56

Девчонка явилась наутро, одна. Села напротив Ребекки. Ее длинные светлые волосы, прямые и тонкие, свисали по обе стороны лица. Только время от времени, когда она встряхивала головой, полностью открывались черты, угловатые, но подчиненные очарованию темных глаз. Худенькая, она управлялась с собственным телом, ничем не выдавая нервозности: казалось, избрала некую изысканную неподвижность правилом своего бытия. На ней был открытый пиджак и лиловая маечка, под которой различалась маленькая, хорошей формы грудь. Ребекка заметила, что ее бледные руки покрыты мелкими ранками.

— Вот ваш портрет, — сказала она, протягивая папку.

Девчонка положила папку на стол.

— Ты Ребекка? — спросила она.

— Да.

— Джаспер Гвин часто говорит о тебе.

— Мне в это трудно поверить. Джаспер Гвин не такой человек, чтобы помногу говорить о чем бы то ни было.

— Да, но о тебе он говорит.

Ребекка сделала неопределенный жест и улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она.

Потом положила перед девчонкой бланк на подпись. По поводу оплаты счета она уже договорилась с отцом.

Девчонка поставила подпись, не читая. Вернула ручку. Указала на портрет и спросила:

— Ты читала его?

— Нет, — солгала Ребекка. — Я этого никогда не делаю.

— Ну и дура.

— Что?

— Я бы читала.

— Знаешь, я достаточно взрослая, чтобы решать самой, как мне лучше поступать.

— Да, ты взрослая. Ты старая.

— Возможно. А теперь у меня много работы, если вы не возражаете.

— Джаспер Гвин говорит, что ты — несчастная женщина.

Тут Ребекка в первый раз взглянула на нее без опаски. И увидела, какой она может быть ненавистно очаровательной.

— Даже мистер Гвин иногда ошибается, — сказала она.

Девчонка помотала головой, на мгновение высвободив лицо.

— Ты в него влюблена? — спросила.

Ребекка посмотрела на нее и ничего не ответила.

— Нет, я не то хотела спросить, — поправилась девчонка. — Ты с ним занималась любовью?

Ребекка подумывала о том, чтобы встать и проводить девчонку к двери. Очевидно, только так и следовало поступить. Но она чувствовала, что если и существовал способ разобраться в странностях происходящего, тут, перед ней, был единственный, хотя и ненавистный, путь, чтобы к нему подойти.

— Нет, — сказала она. — Я никогда не занималась любовью с ним.

— А я занималась, — сказала девчонка. — Тебе интересно знать, как он это делает?

— Не уверена.

— Неистово. Потом вдруг — нежно. Ему нравится прикасаться. Он никогда не разговаривает. Никогда не закрывает глаза. Он очень красивый, когда кончает.

Все это она проговорила, глядя Ребекке в глаза.

— Хочешь, вместе прочтем мой портрет? — спросила.

Ребекка отрицательно покачала головой.

— Не думаю, девочка, чтобы мне хотелось узнать о тебе что-то еще.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Вот и отлично.

Девчонку на миг вроде бы отвлекло что-то, замеченное ею на столе. Потом она вновь подняла глаза на Ребекку.

— Мы занимались этим двое суток напролет, почти без сна, — сказала она. — Там, в мастерской. Потом он ушел и не вернулся. Струсил.

— Если ты излила весь твой яд, разговор закончен.

— Да. Еще одно.

— Выкладывай.

— Окажешь мне любезность?

Ребекка смотрела на нее в растерянности. Девчонка снова тряхнула волосами, на мгновение приоткрыв лицо.

— Когда увидишь его, передай, что насчет газет мне очень жаль: я и не думала, что начнется такая свистопляска.

— Если ты хотела причинить ему боль, у тебя получилось.

— Нет, этого я не хотела. Хотела другого.

— Чего?

— Не знаю… хотела прикоснуться, но не думаю, что ты способна понять.

Ребекка подумала, уязвленная, что очень даже способна. Подумала также о проклятии многих, которые не способны прикоснуться, не причинив боли, и невольно остановила взгляд на этих руках, покрытых крохотными ранками. Ее осенила тень отдаленного сострадания, и она тотчас же постигла, что именно сломило Джаспера Гвина, там, в мастерской, рядом с этой девчонкой.

— Ключ, — сказала она.

Девчонка порылась в сумке, положила ключ на стол. Еще с минуту вглядывалась в Ребекку.

— Я не хочу этот портрет, — сказала. — Выкинь его.

И ушла, не закрыв за собою дверь, — двигаясь чуть-чуть боком, будто продираясь в стесненном пространстве, убегая от самой себя и от всего, что она есть.