Глава 16

Богдан не дал открыть рта Вайку и рассказал о встрече на дороге, упомянув и про появление отряда во главе с Тассилоном. Вайк хлопал глазами, покусывая длинный ус.

Далее, не останавливаясь, Богдан поведал о своих якобы странствиях и приключениях на далёком юге – в интерпретации весьма близкой к той, какую он уже давал баронессе Феофане. Естественно, не забыл он и о мнимом братании с Бафометом Шарлемане – этого пропускать не стоило, так накануне Вайк уже слышал данную историю.

Когда Богдан заговорил о Бафомете, граф Конрад пробормотал: «Шарлемане? Хм, не знаю…», что сильно успокоило Богдана, больше всего опасавшегося известности убиенного им рыцаря при дворе короля. К счастью, пока никто, кроме Вайка, не реагировал на имя Шарлемане.

Закончив говорить, Богдан торжествующе взглянул на своего недоброжелателя и добавил с совсем уже полной прямотой, желая раз и навсегда разрубить некий узел, затянувшийся вокруг взаимоотношений со случайно встреченным человеком:

– Я не понимаю, благородный Вайк, похоже, вы почему-то, что называется, невзлюбили меня с первого взгляда. Удивлён, чем же я так не угодил вам? Давайте не будем ссориться! Подумайте, зачем это и вам, и мне?

Вайк округлил глаза, на его внешне бесстрастном лице начали проступать едва уловимые признаки злобы.

– Вы меня трусом, что ли считаете, любезный? – промолвил он, словно выдавливая изо рта слова и при этом стреляя глазами на баронессу.

Феофана и граф удивлённо вскинули на Вайка глаза.

– Да ну, с чего вы взяли, любезный?! – в тон рыцарю ответил Богдан, пуская по губам лёгкую улыбку. – Я такого не говорил, но будьте уверены: если бы считал так, то вы узнали бы об этом первым.

– Благородные рыцари, – немного волнуясь, заметила Феофана, – не стоит спорить здесь, во дворце короля. Да и спор у вас какой-то надуманный.

– Действительно, – поддержал девушку граф Конрад, – сейчас совсем не место и не время для какого-то выяснения отношений!

Вайк шумно вздохнул, словно мирясь с нанесённым ему оскорблением:

– Юноша пользуется местом и временем. Его счастье, что поединки во время турниров запрещены, кроме как на рыцарском поле!

Богдан покачал головой. Возможно, разговор с Вайком вообще не следовало поддерживать, особенно в таком тоне, но он просто не мог терпеть глупого задиру, явно пытавшегося покрасоваться перед баронессой.

– Знаете, любезный, – начал он, но тут вступился граф.

– Господа, господа! – успокаивающим тоном громко произнёс Конрад. – Я предлагаю провести очередной турнир…

Богдан удивлённо поднял на него глаза, но граф выдал совершенно неожиданное для землянина предложение:

– Турнир по стихам! Как-то давно у нас при дворе не соревновались рыцари не только в умении действовать копьём и мечом, но и изящным словом завоёвывать сердца дам.

– И правда! – раздались возгласы из толпы. – Давно пора провести нечто подобное!

– Да, граф, у рыцарей, уверен, нет возражений, – проворковала дородная дама в розовом с красным платье-блио и желтоватой вуали, закреплённой на высокой причёске золотым обручем. – Пусть рыцари докажут свою образованность, как они уже доказывали не раз свою силу.

– Кто доказывал, а кто… – проворчал Вайк, отступая чуть назад и буравя глазами Богдана, пожавшего плечами и ещё раз улыбнувшегося рыцарю.

Толпа, в основном женская половина, захлопала в ладоши. Граф Конрад дал какие-то указания слугам, и те удалились. Богдан с интересом следил за развитием событий.

– Как будет проводиться такое состязание? – поинтересовался он у графа.

– Сейчас принесёт бумагу и пишущие палочки, – объяснил граф, улыбаясь, – и устроим турнир.

Богдан удивился: по его мнению, на Земле тысячу лет тому назад в Европе грамотных людей было мало даже среди знати, а тут, стало быть, свободно пользовались бумагой и «пишущими палочками». Что ж, посмотрим, что это за турнир – всё полезнее, чем препираться с придурком Вайком!

