Глава десятая. Отпевание высочайше отменено
Отпевать Политковского должны были в Никольском морском соборе, где, как правило, отпевали всех средних и крупных чиновников военно-морского ведомства.
Усопшего обрядили в парадный камергерский мундир, поместили в гроб в окружении атласных подушечек с многочисленными орденами, водрузили на роскошный катафалк и загодя перевезли в Никольский собор, оставив гроб открытым в ожидании отпевания.
Церемония была назначена на 4 февраля. Всё должно было начаться в четыре часа пополудни.
Однако 4-го февраля около полудня в Никольский морской собор прибыл вооружённый наряд полиции, коим командовал сам обер-полицмейстер столицы генерал-адъютант Александр Павлович Галахов, то бишь дело было в высшей степени серьёзное, а точнее, даже скандальное.
Это был второй скандал, очень далеко превзошедший первый (разумею шутку Путвинского).
Обер-полицмейстер приказал наисрочнейшим образом очистить собор от посетителей.
Да, такого в Петербурге, кажется, ещё не было. Сейчас поймёте, почему я так говорю.
После того, как публика покинула собор, гроб сняли с катафалка, покойного переодели в обычный фрак, переложили в простой сосновый гроб и перевезли в захудалый храм на Выборгской стороне.
Камергерский же мундир Политковского обер-полицмейстер Галахов изъял и самолично отвёз императору Николай Павловичу и в подробности описал Его Величеству, как прошло всё в Никольском соборе.
Вообще вся сия акция было произведена по прямому указанию Его Величества Николая Павловича.
То, что произошло в тот день в Никольском соборе, это уже был такой грандиозный скандал, который, думаю, привлёк внимание всех без исключения петербуржцев.
Вот теперь-то покойный Политковский стал наконец-то истинной знаменитостью.
Между тем, полицейской операции в Никольском морском соборе непосредственно предшествовали кой-какие разоблачительные открытия, сделанные государем буквально днём раньше и даже прямо утром 4-го февраля.
Да, и ещё император Николай Павлович спешно запретил публикацию в «Русском инвалиде» большого некролога Политковского.
Действительный тайный советник и камергер неожиданно, и без каких-либо официальных объяснений, перешёл в разряд государственных преступников.
Можно было только догадываться, почему покойного в спешке вытащили из камергерского мундира и отменили вдруг отпевание в Никольском соборе.
И предположения пошли буквально волнами, а точнее, косяком, однако столичные власти их никоим образом не комментировали и не регулировали; правда, не пытались как будто и заглушить.
Но в любом случае едва ли не всем в столице российской империи было очевидно, что невзгоды, обрушившиеся вдруг на покойного, явно связаны с канцелярией комитета о раненых и с тем загадочным, что там произошло.
Именно к служебной деятельности Александра Гавриловича Политковского прямо уходило то обстоятельство, что спешно прибыл санкт-петербургский обер-полицмейстер Гаалахов с подручными своими и выбросил покойного из парадного камергерского мундира. А ордена выдернули из подушечек, побросали небрежно в мешок, и увезли. Мешок сей также был Галаховым вручён императору.
То была настоящая полицейская операция, произведённая поспешно и даже стремительно, по высочайшему волеизъявлению.
Что же, собственно, случилось?
Я провёл некоторые разыскания, и, кажется, могу теперь с определённою долей точности ответить на сей весьма каверзный вопрос.
