Книга: Свобода для Господа Бога
Назад: Глава 3 Священник делает ход
Дальше: Глава 5 Черный юмор господина Викария

Глава 4
Сделка лжецов

Республика была обезглавлена. У нее вырвали сердце, вырезали печень, выжгли мозг и глаза!
Однако, если использовать ту же аналогию, руки, точнее кулаки, у Армии Равных еще оставались. У победоносных полков, с ходу взявших грозную столицу Королевства рабовладельцев, остались полевые полковники, колонели, и хотя связующей их силы, единого разума, заключенного в простом крестьянском лице их непобедимого седого командира не было, все военачальники армии горели решимостью вернуть Трэйта в строй!
Трэйт схвачен. Трэйт схвачен!
По каменной брусчатке древнего города топали две тысячи консидориев. Их подбитые железными гвоздями ботфорты выбивали четкую дробь по булыжникам мостовой. Закованные в латы лавзейцы смотрели на молчаливые стены старинных домов грозным взором из-под надвинутых шлемов. За ними семенил едва ли не весь стрелковый корпус, артиллеристы и мушкетеры, почти пять тысяч человек с мушкетами наперевес и обнаженными кошкодерами.
Впереди всей этой молчаливой железной массы, сжимая в руках оружие, выступали Бранд Овальд и Гордиан Рэкс.
Бранд шел, взирая на всех с высоты своего нешуточного роста и свирепо вращая глазами. В руках он сжимал огромный, почти мясницкий топор, устрашающий одним своим видом. Рядом с великаном, шагая более часто, чтобы поспевать за своим длинноногим товарищем, но с таким же решительным видом, бесшумно и быстро, как кошка на ночной охоте, двигался Гор Фехтовальщик. Пророк и Апостол. Маленький юный уродец с конопатой рожей. Мушкет за спиной. На поясе пистолеты. В портупее шпага. Руки сжаты в кулаки. В сердце каждого, кто шел сейчас за ними по узким улочкам замершего в испуге города, клокотала ярость.
Трэйт схвачен. Трэйт! Схвачен!
Немногочисленные пешеходы, попадавшиеся в этот час на пути, поспешно отскакивали к стенам домов, стараясь вжаться в кирпичную кладку, или же резво убегали, чтобы не столкнуться с марширующими солдатскими рядами. Озлобленность сервов, казалось, была материальной и, как волна, бежала впереди молчаливых колонн, спешащих к центру Старого города. Два или три раза дорогу консидориям перегораживали посты, поставленные командованием Армии Свободы. Однако, увидев впереди закованной в латы массы знакомых каждому вождей восстания – а Бранд и Гордиан пользовались известной славой в рядах собратьев по оружию, – постовые расходились, убирая свои алебарды и мушкеты подальше и отступая к стенам подобно обычным пешеходам. Тех же, кто осмеливался не то что препятствовать, а хотя бы просто задавать вопросы, Бранд отпихивал могучим плечом в сторону и шагал дальше, не обращая внимания на протесты и ругань. Сопротивляться разъяренному великану не смел никто.
Трэйт схвачен. Трэйт!! Схвачен!!!
Наконец железнобокие консидории и серомундирные мушкетеры, вынырнув из узких уличных проходов с разных сторон, подошли к площади Пашкот-паласа и замерли, напряженно вглядываясь в башни и анфилады старинного дворца. Бойцы в нетерпении теребили оружие, готовые ко всему. Сердце ненавистного королевства рабовладельцев было окружено солдатами рабской армии – их ненавистью и оружием.
И все же ненависть не являлась в этой огромной закованной в латы или увешанной огнестрельными пукалками толпе каким-то всеохватывающим чувством. Во время движения по улицам города, несмотря на свой грозный, убийственный вид, дьявольское сверкание глаз и клокочущую в сердце ярость, уроженец Нуль-Корпорации, мистер Гордиан Оливиан Рэкс, в отличие от большинства своих более примитивных спутников, старался не только до боли в ногтях сжимать рукоять шпаги, но и анализировать ситуацию. Постепенно он заставил себя сдержать эмоции, успокоить бешеный темперамент, присущий, по всей видимости, не столько трехсотшестидесятилетнему разуму демиурга, сколько его юному телу.
И результаты в его мозгу не замедлили появиться. В Апостольской церкви, размышлял Гор, работали, по всей видимости, неплохие аналитики. После захвата в плен главы курии кто-то из них «просчитал» его с Трэйтом. Изучил, разложил по полочкам все стремления и мотивы, а затем сделал единственно верный ход! Расчетливый, необычайно ничтожный, почти что точечный укол и …потому поражающий своей эффективностью. Торговаться с храмовниками, тыкая их носом в плененного кардинала, теперь стало невозможно, и задумка Гордиана, на которую он возлагал столько надежд и которой посвятил столько времени, размышляя зябкими вечерами на коротких стоянках, похоже, летела ко всем чертям.