Слуги принесли письменные принадлежности и первые увиденные здесь Богданом песочные часы – две колбы кубиков по двести в деревянной рамке-подставке. Всё-таки прогресс на грани Европы имел место – бумага была хоть и плотная, желтоватая, однако самая настоящая. «Пишущие палочки» оказались тонкими стерженьками свинца, вставленными в деревянные оправы – ни дать ни взять карандаши. По мере стирания свинцовый стержень выдвигался с помощью деревянного стрежня, вставленного с противоположного конца. Писали по бумаге такие карандаши, правда, бледновато, но вполне различимо. Для того чтобы придворным было удобно писать, были поданы дощечки с зажимчиками, куда вставлялись листочки.

Богдан рассчитывал остаться в стороне, чтобы лишний раз не привлекать внимания к своей персоне, как и советовал Тассилон, однако Феофана лично подала ему дощечку с бумагой и карандаш:

– Умоляю вас, барон, напишите что-нибудь!

– О чём же писать, о несравненная? – немного растерялся Богдан.

Граф Конрад, сам уже обзаведшийся дощечкой, шепнул ему вполголоса:

– О чём же можно писать? Конечно, о чем-нибудь такое, в честь прекрасных дам!

Он взял песочные часы и поставил их на высокий каменный постамент рядом с перилами. Судя по скорости высыпания песка, часы были рассчитаны минут на пятнадцать-двадцать.

– Благородные рыцари, у вас есть ровно столько времени, сколько песка в верхнем сосуде этих часов, – провозгласил он.

Вокруг почти все придворные мужского пола старательно заводили карандашами по бумаге. Богдану не оставалось ничего иного, как тоже «взяться за перо».

– Тряхнём стариной, – пробормотал он.

Будучи ребёнком разносторонним и любознательным, он классе в восьмом посещал школьный литературный кружок, писал какие-то стишки и рассказики, и преподаватель говорила, что «получается неплохо». Но покойные мама и отец относились к увлечению сына литературой более чем скептически, и в конце концов примерно через год занятий Богдан бросил словесное творчество. Правда, он регулярно выдавал пародийные рифмы в каких-то нечастых кавээновских играх или к праздничным датам, когда требовалось написать поздравление в стихах, но никогда не рассматривал себя в качестве участника «поэтического турнира». Ему было очень забавно, а врождённый природный азарт и желание не оставаться последним в соревнованиях сейчас придавали решимости. Кроме того, решимости придавали и лукавые взгляды баронессы.

Богдан встретился глазами с Феофаной, подмигнул ей украдкой и погрузился в сочинительство. О чём было писать? Первую минуту-две он и представить себе не мог – о чём. А потом вдруг неожиданно пришла тема: он же странствует, он заброшен судьбой далеко-далеко, он опасается приключений, но сам же их и ищет, он ждёт встречи с «прекрасной дамой», а всем врагам готов дать отпор ценой собственной жизни.

Удивительно было писать на языке, на котором ты ни разу до этого не писал, да и говорить начал недавно. Но знания, вложенные в голову хитроумными устройствами во дворце, всплывали сами собой, и серые свинцовые строчки ложились на плотную бумагу, которую в Средние века вряд ли умели делать в Европе в подобном качестве и количестве.

Вот что накропал Богдан, когда уже последние песчинки высыпались из верхней емкости часов:

Ритм стихов ломался, но написано было от души и с намёками на реальные обстоятельства, с которыми юноша уже столкнулся. Граф Конрад, принимавший у Богдана листок, пробежал строчки и удивлённо вскинул взор:

– Однако, какой у вас слог, барон! – негромко заметил он.

Богдан пожал плечами. Он обратил внимание, что не все рыцари смогли написать что-либо вовремя. Среди тех, кто с досадой комкал исчёрканные листки, оказался и Вайк.

Граф собрал листочки и вместе с баронессой Феофаной и ещё несколькими дамами стал просматривать творения храбрых воинов, среди которых затесались и стихи Богдана.

