Глава двадцать девятая
Элспет
Эдинбург
25 октября 1940 года
Дорогая махэр!
Маргарет разыскивала «первый том» моей жизни. Тем временем я ждала, когда начнется второй.
Возвращаясь на поезде в Лондон, я решила, что ждала достаточно. Никакого второго тома нет и не будет. Что мне принесло мое ожидание? Девять тысяч визитов в собор, дочь, которая не знает прошлого, и брата, который не хочет его знать. В поезде рядом со мной сидел Финли, Маргарет ехала следом с письмами. Оба они для меня важнее, чем ожидание призрака.
Но вот Финли привез меня в Эдинбург, и все мои обещания самой себе оказались забытыми. Ноги сами пошли привычным путем к Святой Марии, и я не удивилась, когда подняла взгляд и увидела перед собой резные двери. Не могу сказать, чем является для меня мое ожидание, — наркотиком или привычкой, но одними лишь смелыми заявлениями конец ему не положить.
В среду вечером я опять была там, на своем обычном месте. На коленях лежала маленькая коричневая Библия с надписью «Дэвид Грэм» в уголке детским округлым почерком. Как всегда, я водила пальцем по буквам его имени и, как всегда, обещала себе, что этот визит будет последним. Девять тысяч дней ожидания — это много, но десять тысяч — уже чересчур. Я должна была покончить с этим. Потому что, махэр, мне стали видеться призраки.
Пересекая Йорк-плейс на пути к собору, я столкнулась на улице с каким-то мужчиной. И, махэр, у меня сердце чуть не выскочило из груди.
Те же волосы песочного цвета, те же вскинутые плечи, тот же большой палец, поднимающийся ко рту. И зеленовато-карие глаза того же оттенка, что наши холмы зимой. Я бы поклялась чем угодно, что это он. Но мимо прогромыхал грузовик, сердито сигналя, а тот человек прикоснулся к шляпе и заторопился переходить улицу. Я осталась стоять словно вкопанная, недоумевая, как можно было так ошибиться. Я была уверена, что это он. Но вокруг гудели машины, спешащие добраться до дома, прежде чем на затемненный город опустится кромешная тьма, и мне пришлось пойти дальше.
В соборе, водя пальцем по его имени в Библии, я опять обещала себе, что это последний раз. И намеревалась сдержать обещание.
Я сидела так, пока в церкви не стало темно. И тогда на сиденье рядом со мной кто-то скользнул — моя Маргарет в новой зеленой шляпке. Она недавно переехала, и я уже отчаянно скучаю по ней. На прошлой неделе на побывку приезжал Пол, и они поженились. Быстрая церемония, короткий медовый месяц в Скоттиш-Бордерс, и вот теперь она хозяйка собственного дома. В тот вечер, когда она нашла меня в соборе, на ее губах играла таинственная улыбка.
«Мне нужно кое-что передать тебе. — Она положила поверх моей Библии конверт, квадратный и жесткий. — Срочная доставка».
Конверты. В моей жизни столько их было. Меня затрясло еще до того, как я увидела надпись: «Кому: Сью».
Руки так дрожали, что я дважды уронила конверт, пока пыталась открыть его. Пришлось разорвать его почти напополам. Письмо было коротким, написанным на одной стороне листа, и почерк был мне знаком, как свой собственный.
Лондон, Англия
23 октября 1940 года
С писем мы начали; письмами закончили.
Может, с помощью письма у нас получится начать еще раз? Мне надо рассказать тебе о двадцати трех годах жизни, и я боюсь, что мне не хватит бумаги.
Я никогда не переставал любить тебя.
Дэйви
Слова расплывались.
Маргарет взяла меня за руку: «Мама…» Она кивнула в сторону бокового придела.
Девушка из Шотландского нагорья всегда готова увидеть призрак. Ты научила меня этому. И тем не менее, когда он шагнул в проход, где горели свечи, я перестала дышать. Я могла ожидать чего угодно, но не этого, не там, не тогда.
Это действительно был он. Те же глаза, широко раскрытые в тревоге. Тот же большой палец, уже начавший свое движение к подбородку. То же лицо, как при самой первой нашей встрече. Мой Дэйви. О махэр, он приехал. Приехал.
Зеленовато-карие очи, такого же оттенка, как холмы в зимнее время, не отпускали моего взгляда. Мое зеркальное отражение. Внезапно я почувствовала себя молодой, как будто мы не расставались ни на день.
Я поднялась, не заметив, как падает с колен Библия. В моей руке хрустнуло смятое письмо. Я шагнула к нему, и Маргарет, война и весь остальной мир оказались забытыми.
— Здравствуй, Сью. — Он протянул ко мне руку. — Вот я и с тобой.
Я упала в его объятия.
— Вот ты и со мной, Дэйви. Ты со мной.