«Итак, – подумал бывший демиург, – есть Трэйт и есть кардинал. Ну что же, посмотрим…»
Не медля далее, рабский полковник вышел вперед, чуть дальше, чем стоящие вокруг бойцы, но в то же время не сильно высовываясь из общей массы. Он сосредоточился, стараясь отвлечься от постороннего шума и движения тысяч тел. Картинка окружающего мира привычно сдвинулась. Изображение заиграло, дернулось и превратилось наконец в подобие двух отменного качества слайдов, наложенных друг на друга. На одном по-прежнему виднелись грозные солдаты в доспехах и без, а также красивый старинный дворец, а на другом…
Пашкот-палас окружало тонкое, едва различимое фиолетовое сияние с четко очерченной границей – так сверкало силовое поле. Незримая, почти невидимая даже для нарождающегося Тшеди, но при этом незыблемая и несокрушимая материальным оружием стена отделяла его от последних врагов восстания в древней и великой столице. Ну, с Богом, сказал он себе. С тем, который Иешуа, конечно, а не Хепри.
Гор подал знак, и Никий с одним из стрелков вывели из рядов сервов связанного по рукам кардинала.
Амир стоял на ногах, но при этом шатался словно пьяный. Голова его болталась из стороны в сторону, а по подбородку стекала слюна.
Гордиан отступил снова в толпу солдат и там, уже невидимый для гипотетического наблюдателя в Пашкот-паласе, опустился на землю. Он сел в традиционную для медитации позу «лотоса» и медленно потянулся к спящему мозгу Амира. Мысленно коснулся входного отверстия шунта и рухнул вниз, в самый центр «я» пленника.
Секунда. Две. Веки Амира медленно разлепились, и Гор посмотрел на мир глазами кардинала. Как всегда после проникновения, Гордиан испытывал легкое головокружение. Это сказывалась разница в общих физиологических параметрах у него и у Амира, но через несколько минут все должно было пройти.
Гордиан сделал шаг, другой, привыкая к новой оболочке. Повернулся и скользнул взглядом сквозь ряд солдат по застывшему без сознания собственному телу. Все хорошо.
В этот момент из рядов вышли старшие офицеры – Бранд и Крисс. Они подхватили его, стараясь держать так, как держат пленника. Бранд взял Гордиана (точнее, тело Амира) за шею и приставил к его виску заряженный пистоль. Крисс же, габеларская рожа, отработанным приемом заломил пленнику руку и железной хваткой вцепился в плечо. В такой связке они и прошли к воротам древнего дворца и остановились прямо перед закрытыми створками.
Разумеется, за ними наблюдали.
Чугунные решетки ворот, украшенные замысловатым литьем, имели забавные витые загогулины внутри вензелей и орнаментов. Две из них медленно и почти незаметно для глаза вертелись из стороны в сторону, поблескивая красной точкой оптического зрачка. Видеокамеры, понял Гордиан. Две на воротах, две чуть дальше на ближайших секциях забора и дальше – раз, два, три, – он насчитал, по меньшей мере, еще восемь скрытых камер, после чего бросил это занятие. Судя по всему, видеонаблюдение велось по всему периметру ограды. Может, разбить ближайшие из мушкетов? Пожалуй, нет, мерцающая стена силового поля проходит прямо перед створками. Да и не стоит разговор начинать со стрельбы, по крайней мере, нам. Лишь бы с той стороны палить не начали.
– А не шмальнут ли в нас, а, Гордиан? – Бранд, видимо, подумал почти о том же самом. – Стоим ведь голые посреди площади. Свинцом в лоб – милое дело.
Фехтовальщик дернул щекой – вот бы кто ему на такой вопрос ответил!
– Не знаю, – сказал он вслух, – но надеюсь, что стрелять не станут. Видишь вон те узоры в чугунном литье? Да, те, с красной точкой. Они медленно шевелятся. Это их глаза. Они видят нас и видят лицо своего кардинала и твой пистоль у моего виска.
Бранд посмотрел на пистоль нехорошим взглядом.
– Странно мне все это. Ты вроде – а вроде и кардинал! Ненавижу эту рожу. Так что не обессудь, если я тебе в этом теле полбашки снесу.
– Да ну, какие обиды, – попытался пошутить бывший демиург, – полбашки твои. Сноси на здоровье.
– А не заткнуться ли вам обоим? – прошипел Крисс. – Юмористы хреновы! Похоже, к нам делегаты с той стороны забора.
Действительно, из резных дверей в главном фасаде здания вышли три человека, один из которых носил традиционное церковное одеяние – длинный черный камзол с поднятым коротким воротничком и маленькой серебряной пекторалью на шее, а двое других в военной гвардейской форме.
