Индейская хитрость
После звонка прошло уж минут десять, все уже сидели за партами, а учитель географии не являлся. Сладкая надежда стала закрадываться в сердца некоторых — именно тех, которые и не разворачивали вчера истрепанный учебник географии… Сладкая надежда: а вдруг не придет совсем?
Учитель пришел на двенадцатой минуте.
Подсолнухин Иван вскочил, сморщил свою хитрую, как у лисицы, маленькую остроносую мордочку и воскликнул деланно испуганным голосом:
— Слава Богу! Наконец-то вы пришли! А мы тут так всполошились — не случилось ли с вами чего?
— Глупости… Что со мной случится…
— Отчего вы такой бледный, Алексан Ваныч?
— Не знаю… У меня бессонница.
— А к моему отцу раз таракан в ухо заполз.
— Ну и что же?
— Да ничего.
— При чем тут таракан?
— Я к тому, что он тоже две ночи не спал.
— Кто, таракан? — пошутил учитель. Весь класс заискивающе засмеялся.
«Только бы не спросил, — подумали самые отчаянные бездельники, — а то можно смеяться хоть до вечера».
— Не таракан, а мой папаша, Алексан Ваныч. Мой папаша, Алексан Ваныч, три пуда одной рукой подымает.
— Передай ему мои искренние поздравления…
— Я ему советовал идти в борцы, а он не хочет. Вместо этого служит в банке директором — прямо смешно.
Так как учитель уже развернул журнал и разговор грозил иссякнуть, толстый хохол Нечипоренко решил «подбросить дров на огонь»:
— Я бы на вашем месте, Алексан Ваныч, сказал этому Подсолнухину, что он сам не понимает, что говорит. Директор банка — это личность уважаемая, а борец в цирке…
— Нечипоренко! — сказал учитель, погрозив ему карандашом. — Это к делу не относится. Сиди и молчи.
Сидевший на задней скамейке Карташевич, парень с очень тугой головой, решил, что и ему нужно посторонним разговором оттянуть несколько минут.
Натужился и среди тишины молвил свое слово:
— Молчание — знак согласия.
— Что? — изумился учитель.
— Я говорю, молчание — знак согласия.
— Ну так что же?
— Да ничего.
— Ты это к чему сказал?
— Вы, Алексан Ваныч, сказали Нечипоренке «молчи»! Я и говорю: молчание — знак согласия.
— Очень кстати. Знаешь ли ты, Карташевич, когда придет твоя очередь говорить?
— Гм! Кхи! — закашлялся Карташевич.
— …когда я спрошу у тебя урок. Хорошо? Карташевич не видел в этом ничего хорошего, но принужден был согласиться, сдерживая свой гудящий бас:
— Горожо.
— Карташевич через двух мальчиков перепрыгивает, — счел уместным сообщить Нечипоренко.
— А мне это зачем знать?
— Не знаю… извините… Я думал, может, интересно…
— Вот что, Нечипоренко. Ты, брат, хитрый, но я еще хитрее… Если ты скажешь еще что-либо подобное, я напишу записку твоему отцу…
— «К отцу, весь издрогнув, малютка приник», — продекламировал невпопад Карташевич.
— Карташевич! Ступай приникни к печке. Вы сегодня с ума сошли, что ли? Дежурный! Что на сегодня готовили?
— Вятскую губернию.
— А-а… Хорошо-с. Прекрасная губерния. Ну… спросим мы… Кого бы нам спросить?
Он посмотрел на притихших учеников вопросительно. Конечно, ответить ему мог каждый, не задумываясь. Иванович посоветовал бы спросить Нечипоренку, Патваканов — Блимберга, Сураджев — Патваканова, и все вместе они искренно посоветовали бы вообще никого не спрашивать.
— Спросим мы…
Худощавый мечтательный Челноков поймал рассеянный взгляд учителя, опустил голову, но сейчас же поднял ее и не менее рассеянно взглянул на учителя.
