5. Игра в угловые лузы
Племя бежало, как стадо без пастуха. Впечатление такое, что никто им не управлял. Оно продиралось сквозь леса и металось по речным долинам вслепую, не ведая, что впереди. Сохранялось лишь общее направление — противоположное полуденному солнцу. Так идут по маршруту, проложенному не человеком, а мифом.
Объятое страхом, племя текло на север и, как точно предсказал Омар, должно было упереться во владения рыбацких племён оли и килов.
Возможно, за историю бегущего племени это было не первое землетрясение, и страх перед ним глубоко въелся в людей. Нур-Нур предрекал исход туземцев из той южной зоны, где земля часто колышется под ногами.
Вместе взятых, оседлых рыбаков оли и килов было немного меньше, чем беглецов. Рыбаки, понятно, лучше организованы, и защищать им предстояло свои дома. Так что, если объединятся, пришельцев могут и прогнать.
Но не исключено, объединиться они не успеют. Или не захотят, поскольку нередко ссорились из-за рыбных угодий. И тогда обезумевшая полутысячная толпа промчится по их селениям, сея разрушение и смерть. Просто растопчет поодиночке.
В любом случае сотни людей погибнут.
Допустить этого я никак не мог!
Два дня летал я к бегущему племени, кружил над ним и ломал голову над тем, как отклонить его путь.
Если бы оно шло ночью, всё было бы просто, хватило бы ракет и мегафона.
Но оно шло днём. Фейерверки днём блекнут, сигнальные ракеты никого не пугают. И похоже, мне одному не справиться.
Значит, надо просить помощи у Совета. А в Совете сейчас дежурит Розита. Я давно не видел её и потому решил вызвать не по радио, а на экран.
Она глядела на меня с экрана молча — такая же красивая, как и всегда, с чёрной чёлочкой, скрывающей высокий лоб, с первыми морщинками возле умных карих глаз. Помолчала и вздохнула.
— Давно тебя не видела, — сказала она. — Соскучилась. У тебя дела? Или просто так?
— Дела…
Полные губы её дрогнули в едва заветной усмешке. Чего, мол, ещё от тебя ждать?
Я знал, что на душе у неё кошки скребут. И у меня — тоже. И, наверное, так будет всегда. От себя не уйдёшь, из своей шкуры не выскочишь… Мы своё недолюбили! Любовь наша не успела умереть естественной смертью. И потому щемит… Но у Розиты уже сын — белобрысый и голубоглазый, весь в меня. В детстве я был голубоглазым… И у меня сын — черноволосый и кареглазый, весь в неё…
А мог быть общий сын…
«Счастье было так возможно! Так близко!» На века вперёд сказано Пушкиным. И про нас с Розитой — тоже.
Однако кому повем печаль мою? Не с кем этим поделиться. Так и умрёт со мною. И с нею…
Конечно, можно и понять её и оправдать. Хватит оснований! Помню, на второй день бешеной нашей любви, ещё в Нефти, Розита призналась:
— Мне везде трудно. Я избалованное дитя природы. На нашей тысячекилометровой Кубе нет ни ядовитых змей, ни опасных насекомых, ни крупных хищников. Только на одном полуострове встречаются крокодилы. У нас не бывает эпидемий. Только здесь я поняла, что мне никуда не надо было уезжать с Кубы!
Конечно, дитя такого-то рая — да на дикий материк, в селение коренастых купов, которые ходят в шкурах и вытирают нос пальцем, а не носовым платком… Конечно, это безумие! Можно понять…
Но не могу ни понять, ни забыть, ни простить ту жуткую ночь, когда, потеряв голову, метался я над Центральным материком. Как вспомню, так сразу леденею. Если бы не был я к той ночи седым, наверняка поседел бы до утра.
И больше такого не хочу!
Ни за какие пряники!
Каждый раз, как возвращаюсь к нашему с ней прошлому, так упираюсь в ту ночь. И дальше ходу нет.
…— Что же у тебя за дела? — грустно спросила Розита.
— Про землетрясение ты знаешь?
— Конечно.
— Я обследовал то племя. Оно обезумело. Бежит строго на север, нечего перед собой не видя. На его пути оли, килы и айкупы. Одна прямая! Может быть большая кровь. Надо отклонить его путь на северо-запад.
— Ты определил, куда именно? Конечную точку…
— Да.
— Что же это за точка?
— Угол между центральным плоскогорьем и только что сожжённым лесом. В верховьях Аки. На границе с уцелевшими лесами каннибалов. Беглецов надо загнать в этот угол. Там можно жить, и они никому не помешают. Разве что перекроют каннибалам путь к айкупам и к ту-пу.