Церковник был высок и строен, хорош лицом и вообще имел вид, необычайно благолепный, хотя и несколько бледный. Именно людей с подобным обликом всегда рисует воображение, если представляешь себе служителя церкви. Гордиан усмехнулся и мысленно одернул себя. Местная богадельня менее всего, по его мнению, попадала под понятие «церкви» и, скорее, являла собой пример отлаженного коммерческого предприятия, промышлявшего в числе прочего производством оружия и рабов. Так что перед ним не «отец», не «падре», а всего лишь топ-менеджер враждебной организации.
«Топ-менеджер» вышел вперед, подойдя вплотную к незримой силовой линии, отделявшей дворец от остального мира.
– Ваше преосвященство? – спросил он, внимательно глядя в лицо Гору-Амиру.
Тот молча зыркнул в сторону схватившего его Бранда. Бранд засопел, сильнее надавил дулом на висок Гордиана и … ничего не сказал. Только железной хваткой вцепился в шею пленника, да так что тот рефлекторно поморщился от боли и от досады на товарища: вот же дубина, двух слов связать не может!
– Им нужен Трэйт, – сказал Гордиан, стараясь хрипеть и говорить как можно более подавленным голосом, чтобы собеседник не уловил изменившейся манеры речи у мнимого первосвященника и его оригинала. – Отдайте им маршала и меня отпустят.
Церковник еще внимательнее вгляделся в Гордиана, одновременно прислушиваясь к какому-то сообщению, явно прозвучавшему в этот момент у него в шунте, и медленно покивал головой:
– Обмен возможен. Но нам нужен кардинал, а не то, что я вижу перед собой. У меня есть средства, которые позволяют думать, что передо мной не Его преосвященство. Вы ведь не Амир, не так ли?
Это был критический момент. Гор понял, что у церковника, очевидно, имеются приборы, снимающие ментальные спектры людей, и то, что там можно увидеть, кардинально отличается от того, как выглядит спектр кардинала Амира.
Гор почувствовал, как напряглись руки гвардейцев, стоящих за спиной церковника, как легла на рукоять сабли ладонь Крисса, и собственным виском ощутил, как Бранд притер палец к спусковому крючку прижатого пистолета. В этот момент Фехтовальщик внезапно и вполне отчетливо осознал, что через мгновение вместо шести крепких, здоровых мужчин перед воротами может оказаться шесть крепких, «здоровых» трупов.
– Спокойно! – воскликнул он, осторожным движением отвел пистолет Бранда от своей головы и затем вывернулся из рук своих спутников.
Встряхнулся, улыбнулся, поднял руки и посмотрел в глаза собеседнику, мнение которого в этой ситуации было решающим.
– Да, я – не Амир, – просто заявил Гор.
Церковник улыбнулся краем рта. Его рука лежала на поясе, а за поясом был пистолет. Все висело на волоске.
– И?..
– И я предлагаю вам его, вашего кардинала! Тело, которое вы видите перед собой, это тело Амира, в нем заключена его личность. Сознание кардинала подавлено. Если в этот момент тело Амира погибнет, его «я» умрет навсегда.
Церковник покачал головой:
– Это невозможно. Аппаратура, отслеживающая души погибших в Эшвене, стара как мир и сбоев не дает никогда. Если тело убить, Его преосвященство очнется в новой оболочке в своем дворце. – Он показал большим пальцем назад. – Именно здесь, в Пашкот-паласе, в покоях верхнего этажа.
– Отлично! Но насколько вы уверены в этом? – продолжил Гордиан. – Аппаратура воскрешения не давала сбоев ни разу. Замечательная статистика! А сколько раз сознание Его преосвященства оказывалось подавлено сильным медиумом и сколько раз в его тело вселялся «чужой»? Опять же сколько именно раз вы видели свечение ауры, подобное моему? Один раз? Два? Может быть, три? – Гор сделал шаг вперед, и под его напором враг-собеседник неожиданно для себя отступил на тот же шаг назад. Гор же буквально рокотал, а не произносил слова: – Ты не знаешь этого! Но я – знаю! Стоит мне нанести этому телу смертельный удар и твой босс сдохнет, как последний серв, не имеющий шунта. Вот так!
Гор сделал быстрое движение. Его и церковника отделяло всего двадцать или тридцать сантиметров друг от друга, и он решил подавить решимость собеседника еще одним доводом, мелким, но всегда производящим впечатление – ловкостью фехтовальщика. Рука потянулась к поясу врага, чтобы выдернуть оттуда чужой пистолет и приставить к его же животу.
Но, к своему стыду, он начисто забыл про силовое поле.
Треск! Искры! Незримая стена, все это время отделявшая двух людей, сработала как надо. Короткий разряд пробежал сквозь присвоенное тело кардинала и ушел в землю, унося с собой мысли и контроль над собой. Мир красочно распался на пазлы и собрался вновь, но уже с другого ракурса – Гор, хрипя, лежал на земле у ног Бранда и Крисса.
Церковник ухмыльнулся.
