Должно быть, с Тином Вином приключилось что-то необычное. Су Кьи сразу это почувствовала. Она ждала его, сидя у садовой калитки, и уже начала волноваться. Дожди, беспрерывно лившие два дня подряд, совсем размыли дорогу. Колеса повозок проделали в ней глубокие колеи. Потом солнце высушило землю, и она вновь покрылась твердой коркой. На каждом шагу — ложбинки и овражки. Зрячему и то недолго оступиться. Может, она напрасно позволила Тину возвращаться одному? И тут Су Кьи увидела, как воспитанник поднимается по склону. Сомнений не было: это Тин Вин. Она сразу узнала его красно-зеленое лонгьи и белую рубашку. Но вот походка… Куда делась робость и неуверенность шагов? Так мог идти только человек с хорошим зрением. Может, она ошиблась и это вовсе не Тин? Нет, он. И бамбуковый посох проворно танцует у его ног. Су Кьи не помнила, чтобы Тин Вин ходил так быстро и пружинисто.

Вечером Тин Вин был непривычно разговорчив. Сначала подробно рассказал, о чем У Май говорил сегодня на уроке. Потом признался в своей невнимательности. Выйдя за стены монастыря, он позволил мыслям отвлечь себя и упал. Это его сильно разозлило, но Тин вспомнил слова учителя о гневе, который делает людей слепыми и глухими. И решил победить свой страх и больше не позволять ему руководить собой. Отныне он будет ходить в монастырь и возвращаться домой сам, без помощи Су Кьи. Потом он принялся рассказывать о множестве звуков, услышанных за день. О мягком шелесте бамбуковых листьев, падающих на землю. О том, как поет птичье перо, скользя по воздуху. О стуке человеческих сердец, похожем на мелодичные голоса. Су Кьи очень обрадовалась его разговорчивости. Может, Тину Вину надоела отрешенность и он больше не хочет заслоняться от мира? Но слышать звук парящего в воздухе пера и уж тем более — стук чужих сердец? Это Су Кьи отнесла на счет необычайно богатого воображения Тина.

О встрече с Ми Ми он не сказал ни слова, и потому бедная Су Кьи терялась в догадках, наблюдая странную перемену в поведении воспитанника. Тина будто подменили. Раньше он усаживался на свое место в кухонном углу и часами сидел неподвижно. Теперь же был весь как на иголках. Вскакивал с табуретки, бродил по дому и по двору. Его вдруг заинтересовал рынок, и он стал расспрашивать, почему там торгуют не ежедневно, а раз в пять дней. Затем спросил, когда ближайший базарный день. С каждым днем он ел все меньше и меньше, утверждая, что кусок не лезет ему в горло. Потом и вовсе перестал есть, ограничиваясь одним чаем. Су Кьи встревожилась: не заболел ли? Но Тин ни на что не жаловался и продолжал рассказывать о необыкновенных звуках. Эти истории поначалу забавляли Су Кьи, теперь пугали. Что, если парень сходит с ума?

А Тин Вин считал дни до очередного торгового дня. Да что там дни! Он отмерял часы. Надо же, как тянется время. Почему планете требуется целая вечность, чтобы один раз повернуться вокруг своей оси? Минуты ползли не быстрее улитки. Неужели нет способов их подхлестнуть? Тин даже спросил об этом У Мая. Монах весело рассмеялся.

— Садись и медитируй, — посоветовал наставник. — Тогда время потеряет для тебя значение.

В медитации Тин Вин достиг больших успехов, опередив не только сверстников, но и взрослых монахов. Вот уже три года она оставалась самой надежной его союзницей, помогала отражать атаки страха. Учитель прав: медитация выручит и сейчас. Тин Вин норовил уйти в транс в монастыре, сидя рядом с собратьями, на лугу, на сосновом пне возле дома, где когда-то безуспешно ждал мать. Пытаясь сосредоточиться и успокоиться, он перепробовал все известные ему способы дыхания. Ничто не помогало. Где бы он ни находился и что бы ни предпринимал, мысли возвращались к Ми Ми. Тин Вин слышал биение ее сердца и ее голос. Чувствовал нежность кожи, легкое тело у себя на спине. Ее запах преследовал Тина — мягкий, сладостный аромат, который не спутаешь ни с чем.

Накануне торгового дня заснуть не удалось. Су Кьи грузно улеглась на циновку рядом с ним, повернулась на бок, почти с головой укрывшись одеялом. Вскоре удары ее сердца стали спокойнее и ровнее, словно и оно готовилось к ночному отдыху. А его сердце никак не могло успокоиться. Тин Вин не понимал, чем же он так взбудоражен. Казалось, он вступает в новый, незнакомый мир. Мир, где для зрения не требовались глаза, а движение не зависело от ног.

