В понедельник шел дождь. Крыши стучали, водосточные трубы пели, крошечные сугробы маячили у канав, как островки в море. Когда Сью Леденец переводила меня через дорогу перед школой, со шляпы у нее капало. Я подумала — а знает ли она, кого переводит через дорогу, однако решила промолчать: Бог ведь просил никому не говорить, что я — Его Орудие.

Сью сказала:

— А я собралась на Багамы. Со дня на день достану билет, деточка.

Я спросила, нельзя ли поехать с ней, она сказала, что спрячет меня в чемодане.

Я пришла в класс и стала ждать, когда все вернутся с линейки. Я не хожу на линейку, потому что папа говорит, там возносят хвалы ложным богам. От классного запаха сводило живот, и, чтобы прошло, я стала думать про снег, который сотворила. И вот, теперь он тает. На полу стояло два ведра, в них с потолка падали капли, по окнам стучал дождь. Летящие с неба капли казались бледными в свете ламп дневного света. Они были как искорки, то вспыхивали, то гасли. Я попыталась следить, как они падают, но от этого всё поплыло, тогда я просто опустила голову на парту и закрыла глаза.

Дверь грохнула об стену, я вздрогнула. Все толпой ввалились в класс, а с ними — стена звука, все хохотали и толкались. Нил скакал верхом на Хью и орал. Я съехала на стуле как можно ниже. А потом заставила себя снова сесть прямо. «Бояться нечего, — сказала я себе. — Теперь — нечего».

Джемма, Рианна и Кери уселись за парту. Со мной не поздоровались. Они смотрели журнал, который принесла Джемма. Она заметила, что я тоже смотрю, и передвинула так, чтобы мне не было видно.

У Джеммы светлые волосы спиральками, а кожа круглый год — коричневого цвета. Она умеет садиться на шпагат. В каждом ухе у нее по две золотые сережки; на пальцах — золотые колечки; ходит она в кроссовках и коротких носках, а еще в блестящих лосинах. У меня в жизни не было лосин. Я вообще не в ладах с физкультурой. Я хожу в ботинках и в гольфах. Как-то раз надела в школу кроссовки, но они были на липучках, и Джемма сказала: «У меня тоже такие были — в четыре года», и все заржали. Джемма знает, как рассмешить. Но на самом деле Джемма просто завидовала моим кроссовкам, потому что продержались они дольше, чем ее. А что до лосин — я лучше умру, но их не надену, каких бы там на них ни было блесток.

Джемма и Кери захихикали. Я достала книжку и начала читать — пусть видят, что мне все равно. Потом над головами у нас пролетел пирог. За ним — пакетик с чипсами, через пару секунд — две футбольные бутсы. Я обернулась и увидела: Хью ползает по полу и собирает свои вещи, а Нил в то же время вытряхивает его сумку. Тут хлопнула дверь. Мистер Дэвис произнес:

— Что тут, прости господи, творится?

Раздался смех, заскрипели стулья. Нил сел, потом снова вскочил и всей пятерней схватил Хью сзади за свитер. Мистер Дэвис заорал:

— НИЛ ЛЬЮИС! Ты решил, что это относится ко всем, кроме тебя?

Нил уселся и осклабился так, будто мистер Дэвис отвесил ему комплимент.

Мистер Дэвис провел рукой по глазам и пошел к своему столу. Прошел полпути, замер с поднятой ногой. Проговорил:

— Да что за… — Потом лицо у него побагровело, и он взревел: — Это уже беспредел! Полный беспредел! Откуда здесь пирог?

Нил ответил:

— Прилетел, сэр.

Ли сказал:

— Это Хью его бросил, сэр.

Мистер Дэвис завопил:

— Я такого не потерплю. НЕ ПОТЕРПЛЮ, вы поняли?

Он снял ботинок, подошел к раковине, оторвал два бумажных полотенца. Пошел обратно, споткнулся о ведро, в которое капали каши. Остановился — очки его запотели.

— Кто-нибудь, возьмите бумажные полотенца и УБЕРИТЕ ЭТУ ГАДОСТЬ!

Он сел за стол, ослабил узел галстука, раскрыл журнал.

