«1812 Год». Пьеса
Действующие лица:
Аркадий Аверченко (редактор).
Драматург (драматург).
(Кабинет редактора. Он сидит за письменным столом в кресле. Стук в дверь.)
Арк. Аверченко. Можете войти.
Драматург. Да я и вхожу. Вы редактор? Ладно. Садитесь, пожалуйста.
Аверч. Я уже и сижу.
Драм. Ну, тогда и я сяду. Должен вам сказать, что я драматург.
Аверч. Не отчаивайтесь. Как говорит русская пословица: от тюрьмы да от сумы не отказывайся. Выпейте воды. Могу признаться, что многие в вашем положении держали себя гораздо бодрее.
Драм. Я сейчас только от зятя. Это прямо какой-то психопат! Спрашиваю: «Пишешь пьесу о Наполеоне?» — «Нет, не пишу». Как вам это понравится?!
Аверч. (с убеждением). Форменный кретин.
Драм. Не правда ли? Прямо-таки дурак.
Аверч. (с тою же убежденностью). Дурак и свинья.
Драм. Ну, вот. Так, видите ли, написал я пьеску; назвал ее «Великий полководец». Вы ведь знаете, что Наполеон был очень и очень недурным полководцем.
Аверч. (недоверчиво). Ну, что вы говорите!
Драм. Ей-Богу. Я об этом где-то читал. Говорят даже, что он был императором! Вы подумайте: из простых консулов — да в императоры! А возьмите наших теперешних консулов — подумать стыдно. Как говорится: ни кожи, ни рожи. Я слышал как-то о нем анекдот, что он своих братьев королями поделал. Как говорится: и смех и грех.
Аверч. (меняя исторический разговор). Хорошую пьесу написали?
Драм. Пьеса как пьеса. Как говорится, не лаптем щи хлебаем.
Аверч. Гм… Это хорошее правило. По источникам писали?
Драм. Чего-с?
Аверч. Я говорю: когда пьесу писали — источниками пользовались?
Драм. Помилуйте! Все лето на Кавказе провел.
Аверч. Значит, не пользовались?
Драм. Именно, пользовался.
Аверч. Разве… там… можно… найти?
Драм. Дитя! Видно, вы никогда не бывали на Кавказе: Эссентукский, Железноводский, Нарз…
Аверч. Мерси, я вас понял. Не можете ли вы в кратких словах рассказать содержание пьесы?
Драм. Пожалуйста. Знаете ли вы, что Наполеон был в Москве?
Аверч. Изредка до меня доносились смутные слухи, но я не придавал им никакого значения!
Драм. Напрасно! Это факт! Он был там. Я узнал также, что в это время была сожжена Москва!
Аверч. Ужасная неприятность. Застраховано?
Драм. В том-то и дело, что нет. И представьте, французы любовались на это с птичьего полета.
Аверч. (недоумевает). Почему… с птичьего.
Драм. Ну, да. У москвичей очень своеобразный язык: они называют это — «с Воробьевых гор». Парафраз.
Аверч. (бормочет под нос). Пара фраз, а какие глупые.
Драм. Что вы говорите?
Аверч. Я говорю — с нетерпением жду дальнейшего!
Драм. Да-с. И вот стоят они и любуются на пожар Москвы. Наполеон со штабом. Вся его свита: Марат, Дантон, Мей, Бонапарт, Барклай-де-Толли…
Аверч. Позвольте, позвольте! Какой Марат?
Драм. Известный. Тот, которого потом убила Шарлотта Корде.
Аверч. Простите, она его не потом убила, а раньше.
Драм. Как раньше? Как же он мог быть на пожаре Москвы, если раньше. Труп его возили, что ли?
Аверч. Да дело в том, что с Наполеоном был не Марат, а Мюрат.
Драм. Да? Ну, как говорится: «Не вмер Данила, болячка задавила». Сойдет.
Аверч. Потом у вас тут в штаб затесалась какая-то странная личность: Бонапарт.
Драм. Ну да? Что вас так удивляет?
Аверч. Бонапарт-то… Ведь это и есть Наполеон.
Драм. Еще что выдумаете! Был генерал Бонапарт и был император Наполеон.
Аверч. Но, клянусь вам, что это одно и то же лицо!! Его так и звали: Наполеон Бонапарт.
Драм. Э, черт! То-то я смотрю, что они все вместе были: куда Наполеон, туда и Бонапарт. Я, признаться, думал, что это его адъютант. Вот досада!
Аверч. Почему вы досадуете?
