Глава 14

Первым у Богдана, естественно, встал вопрос о религии. Оказалось, что здешние жители не изменили традициям и исповедовали христианство – правда, с определёнными, насколько можно было понять, модификациями. Основные выражались в том, что, как сделал вывод Богдан, церковь играла в этом мире куда меньшую роль, чем в схожие эпохи в Европе на Земле. Тассилон не был священнослужителем и не мог передать все аспекты религиозного уклада, но стало очевидно, что влияние духовенства на жизнь светскую здесь не слишком сильно.

Прошло около тысячи лет с момента, как предки здешних жителей каким-то образом были переправлены с Земли. В легендах христиан это отразилось в виде сказаний о возвращении Спасителя (которого никто, вроде бы, реально не видел и не мог описать), открывшего путь своей пастве через некие «врата» в «истинную» Землю Обетованную.

«Земля Обетованная» была, конечно, по сравнению с землёй предков, почти раем – по климату и по многим иным параметрам. Правда, кое-где водились странные твари (то упоминание о «зелёном драконе», которое Богдан услышал у корчмы, было не простой выдумкой!), но в целом здесь жилось хорошо, и Всевышнего вполне стоило благодарить за содеянное.

Тем не менее, почти сразу стали появляться и рассуждения, что вовсе не Спаситель, а просто кто-то из «могучих предков» нашёл тропинку в чудные незаселённые края. Правда, подобная теория не объясняла, почему же по тропинке невозможно вернуться на оставшуюся в непонятных каких далях прародину хотя бы в гости или для торговли.

Тассилон, обладавший чувством юмора, заметил, что каждый народ, оказавшийся в этой земле, считал первоначальный указующий акт Спасителя направленным именно на себя. Видимо, как раз подобная ситуация и породила сильные сомнения в реальности некой божественной силы.

Собственно говоря, легенда о перемещении через «врата» для местных жителей являлась старинной, но совсем не древней: как выяснилось в разговоре, продолжительность жизни землян здесь составляла двести пятьдесят – триста лет! Богдан сначала вытаращил глаза, но тут же сообразил, что это, без сомнения, работа таинственного хозяина дворца, располагавшего методами увеличения продолжительности жизни и подарившего людям этого мира если и не максимальную, то весьма большую по сравнению с их земными предками меру бытия. С какой-то целью Хозяин сделал так, оставалось загадкой.

Естественно, факт выросшей продолжительности жизни лил воду на мельницу сторонников божественного акта перемещения с Земли и являлся очень сильным козырем в их руках. Но и при этом находились и учёные мужи, которые объясняли это вполне «материалистическими» факторами: например, чистой водой и воздухом здешних мест. Сей научный подход не мог не радовать, поскольку ещё раз говорил об отсутствии религиозного мракобесия, во всяком случае, в масштабах средневековой Земли.

И Богдан уяснил главное: хотя прогресс здесь на тысячу лет отстал от земного, однако в области философии и религии местные жители, тем не менее, стала куда терпимее своих земных предков. Изменившиеся условия существования (наличие той же стены неприступных гор) и факт прохода через «врата» в мир, ставший давно и прочно новой Родиной, хорошо сказались на мировоззрении местного населения.

Второй и последний вопрос, который Богдан задал начальнику охраны короля Астерийского, заключался в попытке понять, посещали ли местные края гости с других граней или из других миров. Оказалось, что Тассилон никогда не слышал о каких-то «странных людях». Однажды он сталкивался с необычными гостями – удивительным отрядом крупных светловолосых людей в рогатых шлемах, но потом выяснилось, что это были жители страны, расположенной за океаном у самого подножия Северных Безвоздушных гор. Они называли себя «конунгами» и иногда тревожили северные рубежи Алемании. Чрезвычайно воинственные, но, судя по всему, малочисленные, они всегда держались водных путей, так как плавали на больших лодках под парусами и потому редко добирались даже до границ Астерии. Поэтому здесь их почти никто не видел.