Но как ему завтра найти Ми Ми среди нагромождения прилавков и снующих людей? И на что похож рынок? Тин Вин еще раз вспомнил все, что слышал от Су Кьи. Получалось, базар — что-то вроде стаи птиц, опустившейся на поле. Гомон голосов и множество других звуков и запахов. Завтра туда придут толпы покупателей и продавцов, и все они будут толкаться. Никто не посторонится, чтобы его пропустить. И это ничуть не пугало. Тин Вин удивился собственной смелости; ведь до сих пор он боялся скопления народа. Он был уверен, что быстро отыщет Ми Ми. Узнает, где она, по ударам ее сердца. Пойдет на запах. Услышит ее голос, даже если это будет всего лишь шепот.

Тин Вин замер на обочине дороги и вслушался в звуки рынка. Потом потуже завязал пояс на лонгьи. Лицо было мокрым от капелек пота. Действительность внесла коррективы в его вчерашние планы. Рынок шумел и пугал намного сильнее, чем он мог представить. Слушая людское многоголосие, Тин вспоминал сезон дождей. Все окрестные ручьи превращались в грохочущие бурные потоки, способные сбить с ног. Нет, он не должен поддаваться страху. Страх делает людей слепыми и глухими. Но ведь ему нужно как-то пробраться между лотками… А вокруг — ни одного дружеского голоса, ни единого знакомого предмета. Пусть так. Главное — не бояться, иначе он вообще не сдвинется с места. Если хочет найти Ми Ми, нужно доверять своим ушам, носу и интуиции. И верить в себя.

Тин Вин сделал шаг, потом другой. Двигался медленно, но без робости. В людской толпе нет ничего враждебного. Ободренный этой мыслью, он сделал еще шаг и… Его толкнули в спину. Кто-то пихнул локтем в бок.

— Смотри, куда прешь! — раздался сердитый мужской голос.

Рядом несколько человек жевали бетель, сплевывая красный сок себе под ноги. Где-то хныкал ребенок. Вокруг фыркали и сморкались. Гул голосов не заглушал удары множества сердец. Кто-то надсадно кашлял. Гремел пустым ведром. У кого-то урчало в животе. Изобилие звуков и их громкость мешали Тину вычленить какой-то один. Задача была столь же непосильной, как для зрячего — увидеть в луже отдельные капли. Но отступить, уйти с рынка означало признать поражение. Тин Вин сосредоточился на своих ногах. Это его успокоило. Шаг за шагом, не отвлекаясь на окружающие звуки и посторонние мысли, он пробирался через людской муравейник. Он обязательно разыщет Ми Ми. Сейчас главной помехой для него была жара. В монастыре он выпил всего одну неполную кружку воды, но все равно потел сильнее обычного. Белая рубашка промокла насквозь, зато во рту пересохло. Постепенно Тин Вин заметил, что толпа разделяется на два больших потока, движущихся в противоположных направлениях. Нужно было вливаться либо в один, либо в другой. Тин решил идти с теми, кто поворачивал вправо.

— Смотреть надо! — крикнула ему какая-то женщина.

Под ногами хрустнуло. Ступни ощутили влагу. Он раздавил яйца.

— Ты что, ослеп? — спросила хозяйка яиц.

Тин Вин повернулся к ней. Увидев глаза, подернутые белесой пеленой, женщина смущенно пробормотала извинения. Тин Вин побрел дальше. Должно быть, в этом месте торговали морепродуктами. Нос уловил солоноватый запах сушеной рыбы. Через пару шагов ему на смену пришел горьковатый аромат кориандра, а потом — кисловатый, жгучий запах желтого корня. У Тина защипало в носу. Он узнавал знакомые специи: корица, карри, красный перец, лимонное сорго, имбирь. Вскоре аромат пряностей перебили тяжелые, обволакивающие запахи спелых фруктов.

И вдруг Тин Вин почувствовал, что его перестали толкать. Теперь его просто обходили стороной. Он продолжал вслушиваться и наконец узнал биение ее сердца. Нежное, хрупкое и в то же время очень сильное. Никакой гомон не способен заглушить этот прекрасный звук. Как же он скучал по нему! Тин Вин сразу ощутил прикосновение нежных рук, обвивших его шею.

Он шел на голос сердца Ми Ми, пока не оказался в дальнем конце рынка.