Глава 5
В кабинет доктора Эриксона я вошла, сжавшись в комок нервов. Это было в понедельник, около одиннадцати утра. Воскресный день превратился в сплошную пытку. Я не могла ни на чем сосредоточиться. Любые порывы к работе тут же пресекались вопросом или суждением невидимой женщины. Ночью я почти не спала, а рано утром позвонила Маллигану и сказала, что мне стало хуже: головокружение усилилось, начались боли в животе, придется отправиться к врачу. Врать было противно и унизительно, но как сказать правду, да еще и Маллигану?
Доктор Эриксон был психотерапевтом. Визит к нему устроила Эми, чей брат страдал психозом и лечился у этого врача. Уж не знаю, как ей удалось договориться на понедельник.
Он сам открыл дверь. Высокий, атлетического сложения мужчина, пятью или шестью годами старше меня. Крепкое рукопожатие и уверенный взгляд немного успокоили. Доктор провел меня в комнатку с белыми стенами и двумя консольными стульями. Предложил сесть, а сам расположился напротив с блокнотом в руках. Затем спросил о причине визита.
Я рассказала обо всем, что произошло со мной за три дня. Эриксон внимательно слушал, делая пометки в блокноте. Иногда задавал уточняющий вопрос.
– Мне этого не выдержать, – завершила я рассказ. – Я очень рассчитываю на вашу помощь.
– В ней можете не сомневаться. – Он пристально посмотрел на меня. – Сейчас есть новые нейролептические препараты, которые творят чудеса.
Он пытался меня успокоить, однако эффект получился обратный. Мне стало еще тревожнее.
– Слышание голосов не такое уж редкое явление, как вам могло показаться. Оно не обязательно говорит о нарушениях психики. Это может быть симптом соматического заболевания. Болезни Альцгеймера, например. Или болезни Паркинсона. Может указывать на опухоль в мозгу. Разумеется, не исключены и психические нарушения. Есть и другие причины. В большинстве случаев все лечится современными препаратами. Скажите, вы сейчас принимаете какие-нибудь лекарства?
– Иногда ибупрофен от боли в спине. Больше ничего.
– А наркотики?
– Нет.
Я заметила маленькое пятнышко на своих брюках и тщетно пыталась его оттереть.
– Выпиваете?
– Да. Но немного.
– Что значит «немного»?
– Бокал вина за обедом. Иногда два.
– Когда в последний раз вы находились в состоянии сильного алкогольного опьянения?
– Не помню. Давно. В студенческие годы.
Он торопливо кивнул:
– Некоторые наркотики вызывают галлюциногенные эффекты. Чаще всего – слышание голосов.
Неужели он заподозрил во мне наркоманку?
– Вам знаком этот голос? – спросил доктор Эриксон.
– То есть?
– Иногда люди слышат человека, который уже умер. Например, друга, отца или матери, мужа или жены.
– Четырнадцать лет назад у меня умер отец. С тех пор я не теряла близких.
– Следовательно, вы не знаете человека, которого слышите.
– Нет. Добавлю, что голос мне ничего не приказывает и не оскорбляет.
Доктор Эриксон улыбнулся:
– Вижу, вы успели немного познакомиться с этой сферой. Скажите, у вас возникало ощущение, что другие люди способны читать ваши мысли?
– Нет.
– А что другие могут влиять на ваши мысли?
– Нет.
– Чувствовали вы когда-нибудь, что за вами следят?
– Никогда. Этот голос меня не преследует. Он… просто есть.
– А у вас не возникало ощущения, что другие люди как-то влияют на ваши мысли?
– Разве это не происходит постоянно? По-моему, с самого детства кто-то на них да влияет.
Доктор Эриксон слегка улыбнулся. Во взгляде по-прежнему сквозило недоверие.
Мое беспокойство нарастало. Я раскрыла перед этим человеком душу. По крайней мере, часть ее. Мне вдруг показалось, что этого делать не следовало. Может, пора попрощаться? Уйти не сложно, но тогда я снова останусь один на один с голосом. Нет, мне необходима профессиональная помощь.
– Откуда исходит этот голос? – помолчав, спросила я. – Как от него избавиться?
Он задумчиво раскачивался на стуле:
– Судя по тому, что я услышал от вас, могу предположить, что это всего лишь психоз или состояние, близкое к психозу.
– Что это? Чем вызвано?
– Причин много, и они разные. Психоз может возникнуть в результате стрессовой ситуации. Кризис переходного возраста. Очень много психозов бывает у подростков. Они рвутся к самостоятельной жизни, но отъезд из родного дома становится болезненным фактором. Новая работа, переезд на новое место – все это тоже вызывает психозы. И конечно же, смерть близкого человека, о чем я говорил. Может, в течение нескольких последних месяцев у вас были неприятности? Эмоциональное перенапряжение?
– Нет.
– Естественно, я не исключаю и вероятности шизофрении. Однако ваши описания голоса свидетельствуют против такой возможности. Чтобы поставить точный диагноз, я должен больше узнать о вас и понаблюдать, как поведет себя этот голос. Тогда будет видно. – Увидев страх в моих глазах, доктор Эриксон поспешил добавить: – Не беспокойтесь. Уже сейчас я могу прописать вам лекарства. Скажите, в вашей семье кто-нибудь страдал от психических заболеваний?
– У матери бывают депрессии.
– С какого времени?
– Сколько помню, всегда были.
– У вас тоже?
– Нет.
– А у братьев и сестер?
– Тоже нет.
Психиатр задумчиво кивнул и что-то пометил в блокноте:
– Кто-нибудь из ваших родственников слышит голоса? Или слышал раньше? Может, вы этих людей уже не застали, но вам рассказывали.