Богдан удовлетворённо вздохнул и, памятуя о своём обещании, стал рассказывать о себе почти правду. «Почти» заключалось в том, что он опустил все перипетии встречи с Ингваром Яновичем, и стал рассказывать про полукруг и про Дворец. Ориентируясь на то восприятие перехода через таинственные «врата», которое сквозило в словах Тассилона, Богдан рассказал, что случайно набрёл на место, видимо, являющееся «вратами», на современной ему Земле. Он колебался, скрывать или нет своё снаряжение, но потом решил говорить всё как есть, не упоминая лишь о гравигранатах, которые было легко спрятать.

В остальном он изложил практически реальные факты, начиная со своего появления на «океаническом» торце планеты, сообщив даже о находке пещеры профессора Витта. Правда, Богдан «творчески развил» ситуацию с немцем: он добавил, что нашёл у профессора записи, рассказывающие о строении этого мира, о разных землях за «Безвоздушными горами» и, судя по всему, о точках перехода с грани на грань.

– У Витта ничего не написано об этом, но, кто знает, возможно, какая-то точка ведет не просто с грани на грань, но и на Землю? – добавил он.

Конечно, Богдану помогала легенда о «вратах», приведших средневековых землян в этот мир, – неизвестно, как бы прореагировал начальник охраны короля, не будь здесь в ходу самого понятия о возможности перемещаться из одного мира в другой с вполне материальными, хотя и давними подтверждениями сего факта. Впрочем, с учётом местной продолжительности жизни, это происходило всего лишь на памяти прадедушек ныне живущего населения, и значит, события для современников являлись не столь уж древними.

Как бы то ни было, выслушав Богдана и ни разу его не перебив, рыцарь задумался. Юноша ждал реакции с некоторым опасением, покусывая губу и гадая, не напортачил ли он со степенью откровенности.

Тассилон, выслушав Богдана, какое-то время задумчиво смотрел на него, потом встал и, подойдя к одному из окон, снова погрузился в молчание, сцепив руки на груди и кулаком подпирая подбородок.

Богдан ждал, словно невзначай взяв в руки лучемёт, готовый к самому неожиданному повороту событий. Наконец, Тассилон шумно вздохнул и сказал, как показалось, с некоторым сарказмом:

– Могу ли и я теперь в свою очередь задать вам кое-какие вопросы?

Землянин лишь развёл руками, как бы показывая, что, конечно, готов на вопросы отвечать, коли уж рассказывает правду.

Тассилон лишний раз показал себе умным и восприимчивым к неожиданной информации человеком. Его вопросы, в первую очередь, касались жизни на прежней Родине и политического устройства покинутого мира. Когда Богдан закончил дополнительный рассказ, параллельно отвечая на новые возникающие вопросы, Тассилон снова задумался, но на сей раз молчал не столь долго.

– Не буду лукавить, юноша, – сказал он, впервые обращаясь к Богдану не как к «благородному рыцарю», – думаю, что вы рассказываете правду или почти правду…

При этих словах Богдан только пробормотал: «Хм», как бы выражая некоторый протест против подозрения в неправде.

– …Поскольку уверен, – продолжал Тассилон, – придумать подобное невозможно. Во всяком случае, никто здесь такое не придумает, да и ваши вещицы подтверждают ваши слова. И вы действительно не можете вернуться к себе домой, в противном случае вряд ли вы стали бы рассказывать мне то, что рассказали.

– Тут вы снова совершенно правы, благородный рыцарь, – искренне заверил Богдан.

Барон неожиданно улыбнулся:

– Ну, будем считать, что мы доверяем друг другу. Посему, можете звать меня просто бароном – считаем, что мы на равных. Ведь, судя по всему, вы действительно особа вполне благородная, хотя в ваших краях умение владеть мечом и ездить верхом уже и не считается достоинством. Ну, что ж, в разные времена в разных странах разные добродетели и пороки, но два благородных человека могут всегда понимать друг друга, верно? Как я могу называть вас?

