Он даже не сумел по-настоящему проститься с семьей. Ранним утром за ним и другим односельчанином приехал белый грузовик. Маунг Сейн не хотел будить сыновей, а вчера не хватило духу попрощаться с ними.

Его провожала только Ну Ну. Чувствуя дрожь в коленях, она брела с мужем до середины деревни, где стоял грузовик.

Шли почти молча, если не считать банальных фраз: «Береги себя. И ты тоже. Я тебя люблю. И я тебя. Возвращайся скорее. Постараюсь. Обещаю».

Маунг Сейн забрался в кузов старенького, потрепанного грузовика, зажал между ног мешок с нехитрыми пожитками и уткнулся глазами в пол. Ну Ну подошла ближе, отчаянно борясь с желанием вскочить в кузов. Потом оно ослабло, и она просто стояла, держась руками за борт.

Машина медленно тронулась. Ну Ну шла за грузовиком не разжимая рук, муж сидел менее чем в трех футах от нее, она еще могла запрыгнуть. Почувствовав это, Маунг Сейн поднял голову и бросил на жену умоляющий, полный отчаяния взгляд.

В тот момент Ну Ну осознала правильность своих предчувствий, не оставлявших ее со дня рождения Тхара Тхара: счастье не будет бесконечным. Она разжала пальцы, похолодевшие от металла, сделала еще пару шагов и остановилась. Грузовик набрал скорость и быстро растаял в утреннем сумраке.

Сыновьям она сказала, что их отец поехал зарабатывать деньги и вернется не скоро. Когда именно – не знает. Тхар Тхар не поверил матери и спросил, вернется ли папа к вечеру. Ну Ну терпеливо объяснила, что отца не будет дома, самое меньшее, несколько недель. Тхар Тхар не успокаивался, допытывался, не отправился ли отец в соседнюю деревню. Ну Ну ответила, что нет. Может, мать пошутила и папа, как обычно, работает в поле? Ну Ну вздохнула и сказала, что такими вещами не шутят и что рано утром их отца увез грузовик, не в соседнюю деревню, а очень далеко.

Тхар Тхар молча ел рис и смотрел на мать так, будто она рассказывала про кого-то из знакомых.

А через полчаса он исчез. Его не было ни во дворе, ни в курятнике, где он любил прятаться. Ну Ну ждала, надеясь, что сын играет с соседскими мальчишками. Тхар Тхар не вернулся и к полудню, и тогда Ну Ну отправилась на поиски. Она расспрашивала соседей, но те качали головами. Несколько раз ходила к новому колодцу и к старому, который пересох, побывала на обоих прудах за деревней и даже зашла в монастырь. Тхар Тхар как сквозь землю провалился. Под вечер мальчишку искала уже добрая половина деревни. Что могло с ним приключиться? Вдруг он упал с дерева и теперь лежит где-то с переломанными ногами? Вдруг, невзирая на строгие запреты, забрался в пещеру и заблудился в темноте? Его могла изувечить бродячая собака. Не далее как месяц назад в соседней деревне бешеный пес покусал ребенка.

Ночью Ну Ну не спала. Время тянулось еле-еле.

Наутро крестьяне нашли ее сына – Тхар Тхар спал в поле, в шалаше, построенном отцом.

Решив, что дети плохо поняли вчерашние объяснения, Ну Ну повторила все сначала. Сказала, что их отец больше не будет работать в поле, теперь он рубит деревья очень далеко отсюда и вернется домой не скоро. Тхар Тхар снова не поверил. Деревья есть и здесь. Зачем куда-то ехать? Еще целую неделю он искал отца. Бродил по деревне, заходил в дома, спрашивал у взрослых, не видели ли они папу и не знают ли, где сейчас Маунг Сейн. В конце концов Тхар Тхар убедился, что отец действительно исчез по таинственной причине, и прекратил поиски. Ну Ну опасалась, что разлука с отцом сделает сына еще более гневливым и упрямым. Но случилось обратное – Тхар Тхар затих.

Он перестал ссориться с братом, больше не перечил матери, подолгу спал и почти ничего не ел. Когда Ну Ну и Ко Гуи садились за стол, Тхар Тхар уходил в курятник и потом довольствовался тем, что оставили ему мать и брат.

