Фургончик исхитрился подобраться к самой сцене, и водитель, возможно, месье Лафет собственной персоной, подвесил громкоговорители и подсоединил к ним усилитель и микрофон. Отступив на шаг, он закурил, потом резким движением включил усилитель. Площадь мгновенно заполонили электронные визги, бульканье и хрипы; голуби немедленно бросились врассыпную, а обретавшийся при кафе пес поднял вверх морду и завыл. Водитель фургона подкрутил регуляторы и легонько постукал пальцем по микрофону: "Un... deux... trois... Bonjour Saint-Pons!"

После чего громкоговорители опять завизжали и захрипели. Пес, ощерившись, ретировался в кафе и нашел себе относительно тихое пристанище под игровым автоматом.

— Блаженный покой деревенской жизни. Что может быть лучше?.. — саркастически заметил Чарли.

Когда они прибыли домой, на пороге топталась мадам Паспарту, сгоравшая от желания хоть одним глазком посмотреть на молодого английского milor. На миг Макс испугался, что она сейчас присядет в реверансе, но дело ограничилось жеманной улыбкой и рукопожатием.

— Энчанто, мадам, — приподняв шляпу, произнес Чарли. — Энчанто.

Мадам Паспарту одарила его еще одной жеманной улыбкой и слегка зарделась.

Они повели Чарли наверх, в его спальню, где мадам Паспарту принялась суетливо взбивать подушки, двигать туда-сюда графинчик и вносить неуловимые улучшения в позицию монаршей фотографии на прикроватном столике — если вдруг Чарли еще не заметил этих немаловажных составляющих английской жизни.

Гость же плюхнул чемодан на кровать, открыл и извлек кучу грязного белья, половину копченого лосося и две пачки сосисок.

— Держи, — он протянул рыбу и сосиски Максу. — Лучше сунь в холодильник, а то протухнут.

— А я заберу это, — мадам Паспарту коршуном спикировала на грязное белье и схватила его в охапку. — Месье любит слегка подкрахмаленные рубашки или au naturel?

Ничего не понимающий Чарли просиял улыбкой и закивал головой:

— Отличноу, вы очень добры.

Сообщив напоследок Максу, что она приготовила им скромный обед: crespeou и салат, — мадам вихрем вылетела из спальни и помчалась в чулан за кухней, чтобы доверить белье древней и не очень-то надежной стиральной машине.

— Хочешь не хочешь, а привыкай, — Макс покачал головой. — Боюсь, она принимает тебя за какую-то важную птицу. — Он присел на край кровати, а Чарли вытащил из чемодана остатки одежды и белья и принялся рассовывать по полкам гардероба. — Сначала поедим, а потом я поведу тебя на экскурсию по дому.

— Домик что надо. Настоящий château. Не из крупных, конечно, но признаки роскошного господского дома налицо, причем никаких бытовых неудобств, присущих старинным дворцам, а в наше время это самое главное. Чувствуешь, что попал в особняк, где наверняка имеется бальный зал, пусть этого зала на самом деле и нет. Улавливаешь? В любом случае перед нами перл начала восемнадцатого века, чью уникальную красоту трепетно сохраняли многие поколения владельцев. Это внушительное здание возведено, естественно, на обширном, тщательно возделанном участке земли, уединенном, но не изолированном от мира. Ты представь, какой классный может получиться рекламный буклет. Те ребята, что собрались в Монте-Карло, ради такого лакомого куска оторвали бы тебе голову. Ой, совсем забыл. — Развернув скрученные в рулон брюки, он достал бутылку "Лафройга". — Надеюсь, ты еще пьешь виски? Ну, и где твоя прекрасная квартирантка?

Все утро Кристи изучала разложенные на кухонном столе путеводители и карту Европы, решая, куда ей теперь направиться. В Лондон? Венецию? Париж? Заслышав шаги, она подняла голову.

— Кристи, познакомься, это Чарли, — представил Макс друга.

Глаза Чарли округлились. Он пригладил волосы и протянул руку:

— Очень рад познакомиться. Слава богу, сегодня мне, значит, не придется танцевать с Максом.

Кристи прыснула. Они стояли и молча улыбались друг другу; Макс тем временем принес бокалы и вынул из холодильника бутылку вина.

Из чулана вышла мадам Паспарту и уставилась на парочку, но они, никого не замечая, продолжали молча улыбаться. Явно довольная увиденным, мадам Паспарту на цыпочках подошла к Максу, который уже откупоривал бутылку.

— Месье Макс, — чуть понизив голос, прогудела мадам в полном убеждении, что она заговорщицки шепчет, — может быть, им хочется пообедать наедине?

— Что? Какой вздор. Я сто лет не виделся с Чарли. Нам надо столько всего обсудить.

Мадам Паспарту лишь хмыкнула в ответ. В таких вещах разбирается только женщина.

За обедом Макс намеревался подробно обсудить вино, утаенное Русселем, но не тут-то было: Чарли обрушил на них с Кристи поток искусной рекламы, точнее, саморекламы, поданной под видом дифирамбов Лондону, которому Венеция и Париж якобы в подметки не годятся.

