Глава 11
После дождей на несколько дней стало прохладно, и кондиционер в рабочей комнате выключили. Окна были приоткрыты, и ветерок шевелил шторы.
– Иула, – сказал Пивнев, – мы сформировали четыре блока и наметили все связи. Я бы хотел, если не возражаешь, показать эту часть профессору Смирнову.
– Хорошо, – ответила Иула. – Показывать будем на экране?
Большой экран висел в воздухе перед ними, а на столе светились клавиши развёрнутой Иулой клавиатуры.
– Я бы предпочел компьютер. Мне потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть и не обращать внимания на это чудо техники. Боюсь, он будет отвлекать от сути дела.
– Хорошо, – сказала Иула. – Она была царственно невозмутима и смотрела на Пивнева спокойно и внимательно.
Пивнев сразу позвонил Смирнову в Центр. Тот согласился, только посоветовал из соображений внутриинститутской стратегии пригласить замдиректора по науке. Директор был в Канаде. Договорились, что Смирнов приедет на следующий день к десяти утра.
Работа подвигалась. За дни совместной работы они привыкли к терминологии и подходам друг друга. Пивнев поглядывал в блокнот и вводил формулы и графики. На другой половине экрана Иула выводила свои. Они смотрели, коротко обсуждали, иногда спорили. «Идеальная рабочая обстановка» – подумал Пивнев, – «если бы только я всё время не думал о ней».
Зазвонил аппарат защищённой линии.
– Извини, Иула, – сказал он, – слушаю.
– Доброе утро, Иннокентий Васильевич. Стогов.
– Здравствуйте, Святослав Владимирович – вежливо ответил Пивнев заместителю руководителя Администрации Президента.
– Как подвигается работа?
– Мы в графике.
– Что-то вы не очень звоните.
– Помните анекдот об английском мальчике, который с детства не говорил.
– Напомните.
– Никакие врачи не помогали. И вдруг он сказал за завтраком: «Овсянка пересолена». «Что ж ты раньше молчал?». «До сих пор всё было в порядке».
– Ну, дай Бог. Иннокентий Васильевич, у меня просьба. Как вы, вероятно, знаете, создана государственная структура по изучению всего, что связано с ПВЦ. Они хотят получить информацию о вашей работе. Вам по этому телефону позвонит один человек, так, пожалуйста, согласитесь встретиться. Хотя понимаю, вы заняты.
– Будет исполнено, Святослав Владимирович.
– Спасибо, будьте здоровы.
Почти сразу аппарат зазвонил вновь. Женский голос с заметным московским акцентом спросил:
– Господин Пивнев?
– Да.
– Здравствуйте, я тот человек, о котором говорил Святослав Владимирович. Меня зовут Лилия Артемовна. Не могли бы мы встретиться?
– Ваши предложения?
– Я остановилась Медведева 27. Гостиница «Прага». Район торгового комплекса «Сити». Желательно, что бы вы подъехали прямо сейчас.
– Сейчас не могу. В 13.10 вас устроит?
– Хорошо. Жду в 13.10.
Оказалось, гостиница «Прага» – это небольшой трёхэтажный дом в гипсовых гирляндах и розетках на фасаде. От улицы его отделяла литая ажурная изгородь с такой же калиткой. Перед калиткой стоял охранник в чёрных брюках и белой рубашке с галстуком.
– Вы к кому?
– Лилия Артёмовна.
– Проходите, пожалуйста. Она ждёт вас в холле.
В холле за столиком сидела женщина в светлом платье без рукавов и читала книгу. Она подняла красивое спокойное лицо с лёгким загаром и без макияжа. В неглубоком выкате платья кожа была светлой и гладкой.
– Здравствуйте. Лилия Артемовна?
– Да.
– Пивнев.
– Я догадалась. В свою очередь, моя фамилия Соколова. Присаживайтесь, и не хотите ли чего-нибудь выпить.
– Нет, спасибо.
Она отодвинула книгу и придвинула стакан с оранжевым соком.
– Вам нравится Цветаева? – она указала на книгу.
– Признаться, не очень.
– А вообще поэзию любите?
– «Любите» в этом случае слишком сильный глагол. Кое-что читал.
– А я люблю поэзию. Пушкин, Лермонтов, Фет, Тютчев, серебряный век, Блок, Есенин, Цветаева, Ахматова, Ахмадуллина. Даже Симонов. А какой у вас прайм-лист русской поэзии?
– Пушкин… Бунин, Мандельштам, Багрицкий, Рубцов.
– Интересно. Багрицкий немного чужероден в этом ряду, а так довольно последовательно, такой разнообразный холодноватый блеск. «Опять серебряные змеи через сугробы поползли».
– Багрицкий – первый поэт, которого я случайно прочитал не по обязанности. Девочка одна дала почитать. Позже понял, что она его не читала. А я вот прочитал.
– Для меня поэты – аккумуляторы эмоций. Батарейки страстей. А Мандельштам… не понимаю его ледяных кроссвордов.