– Возможно, вы правы, – спокойно сказал он, глядя на Гордиана сверху вниз, – эта сделка выглядит разумной. В конце концов, мы меняем Его преосвященство «всего лишь» на бунтовщика, который и так рано или поздно будет пойман. Так что рисковать, убив сейчас занятое вами тело, смысла нет. Вставайте. Кстати, с кем имею честь?
Гор с трудом поднялся, опираясь на руку Бранда. Его трясло мелкой дрожью и сильно тошнило. Как глупо!
– Командующий стрелковым корпусом Армии Свободы полковник Гордиан Рэкс, по прозвищу Фехтовальщик. Он же – Ракир-Жало, Апостол Свободы, Тринадцатый пророк и прочая и прочая. А вы кто?
– Али Юсуф, викарий кардинала.
* * *
Когда спустя двадцать минут Гор, Бранд и Крисс вернулись к своим, старшие офицеры бросились к ним с расспросами. Но Гордиан поднял руку, и все замолчали. Ничего еще не было решено, нечего было и говорить об этом. Решать предстояло троим – именно Гору, Бранду и Криссу, поскольку после пленения Трэйта в силу отсутствия при армии Сабина и ранения Рихмендера старшими в гарнизоне захваченной столицы, да и вообще в армии, за исключением Вордрика Аймена, оставшегося в Бронвене, стали именно они.
– И что, ты думаешь, ему можно верить? – спросил Бранд, как только они оказались одни в небольшой бакалейной лавке напротив Пашкот-паласа, приспособленной под оперативный штаб переговорщиков.
– Я слышал то же, что и ты, старина, – ответил только что «переодевшийся» Гор, кидая шляпу на стол, – понятия не имею.
Он задумчиво посмотрел на лежавшее на легкой кушетке тело Амира, мозг которого он только что оставил, вернувшись в собственный.
– Скажу одно: менять кардинала только на Трэйта мы не должны. Его преосвященство – слишком значительная фигура для всего королевства.
– А Трэйт что же? Он, по-твоему, меньше стоит, чем этот мешок дерьма? Наш маршал – герой, вождь восстания! А этот… да даже слов нет ругательных, чтобы описать, какая это гнида.
– Зато есть обычные слова, Бранд. Амир – это глава Бургосской курии. Сиречь – глава всей эшвенской церкви. Первый здесь после Господа Хепри, к тому же бессмертный. Ты можешь себе представить, как бессмертное существо должно дорожить своей жизнью? Это должна быть для него абсолютная ценность. Превыше долга, чести, превыше Родины, семьи, любимой женщины, превыше вообще всего. И у нас есть шанс сыграть на этом!
– И что ты предлагаешь?
– Не знаю пока. Можно попытаться провести этого церковного прихвостня: взять Трэйта и не отдавать кардинала. А потом потребовать еще… уж не знаю чего. Снять ошейники со всех сервов на планете, например. Передать нам оборудование синтеза храмов. Да что угодно!
– Звучит заманчиво. Да только реально ли это? Викарий, сдается мне, не дурак.
Фехтовальщик вздохнул:
– Он, конечно, не дурак, но ведь и не медиум, как я, верно? Надо пробовать.
Гор опустил голову, и Бранд глянул на Крисса.
– А габелары чего молчат? – спросил он. – А, голова вертухайская?
– Гордиан прав, – задумчиво сказал Крисс, как всегда, ничуть не обидевшись. – В смысле, нужно торговаться. Но обманывать его – я против. Лучше прямо предложить. Он должен понять, если хочет вернуть господина.
– А хочет ли?
Крисс ухмыльнулся:
– Откуда ж я знаю? Надо пробовать!
Через полчаса они снова вышли на площадь.
– Слышь, Гордиан, – поинтересовался Бранд, – и что, Амир действительно умрет, если я убью это тело?
Тот пожал плечами:
– Думаю, да. Я держу его сознание под контролем. Оно сейчас подавлено и не сопротивляется. Вопрос лишь в том, что мне придется удерживать его сознание в его мозге в сам момент смерти. Это всего несколько секунд, может быть, минута. Но минута – это все же время, и в течение этого времени я буду совершенно беззащитен. Собственно поэтому я и оставил свое тело там, на расстоянии, за рядами своих мушкетеров. Когда я внутри Амира, я удерживаю его сознание в мозге автоматически. Поэтому, если его тело начнет умирать вследствие, допустим, колотой раны в сердце, то начнет умирать и его личность, подавленная моим сознанием. Аппаратура воскрешения в Храмах просто не сможет эту личность зафиксировать. Когда же мозг кардинала умрет, мое «я» также исчезнет внутри него и я автоматически очнусь в своем теле. Понятно объясняю?
– Вообще-то не очень. Короче, он сдохнет?
– Короче, да.
Они подошли к воротам почти в той же сцепке – Гор в теле Амира, Бранд за ним с пистолем у кардинальского виска, а Крисс чуть сзади также с пистолетами за поясом и шпагой в ножнах.
Их уже ждал Али Юсуф.