— Известно ли вам, — вопрошал он, обращаясь к Кристи, — что в это время года туристов в Венеции больше, чем голубей? Ей-богу, чтоб мне с места не сойти. И потом, шажок в сторону, и вы уже в канале, а над вашей головой шныряют взад-вперед гондолы. Чертовски опасный городишко. А что Париж? На лето он, считай, вообще закрывается; вам сильно повезет, если хотя бы метро будет работать. Парижане все как один уезжают сюда, на побережье, или же отправляются на какой-нибудь из своих курортов — прополаскивать печень минеральной газировкой. То ли дело Лондон. Там найдете все, что душе угодно: театры, клубы, пабы, магазины, рестораны, стражники Тауэра в роскошном облачении, Букингемский дворец, Ноттинг-Хилл — представляете, какие чудесные открытки можно отправлять домой друзьям и родне? А климат, который с женской кожей творит настоящие чудеса, а таксисты, говорящие по-английски... Впрочем, там, как вы понимаете, все говорят по-английски.

— Вау, — откликнулась Кристи. — Кто бы мог подумать!

Перегнувшись через стол, она ловко подхватила едва не угодившую в салат салфетку Чарли и засунула обратно ему за ворот.

— Нет, серьезно, это большой плюс, особенно если вы посещаете какую-нибудь страну впервые. А еще более существенный плюс состоит в том, что в Лондоне есть человек, который знает город как свои пять пальцев и будет счастлив показать его вам. — Он откинулся на спинку стула и ткнул себя в грудь. — Moi. И у меня в доме есть свободная комната.

В кои-то веки Чарли удалось не играть бровями и сохранить невинное выражение лица. Видя, как они самозабвенно улыбаются друг другу, Макс почувствовал себя лишним. Весьма вероятно, свободная комната даже не понадобится, мелькнула у него мысль. Он громко, с деланным облегчением вздохнул:

— У меня прямо камень с души свалился. Раз вы уже определили маршрут путешествия, теперь, может быть, поговорим о вине?

Снова изложив вкратце суть, Макс пришел все к тому же заключению: они могут либо прямо предъявить факты Натали Озе, с тем чтобы добиться от нее признания, — в чем Макс, однако, сильно сомневался, а Кристи просто сочла несбыточной мечтой, — либо ждать сентября, когда должен приехать таинственный грузовик.

— А что потом? Вежливо поинтересоваться, куда увозят вино? Попросить подождать, пока ты вызовешь полицию? — Чарли покачал головой. — И вообще, откуда ты знаешь — может, Руссель уже сказал Натали, что их карта бита?

— Он поклялся, что будет держать язык за зубами, но полной уверенности у меня нет, — признался Макс.

Кристи, сдвинув брови, пристально смотрела на пустую бутылку.

— Погодите, — вдруг сказала она. — Помню, ты, Макс, обмолвился, что, когда был у Натали, обратил внимание на какую-то мелочь. На наклейку, что ли?

— Точно. Даже название записал, да только куда я сунул эту записку, одному богу известно. — Макс встал из-за стола. — Ты, Кристи, покажи Чарли имение, а я пойду поищу.

Покинув свой наблюдательный пост у кухонного окна, мадам Паспарту подошла и принялась убирать со стола, заодно одобрительно поглядывая на Кристи и Чарли, которые, увлеченно беседуя, рядышком шагали через двор.

— Так я и думала, — со сдержанным ликованием произнесла мадам Паспарту. — Un coup de foudre.

Битый час Макс шарил по всем карманам, перебирал кучи бумажек, распиханных в разное время по ящикам комода и полкам гардероба. В конце концов он обнаружил искомую запись, кое-как нацарапанную на задней обложке его английской чековой книжки. Но эти каракули и теперь выглядели не менее загадочно, чем в ту минуту, когда он их выводил.

Макс спустился вниз; Чарли уже вернулся с экскурсии по поместью и поджидал его в сильном волнении.

— Потрясающе! — воскликнул он. — Немного подреставрировать дом, сделать современный бассейн — без бассейна никак нельзя, — и твое имение подскочит до семизначного числа. В фунтах стерлингов, разумеется. — Он огляделся; в его глазах посверкивал огонек профессионального торговца недвижимостью. — Дом стоит в центре большого земельного участка, гора прикрывает тебя сзади, так что никаких проблем с соседями. Слушай, если...

Макс поднял руку:

— Прежде чем ты в азарте предложишь устроить здесь вертолетную площадку, взгляни-ка на это название. Оно тебе что-нибудь говорит?

Чарли задумчиво похлопал чековой книжкой по ладони.

— Где-то я его видел, — произнес он, — но где и когда, не помню. — Он посмотрел на часы. — Билли, вот кто знает наверняка. С Лондоном разница — час, верно? Попробую его поймать.

Он направился в дом. Кристи смотрела ему вслед, с момента знакомства с Чарли улыбка не сходила с ее лица.

— Я рад, что вы сразу подружились, — сказал Макс. — Мы с Чарли знакомы уже двадцать лет. В школу вместе ходили. Золотой человек, таких, как он, на свете мало, раз-два и обчелся.

— Ужасно милый, — согласилась Кристи. — Он всегда такой?

— Милый? — Макс усмехнулся. — Тут мне трудно судить, но он совершенно не меняется, за это я его тоже очень люблю. Скучать в Лондоне тебе точно не придется.