Вот и кончен, наконец, мой рассказ, любезные читатели и читательницы.

Встретимся мы теперь в другой раз, и, надеюсь, уже с иным совсем героем. Быть может, он не будет таким наглым подлецом, каковым оказался тайный советник и камергер Александр Политковский, дворянин Политковский, напрочь забывший о чести своей.

Отнюдь не все тайны, связанные с сей позорною личностию, выше были мною раскрыты.

Но всё ж таки, как я полагаю, основные перипетии громкого некогда дела Политковского описаны, и я рассчитываю, хочу рассчитывать, что сделано это было мною с надлежащею точностию. Во всяком случае, я неизменно стремился к оной. Стремился писать без явных искажений и без привлечения досужих домыслов, писать думая лишь об истине, да об справедливости.

Но вот довольно многие петербургские сплетни я учитывал, пробуя осторожно вычленить из их состава некое рациональное зерно, а вернее, множество реальных зёрнышек. Сплетням никак не следует слепо доверять, но при этом они есть род особого документа, ибо свидетельствуют, о чём и как говорят в обществе.

Да, и ещё я попытался восстановить кой-какие тайные беседы, весьма важные (скажем, разговоры Его Величества и генерал-фельдмаршала Паскевича), допросы даже (скажем, чиновников, арестованных по делу Политковского), но заверяю, что делал это только на основании достоверных свидетельств и авторитетных изустных преданий.

Опять же анализ поведения государя Николая Павловича был сделан мною не на пустом месте — в первую очередь я пользовался целым рядом секретных записок видных российских сановников, тексты коих, к великому счастью моему, оказались мне вдруг доступны.

Вообще, что касается источников, то мне принесла также неоценимую пользу анонимная рукопись «Записки любознательной дамы». Не исключено, что автором их явилась одна из бывших возлюбленных Политковского, но она явно принадлежала не к актёрскому миру, а к среде аристократии. Но самое главное то, что в сих записках представлены живые зарисовки, как именно жил Политковский, этот негодяй и вор, как он шиковал на деньги инвалидов и раненых.

Закончу же свои беглые заметки вот каким рассуждением, для меня не только очевидным, но ещё и крайне важным.

История о том, как подло, жестоко, бесчеловечно расхищался многомиллионный капитал комитета о раненых, основанного в 1814-м году государем Александром Павловичем, никоим образом не должна быть предана забвению. Забыть её было бы просто преступно. Посему я и почёл долгом своим написать то, что я сейчас написал.

Более того, я неискоренимо убеждён, что именно каждая деталь этой жуткой воровской истории должна быть по возможности сохранена в нашей памяти — сохранена в назидание потомкам нашим.

И вообще надобно непременно знать не токмо своих героев и праведников своих, но и своих мерзавцев, своих исчадий ада, дабы никогда не уставать проклинать их.

Александр Политковский и его гнусная шайка чиновников-расхитителей — будьте же вы все на веки вечные прокляты! И да будут прокляты все, кто попустительствовал им, кто закрыл глаза свои на безобразия, творившиеся в военном министерстве!

А.Ж.

г. Санкт-Петербург.

10-го августа 1877-го года.