– Пока его преосвященство не слышит, – начал он, – скажу, что мне очень необычно видеть непосредственное начальство в таком пикантном положении. Надо же, как он плохо выглядит! Надеюсь, вы не пытали его и вообще не чинили вреда?
– Только тот, который был минимально необходим, сударь, – ответил на вопрос Гордиан, поминая давешний молоток и его воздействие на пальцы Его высокопреосвященства. – Ему, видите ли, кирпичи на руку упали в момент, э-э… задержания. С крыши, от взрыва.
– Ну-ну. И что вы решили, господа, по поводу моего предложения?
– Будем меняться, – улыбнулся бывший демиург.
– Отлично! Тогда еще раз повторим условия…
– А условия, знаешь ли, несколько меняются! – решительно встрял Бранд. – Во-первых, гвардейцев твоих пленных мы отдавать не будем, хватит и одного кардинала. Если хочешь, можем их потом на сервов каких-нибудь поменять. Это, значит, раз. Во-вторых, кроме маршала Трэйта, мы хотели бы получить оборудование синтеза для организации собственной фабрики по производству оружия, боеприпасов и продовольствия. Это, значит, два. И, наконец, вы должны дезактивировать все рабские ошейники, какие только у вас в церкви есть. Даешь свободу всем сервам! Это все.
Викарий несколько секунд смотрел на Бранда, потом тихонько рассмеялся в кулачок.
– Очень скромно, – сказал он наконец, – но главное, смешно. И вы действительно решили, что мы освободим всех рабов Эшвена? Я еще согласен подумать на счет пленных гвардейцев, но оборудование синтеза и все ошейники – это через край!
– Как знаете, сударь, но это наши условия. Быть может, вам нужен перерыв, чтобы их обдумать? Обсудить с кем-нибудь?
– Обсуждать мне нечего и не с кем, господа. В церкви, если вы забыли, установлена система единоначалия. Старше меня – только кардинал, – тут он довольно неуважительно показал подбородком на тело Его преосвященства, временно занимаемое сознанием Гора, – а все остальные в Бургосской курии – ниже. Так что советоваться мне не с кем.
– Отлично! – передразнил тон викария Гордиан. – Тогда скорее соглашайтесь, и мы немедленно вернем вам ваше «непосредственное начальство».
Юсуф молчал. Гору показалось, что его лицо сделалось более внимательным, хотя вроде бы и не меняло своего выражения. Прошла минута, и наконец викарий сказал:
– А почему вы решили, что можете ставить мне условия? Что если я сейчас выведу вашего маршала и пристрелю его у вас на глазах? А потом велю дать залп собственно по вам?
– Вы молчали почти минуту, сударь, прежде чем сказать нам это, – радостно возразил Гордиан, – и я полагаю, что все сказанное – блеф. Вы не станете ни казнить маршала, ни стрелять по нам. Ведь здесь кардинал.
– Черта с два! – Юсуф приложил указательный палец к черной точке мобильного телефона, закрепленной внутри правой ушной раковины, и ритмично нажал, вводя пин-код.
– Заключенного ко мне! – уверенно приказал он, однако от Гора не ускользнуло, как легонько дрогнул его голос.
Вскоре пара молодцов вывела из здания маршала Трэйта в изодранном мундире. Командир выглядел несколько потерянно, возможно, от непрошедшего еще химического отравления, но ни кровоподтеков, ни синяков Гордиан на нем не заметил.
Трэйта повалили на колени прямо перед ними. Их разделяла всего пара метров и… непроницаемое силовое поле – не достать.
Викарий вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок. Брови Гордиана медленно поднялись вверх: в отличие от прошлого раза в руках у Юсуфа находился не пистоль, а именно пистолет, точнее – барабанный револьвер вполне стандартной конструкции. Пока оружие оставалось в кобуре на поясе, Гор не мог отличить его от привычных кремневых пистолей, поскольку рукоять револьвера была сильно изогнута и отделана резной костью. Однако сейчас различия стали очевидны.
– Ого! – сказал Гор, показывая на револьвер. – Интересная штуковина.
Викарий, собравшийся приставить оружие к темени Трэйта, остановил движение.
– Это оружие знакомо вам, сударь?!
– Представьте себе, да!
– Похоже, вы еще более загадочный человек, чем я думал…
– Похоже!
– Но это не меняет расклада. – Юсуф все же приставил револьвер к голове маршала. – Мое окончательное предложение таково: меняем Трэйта на Его преосвященство. Гвардейцы пока остаются у вас. В качестве бонуса предлагаю в дополнение к вашему предводителю четыре аппарата для синтеза промышленных изделий. Сможете делать ядра для пушек, пули и мушкеты. Ну и прочую дрянь. Орудия лить не сможете. Большего дать не могу, поскольку в Пашкот-паласе всего четыре аппарата, а разукомплектовывать для вас оборудование храмов Хепри я не стану. Как выражается ваш разговорчивый друг, – викарий кивнул на Бранда, – это все. Согласны?