В течение времени, пока продолжалась работа своеобразного жюри, придворные снова начали пользовать вино и кушанья со столов и довольно шумно переговариваться между собой. Богдан, оставленный своими сопровождающими, подошёл к перилам террасы. Внизу тоже кипело застолье – с той лишь разницей, что там все сидели.

Высота потолков – а только до террасы здесь было без малого метров семь-восемь – существенно глушила звуки, собирая их в колышущийся рокот отдалённого морского прибоя. Произносились речи, поднимались кубки: видимо, пили во славу победителей турнира, одного из которых как раз награждали король и королева. Среди придворных рядом с монархом Богдан заметил и рыцаря Тассилона. Барон восседал всего через два места по правую руку от Хруодланда, рядом со своей сердечной пассией.

Иногда Тассилон понимал глаза и просматривал ту часть галереи, которая была видна снизу. Заметив стоящего у перил Богдана, он ободряюще кивнул ему. Богдан ответил таким же успокаивающим кивком, показывая, что у него всё в порядке.

– Дамы и господа! – раздалось за спиной Богдана.

Граф Конрад стоял и размахивал над головой листочком бумаги.

– Мы выбрали победителя! Мои прекрасные помощницы практически единогласно сошлись на том, что победил наш гость, благородный рыцарь Богдан из далёкой Пуруньи!

Богдан был удивлён: его поэтические потуги возымели здесь самое положительное действие!

– Если мне будет позволено, – граф отвесил учтивый кивок в сторону землянина, – я прочту эти замечательные строки во всеуслышание.

Под громкие аплодисменты Богдану ничего не оставалось, как тоже поклониться в ответ, давая согласие на оглашение собственного творения.

Граф Конрад начал читать. Надо сказать, что читал он с чувством, и Богдану показалось, что в таком устном изложении его вирши звучат не так уж плохо.

Снова все захлопали в ладоши. Богдан бросил взгляд на Вайка – естественно, рыцарь не хлопал.

Баронесса Феофана подошла и подарила Богдану цветок. Землянин галантно поцеловал ей руку, радуясь вниманию со стороны девушки, но уже понимая, что его удача в поэтических упражнениях лишь подлила масла в огонь ссоры, тлеющей между ним и долговязым рыцарем.

Он не ошибся. Вайк, высосав кубок вина, снова приблизившись к Богдану, процедил сквозь зубы:

– Ну-ну, сладкими речами, конечно, можно завоёвывать сердца дам, но невозможно их защитить! Сразу видно, что вы не сильны в бою.

– Уж не вы ли, любезный Вайк, настоящий защитник дам и всех, нуждающихся в этом?

– Хотя бы и я! – самонадеянно молвил рыцарь. – Веселитесь, но скоро узнаете, каков настоящий бой!

Богдан пожал плечами: что бы это значило? Вайк уже в который раз собирается вызвать его на поединок? Но подобное занудство начинало надоедать – землянину действительно захотелось выехать с Вайком куда-нибудь в безлюдное место и проучить его при помощи лучемёта. Нет, не убивать, конечно, а просто попугать немного. Срезать ему меч под самое основание, раскроить лучом шит, и тому подобное, в общем, сбить спесь. Увы, такое было невозможно.

– Знаете, уважаемый, – негромко сказал Богдан, – честное слово, я уже устал от вашего бахвальства. Что вы привязались ко мне, ей богу? Да-да, вы правы: я не слишком хорошо дерусь на мечах. Если вам так хочется, то могу просто дать в морду. Или вам так не нравится?

Богдан хотел немного позлить Вайка, считая, что в королевском замке тот не начнёт настоящей драки, однако он просчитался. Рыцарь побелел – видимо, Богдан совершенно случайно сказал нечто, наносящее, по местным понятиям, сильное оскорбление.

– Да я тебя скормлю собакам! – процедил Вайк, переходя на «ты». – Здесь тебя пока защищают, да и не могу я начать бой, но будь уверен, когда ты уедешь из замка… Да и в замке тебе скоро будет не так спокойно, увидишь.

Богдан обратил внимание на последнюю фразу Вайка, но отнёс её к простому продолжению угроз, которыми рыцарь, очевидно, пытался запугать противника.