У него пропало желание убегать. Он часами сидел во дворе на старом пне и что-нибудь выстругивал. Перемена в поведении младшего сына тревожила и одновременно радовала Ну Ну. В дом вернулся покой. Тхар Тхар ничуть не ревновал мать к Ко Гуи. Старший сын скрашивал жизнь, и тоска по мужу делалась не такой острой, ей казалось, что Ко Гуи даже пахнет как отец.

Тхар Тхар вел себя так, словно был не родным, а приемным ребенком. Всегда держался поодаль, наблюдая за матерью и братом. Ловя его внимательные взгляды, Ну Ну чувствовала угрызения совести. Ведь они не отталкивали его, почему он не ест вместе с ними? Отчего не хочет играть во дворе? Втроем им было бы веселее. На все ее предложения Тхар Тхар лишь качал головой и смотрел так, что Ну Ну становилось не по себе и она отводила глаза.

Душа ребенка все знает и все помнит.

Но когда Тхар Тхар уходил с деревенскими ребятами, сердце Ну Ну замирало. Ей казалось, он играет не с мальчишками, а с судьбой, терпение которой не бесконечно. Тхар Тхар взбирался на самые высокие деревья, перепрыгивал с ветки на ветку или раскачивался на них под испуганные крики сверстников. Только у него хватало смелости лезть в сырой и холодный мрак пещер. Он один не боялся нырять с моста в реку. Ребята постарше остерегались задевать Тхара Тхара: обид он не спускал никому и никогда не убегал, если назревала драка.

Не было такого испытания на смелость, которого бы он не выдержал.

Постепенно Тхар Тхар стал помогать матери в домашних делах. Будучи на год младше брата, он превосходил Ко Гуи ростом и силой. От отца Тхар Тхар унаследовал не только курчавые волосы и светлую кожу, но и крепкое телосложение. Как-то, глядя на него, Ну Ну подумала, что младший сын вырастет красивым и ладным мужчиной. Когда она просила Тхара Тхара помочь, тот не отнекивался, а сразу брался за дело, носил дрова со двора в дом, собирал в лесу хворост. Вскоре он узнал, какое дерево лучше горит, научился ломать сухие ветки и собирать их в небольшие вязанки. С тех пор Тхар Тхар стал надолго уходить за хворостом и никогда не возвращался с пустыми руками. В торговые дни он нес на рынок маленькие, но достаточно тяжелые корзинки с помидорами и имбирем, тогда как Ко Гуи до сих пор цеплялся за материнскую руку. Говорил Тхар Тхар мало. Если мать о чем-то спрашивала, отвечал коротко и просто.

Домой Маунг Сейн вернулся через полгода, получив двухнедельный отпуск. Первым его увидел Тхар Тхар. Мальчик складывал дрова под крыльцом и вдруг услышал скрип калитки. Несколько мгновений он стоял неподвижно. Маунг Сейн развел свои сильные руки, ожидая, что сын бросится к нему в объятия. Но Тхар Тхар не торопился. Он осторожно положил на землю полено, продолжая глядеть на отца, словно не веря своим глазам. Даже моргнуть боялся – ведь от любого движения папа мог исчезнуть столь же внезапно, как появился. Тхар Тхар робко шагнул навстречу, потом вдруг повернулся, побежал и спрятался за домом. Сколько отец ни звал его, сколько ни уговаривал выйти, Тхар Тхар покинул укрытие только вечером. На следующий день он не обращал на отца внимания. Еще спустя сутки – лишь молча смотрел. На третий день после возвращения Маунга Сейна Тхар Тхар спросил, надолго ли он приехал.

Услышав ответ, мальчик снова умолк.

Все последующие дни Тхар Тхар противился любой попытке приласкать его или сесть рядом. Он ходил с отцом в поле и беспрекословно выполнял все поручения Маунга Сейна: полол, копал, сеял. Но молча.

За день отец и сын едва обменивались несколькими фразами.

В последний вечер Тхар Тхар снова исчез. Маунг Сейн долго разыскивал сына, пока не обнаружил его в курятнике. Никакие уговоры не могли заставить мальчишку вылезти. Тогда Маунг Сейн ухитрился сам протиснуться в узкое отверстие. Тхар Тхар лежал на соломенной подстилке в углу, вокруг кудахтали куры, испуганные вторжением Маунга Сейна. В воздухе плавали коричневые перышки. Было жарко, резко пахло куриным пометом. И как его сын может подолгу здесь сидеть? Отец лег рядом и стал ждать. Тхар Тхар молчал.