«Ого! — подумал он. — Глядит на Блимберга. А ну-ка, Блимберг, раскошелив…»
— Челноков!
Челноков бодро вскочил, захлопнув под партой какую-то книгу, и сказал:
— Здесь!
— Ну? Неужели здесь? — изумился учитель. — Вот поразительно! А ну-ка, что ты нам скажешь о Вятской губернии?
— Кхе! Кха! Хррр…
— Что это с тобой? Ты кашляешь?
— Да, кашляю, — обрадовался Челноков.
— Бедненький… Ты, вероятно, простудился?
— Да… вероятно…
— Вероятно! Может быть, твоему здоровью угрожает опасность?
— Угрожает… — машинально ответил Челноков.
— Боже мой, какой ужас! Может быть, даже жизни угрожает опасность?
Челноков сделал жалобную гримасу и открыл было уже рот, но учитель опустил голову в журнал и сказал совершенно другим, прежним тоном:
— Ну-с… Расскажи нам, что тебе известно о Вятской губернии.
— Вятская губерния, — сказал Челноков, — отличается своими размерами. Это одна из самых больших губерний России… По своей площади она занимает место равное… Мексике и штату Виргиния… Мексика одна из самых богатых и плодородных стран Америки, населена мексиканцами, которые ведут стычки и битвы с гверильясами. Последние иногда входят в соглашение с индейскими племенами шавниев и гуронов, и горе тому мексиканцу, который…
— Постой, — сказал учитель, выглядывая из-за журнала. — Где ты в Вятской губернии нашел индейцев?
— Не в Вятской губернии, а в Мексике.
— А Мексика где?
— В Америке.
— А Вятская губерния?
— В… Рос… сии.
— Так ты мне о Вятской губернии и говори.
— Кгм! Почва Вятской губернии имеет мало чернозему, климат там суровый и потому хлебопашество идет с трудом. Рожь, пшеница и овес — вот что главным образом может произрастать в этой почве. Тут мы не встретим ни кактусов, ни алоэ, ни цепких лиан, которые, перекидываясь с дерева на дерево, образуют в девственных лесах непроходимую чащу, которую с трудом одолевает томагавк отважного пионера Дальнего Запада, который смело пробирается вперед под немолчные крики обезьян, разноцветных попугаев, оглашающих воздух…
— Что?!
— Оглашающих, я говорю, воздух.
— Кто и чем оглашает воздух?
— Попугаи… криками…
— Одного из них я слышу. К сожалению, о Вятской губернии он ничего не рассказывает.
— Я, Алексан Ваныч, о Вятской губернии и рассказываю… Народонаселение Вятской губернии состоит из великороссов. Главное их занятие хлебопашество и охота. Охотятся за пушным зверем — волками, медведями и зайцами, потому что других зверей в Вятской губернии нет… Нет ни хитрых гибких леопардов, ни ягуаров, ни громадных свирепых бизонов, которые целыми стадами спокойно пасутся в своих льяносах, пока меткая стрела индейца или пуля из карабина скваттера…
— Кого-о?
— Скваттера.
— Это что за кушанье?
— Это не кушанье, Алексан Ваныч, а такие… знаете… американские помещики…
— И они живут в Вятской губернии?!
— Нет… Я — к слову пришлось…
— Челноков, Челноков!.. Хотел я тебе поставить пятерку, но — к слову пришлось и поставлю двойку. Нечипоренко!
— Тут!
— Я тебя об этом не спрашиваю. Говори о Вятской губернии.
— Кхе!
— Ну? — поощрил учитель.
И вдруг — все сердца екнули — в коридоре бешено прозвенел звонок на большую перемену.
— Экая жалость! — отчаянно вздохнул Нечипоренко. — А я хотел ответить урок на пятерку. Как раз сегодня выучил!..
— Это верно? — спросил учитель.
— Верно.
— Ну, так я тебе поставлю… тоже двойку, потому что ты отнял у меня полчаса.
