Книга: Нежность волков
Назад: ~~~
Дальше: ~~~

~~~

Услышав выстрел, Дональд пускается бежать. Он понимает, что это, вероятно, не самое мудрое решение, но почему-то, — возможно, потому, что он такой высокий, — мысль вовремя до ног не доходит. За спиной он слышит шипение Алека, но не понимает, что именно тот говорит.
Он почти в конце озера; шум донесся от деревьев на том берегу. В голове пульсирует мысль, что они были правы. Они были правы — и теперь их убивает Получеловек. Он понимает, что ведет себя безрассудно; бегущая по льду фигура отчетливо видна со всех сторон, но знает и то, что Стюарт не станет в него стрелять. Можно еще все решить: они могут поговорить как два разумных человека, оба на службе великой Компании. Стюарт — человек разумный.
— Стюарт! — кричит он на бегу. — Стюарт! Подождите!
Он не знает, что еще должен сказать. Он думает о миссис Росс — возможно, истекающей кровью. И о том, как не спас ее. Он почти уже добежал до деревьев у подножья большого холма, когда замечает впереди движение. Первый увиденный им признак жизни.
— Не стреляйте, пожалуйста. Это я, Муди… Не стреляйте… — Он держит ружье за ствол и размахивает им, чтобы показать свои мирные намерения.
Он видит вспышку света под деревьями, и что-то с чудовищной силой бьет его в живот, опрокидывая на спину. В довершение всего ветка, или во что он там врезался, попала, кажется, прямо в шрам.
Задыхаясь, он пытается встать, но не может, так что лежит несколько мгновений, переводя дух. У него упали очки; на самом деле эта вещь совсем не для Канады, вечно они покрываются инеем или запотевают в самые неподходящие моменты, вот и теперь… он шарит в снегу вокруг себя, но нащупывает только холод. Какая все-таки неудобная вещь — очки, почему бы кому-нибудь не придумать чего получше.
В конце концов он натыкается на ружье и подбирает его. И тут узнает о крови, поскольку ствол скользкий и теплый. С величайшим усилием он поднимает голову и видит кровь на своей куртке. Он раздражен: нет, на самом деле он в ярости. Куда поперся, чертов идиот? Теперь и Алек в опасности, и все по его вине. Он думает позвать паренька, но что-то — некое чувство, невесть откуда — его останавливает. Он сосредоточивается на том, чтобы держать ружье на изготовку: по крайней мере, сможет сделать выстрел, не переворачиваясь, так что не умрет без единого звука. Он не останется совершенно бесполезным — что бы сказал отец?
Но стоит тишина, как будто бы он опять один-одинешенек на много миль вокруг. Придется подождать, пока он что-нибудь увидит. Ладно, тот, кто стрелял, кто бы это ни был, явно не думает, что должен подойти и закончить свою работу. Дурак.
Потом он в какой-то момент поднимает взгляд и видит над собой лицо. Он смутно помнит его, лицо из Ганновер-Хауса — лицо пьяницы, бесстрастное, пустое и какое-то замкнутое, словно камень, закрывающий нору. Он понимает, что это лицо убийцы Лорана Жаме. Человека, чьи следы на снегу привели их сюда. Вот зачем он пришел — узнать и обнаружить его. И теперь сделал это. Но слишком поздно. Вполне для него типично, думает Дональд, так туго соображать, — именно это всегда говорил отец. И, чувствуя, как жар приливает к глазам, он думает: «О, слышать бы сейчас отцовские нотации». Дональду приходит в голову, что неплохо бы прицелиться в эту рожу, но к этому времени лицо снова пропадает, да и ружье тоже. Он так устал. Устал и замерз. Наверное, он просто откинет голову на мягкий снег и немного отдохнет.

 

Снаружи я не вижу никого, даже Стюарта, который так заломил мне руку за спину, что я едва дышу, опасаясь вывихнуть плечо. По крайней мере, ничто не указывает на то, что Паркер лежит в снегу раненый или того хуже. Не видно и Получеловека, если он здесь. Стюарт выставил передо мной ружье и угрожающе им поводит. А я у него вместо щита. Слышно движение, но это за хижиной, да и звук какой-то неотчетливый. Он медленно подтаскивает меня к торцовой стене, которую уже начинает жечь появившееся из-за горизонта солнце. Разумеется, у меня нет шарфа, чтобы защитить глаза. И руки у меня голые.
— Легкомысленно, — говорит он, словно читая мои мысли. — Да и с глазами вашими тоже. Он не должен был тащить вас сюда.
Стюарт словно бы несколько разочарован.
— Он меня не тащил, — говорю я, скрипя зубами. — Это вы меня притащили, когда убили Жаме.
— Неужели? Ну-ну, я понятия не имел. Я думал, вы с Паркером…
Мне больно говорить, но слова сами льются из меня; я просто плавлюсь от ярости:
— Вы даже не представляете, скольким людям навредили. Не только тем, кого убили, но…
— Заткнись, — невозмутимо бросает он.
Он прислушивается. Треск среди деревьев. Слева, издалека, оглушительный треск — ружье. И выстрел звучит иначе, чем раньше.
— Паркер!
Я ничего не могу с собой поделать. Еще доля секунды, и я бы успела прикусить язык: я не хочу, чтобы он принял мой крик за мольбу о помощи и прибежал.
— Со мной все в порядке! — кричу я со следующим выдохом. — Пожалуйста, не стреляйте. Он готов на сделку. Мы уйдем. Просто дайте нам уйти, пожалуйста…
— Заткнись!
Стюарт так крепко зажимает мне рот, что кажется, будто вот-вот сломает пальцами челюсть. Каким-то неуклюжим четвероногим существом мы доходим до угла хижины, но и здесь никого не видно.
Новый выстрел надвое раскалывает тишину — слева от нас, теперь за хижиной. И на этот раз он сопровождается другим шумом. Человеческим стоном.
Я задыхаюсь, воздух застревает в горле, будто деготь.
Стюарт кричит на незнакомом языке. Команда? Вопрос? Если Получеловек и слышит, то не отвечает. Стюарт снова кричит, голос его напряжен до предела, голова ходит взад и вперед, он не уверен в себе. Надо действовать, думаю я, — теперь, пока он колеблется. Он отпускает мой рот, чтобы одной рукой навести ружье. Я сжимаю в кармане нож, поворачиваю его так, чтобы рукоять удобно легла в ладонь. И начинаю вытаскивать, дюйм за дюймом.
А потом откуда-то из-за деревьев доносится голос — но явно не Получеловека. Отзывается молодой голос, на том же языке. Стюарт в замешательстве: он не узнает этого голоса. Это им не запланировано. Я изо всех сил бью ножом назад, ему в бок. Хотя в последний момент он вроде понимает, что происходит, и пытается уклониться, лезвие встречает податливое сопротивление, и он воет от боли. Передо мной мелькает его лицо, наши глаза встречаются — у него они укоризненные, синей неба, а на лице играет полуулыбка, даже когда он поворачивает в мою сторону ружье.
Я бегу. Снова ружейный треск, оглушающий меня, где-то совсем близко, но я ничего не чувствую.
Назад: ~~~
Дальше: ~~~