– Ты почему прячешься? – наконец спросил Маунг Сейн.

– Я не прячусь.

– А что делаешь?

– Навещаю друзей.

– Кур, что ли? – удивился Маунг Сейн.

– Да. Они меня любят.

Тхар Тхар вытянул руку, и сейчас же одна птица подошла и начала клевать с ладони. Она вела себя как вежливая гостья, которая не накидывается на еду, а спокойно наслаждается угощением.

– Видишь? – спросил Тхар Тхар, и его лицо осветилось непривычной улыбкой.

Маунг Сейн кивнул:

– Мама говорит, ты проводишь здесь много времени.

– Да. Бывает, даже сплю тут.

– Почему?

– Потому что мне тут хорошо. Потому что они – мои друзья. Я им нужен. Иногда они сами просят меня остаться.

– Ты разговариваешь с ними?

– Конечно. Я знаю все их имена.

– У них есть имена? – снова удивился Маунг Сейн.

– Да. Я их сам назвал. – Тхар Тхар указал на долговязую коричневую курицу. – Ее зовут Коко. Она несет самые вкусные яйца. А это Мо, самая бойкая. Та, что сидит повыше, – Мими. Я ей очень нравлюсь.

– А о чем ты с ними говоришь?

– Обо всем.

– И они тебя слушают?

– Да.

Тхар Тхар издал странный звук, и куры умолкли. Мими подошла к мальчику. Тхар Тхар протянул ладонь с остатками зерен, и курица стала деликатно их склевывать.

Подражая движениям сына, Маунг Сейн тоже протянул руку, но куры испуганно сгрудились в дальнем углу. Тхар Тхар снова что-то им сказал, и птицы послушно затихли.

– Они и маму не любят, – пояснил Тхар Тхар.

Вторая его улыбка была еще более странной, нежели первая.

Маунг Сейн обрадовался, что куры оборвали игру в молчанку. Вот только о чем им говорить? Не важно. Ему просто захотелось услышать перед отъездом голос сына. Маунг Сейн терпеливо ждал, когда Тхар Тхар продолжит разговор, однако в курятнике было непривычно тихо.

– Завтра утром я уезжаю, – сказал Маунг Сейн. Сын молча смотрел в потолок. – Грузовик заедет на рассвете. Вы с братом еще будете спать.

– Я хочу поехать с тобой, – вдруг сказал Тхар Тхар.

Вторая курица подошла к нему и принялась клевать у босых ног. Теперь уже Маунг Сейн молча раздумывал над просьбой сына. Он бы с радостью забрал мальчишку, но лагерь лесорубов – не место для детей.

– Сынок, я не могу тебя взять.

– Почему?

– Мы постоянно переезжаем с места на место. Я работаю с утра до вечера. Мне будет некогда смотреть за тобой.

– За мной не надо смотреть. Я буду тебе помогать.

Маунг Сейн улыбнулся:

– Помогать – это хорошо. Но валить деревья – работа тяжелая, да и малость опасная.

– Я не испугаюсь.

– Это я знаю. Ты подрасти немного, и тогда поедем. Обещаю.

Тхар Тхар не ответил. Маунг Сейн смотрел на сына, и на душе у него становилось все тяжелее. В пламени свечи лицо Тхара Тхара утратило все мальчишеские черты. Губы стали тонкими, как хвост полевой мыши. Тхар Тхар еще и поджал их. Маунг Сейн не знал, показалось ли ему, или у сына в уголках глаз появились ранние морщинки? Лицо Тхара Тхара не было похоже на лицо уставшего ребенка. Перед Маунгом Сейном лежал печальный, одинокий взрослый человек.

– У тебя и дома дел хватает. Маме нужна твоя помощь.

– Помощь ей нужна, а я – нет.

– Не выдумывай! – возразил Маунг Сейн. – Ты все не так понимаешь. Она мне рассказывала, какой ты замечательный помощник. Я тобой горжусь.

– У мамы есть Ко Гуи. Я ей не нужен.

Последние четыре слова Тхар Тхар произнес совсем по-взрослому, с расстановкой. Маунг Сейн растерянно сглотнул. Он хотел ответить сыну, но не находил слов. А в голосе Тхара Тхара не было детской обиды, и это особенно встревожило Маунга Сейна. Так говорят взрослые люди: спокойно и серьезно.

Наверное, Ну Ну его чем-то обидела. Маунг Сейн изо всех сил цеплялся за эту мысль.