Книга: На той стороне
Назад: 19
Дальше: 21

20

Мысль выкрасть в русском селе невесту была насколько абсурдна, настолько и верна.
Тогда в нашей глубинке порядки были ещё строгие, а мораль правильная. Надкушенным яблоком брезговали. Девчата блюли свою честь и без мамкиного надзора. Парням лишнее не позволялось. Все про всех всё знали – и не приведи Господи, в любовном порыве оступиться! Если до дёгтя на воротах невесты и не дойдёт, то замуж ей, наверное, придётся выходить или за вдовца, или в другую деревню по предварительному сговору за очень уж нетребовательного жениха, потерявшего от нескромных прелестей голову.
Конечно, случалось всякое, но стержневая линия была такая.
Поэтому даже если яблоко оказывалось дубовым, а зубы хлипкими, то проведённая с парнем ночь, уже гарантировала наверняка – податливость невесты к замужеству.
А уж если парень на хорошем счету у родителей невесты, то свадьба предрешена.
Бредовая мысль пьяного товарища показалась влюблённому киномеханику самой трезвой и засела в голову, как топор в берёзовый комель, с размаху и основательно – не выдернешь.
Беда только в том, что на этот случай, если невеста заупрямится, её родители навстречу жениху не пойдут. Отец Настёнки человек был крутого нрава и несгибаемый в своих убеждениях.
Ещё при первой встрече он почему-то сразу невзлюбил приятеля своего сына.
Доходило до того, что, завидев идущего к сыну бравого киномеханика, он не один раз потихоньку спускал с цепи здоровенного пса, который весь был характером в своего хозяина, и ни за что не хотел подпускать к дому непрошеного гостя.
Однажды, узнав знакомый вишнёвый распах кожаной куртки перед своим окном, хозяин крадучись приоткрыл надворешнюю дверь избы и спустил с тугого рыскала зверюгу-полкана.
Тот, животным инстинктом поняв желание своего хозяина, вышиб грудью калитку и со двора бросился на чужака, намереваясь перехватить горло.
Гость, защищаясь, выбросил вперёд руку, и вишнёвая лайковая хвальба на исподе стала грязно-коричневого цвета.
Мой отец был невысокого роста, но крепкого и ловкого телосложения, ранние упражнения с плотницким топором не прошла даром.
Сбросив на землю пса, он, как потом рассказывали про отца родственники, в одно мгновение вздел в раскалённую псиную пасть руку так глубоко, что полкан, сдавленно кашлянув, осел на задние лапы.
Сжатый в горле кулак запер дыхание, и зверюга, мотнув головой, хотел освободиться от кляпа, но отец, схватив другой рукой кобеля за загривок, ещё глубже вогнал кулак.
Подождав, пока пёс перестал задними ногами отгребать землю, отец вытащил из теперь уже безжизненной пасти, широкой, как волчий капкан, окровавленную руку.
Несчастное животное так и осталось лежать с обнажённым, словно в зевоте, сахарным оскалом зубов.
Гость, сорвав пучок травы, вытер сгустки белой пены и крови с излохмаченного рукава, тряхнул несколько раз прокушенной кистью руки, грустно посмотрел в теперь уже пустое оконце и пошёл прочь от дома, не слыша проклятий в свой адрес Степана Васильевича, который кружил возле своего распростёртого в траве четвероногого друга и простирал руки.
После этого случая на расположение Степана Васильевича к новоявленному зятю было трудно рассчитывать, что потом оказалось именно так.
Может быть, явная безнадёга традиционного сватовства сделала моего отца более решительным, что позже и определило все дальнейшие события и мою жизнь тоже.
Назад: 19
Дальше: 21