Богдан приложил руку к груди, показывая, что ему лестно доверие рыцаря.

– Думаю, и вы можете называть меня… хм, просто бароном. Так будет удобнее для всех, наверное.

– Замечательно, – кивнул Тассилон. – Так же я думаю ещё вот что: ваш рассказ не стоит повторять кому бы то ни было, включая его величество. Во всяком случае, пока. Толкование услышанного у разных людей может быть неоднозначным и вызовет многие проблемы. В конце концов, это может быть просто небезопасно как для вас, так и для обстановки в королевстве в целом. Те сведения, что вы мне уже сообщили, став известными многим, особенно простолюдинам, конечно же, вызовут большую смуту – наверняка найдётся кто-то, кто станет утверждать, что надо вернуться на прародину, уйдя от гнёта королей и герцогов. Среди знати же за обладания вашим оружием может разгореться настоящая битва, поскольку, если вы не кривили душой, оно позволяет иметь огромное преимущество.

Богдан вздохнул:

– Я ведь уже объяснил, дорогой барон, что это оружие следует повторно заряжать. Примерно, как …э-э… ваши арбалеты или луки. А зарядов у меня совсем мало. Когда они кончатся, оружие станет бесполезным: ведь арбалетом без стрел можно только как дубиной размахивать, а лучемёт и на это не годен.

– Допустим, я-то понимаю, но найдутся те, кто не поверит, и прольётся много крови. Тем более, в нынешней обстановке, когда царит такая напряжённость в наших отношениях с Карлом Пятым. Представляете, что может начаться?

– Уверен, ничего хорошего, – согласился Богдан.

– Вот именно! А если ваше оружие попадёт к врагам, то вообще случится страшное для моей страны.

– Я уже сказал, что у меня мало зарядов, – сокрушённо покачал головой Богдан и показал запасную обойму: – Конечно, этого явно хватит, чтобы убить несколько сотен человек, но потом лучемёт станет бесполезен!

– Но пока ваше оружие действует, можно натворить много бед! В общем, барон, всем сильно повезло, что вы встретили меня – и вам, и нашему миру. Я всегда был сторонником разумной и взвешенной политики.

– Я уже это понял, – поклонился Богдан. – Но каковы же ваши планы, уважаемый Тассилон, можно узнать?

Рыцарь провёл рукой по волосам и покачал головой:

– Прежде всего – я намерен действовать так, как и собирался действовать до вашего рассказа: попытаться установить связь со Святославией. Теперь, когда я уверен, что вы не оттуда, это для меня особенно ценно. Кстати, а откуда вы знаете местные языки?

Богдан улыбнулся – он уже подготовил себя к подобному вопросу:

– На нашей с вами общей Родине говорят, в частности, на тех же языках, а я был как раз учёным по культурам разных народов, учил много языков, в частности и эти – они принадлежат к языкам самых процветающих ныне стран. Ну, а потом, когда, бог даст, со Святославией всё получится, что делать потом?

– Потом мы будем иметь выбор, мне надо ещё обдумать некоторые частные моменты. Мы по-прежнему не будем открывать ваше истинное происхождение – будьте уверены, я смогу всё представить как надо. Кстати, вот что: вы сказали, вашего оружия хватит, чтобы уничтожить несколько сотен рыцарей?

Богдан подтвердил, что можно если не уничтожить всех, то обратить в бегство, безусловно, даже большее число людей, напомнив ещё раз, что заряды весьма ограничены.

– Этого вполне хватит, чтобы разбить армию Карла, и, возможно, будет достаточно для устрашения Алемании. Понимаете, о чём я? Если в нужный момент мы используем это…

– Вы хотите захватить власть? – прямо спросил Богдан. – А как же «взвешенная политика»?

