73

Полковник без обиняков перешел к делу.

– Сожалею, Камрин, но все страшно засекречено. Это последняя разработка, и ученые сами не знаю всех свойств этого вируса. Известно только то, что вакцины против него нет – похоже, в военных лабораториях выпустили настоящего джина из бутылки, и ещё неизвестно, чем вообще всё закончится. Те, кто замыслил эту диверсию, рассчитывают, что за пределы острова это не выйдет, но кто знает… В любом случае, предполагают, что для естественной очистки от него почвы и воды понадобятся годы. Очень сожалею, очень, поверьте. Сделаем так: я выступлю и расскажу народу о том, что мы творили на вашем острове и о том, с каким достоинством и терпение вело себя население острова. После раздачи драгоценностей у них голова еще лучше начнет работать. Уже сегодня могут начаться протесты с требованием отставки правительства, и, вполне возможно, президент тоже начнет быстро соображать. А вы, профессор, заберите Камрина к себе, в свою городскую квартиру, пусть он там подождет развития событий. Это будет для них наименее опасным, – решительно заявил полковник. Или пусть это сделает Раймена, если вы лично хотите следить за ходом событий.

Они так и поступили, и Камрин остался на попечении журналистки.

Раймена была пылкая и порывистая девушка, она не привыкла к условностям, и ее слишком свободные и непринужденные манеры в глубине души раздражали Камрина. Ему хотелось поскорее избавиться от ее присутствия, решить наболевшие проблемы и вернуться на родину.

– У вас все журналисты такие болтливые, или мне просто повезло с вами? – с иронией спросил он, сидя в кресле.

– Вы оказывается грубиян, король Камрин. Посмотрите на меня. Разве цвет моих волос не от солнца, разве цвет глаз не от неба? – она мотнула головой, расправив свои пышные волосы до плеч.

Но на все ее попытки добиться внимания, Камрин отвечал со своей обычной спокойной прямотой:

– Простите, меня это мало интересует. Лучше я пойду на пристань, встречусь там с профессором, а вы оставайтесь и расхваливайте себя, сколько хотите.

– Эх, король! Даже ваша Афра была более любезна со мной – признала, что я красива, но вежливо объяснила, что в вашей душе, якобы, есть место только неведомой мне Ангеле.

Камрин попытался встать, но она с ласковой настойчивостью остановила его, положив руку ему на грудь и игриво заглядывая в глаза. Камрин начал уже злиться.

– Чего только не наболтает наше дитя – Афра, – резко сказал он. – Она боится кому-нибудь нагрубить или сказать правду, чтобы не обидеть.

– Нет, видимо, сегодня мне бесполезно ждать комплиментов. В глазах пустота и безразличие… – Раймена выпрямилась и, поправляя волосы, серьезно сказала: – Вы меня извините я, действительно много болтаю. Просто я очень рада снова видеть вас, и злюсь от своего бессилия – вы ведь скоро уедете, и я не в силах вас удержать. У вас такое горе, и сердце, наверняка, кровью обливается. Камрин, возьмите меня с собой, я вам еще пригожусь! Обещаю в вашу жизнь не вмешиваться – мне достаточно просто быть рядом с вами. Ведь и Афра оттого, что рядом, спокойна. Я знаю, вы ответите: там очень опасно, но и здесь небезопасно, можно получить пулю в затылок или нож в спину в темной подворотне – ведь это я собрала журналистов на берегу.

– Я очень благодарен вам, Раймена. И вы очень красивая девушка, в этом Афра вас не обманула, – вставая с кресла, сказал Камрин. – Вы еще встретите свою любовь и, поверьте, тот человек разожжет в вашей душе такой огонь, что потушить его будет невозможно.

– Он уже зажег этот огонь, – с неподдельной искренностью в голосе проговорила девушка, но журналистская натура заставила ее продолжить расспросы: – Но, простите, Камрин, только один вопрос. Я знаю, вечером вы отправитесь домой, а мне придется оставаться со своей судьбой. Неужели Ангела стоит того, чтобы вы оставили Афру? Вы лучше меня должны знать, что ее никем невозможно заменить. Почему же Ангелы нет с вами? Вы же ради нее оставили Афру! Если она вас так же любит, тогда ее место рядом с вами в столь трудную минуту.

– Я прошу прощения, Раймена, но на эту тему мы больше не будем говорить, – твердо заявил Камрин.