Ничего, слава Богу, все живы-здоровы, с голодухи не померли. Живём, как можем. Не мы одни такие. Другим похуже будет.

Отец приспособился в сенокос колхозную траву косить. Десять гектаров пустоши на неудобь обкосишь, одна часть твоя – хочешь, скирдуй, хочешь, стогуй, всё равно в кармане фуй, как у нас говорили. Но это только так, разговоры для красного словца.

По весне сено дорогое, свою корову пришлось под нож пустить – заготовку не выполнили по мясу, молоку, шерсти. Куда денешься? Пришлось это налогообложение деньгами реализовывать, да ещё с неустойкой. Время такое жёсткое – тоже, хочешь, чеши, а хочешь, куй…

Топор, друг любезный, выручал. Слегу отесать и то к отцу шли. Бондари обезмужичили, а живоглоты, безотцовщина, ещё не вошли в силу. Это уж после они отцов перегонять будут, тех, которые травушкой полегли под сокрушительной косой войны.

Да что там говорить! Нашему человеку всегда – не в пору: то рубашка коротка, то ноги длинны, то небо высоко, то поле широко…

Ну, ладно, на то она и жизнь, чтобы с нею бороться.

Время не остановишь. Подоспела отцу пенсия по возрасту. Иной тужит, головой качает – вот, мол, как жизнь пролетела, промчалась, назад не успел оглянуться! А отец ходит обрадованный. А как же? Тити-мити в ладонях шуршат. Каждый месяц третьего числа – распишись, Василий Фёдорович! Василий Фёдорович, распишись. Рубль почтарихе за пазуху сунет – все довольны.

Отец, хоть и на пенсии, а топора из рук не роняет. У людей деньжата стали появляться: кому сарайчик сгондобить, кому полы перестелить.

Отец какой-то странный стал, вместо денег за работу, как теперь говорят, бартером брал – то тесину, то две принесёт, а то гвоздей карман.

Мать спрашивает:

– Зачем нам доски, Василий? Куда они тебе?

– На гроб! Куда?

– Эт-то сколько же из них можно гробов поделать? На все Бондари!

Из пенсии отец – ни рубля. Выпивал только по праздникам. Приноровился. Азарт к жизни появился. Казённые деньги, которые почтариха приносит – на семью, а вся шабашка вольная. Куда хочу, туда и дену. Бывало, придёт, выпивши, хвалится:

– Вот теперь только жить начал: государству ничего не должен, а оно со мной расплачивается! Значит, есть ещё у них совесть!

У кого «у них «можно было догадаться по поднятым кверху ладоням.

Святая простота! Невдомёк в то время отцу было, что власть и совесть – понятия несовместимые. По крайней мере, я тоже понял это только теперь, когда захватившие стезю власти стали откровенно глумиться над российским народом, когда за выход на работу к станкам, в насмешку, предлагалось с людей брать деньги, а не зарплату выплачивать…

О, времена! О, нравы! Да извинит меня великий классик…