Они стояли несколько в стороне от основной массы гостей, и могло показаться, что рыцари просто негромко беседуют. Граф и Феофана продолжали обсуждать достоинства стихов, сочинённых придворными, и потому Конрад несколько ослабил своё внимание к Богдану.

– А вам так прямо и не терпится скрестить со мной меч! – криво усмехаясь, молвил землянин. – Зачем, не понимаю?

– Чтобы одним трусом стало меньше!

– Ну, хорошо, если я трус, то одним трусом, возможно, и станет меньше. Но будет ли лучше, если на свете останется больше одним дураком? – Богдан уже сохранял минимум приличия в обращении.

– Ты это обо мне?! – вскипел Вайк.

– Разумеется, любезный! Если я – трус, то вы просто дурак.

– Ах ты, мразь! Ну, погоди! – Вайк откинул полу плаща и выхватил меч.

На приём к королевскому завтраку он пришёл с более коротким, чем вчера, оружием, но всё равно клинок имел почти метр в длину. Рыцарь размахнулся, кто-то из дам закричал.

Богдан опешил. Он не ожидал такого поворота событий, но сейчас приходилось решать, как действовать. Машинально он отметил про себя, что обработка в медицинской лаборатории дворца не прошла даром: сейчас ускоренная реакция позволяла ему ещё успевать оценивать обстановку.

Если он выхватит лучемёт, то раскроется перед массой народа, и его инкогнито и, значит, сравнительно спокойное путешествие к точке перехода окажутся под вопросом. Кроме того, если рядом с такой толпой использовать лучемёт, пострадают случайные люди – он уже бывал в подобной ситуации.

Богдан пригнулся. Лезвие меча просвистело над головой и с лязгом садануло по колонне, выбивая каменную крошку.

– Прекратите! – гневно заорал граф Конрад.

Вайк, не обращая внимания на крик графа, размахнулся снова. Богдан отскочил, и во второй раз лезвие со свистом рассекло воздух, но уже не над головой, а на уровне груди, чуть не задев одежду: Вайк, учитывая прошлый промах, теперь бил гораздо ниже.

Рыцарь, промахнувшись, отводил меч для нового удара. У Богдана не осталось выбора – либо позорно бежать, либо как-то защищаться. О собственном мече он не думал, поскольку был уверен, что не выстоит с ним против хорошо подготовленного противника и минуты.

Приходилось вспомнить, чему учили на занятиях в том спортзале, куда он бегал втихаря. Богдан рванулся вперёд, опережая Вайка, присел на одну ногу и, разворачиваясь, нанёс круговой удар внешней частью стопы второй ноги, точно угодив в колено рыцарю, которое сейчас не было защищено ничем, кроме тонкой ткани панталонов.

Вайк, теряя равновесие, рухнул на бок, а меч, вырвавшись из рук от неожиданности, с глухим стуком покатился по дубовому настилу террасы.

Предупреждая движение Вайка вскочить и броситься за выпавшим из рук оружием, Богдан свалил рыцаря вторым ударом ногой. Обувь из мягкой кожи не слишком защищала неподготовленную стопу Богдана – получилось больно, но челюсть рыцаря была защищена ещё меньше. У Вайка клацнули зубы, и задира рухнул навзничь, потеряв сознание.

Окружающие замерли, и по террасе пронёсся сдавленный вздох. Десятки глаз уставились на Богдана. Он обвёл взглядом людей, столпившихся чуть поодаль у столов, машинально ловя себя на том, что правильно поступил, увеличив свои физические возможности во дворце: сердце после выплеска энергии билось ненамного чаще обычного, и дышалось вполне ровно.

Чтобы не стоять истуканом и хоть как-то разрядить обстановку, Богдан подошёл к столу, налил себе в кубок вина и сделал несколько глотков, на всякий случай внимательно наблюдая за окружающими краем глаза.

Оглядываясь на лежащего Вайка, подошёл граф.

– Барон, вы… – начал он.

Богдан поставил кубок на стол и, вытирая губы тыльной стороной ладони, посмотрел прямо на Конрада.

