Номер 25. Борис Виан. Пена дней (1947)
Неужели чтение Бориса Виана остается прерогативой задержавшихся в развитии подростков? Сам Борис Виан не дожил и до 39 лет. Не знаю, может, из простой вежливости следует по достижении этого возраста прекращать читать его книги. Проблема, впрочем, возникла еще при жизни писателя. Сартр пригласил его сотрудничать в «Les Temps modernes», но довольно скоро разочаровался в своем выборе и предпочел Виану свою жену Мишель. Издательство «Gallimard», напечатавшее в 1947 году «Пену дней», не смогло продать тираж и отказалось брать у автора другие романы. Литературный Париж его не понимал. Слишком много шутовства, слишком мало связности и явно недостаточно депрессии. Борис Виан заблуждался, утверждая, что его творчество – это «проекция реальной действительности с ее подогретой искривленной атмосферой на неравномерно волнистую плоскость отсчета, представляющую собой отклонение от нормы». Он настроил против себя всех тех, кого Рабле именовал «агеластами» (не переносящими смех). Он совершал серьезную ошибку, когда устраивал вечеринки с сюрпризами, играл на трубе, пел комические куплеты и заводил пластинки на 78 оборотов; он слишком мало принимал себя всерьез, чтобы ждать того же от других. Франция – такая страна, где писателей, вздумавших веселиться, сурово наказывают. Мы любим их, когда они смешат нас, но терпеть не можем, когда они смеются сами.
В романе «Осень в Пекине» не упоминается ни об осени, ни о Пекине, – это «новый роман». «Красная трава» – первый пример вымышленной автобиографии, появившейся задолго до Сержа Дубровски . «Я приду плюнуть на ваши могилы» – это Джеймс Болдуин… за шесть лет до первой публикации Джеймса Болдуина. И наконец, «Пена дней», написанная сразу после войны всего за три месяца. Разумеется, это его лучшая книга. Если сегодня еще ведутся споры о Борисе Виане, то лишь потому, что он в 26 лет сочинил этот бесспорно блестящий роман. Чтение «Пены дней» омолаживает. Это особый лосьон, эликсир вечной юности. Надо сказать, что в зависимости от возраста читается он по-разному. В 14 лет «Пена дней» может стать своего рода инициацией, равно как и «Над пропастью во ржи». В 40 лет эта неволшебная сказка волнует совершенно иначе, потрясая нас своей ложной наивностью и обманчивой невинностью. Пожалуй, можно даже заподозрить автора в цинизме: зачем он собственную сердечную одышку превращает в «легочную кувшинку» своей героини Хлои, названной так в честь одной из композиций Дюка Эллингтона. Чем дольше живешь, тем вернее этот текст оборачивается мадленой. Когда я буду перечитывать его в 60, 70, 80 и 90 лет, он позволит мне снова вернуться в мои четырнадцать. Некоторые авторы стареют быстро; другие не дают нам состариться.
Мне хотелось бы подчеркнуть серьезность Виана, раз уж он сам не потрудился этим озаботиться. Наводящий ужас на всех и вся Андре Бретон сказал, что «Пена дней» – «шедевр игривости и поэзии». Прислушаемся к его словам. И напомним, что в 1924 году тот же тиран заявил в первом «Манифесте сюрреализма», что столь «низкий жанр, как роман», может быть оплодотворен только «чем-то чудесным». Дерзкая выходка Виана доказывает, что Бретон был прав, а Сартр ошибался, противопоставляя прозу и поэзию (только роман способен бросить вызов миру, тогда как поэзия – это стремление убежать от мира). Человеком, который в ХХ веке сумел объединить одно с другим, и стал Борис Виан. Возьмем, например, такой отрывок из «Пены дней»: «Кухонные мыши часто плясали под звон разбивающихся о краны лучей и гонялись за крошечными солнечными зайчиками, которые без конца дробились и метались по полу, словно желтые ртутные шарики» . Что это, шутливая словесная игра выпускника Высшей школы искусств и ремесел? Или красота по-бодлеровски двоящихся ощущений? Абсурдистский юмор, достойный Льюиса Кэрролла? Бред придурочного лицеиста? Отнюдь нет. В этом предложении просто-напросто описывается, как солнечные лучи отражаются от раковины и, словно зверьки, играют на полу в круге отраженного света. Кто из нас не видел, как кошка гоняется за падающим из окна солнечным зайчиком? А Виан превратил эту картинку в танец, да еще и добавил к ней химическую метафору «желтой ртути». Его сюрреализм одновременно является и гиперреализмом. Неудивительно, что его редкие художественные полотна напоминают работы Сальвадора Дали и Ива Танги. В знаменитом предисловии к «Пене дней» он открыл секрет своей писательской кухни: это «самая что ни на есть доподлинная история, поскольку я сам сочинил ее от начала и до конца». Как тут не вспомнить «правдивую ложь» Кокто? Виан-прозаик настолько же привержен реализму, насколько и ирреальности; это политически ангажированный поэт – именно потому, что юмор позволяет ему ощутить свою оторванность от окружающего. Виан – писатель чрезвычайно литературный, который несет чушь, но ни в коем случае не шутит.
Те, кто думает, что после 25 лет читать Виана не следует, должны также предупредить всех своих друзей, чтобы держались подальше от Рабле с его экскрементами, от тяжеловесных фарсов Мольера, от «аграмадин» Жарри, от несообразностей Андерсена, от ребячливости братьев Гримм, от любовных чар в духе «Тристана и Изольды» или Шекспира, от неологизмов Кено, от абсурдизма Ионеско, от инфантильных рассказов Марселя Эме, от вульгарного арго Селина, от сортирного юмора Сан-Антонио и меланхолических каламбуров Блондена. Старость и так не радость, и мне кажется, было бы не слишком правильно заставлять пожилых людей читать исключительно Ришара Милле .
//-- Биография Бориса Виана --//
Борис Виан родился в 1920 году в Виль-д’Аврэ и умер в 1959-м от сердечного приступа, случившегося во время сеанса в кинотеатре «Ле-Марбёф», на показе фильма, снятого по его роману «Я приду плюнуть на ваши могилы» («J’irai cracher sur vos tombes»). За свою недолгую жизнь этот выпускник инженерного факультета Высшей школы искусств и ремесел успел сделать немало. Он написал несколько романов: «Сколопендр и планктон» («Vercoquin et le plancton», 1946), «Пена дней» («L’Écume des jours», 1947, единственная книга, включенная мной в оба рейтинга), «Осень в Пекине» («L’Automne à Pékin», 1947), «Красная трава» («L’Herbe rouge», 1950), «Сердцедер» («L’Arrache-cœur», 1953); сочинил ряд песен (в числе моих любимых – «Жалоба на прогресс», «Я сноб» и «Я пью»), под псевдонимом Вернон Салливан издавал детективы («Я приду плюнуть на ваши могилы» вызвал в 1946 году шумный скандал), печатал переводы («Нуль-А» Ван Фогта, 1953). Кроме того, он играл на трубе, писал многочисленные статьи, стихи, сценарии и театральные пьесы. Успех и слава пришли к нему посмертно. Раймон Кено не ошибся, когда, узнав о его смерти, объявил: «Теперь Борис Виан станет Борисом Вианом».