Троица переглянулась. Барабанный пистолет у затылка маршала выглядел весьма красноречиво. Почти так же, как кремневый пистоль с картечью у виска кардинала. Кто его знает, этого церковника, вдруг ему и вправду плевать на «непосредственное начальство»?
– Согласны, – кивнул Гордиан. – Как будем меняться?
– Да очень просто. Силовое поле открывается посекционно. Пространство ворот – это отдельная секция. Я отключу поле здесь, но по периметру оставлю. Трэйт пройдет через ворота к вам, а Его преосвященство – ко мне.
– А аппараты?
– Их вам вынесут. Пригласите шестнадцать носильщиков, чтобы можно было дотащить технику к вам. Сначала заберете аппараты, потом обменяемся пленниками. Но пусть они будут без оружия. И вы трое также приходите на обмен без оружия. Только кинжалы, чтобы было, что приставить к горлу заложников. Ни пистолетов, ни мечей. Я знаю, что все вы – бывшие консидории, и я не хочу здесь бойни. Годится?
– Пожалуй. Если условие об оружии распространяется и на вашу сторону.
– Разумеется. Только кинжалы.
– Ну и отлично. Так я зову носильщиков?
Викарий покачал головой.
– Нет-нет, – заявил он, – встречаемся через час. Мне понадобится время, чтобы демонтировать аппараты во дворце.
– По рукам!
Они вернулись в бакалейную лавку и стали совещаться дальше.
– Он лжец, – заявил Гордиан, – я хорошо рассмотрел линии силового поля, пока мы там болтались. Оно имеет одностороннюю структуру!
– Не понял, – удивился Бранд. – Что это значит?
– Это значит, что если стрелять будут с «той стороны», то пули и энергетические лучи пройдут сквозь него. А если стрелять будем мы – пули срикошетят или сгорят.
– Круто!
– Круто не только это, Бранд. Ты видел турели на крыше здания?
– Что видел?!
– Маленькие, стянутые друг с другом трубки на треногах, по шесть штук в связке, с отверстиями. Не видел? Так вот, они там есть. Это крупнокалиберные пулеметы. Нечто вроде сверхбыстрого самозаряжающегося мушкета. Дальность боя – наверняка свыше тысячи метров. Это значит, что если викарий захочет, он расстреляет всех, кто есть на площади. Всех наших солдат. Я не помню данных по скорострельности именно этой модели, но что-то подсказывает мне, что она выкосит всех наших бойцов минут за пять—десять. Когда-то я смотрел старый фильм про концентрационные лагеря, так вот там, для того чтобы в случае бунта перестрелять всех заключенных, достаточно было десяти башен и десяти пулеметчиков на них. А во дворце их больше, чем десять, и все автоматические, без стрелков.
– Да ну, брось, Гордиан, где ты видел такие скорострельные мушкеты, да еще стреляющие сами по себе?!
Гор чертыхнулся, подошел Бранду и схватил его за отворот мундира:
– Они стоят на крыше дворца, Бранд! Я их там видел! Ты понял?!
– Так это значит…
– Именно! Как только кардинал окажется за воротами, Юсуф активирует силовое поле и таким образом закроет Амира от нас. Затем откроет кинжальный огонь из пулеметов. Войска, стоящие на площади, будут расстреляны, а нас троих… Ну, нас могут либо также расстрелять, либо захватить обратно вместе с Трэйтом в плен. Что называется – на выбор заказчика.
– Но ведь викарию не обязательно так делать. Он может и выполнить свое обещание, а эти, как ты говоришь, турели – просто для подстраховки.
– Может быть, конечно, и так. Викарий действительно может быть честен с нами. Возможно, он на самом деле просто обменяет маршала на кардинала, даст нам аппараты и все. Но подумай! Как бы сделал ты на его месте? Ведь каков шанс! Можно вернуть кардинала и покончить со всеми военными лидерами восстания прямо здесь, прямо сейчас, верно? Что же касается его честности, то не забывай: мы для него всего лишь сервы. Меньше чем животные! Слово, данное рабу, это слово, данное пустоте.
– Верно, – как всегда последним подал свой голос Крисс, почему-то размяв кулаки, – в любом случае мы должны подстраховаться. Мы консидории или нет? Я вот что предлагаю…
* * *
Шестнадцать рабочих отнесли четыре аппарата синтеза в глубину солдатского строя. Гор хотел бы проверить технику на предмет работоспособности, но решил отложить этот вопрос на потом. Сейчас не это главное, самое важное – Трэйт и кардинал.
Сейчас Амир был Амиром, а Гор – Гором. Он впервые подошел к воротам дворца в собственном теле. Кардинал же, напротив, не подошел, а был буквально привезен к воротам на плечах Бранда.
Как и всегда с момента пленения, Амир пребывал в бессознательном состоянии и приходить в другое, по-видимому, не собирался, что устраивало повстанцев. Сейчас перед дворцом стояли двое – только Гор и Бранд. Старина Крисс остался с войсками и наблюдал за сценой обмена со стороны.