На террасу бегом поднялись несколько королевских стражников, привлечённых шумом. Увидев распростёртого Вайка, они остановились в нерешительности. Граф Конрад успокаивающе кивнул стражникам и знаком приказал унести Вайка прочь. Пока мычащего рыцаря поднимали и уводили под руки, граф снова обратился к Богдану:

– Я не ожидал, барон, что вы…

Богдан вдруг разозлился:

– Что я буду бить его ногами? А что, я должен был ждать, пока он меня зарубит?!

Граф опешил:

– Но у вас есть меч! Почему же?..

Богдан понял, что в этом обществе его поведение вызвало если не сильный, то некоторый шок. Он обвёл взглядом по-прежнему застывших почти что в ступоре придворных, которые лишь сейчас начали тихо переговариваться, не спуская глаз с Богдана.

– Извините, – пробормотал Богдан, нарочито пристыжено потупляя взор, – но … э-э-э… у нас в Перунье не принято обнажать меч в залах… м-м-м… королевских дворцов. Прошу великодушно меня простить. Я действовал не задумываясь, по этикету своей родины. Простите великодушно!

Насчёт «своей родины» он ни капли не кривил душой: ведь в тёмной подворотне своего родного города он именно так бы и действовал против нападавших хулиганов. Конрад чуть замялся – видимо здесь проявляли определённую терпимость к обычаям иных стран.

– Я понимаю, – начал он, – но могут подумать… В общем, знаете…

Он не договорил – на террасу, привлечённый шумом и действиями стражи, почти бегом поднялся барон Тассилон. Быстро выслушав пояснения графа и самого Богдана, Тассилон поморщился и отвёл юношу в сторону, извинившись перед Конрадом.

– Получилось то, чего я опасался, – с сожалением молвил он. – Вы привлекли повышенное внимание к своей особе.

– Видите ли, барон,… – начал Богдан, но Тассилон остановил его, махнув с досадой рукой.

– Да можете не объяснять – я-то целиком на вашей стороне. Но вы повели себя не так, как ведут люди здесь, понимаете? Вы внешне изображаете воина, а воин из любой страны, уверен, даже из самой далёкой, о которых мы тут не знаем почти ничего, ответил бы на выпад противника с помощью своего меча!

– Вы хотите сказать, что все раскусят, что я не умею держать в руках меч?

– Не обязательно! Если говорить про поединок, вы отлично справились, но поступили несколько… – Он замялся, пощёлкав пальцами.

– «Бесчестно» по здешним меркам? – подсказал Богдан.

– Ну, может так трактовать это будут и не все, но скажу прямо: вы поступили по нашим понятиям неожиданно, и значит, за вами станут внимательно следить. Давайте я уведу вас пока с глаз долой!

С этими словами он увлёк Богдана за собой, ещё раз извинившись перед графом и баронессой Феофаной. Землянин испытал огромное сожаление, расставаясь с молодой девушкой, которая, как ему показалось, даже сейчас посматривала на него совсем не с неприязненным интересом.

Они проследовали не через нижний зал, а дальше по террасе, где мимо стоявшего на посту стражника вышли в коридор, шедший, видимо, вдоль всего второго этажа этого крыла замка.

По коридору они прошли шагов семьдесят, не меньше. На этом расстоянии встретились два поста – на каждом находился стражник, вооружённый мечом и алебардой. Метров через десять после второго поста Тассилон отворил массивную дверь и сделал приглашающий жест.

Богдан вошёл в большой зал с высокими стрельчатыми окнами, в которые были вставлены цветные стекла довольно искусных витражей. Солнце снаружи бросало разноцветные блики на ряды высоких полок, уставленных книгами и различными свитками. В зале стояло много кресел с наброшенными богато вышитыми накидками, а также столов с письменными принадлежностями.

Это оказалась библиотека – то, чего Богдан никак не ожидал увидеть в подобном замке. В какую-нибудь викторианскую эпоху – да, само собой, – но не во времена всяких Карлов. Во всяком случае, как он помнил из истории, в Средние века библиотеки следовало искать в монастырях, но никак не в замках, подавляющее большинство хозяев которых не умело читать и писать. Здесь, видимо, тысяча лет не прошла даром, и в королевской резиденции обосновалось богатое по внешнему виду хранилище книг, в котором не только читали, но и, судя по столам с чернильницами и карандашами, ещё и писали.