– Не иронизируйте, вы не правы, – покачал головой Тассилон. – Я-то не просто желаю власти, а хочу установить более справедливый порядок. Я хочу покончить с тем, что разные страны воюют друг с другом. Я хотел бы положить конец таким проявлениям, когда один монарх желает захватить владения другого, и так далее…

Барон встал и заходил по комнате. Он вдруг сделался странно возбуждённым, хотя вина выпил совсем мало – Тассилона явно подогревала идея, а не вино.

– Мои планы – объединить все здешние страны. Понимаете, барон Богдан, пока мы раздроблены и воюем друг с другом, мы не можем серьёзно заняться изучением самого этого мира. Все удовлетворились данностью: вратами, через которые когда-то попали сюда, но никуда выйти не могут, Безвоздушными горами, которые невозможно перейти, вдруг ставшей длинной по сравнению с земными предками жизнью. Мало кто хочет понять, что стоит за всем этим. Только сильный монарх, объединивший страну, сможет изыскать силы и средства на понимание этого. А делать это у нас очень не просто и даже опасно – поэтому требуется много сил…

Богдан не вполне понял Тассилона, но промолчал.

– Я всегда мечтал о подобном, и встреча с вами открывает мне возможность многое для этого сделать.

Землянин не смог сдержать улыбки:

– Тассилон, допустим, я целиком на вашей стороне. Но, простите, ваши слова свидетельствуют, что вы желаете занять трон вашего короля и править всем этим миром, так? Поймите, мне нужно понимать, в чём вы предлагаете мне участвовать! Если это государственный переворот, то уж увольте! Я не хочу участвовать в таких интригах.

– Да нет же! – почти выкрикнул рыцарь и затем понизил голос, обернувшись на дверь. – Я не собираюсь занимать трон короля Хруодланда насильственными методами! Он достойный и мудрый монарх, я просто хочу помочь ему стать королём всех здешних земель, в этом и состоит мой план, который я пока не знал, как осуществить. Само провидение послало мне встречу с вами. Вы тоже примете участие в этом, а потом мы вместе займёмся поиском истины! Возможно, при этом вы отыщете путь к себе домой…

– Кстати, а вы сами не хотели бы вернуться на родину предков? – перебил Богдан.

– Не думаю, что о таком вообще стоит говорить во всеуслышание. Как я уже сказал, это приведёт лишь к порождению смуты. Простые люди должны жить в смирении и подчиняться власти. Когда подданные начинают слишком много рассуждать, государство рушится – думать должны избранные!

Богдан усмехнулся:

– Возможно, в этом вы правы, вопрос в том, достаточно ли мудры окажутся так называемые избранные, но я не спорю. Однако, самое главное: власть вы, возможно, и захватите – сами или для короля Хруодланда, но как вы власть удержите? Ещё и ещё раз повторяю: моё оружие имеет очень ограниченное число зарядов, они кончатся. Что будет потом?

– Потом и будем решать! Главное, есть возможность добиться того, что мне нужно. Разве у меня низкие цели, уважаемый?

– Да нет, не могу считать ваши цели низкими. Я бы даже сказал, что наоборот, вот только… Знаете, в нашем мире за время вашего отсутствия родилась поговорка: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». А возможно, она и до вас существовала. Тот мир прошёл ужасные бойни во имя некого «добра» и «справедливости» и ничего не достиг – справедливости и там не стало больше. Вы не боитесь, что сделаете лишь хуже и умножите зло?

