Бесполезно пенять на судьбу. Но все же я не могу не пожалеть, что слаба в вопросах богословия, истории и философии, — в том, о чем днями и ночами беседовали Руми и Шамс, уединившись в библиотеке. Временами мне хотелось взбунтоваться против того, что я рождена женщиной. Девочку обычно учат готовить и следить за порядком в доме, стирать грязную одежду и штопать прохудившиеся носки, сбивать масло, делать сыр и кормить младенцев. Некоторых женщин еще учат искусству любви, чтобы они умели привлекать мужчин. И все. Никто не даст женщине книгу, чтобы у нее открылись глаза.

В первый год своего замужества я пользовалась любой возможностью, чтобы проникнуть в библиотеку Руми. Я сидела там среди книг, которые он так любил, дышала пылью и плесенью и не могла понять, какую тайну они хранят в себе. Мне было известно, как Руми обожает свои книги, многие из которых достались ему от его покойного отца Бах аль-Дина.

Конечно же больше всего он любил «Ма’ариф». Много ночей он провел в библиотеке за этой книгой, хотя я подозреваю, что он знал ее наизусть.

— Даже если бы мне предложили за них кучу золота, я бы никому не отдал мои книги, — говорил Руми. — Каждая — бесценное наследие моих предков. Я получил их от отца и передам своим сыновьям.

В конце концов я поняла, как много значили для него его книги. Однажды, в первый год замужества, оставшись одна дома, я вдруг надумала вытереть пыль в библиотеке. Сняла все книги с полок и стала вытирать переплеты бархатной тряпкой, смоченной в розовой воде. В наших местах считают, что некий юный джинн по имени Кебикек получает извращенное удовольствия от порчи книг. Чтобы прогнать его, надо написать предостережение внутри каждой книги: «Не шевелись, Кебикек, держись подальше от этой книги!» Откуда мне было знать, что не только Кебикеку надо держаться подальше от книг моего мужа, но и мне тоже?

В тот день я протерла все книги в библиотеке. Работая, я читала «Обновление религиозных наук» Газзали и, лишь услыхав за спиной холодный голос мужа, поняла, как много времени провела в библиотеке.

— Керра, что ты тут делаешь?

Это был Руми, по крайней мере этот человек был очень похож на Руми — вот только у него был другой голос, да и внешне он показался мне намного суровее моего мужа. За все восемь лет нашего брака он лишь один раз говорил со мной так.

— Вытираю, — прошептала я.

— Понимаю, — сказал Руми, — но, пожалуйста, никогда не прикасайся к моим книгам. Собственно, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты вообще больше не входила в эту комнату.

С тех пор я держалась подальше от библиотеки, даже когда оставалась в доме одна. Я поняла и приняла то, что мир книг никогда не был и никогда не будет моим.

Но, когда в доме появился Шамс Тебризи и они с моим мужем уединились на сорок дней в библиотеке, я почувствовала, как внутри меня закипает раздражение. Рана, о которой я даже не подозревала, стала кровоточить.