– У меня просьба, – сказал Тассилон, – подождать здесь. Мы должны переговорить с его величеством. Не обещаю, что быстро – вы же понимаете, что король не может оставить массу своих подданных незаметно, но я сделаю всё возможное. Наверное, мне следовало сразу привести вас сюда, но мне казалось, что вам будет интересно увидеть то, как мы живём…

– Не корите себя! – с искренней благодарностью сказал Богдан. – Мне действительно было интересно, мой дорогой барон. И я очень ценю вашу заботу, честное слово! Поверьте, я никогда не забуду уже того, что вы для меня сделали, и готов исполнять все ваши распоряжения.

Тассилон развёл руками:

– Коли так, прошу подождать здесь. Не знаю, час ли, два… Если будет нужно что-то – прикажите стражникам, я распоряжусь.

– Я могу посмотреть книги?

– Разумеется, библиотека в вашем распоряжении.

– Большое спасибо. Значит, я не буду скучать – во всяком случае, долго, – улыбнулся Богдан.

Тассилон учтиво поклонился и уже хотел выйти, как вдруг Богдану вспомнились слова Вайка.

– Барон, прошу прощения, – позвал он рыцаря, уже взявшегося за ручку двери. – Мне тут в голову пришла одна мысль…

Он не знал, как точнее сформулировать смутные опасения, мелькнувшие в голове ещё тогда, когда он услышал угрозу Вайка, но по мере почти подсознательного анализа этих слов опасения становились всё более сильными – правда, пока без какого-либо обоснования.

– Я весь внимание, уважаемый барон Богдан, – заверил Тассилон.

– У вас существует то, что у нас называют разведкой? – спросил Богдан и пояснил, что имеет в виду.

Тассилон, казалось, был несколько озадачен – прежде всего детальным объяснением сути секретных служб.

– Так, как вы описываете, у нас есть нечто подобное. Я же говорил, что есть люди при дворах, докладывающие своим правителям, что там происходит. Есть люди, выведывающие военные секреты. И хотя мы опасаемся кары Создателя, некоторое усовершенствование оружия имеет место быть. Когда о таком усовершенствовании становится известно, верные люди докладывают своим господам… А вы что имели в виду?

– Что?.. – Богдан помедлил. – Даже не знаю. Понимаете, перед тем, как Вайк начал махать мечом, он сначала сказал мне что-то вроде: «Здесь, в замке, я не могу пока начать бой, тебя защищают, но, будь уверен, когда уедешь из замка…», а затем добавил:«Да и в замке тебе скоро будет не так спокойно, увидишь». Вас не настораживают его последние слова?

– Не понимаю, – вскинул брови Тассилон, – что вы имеете в виду?

– Не знаю – развёл руками Богдан. – Но, согласитесь, какое-то странное предупреждение. Словно он о чём-то проговорился.

– Да полно вам! – Барон улыбнулся. – Обычное бахвальство пьяного рыцаря, который, будучи подогрет вином в окружении придворных, куда смелее трезвого на поле брани.

Богдан пожал плечами:

– Странно… Не знаю, но… Вы вот говорили, что герцог Карл может готовить против Астерии какие-то козни.

– Несомненно, но какая связь со словами Вайка?

– Вы не думаете, что Вайк как-то может о чём-то знать?

– О кознях герцога Карла, о которых мы не знаем? – Тассилон усмехнулся. – Я знаю, что Вайк настроен в пользу Новофранкии, но… Не стоит беспокоиться, не волнуйтесь: вам тут ничего не угрожает.

Землянин не нашёлся что ответить, а Тассилон тем временем вышел, оставив Богдана одного со своими мыслями.

«Похоже, он решил, что Вайк меня напугал», – с досадой подумал Богдан.

Он прошёлся по библиотеке, поглядывая на полки. Умение не только легко говорить на старофранцузском, но и читать на нем по-прежнему слегка забавляло.

«Описание путешествия славного Вильгельма в страну белых варваров» – прочитал он на одном из корешков. «Карты стран по ту сторону Южного моря», «Животные отрогов Безвоздушных гор» – очевидно, вся эта полка содержала книги, посвящённые географии (точнее, гранеграфии!) и природе местных стран. Наверняка в книгах этих есть много интересного!