— Поставить беглецов на границе? — уточнила Розита.
— Получается так, — согласился я. — Ты сформулировала точно. Когда-то в России так ставили казачьи селения — по речным границам. Русский исторический опыт. Он дал отличные результаты!
— Ещё бы! — Розита хмыкнула. — Самая большая страна в мире! Ну, а технически ты это продумал?
— Вроде… Петарды, шутихи, дымовые шашки, сирены… Днём это должно сработать. Может, ещё динамические голограммы?
— Как ты это себе представляешь?
— Одеть двух крупных мужиков в ярко-красные костюмы, попросить, чтоб попрыгали в голографических узлах, и перекинуть их изображения на правый фланг беглецов. На этом фоне шутихи, дымовые шашки, петарды, сирены и мегафоны… На месте беглецов я шарахнулся бы влево. Что и требуется… Если уж грамотные люди двадцатого века шарахались от динамических голограмм, визжали о привидениях…
— А координаты?
— Я могу лететь над племенем и корректировать. Хорошо бы и ещё два вертолёта. И чтоб они не были бесшумными.
— Это ты поговори с Бруно. По его части.
— Поговорю.
— Когда всё это надо?
— Послезавтра они могут выйти на подступы к племени олей. Контактов с ними у меня не было. Поэтому предупредить не могу. А килов — могу.
— Подожди пока. Не было бы крови от твоих предупреждений. Килы ведь выйдут встречать с луками и копьями… Часа через два я тебя вызову. А ты пока поговори с Бруно.
— Слушаюсь.
Розита опять покривила полные губы в усмешке и исчезла с экрана.
…Бруно был в киберлаборатории. Я увидел на экране главный рабочий зал, и своих ребят в зале, и двух недоделанных роботов на обычном месте — по углам. И ребята увидали меня на экране, сбежались к нему.
— Что случилось, Сандро? — спросил Нат О`Лири.
— Послушайте разговор с Бруно — всё поймёте, — ответил я.
— Ну, конечно, — съязвила Ружена. — На пустой трёп у Сандро никогда нет времени.
Бруно сразу понял, что надо делать.
— Снять глушитель и дожигатель! — сказал он. — И вертолёт затарахтит, как первый фордовский трактор. Работы для двоих на пятнадцать минут. Правда, потом ставить их обратно — час… Кого ты приглашаешь на этот моцион?
— Если не возражаешь — тебя. И ещё Ната или Джима. Кто согласится.
— Я уже согласился, — подал голос Нат.
— Прекрасно! — Я обрадовался. Быстро всё решается.
— Сроки? — спросил Бруно.
— Это — с Розитой. Все нити у неё. Надо ещё загрузить петарды, шутихи, дымовые шашки. Сирены поставить. Мегафоны взять. И какие-то подарки айкупам. Придётся пользоваться их стоянкой. Так сказать, арендная плата…
— Какие подарки уместны? — деловито поинтересовался Бруно.
— Обычные. Посуда, ткани, инструменты. Кроме топоров.
— Твоё эмбарго на топоры уже вошло в анекдоты. — Бруно усмехнулся.
— Да хоть куда! — согласился я. — Лишь бы топоров не было!
— Подкармливать беглецов в пути не придётся?
— Их полтыщи! Важно напугать! А вот для себя берите по максимуму.
— Зачем? — удивился Бруно. — При твоей-то птицеферме…
— Так ведь разлив! — напомнил я. — Пойма Кривого ручья затоплена. На подкормку к купам не слетаешь. И насчёт горючки подумай. Нужен большой запас.
— Ну, ты наговорил!.. — Бруно покачал головой. — Ладно! Горючку возьму сухую, с корабля. Случай особый.
Сухую горючку, требующую только воды для разбавления, мы тут пока не производили и потому берегли, как до сих пор берегут золото на Земле — для особых случаев. Производство такой горючки требовало огромных давлений, которые на нашем оборудовании пока не получались. Новую технологию искали, но ещё не нашли. А запас потихоньку таял…
…Через два часа меня вызвала Аня Бахрам.
— Твой план принят, — почти торжественно известила она. — Сейчас Розита расписывает всем всё по часам. Послезавтра на рассвете вертолёты выйдут к площадке возле айкупов. Встреча там. Поскольку у тебя кругом вода…
— Какой план? — удивился я. — У меня не было никакого плана.
— Значит, мы все обмишурились? — Анюта рассмеялась. — Ты в бильярд играешь? Не сейчас, понятно, а в принципе…
— С детства не играл. Всё некогда.
— А в детстве предпочитал угловые лузы?
— Как ты догадалась?
— По твоему плану, которого не было. Ухр, Сандрик!
