Глава 5
Мастер Шуинсай заметил, что Татсумару и Аяме куда-то запропали и, наверно, вспоминая собственное приключение из-за любви к жене и двум принцессам, проворчал:
– Любовь всегда сбивает с верного пути…
Они сбежали, оставив раненого Рикиморо на попечении мастера.
– Что мы забыли у Касумигаура? – недовольно хмурился Татсу. – Нас хватятся, и мало не покажется!
– Да, жаль, что май, а не осень! – невпопад, ответила девушка. – Подкрепимся?
– Ты ещё спрашиваешь!
– Как тебе нигири? Походный паёк гвардейца императора.
– Ум-м. Вкусно! – кивнул он.
Путь к необыкновенно красивому, Хрустальному, как называли его местные, озеру Касумигаура лежал через большую мандариновую плантацию, которая начиналась недалеко от побережья и тянулась по ущелью бесконечной узкой лентой. Обычно Татсу терпеть не мог мандарины, а вот Аяме их обожала, ей нравились оранжевые сочные плоды. Даже сейчас, весной, благоухание цветущего цитруса влияло на Аяме опьяняюще, кружило голову… День выдался ясный, они всё шли и шли… неторопливо шли по саду, по тропинке к счастью, и что-то, наклоняясь, юноша шептал на ушко ей, и Аяме застенчиво улыбалась и обнимала своего Татсу-тянь. Они не заметили, как наступил вечер.
Тропинка к озеру бежала между тянущих друг к другу ветки двух рядов деревьев. Освещённые ярким юным месяцем, стволы представлялись звёздными вратами.
Озеро получило такое название за необыкновенную чистоту воды. Мандариновая плантация заканчивалась, упираясь в буйные заросли сакуры, окружавшие Хрустальное озеро. Сакура цвела изумительно пышно, пьяняще, и в этом году сезон ханами из-за прохладной весны затянулся чуть не до начала лета, почти как на Хоккайдо. В цветах сакуры – и синева неба, и белизна снега и золото солнечных лучей; поэты посвящали ей трепетные стихи, а художники чудесными орнаментами кружева её цветков расписывали зонтики и ширмы, веера и ткани.
Влюблённые остановились насладиться чудным видом озера в ночи. Татсумару с Аяме бывали здесь и раньше. Теперь картина ночного озера воспринималась иначе: и ясный месяц, звёзды отражались в тёмном хрустале, и сакура вокруг сомлела, роняя в воду нежность лепестков. Они встали под сенью большой вишни и, держась за руки, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Девушка заговорила первой:
– Какая ночь!
Юноша молча присел у дерева. Хотел поделиться чувствами, но язык почему-то не поворачивался. Она опустилась рядом.
– Пообещай мне, – попросила Аяме.
– Что? – Татсу взглянул на неё, не понимая.
– Если я попаду в беду, – она посмотрела на звёздное небо, словно там написаны слова, видимые ей одной. – Ты придёшь и спасёшь меня.
– Что? – переспросил юноша, не веря.
– Если я попаду в беду, мой герой придёт и спасёт меня, – она опустила голову, Татсу не видел её глаз – Я хочу, чтобы со мной произошло такое… ещё раз. Пообещай мне.
– Я тебя и так спас.
– Да. Ну, я всегда хотела…
Татсу, наконец, нашёл в себе силы и кивнул:
– Хорошо. Обещаю.
Сияющая искра пронеслась по небу над склонами тёмных гор и исчезла у горизонта. Падала звезда… Они были одни, под раскидистой кроной сакуры, говорили о своих чувствах друг к другу.
– Здесь красиво! – восхитился Татсу.
– Мы долго будем сидеть? – нетерпеливо спросила девушка. – Ну…
– Нет.
Они негромко расхохотались, их губы слились в долгом поцелуе. Татсу впервые поцеловал Аяме в губы.
– Ты весь горишь…
Любовные ласки продолжались до тех пор, пока они не насытились друг другом, и только ветер, прорвавшись сквозь врата ущелья с океана, завывал над ними, лежащими под деревом в объятиях друг друга. Татсумару не знал, что с ним произойдёт через несколько часов, а если бы знал, то – не поверил.