Богдан вытащил один из томиков и раскрыл его. К величайшему удивлению, текст на плотных желтоватых страницах был не рукописный, а печатный – значит, свои Гуттенберги здесь тоже появились, и неизвестный «Создатель» не считал нужным за это карать так, как, скажем, за изобретение воздушного шара.

Отворилась дверь. Богдан резко обернулся, но это был всего лишь один из слуг, принёсший поднос с вином и фруктами. Поклонившись, он поставил поднос на специальный столик и удалился.

Богдан поставил книгу на место, налил в кубок вина, сел в кресло и задумался уже в который раз.

Собственно, понятно, что стычка с Вайком не сулила ничего хорошего. У него теперь точно появился крайне опасный враг, который при любом удобном случае не преминет отомстить за своё унижение. И хотя тут, скорее, «неправильными» считаются действия Богдана, но результат в любом случае вышел позорный для Вайка. Впрочем, Богдан тут же постарался подавить в себе сожаления о нажитом враге. По поведению Вайка можно было с уверенностью сказать, что врагом Богдану тот стал ещё тогда, когда они встретились на дороге. Рассуждать о причинах в данном случае лишь пустая трата времени: рыцарь Вайк, видимо, относился к типу злобных и недалёких личностей, которые могли совершенно спонтанно, в силу каких-то минутных настроений, невзлюбить кого угодно – и далее везде эту нелюбовь демонстрировать, лишь только объект «нелюбви» попадался на глаза. Ясно, что подобное должно было закончиться дракой, а поскольку Богдан не мог ответить поединком на мечах или стрелять из лучемёта, он ответил так, как ответил.

– Да, – негромко произнёс Богдан вслух, – придётся осваивать фехтование, или как там правильно говорить про бой на мечах? Надо было посерьёзнее попрактиковаться во дворце.

Дело в том, что он пытался с помощью той же системы, которая позволяла учить языки, вложить в себя кое-какие навыки по пользованию холодным оружием. Однако система там, как выяснилось, требовала определённых часов практических занятий, и у него просто не дошли руки завершить программу.

Тут же он мысленно одёрнул себя: о чём он думает?! Какое «фехтование»? Получить увечье или вообще чтобы живот вспороли? Он что, жить тут собирается? Ему требуется скорее добраться до дворца, а не геройствовать здесь. Окажется во дворце – попробует попрактиковаться на голографических движущихся моделях Главного Компьютера, а пока для того, чтобы сохранить свою голову и, желательно, все остальные части тела, ему придётся научиться дипломатично уклоняться от каких бы то ни было поединков на здешнем оружии. В безвыходных ситуациях останется пускать в ход лучемёт.

Хотя сегодня он, что ни говори, оказался на высоте и без лучемёта, но и без везения не обошлось. Кто знает, был бы Вайк трезвее, не достали он Богдана с первого удара?

Богдан встал и снова начал ходить вдоль полок. Наконец он остановился у раздела с картами местности, выбрал том и, сев за стол, стал изучать то, что знали местные картографы и путешественники.

Эта книга была составной: страницы с текстом отпечатаны, а вот все карты нарисованы от руки, но очень искусно. Неясно было, когда сделана книга, но, поискав, Богдан обнаружил дату: здесь её писали двойной – от Рождества Христова и от переселения в этот мир. Цифры использовались римские, и пришлось вспоминать правила записи в таком виде. Получалось, что неизвестный «Создатель» вывел местные народы с Земли девятьсот пятьдесят лет тому назад.

«Белые пятна», то есть слабо изученные территории, лежали от Астерийского королевства на крайнем юго-западе и далеко на севере и северо-востоке. Вообще, судя по карте, достаточно обжитыми на данной грани являлись её восточный край и центр. Почему так сложилось – оставалось загадкой, и у Богдана вряд ли были возможности найти на это ответ сейчас.

Дверь снова чуть скрипнула, но Богдан обернулся уже куда спокойнее. На сей раз снова пришёл Тассилон. Опустившись в кресло напротив стола, за которым сидел Богдан, барон поведал, что успел переговорить с королём, и они решили, что Богдану пока не стоит показываться на людях.