– Уверен, что нет! – возразил Тассилон. – Этот план у меня вызрел давно – не было лишь средств, чтобы осуществить его. Теперь у меня есть вы, и я предлагаю союз. Я понимаю, что вряд ли было бы разумно с моей стороны пугать вас. Допросами и пытками вряд ли можно вырвать сведения, какими вы, возможно, и обладаете, но пока не рассказываете. Я даже допускаю, что вы знаете, где находятся «врата» на родину предков, но не говорите по каким-то причинам, однако…

– Я не знаю, где находятся «врата» ко мне домой, – перебил Богдан, стараясь, чтобы это звучало как можно более естественно. – Во всяком случае, как я установил почти достоверно, на этой грани их нет. Да, я знаю, где здесь есть переход на другую грань этого мира, и иду именно туда. Возможно, такие переходы, «врата», есть и на других гранях. Если вы мне не верите, давайте перейдём на другую грань вместе. Вы убедитесь, что это не Земля, а добрый попутчик мне, если откровенно, не помешает. Если же мы найдём там или ещё дальше путь на Землю, вы можете пойти туда вместе со мной.

Вот о попутчике Богдан говорил сейчас совершенно искренне. Действительно, Тассилон производил впечатление умного и смелого человека. Из него мог получиться прекрасный соратник, а странствовать по граням вдвоём куда безопаснее, чем одному. К тому же, рыцарь прекрасно владел холодным оружием, которым не умел владеть Богдан, что явно позволит сэкономить драгоценные заряды лучемёта.

Тассилон внимательно посмотрел на Богдана:

– Так вот почему вы идёте в Святославию! Где-то там находятся «врата», о которых вы знаете, верно?

– Именно так, – кивнул Богдан, решивший пока не открывать все карты по поводу расположения точек перехода. – В общем, я готов помочь выполнить дипломатические задания, о которых говорилось. Готовы ли вы после объединения здешних государств отправиться со мной?

Рыцарь покачал головой:

– Увы! Конечно, заманчиво увидеть иные земли, но что касается возвращения на родину предков, то я не желаю этого. Ни себе самому, ни всем здешним народам. На родине, безусловно, всё изменилось, мы там уже никому не нужны, сами подумайте! Уж простите мою бестактность, я там вызову такую же скептическую жалость и улыбки, как и вы со своим задом натёртым седлом, здесь.

Богдан криво усмехнулся и сделал ободряющий жест рукой, показывая, что он не только прощает, но и ценит наблюдательность Тассилона и полностью согласен с выводом относительно своих способностей наездника.

– В общем, моё место здесь, – резюмировал рыцарь. – Я хотел бы участвовать в государственных делах, и, хотя не стремлюсь стать монархом любой ценой, хотел бы просто быть полезен монарху существующему, приняв участие в создании новой страны. Мы живём здесь, и нам надо продолжать жить в этом мире. Если вы, конечно, когда-то выберетесь к себе, найдя дорогу не в один конец, я буду рад новым встречам и вашей возможной помощи, как вы понимаете.

Богдан кивнул:

– Хорошо, уважаемый барон, считайте, что я полностью на вашей стороне. Жаль, что вы не желаете стать моим другом в странствиях, но… Наверное, вы по-своему правы, и ваша преданность своему народу и стране вызывает искреннее уважение…

– Знаете, – немного поспешно перебил рыцарь, – боюсь, вы считаете меня недостаточно смелым, чтобы отправиться вместе с вами?

– Ну что вы! – запротестовал Богдан.

– Нет-нет, вы вправе так думать, хотя в любом ином случае я бы вызвал человека с подобными мыслями на поединок. Сейчас же хочу пояснить кое-что. Дело в том… – он немного замялся, – меня тут держит ещё одно обстоятельство. М-м… В общем, у меня есть дама сердца, которую я, разумеется, не могу взять с собой в странствия, но которую не могу и бросить здесь. Моя первая жена умерла шесть лет тому назад при родах, вместе с ребёнком, и я снова хотел бы создать семью.

Богдан покивал и подумал, что ещё одному мужчине, судя по всему, «юбка» мешает вырваться из болота, в котором он сидит. Впрочем, сам Тассилон явно не считал своё положение сидением в неком «болоте».