Через несколько минут, чуть запаздывая к условленному времени, к воротам вышел Юсуф и те же два мушкетера, которые вели Трэйта. Маршал выглядел уже несколько живее, на ногах держался вполне крепко и был уже не в оковах, а просто со связанными веревкой руками.
Гор шагнул к самой кромке силового поля.
– Привет, – сказал Юсуф.
– Привет, давно не виделись, – ухмыльнулся Гордиан.
– Вообще-то, мы никогда не виделись, сударь, – поправил его церковник, – в живую, в вашем собственном теле я вижу вас впервые.
– Мне как повернуться, в профиль или анфас?
– Да никак. Стойте, как стоите. Вы собственно статью ни с какого бока не впечатляете. Мелковаты-с. Просто перестаньте язвить и давайте сюда Его преосвященство.
– Нате, забирайте. – Гор скорчил чуть-чуть обиженную мину и дал знак Бранду. Тот послушно подошел к мирно беседующим противникам и выразил глазами полную готовность сдать свою ношу куда положено.
Юсуф, не торопясь, приложил указательный палец к точке телефона в ухе и проговорил приказ. Силовое поле, невидимое до этого обычному глазу, несколько раз бликнуло и растворилось в воздухе.
– Свободно, – сказал викарий и улыбнулся.
– Отлично, – кивнул Гор и шагнул вперед через невидимую границу.
Руки он держал в карманах, и на каждой был тяжелый кастет с шипами. Чуть присев и немного нагнувшись, он выдал правой классически красивый апперкот прямо в челюсть надоевшему оппоненту. Стремительно – снизу-вверх!
Выполнив короткое, но весьма порадовавшее Гора сальто, Юсуф грохнулся на землю.
Тя-же-ло!
Интересно, жив ли? Мог ведь и дуба дать с непривычки. Наверняка его редко бьют на его работе.
Гор скосил глаз – Бранд уже стоял рядом за границей поля. Великан слегка полуприсел, прикрывшись телом кардинала от возможных выстрелов, но никто не стрелял.
Однако к ним бежали!
Как и следовало в критической ситуации, восприятие Гора резко ускорилось. Движения других людей тормозили, как в замедленном кино, а собственные – замельтешили словно на ускоренной перемотке. Не оборачиваясь, необъяснимым шестым чувством он понял, что силовое поле за его спиной снова активировано, и теперь они отрезаны от своих.
Движение воздуха вокруг тронуло мыслью – вот разворачиваются турели пулеметов, чтобы начать огонь по столпившимся перед воротами сервам-мушкетерам. Вот несется к нему, размахивая оружием, гвардия кардинала, вылетевшая из центрального входа в Пашкот-палас.
ТУМ! ТУМ! Прогремело слева – это Бранд, отбросив Амира в сторону, двумя ударами пудового кулака в таком же, как и у Гора, кастете, вышиб дух из молодцев, что вели Трэйта. Великан одним движением кинжала разрезал маршалу путы, затем, схватив Трэйта и кардинала, отшвырнул их за спину и стиснул кулаки.
Пока все это происходило, сам Гордиан на полном автомате действовал, как и предполагалось по плану. Он схватил викария, затем одним движением кастета разодрал ему кожу на виске и приник дрожащими пальцами к окровавленному шунту.
Нужен контакт! Господи, дай контакт!!!
…И он рухнул вниз. По алмазным линиям из силикона, по нейронным цепям и узлам нервных клеток. Всё дальше и дальше!
Внутри каждого из служащих Корпорации есть секретная кодировка, дающая доступ к управлению системной техникой. Эшвенская церковь являет собой почти точное подобие Нулевого Синтеза в ее полусредневековом варианте, и она наверняка имеет схожую структуру нейропрограммирования.
Викарий – первый после кардинала. Это значит, что если Система не регистрирует сигнал личности кардинала, то викарий для нее вообще первый в иерархии управляющих, даром что раб. Система выполнит любой приказ такого человека или любого другого, знающего его, викария, личный код доступа.
Вот оно! Гор уцепился за длинную ленту двоичных цифр, которыми был записан церковный код Эшвена. Еще секунда, еще…
…Бранд Овальд фыркнул. Подбежавшие к нему гвардейцы со шпагами наголо и числом почти в целую полусотню, по-видимому, станут его последними противниками в этой жизни. Он был в доспехах, но без оружия, два кастета – не в счет. Пора помирать, мастер Овальд, но помирать красиво!
Первый гвардеец был молодец, саданул шпагой с размаху, издалека, так, чтобы руки с кастетами не достали его голову. Но под одеждой у Бранда скрывался нагрудник, и шпага лишь скользнула по металлу, жалобно скрипнув. В следующее мгновение великан сократил дистанцию и ударом молотобойца разнес кастетом череп резвого гвардейца.