Драм. Да, как же! Я ведь Бонапарту совсем другой характер сделал. Он у меня холерик, а Наполеон сангвиник; они часто спорят между собой, и Бонапарт даже, однажды, впал в немилость. Ведь тут у меня любовная интрига! Оба они влюбляются в одну и ту же помещицу. Помещица у меня такая есть: Афросимова. Она тоже хотела бежать из Москвы, но на полдороге, благодаря недостатку бензина, была перехвачена.
Аверч. (растерялся). Какой бензин? Зачем?
Драм. (хладнокровно). Бензин. Автомобильный. Представьте, на полдороге недостаток бензина, порча карбюратора…
Аверч. Вы можете мне довериться?
Драм. (с беспокойством). А… что?
Аверч. Тогда автомобилей не было.
Драм. (растерялся). Ну, что вы?! Не было! Какой удар! А что же было?
Аверч. Лошади были.
Драм. Да ведь у меня весь эффект четвертой картины на автомобиле построен. Мотор налетает на дерево, останавливается, в это время непобедимая наполеоновская гвардия выскакивает и бросается на помещицу, но тут как из земли вырастает телефонист Падекатров с партизанами, которые…
Аверч. Э, э!.. Постойте! Какой телефонист?
Драм. Такой, знаете. На телефоне. В те старые времена о телефонистках еще и не слыхивали… Были телефонисты.
Аверч. В те старые времена и о телефоне тоже не слыхивали. Его не было. Он изобретен лет семьдесят спустя.
Драм. (он осунулся). Какой удар! Какой удар! А у меня на этом все построено. Понимаете, все телефонисты разбежались со станции, остался один мой герой. И что же! Он подслушивает распоряжения Наполеона, передаваемые Бонапарту, Барклаю-де-Толли и другим генералам, и потом доносит русским о всех передвижениях неприятельских войск. Потом, разоблаченный, отбивает у неприятеля пулемет и мчится на паровозе прямо к Пскову, где…
Аверч. (жестким тоном). Пулеметов не было, паровозов не было. И потом, почему у вас Барклай-де-Толли затесался к французам?
Драм. Да он кто?
Аверч. Русский полководец.
Драм. Чудеса! Как говорится: чудеса в решете. А фамилия у него, тово… гм… Я было и Багратиона хотел к французам, а потом вижу, что он же и Мухранский — э, думаю, осади назад. (Тоскливо.) А Наполеон принимал у себя русских полководцев или не принимал?
Аверч. Не принимал.
Драм. А у меня принимает. Перед ним, знаете ли, выстроились русские полководцы: Куропаткин, Каульбарс, Гриппенберг, Штакельберг, а он осмотрел их и сказал историческую фразу: «С такими молодцами, да не победить русских! Это было бы невозможно». Теперь уж я и сам вижу, что у меня немного напутано. Потом, у меня тут Наполеону доставляют в палатку карикатуру на него, напечатанную в «Сатириконе»… (Уныло.) «Сатирикон»-то был?
Аверч. Как вам сказать: этого тоже не могло случиться. Петрониевский «Сатирикон» хотя и был, но Петроний уже в то время умер, а петроградского «Сатирикона» и совсем не было.
Драм. Боже, Боже! Удар за ударом… Неужели из-за этих мелких промахов должна пропасть вся пьеса… Все мои боевые картины: и пожар Березины, и седанский разгром, и бегство Наполеона с полуострова Св. Елены?
Аверч. (с интересом). Березина разве горела?
Драм. Со всех четырех концов! Вы себе представить не можете, что это было за необычайное, эффектное зрелище.
Аверч. (деликатно). Старожилы рассказывают, что Березина… гм… в сущности, река.
Драм. Вздор! Как же она могла гореть?
Аверч. Она и не горела. Она в этом отношении солидарна с полуостровом Св. Елены, который не только не горел, но даже более того — остров.
Драм. Ну знаете, об этом мы поспорим; может быть, Св. Елена и остров, но не весь же остров, черт возьми, занимал Наполеон. Совершенно ему достаточно было и полуострова.
Аверч. Значит, половина острова, по-вашему, — полуостров?!
Драм. Логика говорит за это.
Аверч. (долго сдерживаемая ярость в сердце его прорывается наружу; он вскакивает, хватает драматурга за шиворот, трясет). Это уже слишком, негодяй! Я вижу, ты совершенно не знаешь истории! Ты не знаком с техникой! Ты даже не слышал о логике!!.. Географию ты знаешь не больше любой извозчичьей клячи!!.. И ты берешься писать пьесу о Наполеоне, об Александре Македонском прошлого века!!!
Драм. (падает в кресло; с сожалением). Вот Александра Македонского я и забыл вывести… Как говорится: «Слона-то я и не приметил!»