– Дело в том, что я и старшая дочь Его Величества, принцесса Алиенора, помолвлены уже полгода. У короля нет сына-наследника, и посему…

«Ага, вот еще почему ещё он и не помышляет о каком-то государственном перевороте! Вот почему он, судя по всему, имеет влияние на местного правителя. Что ж, в любом случае, мне действительно крупно повезло, что Тассилон подъехал к таверне: будь это кто-то другой, бегал бы я сейчас со стёртым в кровь задом по лесам. А может, уже бы и не бегал, кто знает…»

– Разумеется, я понимаю, уважаемый барон! – согласился Богдан. – Для дамы подобное путешествие будет слишком трудно и опасно, вне всякого сомнения. Увы, увы – мне было бы лестно приобрести такого попутчика и друга, как вы.

– Поверьте, мне тоже! В любом случае, своим другом вы меня можете считать! – Тассилон приложил руку к груди и поклонился.

После обмена любезностями и поклонами Богдан спросил:

– Так на каком же плане мы всё-таки остановимся?

– На первоначальном, – заверил барон. – Мы готовим миссию в Свтославию, вы выступаете инкогнито. Не очень удачно, что ваше имя сейчас будут так или иначе связывать с рыцарем Бафометом Шарлемане, но тут ничего не поделаешь. Я теперь, конечно, прекрасно понимаю, как у вас оказались его оружие и лошади, но, поверьте, не осуждаю вас.

– Он сам напал на меня: увидел в странной одежде и решил захватить в плен, – оправдываясь, сказал Богдан. – У меня не оставалось выбора.

– Полноте, не оправдывайтесь, – махнул рукой Тассилон. – Как я сказал, я сам не знаю род Шарлемане, но косвенно кое-что слышал. Бафомет был простым забиякой, думающим лишь о том, чтобы покрасоваться перед дамами на турнирах и залить в глотку побольше вина и пива. У него мало родственников, здесь сейчас нет никого, и уверен, никаких недоразумений не будет. При встречах продолжайте рассказывать историю, которую вы для этого случая сочинили.

– Хорошо, так и буду действовать. Ну а дальше?

– Мы поступим так: подготовим вашу миссию, и, думаю, уже послезавтра можно будет отправляться… Хотя нет, чёрт, вы же еле сидите в седле! Потребуется время, чтобы ваш зад зажил, – барон совершенно без ехидства улыбнулся. – Плохо, что нельзя прислать лекаря – никто не должен понимать, что вы неважный наездник, ну да ладно... Значит, нужны ещё день-два. Я пришлю вам на ночь мазь, воспользуйтесь ей сами. В целом, будем действовать так: мы пошлём две миссии – одну действительно официальную, к герцогу Карлу, для отвода глаз, а вторую секретную, в Святославию, вместе с вами. Эта миссия двинется в обход основных населённых мест как во Франкии, так и у нас. При вас будет письмо от Его Величества к великому князю Болеславу Святославскому, и кроме того, вы получите подробные словесные инструкции. Пока же излишне демонстрировать ваши контакты с королём мы не будем, дабы не вызывать пересудов и не привлекать внимания осведомителей герцога Карла, которые есть и среди наших придворных. Хорошо ещё, что мы встретили вас здесь, а не столице Астерии, где вообще всё оказалось бы на виду.

– Я понимаю, – согласился Богдан, – и я к вашим услугам. Что мне делать после выполнения миссии в Святославии? Я могу следовать своим путём?

– К сожалению, я вынужден просить вас доставить нам ответ великого князя. Посему, прошу дать слово, что вы сдержите обещание. Увы, я не могу поручить это никому иному в подобной ситуации. Если князь согласится, то пока об этом не знает Его Величество, не должен знать и никто, кроме вас. Если правитель Святославии нам откажет, возникает опасность, что он объявит во всеуслышание о попытке переговоров. Естественно, это создаст большую проблему во взаимоотношениях с Карлом Франкийским. Придётся в таком случае притворяться, что эта попытка исходит не от его величества, а от кругов, пытающихся посеять раздор между Астерией и Франкией. В этом смысле ваше мнимое знакомство с Бафометом Шарлемане нам на руку: это не внушающая уважения личность, и мы всегда можем откреститься от вас, вы уж простите.