– Не скажите. В «Петербургских строфах» зашифровано ближайшее будущее страны. Очень сильная эмоция – тревога. «Чудовищна, как броненосец в доке». Броненосец в доке громаден, неповоротлив и потому небоеспособен. А дальше:
«Дымок костра и холодок штыка» на Сенатской площади. Если бы Николай второй читал Мандельштама, ему надо было хватать семью и бежать за кордон.
– Убедительно. Но мне это неинтересно, я жду от поэтов другого. – Она улыбнулась.
– Лилия Артёмовна…
– Да, вы правы, мы отвлеклись. Перейдем к скучным делам. Может быть, вы слышали, что в стране создана Государственная комиссия по изучению внеземных технологий. Мы с вами друзья-соперники. – Из сумочки, висевшей на спинке стула, она достала и показала удостоверение. – Я служу там. Главный специалист. Подобные организации, кстати, созданы во многих развитых странах. Могу я задать вам несколько вопросов? Чем ещё занимается ваша группа, кроме модели атмосферы?
– Мы с Иулой совместно пишем работу: «Описание процессов», пытаемся показать, как работают наши и их… подходы. Иула редактирует переводы на русский язык статей из Энциклопедии. Кроме того, по её просьбе мы собрали русскоязычные энциклопедии и энциклопедические словари в бумажном и электронном виде. Последних мало. Несколько человек переводят книги на электронные носители.
– Она редактирует переводы, а кто переводит?
– Есть машинный переводчик и словарь. Не очень совершенные. Иула очень быстро прибавила в языке, вот и редактирует.
– Она, что, готовит русскоязычный вариант энциклопедии?
– Насколько я знаю, работа построена следующим образом. Все ПВЦ участвуют в этой работе, тематика между ними распределена. Редакторская группа в Нью-Йорке посылает им куски текстов, в которых не уверена. ПВЦ редактирует свой кусок на том языке, который знает. В Нью-Йоркском офисе «Контакта» все статьи переводятся на пять официальных языков ООН. Потом вывешиваются на сайте «Контакта».
– Не могут ли при переводе на русский вноситься какие-либо сознательные искажения?
– О чём вы?
– Хорошо, имеется ли в вашем распоряжении подлинник Вардеманской энциклопедии?
– Имеется.
– Расскажите, пожалуйста, понятно для неспециалиста, как это реально проходило, передача.
– У Иулы готовая программа, которая позволяет общаться их и нашим компьютерам. В Нью-Йорке, у них сотни людей, разработана специальная программа, распознаватель текстов на Вардеманском. Без неё тексты занимали бы слишком много места. Мы с Иулой перекачали то, что вы называете подлинником, на наш компьютер.
– Вы изучаете этот язык?
– Нет, знаю только цифры и некоторые специальные символы.
– Тогда какой толк от этого подлинника?
– Со временем можно уточнить перевод.
– Не зная языка?
– У нас есть упомянутый машинный переводчик и словарь, а также их учебник языка. Вы не филолог?
– Я окончила философский факультет.
– Значит, другие филологи со временем выучат язык и будут переводить. Лилия Артемовна, а почему вы не спрашиваете номер моей дивизии и фамилию комдива?
– Иннокентий Васильевич, ну зачем вы так! – Она засмеялась. – Это не допрос. Вы очень интересно и понятно для гуманитария рассказываете. Вот и всё. Вы упомянули, что у Иулы есть их компьютер. Нельзя ли неофициально подержать его в руках в течение, скажем, ночи?
– Нет.
– Иннокентий Васильевич! Не хочу говорить о тривиальных вещах, о жестокости мира, о роли информации и технологии. Мне кажется, вы обязаны помочь своей стране. К тому же, вы получили прямую команду из Москвы.
– Я отвечаю, и перед страной тоже, за то, что определённая работа будет выполнена. И не собираюсь передавать неизвестно кому и неизвестно зачем ключевое устройство. Кроме того, Иула предложила, и мы согласились, что после окончания их… миссии компьютер останется у нас. А из Москвы меня действительно попросили… встретиться с вами. Что я с удовольствием исполняю.
– Что ж, оставим это. Но подлинник Энциклопедии вы можете нам передать?
– Охотно, тем более такая милая женщина. Придётся, правда, выполнить небольшие бюрократические процедуры. В нашем уставе есть соответствующее требование. Вы запрашиваете московский офис, они сообщают мне, что не возражают, по e-mail это займет час.
Почему-то ей это не понравилось. Она задумалась, уголки губ опустились, и лицо стало жёстким, как бывает у женщин в переполненных трамваях.
– Лилия Артемовна, не расстраивайтесь. Давайте, я вам дам программу-переводчик, словарь, учебник языка. А вы подпишите бумажку, для меня: «Прошу в порядке оказания технической помощи и т. д.»
Энциклопедию передала ему Иула, а программу и словарь на сайте Нью-Йоркского «Контакта» мог за небольшую плату скачать любой. С учебником сложнее. Что-то пока не поучалось с вардеманскими аудио и видеофайлами. В Нью-Йорке проиграли учебник на компьютере Друнга и сняли на видеокамеру с экрана. Качество, соответственно, было не очень и для широкого показа не годилось. Но для специалистов его охотно передают.