— Ладно, — сказал он. — Ладно! Скотт! Роберт! Стейси! Пол…

Мистер Дэвис как раз добрался до Рианны, когда с задних рядов долетел писк. Мы обернулись и увидели, что Нил ухватил Хью сзади за галстук и прижал затылком к стулу. Мистер Дэвис поднялся.

— НИЛ ЛЬЮИС! — прорычал он. — ОТПУСТИ ХЬЮ!

Нил отпустил Хью так резко, что тот грохнулся со стула. Мистер Дэвис сел, утер лицо платком. Рука у него дрожала. Потом потянулась к ящику стола. Он явно о чем-то подумал, но потом вернулся к журналу.

Закончив перекличку, мистер Дэвис сказал:

— Страница семьдесят в учебнике английского! Упражнение одиннадцать!

Раздались стоны, застучали крышки столов, захлопали по столам учебники. Мистер Дэвис сказал:

— Если можно, потише, пожалуйста.

В двадцать минут одиннадцатого мистер Дэвис стукнул по крышке стола, ящик раскрылся сам собой, он из него что-то вытащил. Поднялся и сказал:

— Я ухожу на пять минут. Когда вернусь, надеюсь, все закончат упражнение.

— Пять минут! — добавил он, уже выйдя в коридор и сунув голову обратно.

Стоило ему выйти, класс зашумел, как настоящий водопад. Скрип стульев, стук шкафов, кто-то принялся рисовать на доске, еще кто-то влез ногами на парту. Джемма положила ручку и зевнула. Опустила голову Рианне на плечо, хихикнула. Потом выпрямилась и посмотрела на меня затуманенными глазами. Сказала Рианне:

— По-моему, Нил Льюис — чистый секс на палочке.

Смотрела она при этом на меня.

Кто-то сказал, обращаясь к Джемме:

— Как жизнь, кукла?

И я почувствовала, как по телу прошла волна жара. За спиной у Джеммы стоял Нил. Он сказал:

— Привет, психическая. Чего нового в дурдоме?

Я смотрела в книгу. «Ты — Орудие Господа, — сказала я себе. — Бояться нечего».

Джемма вытянулась на стуле и сказала:

— Джудит, твой папаша совсем ку-ку. Я тут видела, как он стучится в чужие дома.

Я ответила:

— Скоро конец света. Мы должны рассказать об этом другим.

Джемма сказала:

— Ты тоже ку-ку. — Потом повернулась к Нилу. — Ее папенька приперся к нам и спросил у моей мамы, думает ли она, что Бог сделает что-нибудь со всякой фигней, которая творится в мире.

— К нам он тоже заходил, и папа послал его на три буквы, — сказала Кери. — Он был в шляпе. Он вечно носит эту шляпу. — Она вдруг засмеялась. — Ну и вонючая она, наверное!

Нил сказал:

— Если он припрется и к нам, мой папа его уроет.

Я покрепче вцепилась в ручку. Сказала:

— Мы не можем молчать. Нужно предупредить всех.

— Вот тоска, — сказала Джемма. — Опять она завела.

А потом все произошло очень быстро. Нил оттянул мне голову назад и сунул мне что-то в рот. Что-то угловатое. Сунул очень далеко, и я испугалась, что задохнусь. Потом он схватил меня за руки.

Джемма, Рианна и Кери расхохотались. Меня бросило в жар. Я хотела закрыть лицо на крепкий замок, но не получилось, а они все смеялись. Потом кто-то вбежал и крикнул: «Идет!» Нил стукнул меня по затылку и поскакал на свое место.

Я вытащила эту штуковину изо рта. Оказалось — бумажка. На столе она превратилась в бесформенный мокрый ком. Я сбросила ее в ящик и склонилась над учебником.

— Ну как, спокойно себя вели? — спросил мистер Дэвис. Открыл ящик стола, закрыл снова. Голос его звучал громче. Он сказал: — Проверим, что получилось.

Но я не могла думать, что получилось. Что-то ползло по рукам в кончики пальцев, поднималось по шее к волосам. В голове опять сделалось жарко и тесно, как в день снегопада, комната слегка задрожала. Перед глазами поплыли пятна.

Я так и не поняла — разозлилась я или испугалась; если разозлилась, то — впервые в жизни.