– Понимаю, понимаю, – усмехнулся Богдан. – Только сейчас подумал вот о чём: не будет ли стоить мне головы передача предложения князю? Что если я ему передам письмо, а он не примет ваших условий и прикажет отрубить голову гонцу, то есть мне? Не хотелось бы, знаете ли!

– Князь Болеслав – умный политик. Даже если он не примет наших условий, не приведи Господь, он всё равно, скорее всего, соблюдёт приличия и учтиво пошлёт ответ его величеству. Правда, в таком случае, о попытке переговоров, как я уже говорил, станет известно в Астерии, и нам придётся валить всё на вас и беднягу Бафомета.

– Бедняге Бафомету уже всё равно, а вот мне – не совсем, – пробормотал Богдан. – Да уж, во всех краях и пространствах политика – грязная вещь.

– Что вы имеете в виду? – чуть склонил голову Тассилон.

– Да то, что везде в политике сложно – что у вас, что в моём мире, на земле ваших предков, – криво улыбнулся Богдан. – Но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Хорошо, ну а дальше что? Врата, которые мне нужны, находятся в Святославии. Согласитесь, не вполне резонно будет оттуда уезжать.

Говоря так, Богдан, разумеется, лгал, но, понимая, что его явно используют в каких-то интригах, и сам не собирался раскрывать все карты. Зачем Тассилону, если он не стал добрым попутчиком и помощником, знать, что «врата» на другую грань есть совсем близко?

Впрочем, сейчас Богдан уже несколько пересмотрел план, возникший у него в момент, когда барон начал излагать идею установления контакта с князем Святославским. Юноше очень хотелось совершить путешествие по этой грани, особенно если ему дадут в провожатые пусть небольшой, но хорошо вооружённый и подготовленный отряд. Это совсем не то, что странствовать одному.

Но самое главное, в Святославии как раз располагалась точка, ведущая прямо во дворец. Одному добираться туда слишком опасно, но с отрядом хороших воинов – почему бы не рискнуть проложить прямую дорогу к цели?

– Я вынужден просить вас сделать именно так, – ответил Тассилон. – После выполнения миссии и доставки ответа князя его величеству я обещаю, что вам снова выделят отряд, который сопроводит вас до «врат», клянусь рыцарской честью!

– Надеюсь, про «врата»… – начал Богдан.

– О них не узнает никто! – пообещал барон.

Неожиданным движением он вырвал из ножен меч, и Богдан невольно дернулся к оружию. Но Тассилон всего лишь поцеловал клинок и повторил: «Клянусь!», после чего вернул меч в ножны.

– Как я уже сказал вам, – продолжал он, – даже его величество в такие подробности мы посвящать не станем. Хотя у нас с ним весьма доверительные отношения, но эти сведения, узнай их король, вполне могут стать достоянием ещё нескольких людей, а сами понимаете, в этом случае уже трудно хранить секреты.

– Увы, – покачал головой Богдан, – что знают двое…

– Прошу прощения?

– У меня на родине есть такая поговорка: что знают двое, знает и свинья.

Тассилон засмеялся:

– Отлично сказано! В нашем случае, будем считать, что это знаем мы двое, больше пока не будет знать ни одна свинья.

– Хорошо бы, – кивнул Богдан. – Если нас не считать свиньями.

– Это зависит только от нас, – вполне серьёзно подчеркнул барон. – Давайте обсудим детали вашего поведения при дворе, а потом, думаю, вам стоит лечь спать, чтобы утром быть свежим и полным сил.