– Мой отец слышал стук сердец, – не подумав, выпалила я.
Доктор Эриксон улыбнулся. Он посчитал это шуткой, но мне было не до веселья. Спросил – теперь слушай ответ.
– Позвольте вам кое-что рассказать. Мой папа родился в Бирме. Своего отца он потерял еще в детстве, тот погиб от несчастного случая. Вскоре он остался и без матери. Она просто сбежала в уверенности, что сын – причина всех ее несчастий. Мальчика воспитывала соседка. В восемь лет мой отец ослеп, зато у него развился необыкновенный слух. Он различал птиц по хлопанью крыльев. Слышал, как паук плетет паутину.
Я умолкла. Хотелось понять, как доктор воспринимает мой рассказ. Эриксон смотрел в недоумении. Чувствовалось, он не верил ни одному моему слову.
– Помимо множества других звуков, отец мог слышать стук сердец.
– Стук? – повторил доктор Эриксон, словно желая убедиться, не ослышался ли.
– Да. Отец узнавал людей по стуку их сердца. Он понял, что у каждого человека он свой. Музыка этих ударов, как и голос, был для него окном во внутренний мир человека. Потом он влюбился в девушку. Его очаровала красота ее сердцебиения. Он говорил, что никогда не слышал ничего красивее.
– Очень интересно, – с напряжением произнес психиатр. – Наверное, у вас есть и другие фантазии? Может, видите то, что окружающим недоступно?
Его вопросы меня не смутили и не остановили. Я продолжала:
– Девушку звали Ми Ми. Она была очень красивой, но не могла ходить из-за врожденного дефекта ног. Мой отец носил ее на спине. Был ее ногами, а она – его глазами… Если вы понимаете, о чем я говорю.
– Конечно, мисс Вин.
– Впоследствии отцу вернули зрение, но изумительный дар слуха исчез. Нет, он не оглох. Просто той предельной остроты слуха уже не было.
– А вы? Тоже слышите стук сердец? – осторожно спросил доктор Эриксон.
– К сожалению, нет.
Психиатр взглянул на часы. Я поняла: моему рассказу он не поверил.
Что тебе здесь понадобилось?
Опять! Этого я боялась больше всего.
«Замолчи! Здесь говорю я».
Чего ты хочешь от этого человека?
«Помощи. Мне нужна помощь».
Ты не нуждаешься в ней.
«Еще как нуждаюсь».
Этот человек тебе не поможет.
«Почему?»
Из твоего рассказа он не понял ни слова. Он думает, люди видят глазами. Как же он поможет?
«Откуда ты знаешь?»
Это ясно как день.
– Мисс Вин, вам нехорошо?
– Почему вы так решили? – насторожилась я.
– Вы побледнели. У вас дрожат губы. Опять слышите голос? – (Я кивнула.) – И что он говорит?
– Что я не нуждаюсь ни в какой помощи.
Доктор Эриксон улыбнулся. На его лице было написано: «Так я и знал».
– А еще?
– Говорит, вы не в состоянии мне помочь.
– Почему? Ваша, так сказать, собеседница не назвала причину?
Скажи ему правду. Скажи, что он тебя не понимает.
Я подумала, но соврала:
– Нет, не назвала.
– Я предполагал. Голос внутри вас чувствует угрозу, исходящую от меня. Типичная защитная реакция.
Он сам сумасшедший.
– Постарайтесь игнорировать этот голос.
– Будь это так просто, я не сидела бы у вас в кабинете.
– Я не сказал, что будет легко. Но попробуйте. Я сейчас обрисую вам стратегию вашего поведения. Пусть голос говорит. Не прислушивайтесь к нему. Что бы он ни сказал – это ерунда, которая не имеет к вам отношения.
Он сам не понимает, о чем болтает его язык. Зачем ты пришла к безумцу? Поверь мне, он настоящий Сайя Гуи.
Кто такой Сайя Гуи? Наверное, У Ба знает. Может, и Эми о нем известно? У меня кружилась голова.
– Я выпишу вам оланзапин. – (Мне казалось, что я слышу доктора Эриксона откуда-то издалека.) – Примете сегодня пять миллиграммов. Эту же дозу станете принимать по вечерам в течение семи дней. Лекарство эффективное, оно вам поможет. К сожалению, у него есть и побочные эффекты. В первые дни будете ощущать утомление и сонливость. Возьмите отпуск до конца недели. Многие пациенты жалуются, что набирают вес. Могут случаться головокружения. Нередки запоры. Однако все это – явления временные. Как известно, на всякое действие есть противодействие. Но при регулярном приеме оланзапина вы достаточно быстро вернетесь к работе. Думаю, уже после Дня благодарения. Через неделю приходите ко мне снова. К тому времени ваше самочувствие значительно улучшится. Обещаю.
Я получила желаемое. Мне поставили первичный диагноз. Прописали лекарство и заверили, что оно поможет. И все же я выходила из кабинета в более тяжелом состоянии, чем пришла.
Фармацевт в аптеке вторично рассказал о побочных эффектах лекарства. Я слишком устала, чтобы прислушиваться к его словам, и лишь тупо кивала. Дома, не снимая пальто, прошла на кухню, налила стакан теплой воды и полезла в карман за таблетками. Выдавила одну, сунула в рот и приготовилась запить.
Не глотай это! Выплюнь.
Я старалась не обращать внимания.
Таблетки не помогут.
Я следовала стратегии, обрисованной доктором Эриксоном. Не прислушиваться к голосу. Не вступать в разговоры.
Не делай этого.
Все, что она говорит, – ерунда, не имеющая ко мне отношения.
Я запила таблетку.
Вскоре на меня навалилась жуткая усталость. Я, не раздеваясь, упала на кровать и уснула.