– У меня есть бланки с печатью нашей Комиссии. Давайте поднимемся ко мне, я напечатаю письмо. Надеюсь, и Святослав Владимирович эту надежду разделяет, что подробности нашей беседы не будут разглашаться.
Номер у неё был двухкомнатный, и она сразу ушла во вторую комнату, видимо, спальню. Минут через пять вернулась с папкой. На письменном столе стоял ноутбук и принтер. Из папки был извлечён бланк, заправлен в принтер, и вскоре она вытянула, подписала и вручила Пивневу письмо.
– Всё-таки вы бюрократ, Пивнев, – сказала она и медленно положила руки ему на плечи. Потом поцеловала. Они целовались, и она расстегивала на нём пиджак, рубашку, пояс и гладила тёплой рукой по груди сверху вниз. Он расстегнул молнию у неё на спине и стал сбрасывать свою одежду. Рывком она стянула платье, под которым ничего не было, прижалась к нему и шепнула: «в спальню».
Через некоторое время он подходил к своей «Хонде». Рассеянно вытащил кожаный футляр для ключей. Футляр подарила Лена, она заметила, что ключи быстро рвут карманы. Воспоминание добавило тоски.
Пивнев раскрыл футляр и удивился. Сверху лежал ключ от квартиры. У него выработалась привычка класть сверху те ключи, которые последний раз использовал. На этом месте должны находиться ключи от машины.
Он сидел за рулём, не включая зажигание. Ему не интересны эти дела, ему жалко тратить время. Но придётся.
Почему она не обратилась к Новокрещёнову? Всяких служб много, и они разделены на департаменты. Конкуренция? Допустим.
Почему она отказалась обращаться к Стогову? Возможно, им надо показать, что недаром едят хлеб, и могут чего-то добиться своими методами.
Ключи? Чёрт с ними, пусть играются.
Возле института не было ни фотографов, ни пикета протеста, и Пивнев понял, что Иула уехала. Он вспомнил, что сегодня футбол. Ему стало ещё поганее: сегодня он её не увидит. Он зашёл в маленький кабинетик Новокрещёнова.
– У меня всё готово, люди расставлены – сказал тот. – Через сорок минут и я выезжаю на стадион.
– Вадим Юрьевич, вы знаете, что свой компьютер Иула иногда оставляет в институте. Я прячу его в сейф. Ключ кладу в стол, стол запираю, и ключ от стола вместе с ключом от рабочей комнаты сдаю вашему дежурному. Подумайте, достаточно ли это. Без этого устройства наша работа невозможна. Да и заплатить за него… найдутся много желающих. Извините, что вторгаюсь на ваш участок.
Пивнев отправился в свою комнату. Рабочий день пропал. Он раскрыл блокнот, но сосредоточиться было трудно.
Вошла Света, доложила о свежей почте, попросила указаний на завтра.
– Я понял, что срочного в почте ничего нет. Ответьте по аналогии с предыдущими письмами. Завтра мы работаем, никаких встреч. Поесть схожу в кафе, так что вы свободны. Спасибо и до свидания.
– Есть ещё письмо, e-mail, на английском языке, подписано «Маgge». Возможно, личного характера. – Говорила она непривычно сухо.
– Спасибо, я посмотрю.
В письме было: «Кэш! Увидела тебя по тиви в сюжете о пресс-конференции, которую ты давал. Я тоже иногда мелькаю на экране в свите отца. Можем иногда увидеть друг друга. Через тиви. Напиши как-нибудь. Мэгги».
Через час он всё-таки разработался.
Интернет
На сайте нью-йоркского фонда «Контакт» www.contact.com постепенно, по мере перевода, вывешиваются статьи вардеманской Энциклопедии. Энциклопедия переводится на пять официальных языков ООН. Статьи появляются бессистемно. Не просматривается ни алфавитного порядка (на любом языке), ни тематического. Специалисты отмечают высокое качество английских, русских и китайских переводов. Созданные во многих странах организации внимательно изучают всё, что появляется на сайте. Глянцевые журналы пытаются (впрочем, без особого успеха) извлечь оттуда увлекательные истории. Научные обозреватели серьёзных изданий, которые знакомят население планеты с ПВЦ, тоже основываются, в основном, на опубликованных статьях Энциклопедии. Наиболее рьяные читатели издания – учёные всех специальностей. Они надеются найти в нём ответы на вопросы, которые волнуют научное сообщество.
После первоначального бурного интереса рядовых пользователей сети к сайту, впоследствии, как показывает статистика, интерес сильно упал.
Pansportsmen. Ну, читал я эту энциклопедь. Статья «Физкультура и спорт». Пишут, к примеру: «Сохраняют популярность традиционные игры: щапен, кловиа, ашак, издиу». И ссылки на эти статьи. Смотрю «щапен» и прочие игры, что не выговоришь. А статей ещё нет. И видео не запускается. А тут пишут, что интерес сильно упал. Конечно, упал, я больше туда не выйду.
Костик. Вопрос форумчанам. В блогах много пишут про «ирзу», в Энциклопедии они вычитали. Это, я понял, типа, высокий IQ.
Spartak. Костику. Всё сложнее. Ирзу начинаются за пределами IQ.