Второй ударил сбоку. Быстро и сильно, как и полагается хорошему рубаке. Однако Бранд был не просто хорошим бойцом. Много лет являясь дуэльным чемпионом, он по праву считался лучшим в своем классе и потому с легкостью ускользнул от удара. Затем кастет рассек воздух и превратил нос и скулы нападавшего в кашицу из мяса и костей.
– Следующий!!! – прорычал сквозь стиснутые зубы Бранд. – Давай!!!
… А Гор в это время погружался в глубины. Для его ускоренного восприятия время тянулось медленно. И хотя на самом деле счет шел на доли секунд, для Гора время вытянулось в минуты. Он двигался от одного нервного узла к другому, постепенно разматывая нить, ведущую к коду.
Одновременно сознание регистрировало и происходящее вокруг – он видел Бранда, крушащего черепа. Кулак великана с шипастым кастетом плыл в голову очередной жертвы со скоростью ползущей черепахи, и воздух расплескивался перед ними как вода, расходясь волнами и переливами.
Гор видел Крисса, разинувшего рот и, видимо, кричащего что-то надрывным голосом далеко за воротами, за щитом силового поля. Крисс стоял во главе развернувшейся перед дворцом огромной солдатской массы, и замедленные движения его рта складывались в слова.
«Н-н-а-а ш-т-у-у-р-м!» – вскричал габелар. И, повинуясь его команде, железнобокие консидории рванули вперед, вытаскивая на ходу мечи, а стрелки в серых мундирах вскинули к плечам мушкеты. Однако за ровными рядами мушкетеров стояла сила страшнее. Здесь выстроились десятки мортир и кулеврин с задранными вверх стволами. Орудия заранее нацелили на окна и двери первого этажа, на крышу и мансарду дворца, и пушкари сервов готовились к дружному залпу. Фитили уже пылали в умелых руках.
А в это же время навстречу рабскому войску разворачивались турели на крыше Пашкот-паласа. Находясь в режиме повышенного восприятия Тшеди, Гордиан отчетливо слышал, как на расстоянии сотен метров от него защелкали автоматические предохранители и затворы, вгоняя патроны в стволы.
Со следующим импульсом сердца «ударники» стукнули по запалам, воспламенив порох в патронах, и в пламенном облаке крупнокалиберные пули прыснули наружу. «Смерть сервам!!!» – пел летящий свинец, и Гор понимал, что когда пулеметные очереди коснутся цели, они разнесут в клочья и атакующих сервов, и их артиллерию…
…Но вместе с дворцовыми пулеметами ухнули и рабские пушки. Примитивные круглые чугунные ядра с гневным рычанием вырвались из стволов и устремились навстречу конусовидным крупнокалиберным пулям. Сейчас они коснутся невидимой линии силового поля и опадут кусками оплавленного металла.
Время, казалось, замерло.
В это мгновение Гор наконец-то размотал всю линию до конца. Воля викария спазматически дернулась слабым потоком хаотических мыслей и опала бессмысленным студнем к ногам захватчика. Гор потянулся и взял код!
Есть! Его сознание пронеслось через шунт церковника к АСУ дворца и дальше, пробежав развертку меню, вошло в сектор систем безопасности.
Питание силового поля. Отключение поля. Включение поля. Не то.
Вот – режим силового поля! Развернуть наружу. Развернуть вовнутрь.
Развернуть вовнутрь!
Виртуальный тумблер кликнул, и фиолетовая пленка вокруг дворца на мгновение стала видимой, подернулась мелкой рябью и вновь исчезла из спектра человеческих глаз.
И тут же вспыхнула тысячью ярчайших всполохов. То врезались в энергетическую стену пулеметные очереди! Врезались и опали на землю обожженными горошинами свинца.
Но не так произошло с ядрами. Снаряды примитивных чугунных пушек разом прошли сквозь блистающую границу, просвистев над головами сражающегося Бранда и Гордиана с викарием, валявшихся на земле, и устремились к дворцу, разрушительным тараном круша чудесные арки, колонны, портики, анфилады и стены, покрытые филигранной лепкой. Чарующая красота фасада подернулась клубами пыли и пламени, и стены рухнули, обнажая внутренности великого строения.
В следующее мгновение атакующая волна консидориев ворвалась в ворота. Железнобокие панцеры в полном доспехе и с тяжелыми мечами разметали бездоспешных храмовых гвардейцев, как промчавшийся по дороге скакун разгоняет куриц. Мечи замелькали быстрее, быстрее – и Гор понял, что выходит из ускоренного режима.
Сил не осталось.
За скорость, с которой его мысли неслись несколько прошлых мгновений, сейчас приходилось расплачиваться сполна. Он моргнул, покидая нервную систему викария, а вместе с ней и АСУ разрушенного залпом Пашкот-паласа. Темный занавес появился из ниоткуда и накрыл его с головой.
Вокруг расцвела тьма…
Назад: Глава 3 Священник делает ход
Дальше: Глава 5 Черный юмор господина Викария