Землянин усмехнулся несколько иронично, что не укрылось от внимательного взора Тассилона.

– Вы напрасно демонстрируете скепсис, мой друг, – примирительно заметил барон. – Да, вашего обидчика мы выдворим из замка за учинённые беспорядки – он нарушил этикет дворцовых приёмов, и, тем более, во время турнира. Но следует иметь в виду, что у рыцаря Вайка остались друзья, которые участия в последнем инциденте не принимали, а потому не могут быть высланы вместе с ним. Но мы не можем быть уверены, что они не станут как-то мстить вам за своего приятеля, понимаете?

Богдан снова улыбнулся:

– Уж не принимаете ли вы меня за такого труса? Поверьте, у меня есть чем и как ответить тем, кто вздумает на меня нападать…

При этих словах Тассилон протестующе взмахнул рукой, давая понять, что уверен в умении Богдана вести поединок и без оружия и постоять за себя.

– …Но, – поспешно продолжал землянин, – мне не нужны глупые драки. Тем более притом, что мы с вами готовим важную для нас обоих миссию, верно?

Тассилон снова молча поклонился в знак согласия.

– Как-то странно, что король не может запретить трогать меня или что-то в этом роде – если я так нужен ему, любезный барон, – закончил свою тираду Богдан.

Тассилон сделал негодующий жест:

– Но как вы не понимаете! Если будет отдан королевский приказ о вашей особой охране или о чём-то подобном, то вы сразу станете объектом пристального внимания. Мы уже говорили об этом!

– Да, да, верно, в самом деле. – Богдан чуть смутился. – Прошу меня простить, я не учёл данное обстоятельство.

Откровенно говоря, он не знал, как быть. Вот же вляпался в ситуацию – чем дальше, тем запутаннее.

Тассилон побарабанил пальцами по столешнице.

– Я обсудил с его величеством возникшие проблемы. Думаю, что вам придётся день-другой скоротать в той комнате, которую вам отвели… – и, видя разочарованное лицо Богдана, он поспешно добавил: – Но вы, конечно, сможете бывать в библиотеке: вижу, вам интересны книги, собранные здесь.

– Ну, это хоть кое-что, – проворчал Богдан.

– Довольно удачно, что завтра заканчивается турнир, – продолжал Тассилон. – После турнира всегда объявляют бал. В этот раз король решил сделать его несколько более пышным, чем обычно, во многом для отвода глаз от задуманной нами миссии. Основная масса придворных и гостей, включая и ваших так неудачно нажитых врагов, будет отвлечена от вашей персоны.

«Жаль, – подумал Богдан, – а мне-то бал обломался…»

Вслух же он сказал:

– Не могу не признать, решение весьма тонкое. Сколько дней продлится бал?

– Обычно после турнира он продолжается два дня, но сейчас, думаю, он будет длиться три. Затем гости разъедутся, а мы спокойно организуем вашу поездку.

– Понимаю, – кивнул Богдан, сожалея, что три дня ему придётся сидеть фактически взаперти. – Может, мне лучше съездить куда-то на экскурсию, чем торчать тут?

– Простите, не вполне понял вас?

– Ну, я имею в виду, что я мог бы поехать посмотреть окрестности, какие-то ваши города и тому подобное, понимаете? Да, я не вполне знаком с местными обычаями, но вы, наверное, могли бы выделить мне несколько человек сопровождающих, чтобы я не попадал впросак, а?

Барон немного подумал.

– В принципе, такое возможно. Но, опять же, соберись вы куда-то в сопровождении небольшой группы – и за вами обязательно увяжется ваш враг Вайк с дружками, а их тут у него с десяток наберётся. Мне придётся вам целый отряд выделять, что не слишком удобно, сами понимаете. Увы, мой друг, придётся вам скоротать несколько дней здесь, в замке. Я постараюсь по возможности скрасить ваше уединение, да и, думаю, иногда с вами захочет побеседовать баронесса Феофана, которая, по словам графа Конрада, проявила симпатию к вам, да и сам граф. И я с вами буду встречаться, разумеется. В общем, уверен, вы не будете сильно скучать, притом что и библиотека вам интересна, верно?

– Постараюсь не скучать, – только и развёл руками Богдан.