51

Ранним утром их разбудил лай собаки и громкий голос Афиногена, вещавший перед пещерой:

– Дети мои! Согласны ли вы перед Богом стать мужем и женой?

Открыв глаза, Камрин спросил.

– Афра, ты спишь?

– Нет.

– Значит, ты слышала то же, что и я? Как ни странно, но это, вроде, голос Афиногена.

Они вышли из пещеры, жмурясь от яркого солнца, и были до крайности удивлены неожиданным появлением православного священника, который держал в одной руке крест, в другой икону Иисуса Христа.

– Кого я буду венчать? – спокойным голосом спросил он, словно всю жизнь только и занимался венчанием среди глухого леса.

Камрин с Афрой переглянулись в недоумении. В эту минуту из-за валуна вышел Афиноген в праздничном костюме, сияя улыбкой, словно утреннее солнце. Рядом с ним бегал большой красивый пес.

– Что смотрите, не узнаете? Просто подумал: без меня ни черта нормально не сделаете. Вот и вернулся, и вместе со святым отцом. – Он протянул Афре и Камрину по объемному пакету: – Переодевайтесь, да поскорее. Там внизу батюшку ждет вездеход, потом я его провожу. Ну, а пока вы готовитесь, я накрою на стол, разожгу огонь, и до утра будем играть свадьбу.

Из-за того же валуна появилась масса новых пакетов. Афиноген начал раскладывать дрова на вчерашние угли, ставить привезенный мангал и жаровни.

На их импровизированном столе, сколоченном Камрином наскоро накануне, появились банки, бутылки, закуски, вскоре запахло жареным мясом и рыбой.

– Здорово ты все организовал, – сказал Камрин, подойдя к Афиногену.

Тот придирчиво оглядел его.

– Ну-ка, повернись… А ты настоящий жених, тебе идет свадебный фрак. Надеюсь, я сделал все правильно?

– Главное, Афра довольна, – улыбнулся в ответ Камрин. – А я очень рад тебя снова видеть.

Они обнялись.

Из пещеры вышла Афра в длинном белом платье с многочисленными складками, ниспадающими от талии. Собранные в высокую прическу волосы, увенчанные многочисленными белыми цветами, переходящими в длинную фату, делали Афру ослепительно красивой. Она стояла среди девственного леса, как принцесса из сказочной страны, с большим букетом белых роз в руках.

– Вот это да! Твоей красоте нет равных, Афра! – воскликнул в восхищении Афиноген. – Счастливец же ты, Камрин, сукин сын. Ну, чего рот разинул, пойдем к алтарю, батюшка ждет!

Камрин не мог сойти с места, представив Ангелу в свадебном платье в церкви. Но счастливые глаза Афры заставили его все-таки сказать комплимент.

– Ты прекрасна… – пролепетал он.

Афра счастливо улыбалась.

– Ты своей растерянностью меня тоже запутал, – махнул рукой Афиноген. – Иди, встань перед батюшкой, жди невесту. Ее к тебе подведет шафер – значит я, твой друг. Вот только включу музыку.

Из маленькой магнитолы торжественно зазвучал свадебный марш.

– Ну, Афиноген! – покачал головой Камрин. – Ничего не забыл. Знаешь, друг, этот день для меня будет очень дорог и навсегда останется в памяти.

– Да, Афиноген, – взволнованно сказала Афра. – Ты просто прелесть.

Когда отзвучала музыка, голос священника прозвучал торжественно и строго:

– Раб божий Камрин Тавын Авегон Тарион, согласен ли ты взять рабу божью Афру Гуатр Арис в жены и разделить с ней свою судьбу в горе и радости, пока смерть не разлучит вас?

В горле Камрина неожиданно застрял комок, а во рту все высохло. Он кашлянул, не говоря ни слова. Сердце Афры сжалось. Афиноген не выдержал и дернул сзади Камрина за фрак.

– Я знаю, сын мой, – сказал священник, чтобы прервать паузу, – вы были обручены в церкви перед Богом, но не были женаты. А ваша первая жена погибла. Таким образом, перед Богом ты не в долгу, вот почему я снова начну церемонию.

– Да, да, батюшка, – проговорил Афиноген, теряя терпение, и шепнул на ухо Камрину: – Не смей обижать Афру, а то шею сверну! Будь мужчиной, друг!

– Если эта церемония тебе не по душе, мы можем ее прекратить, – задрожавшим голосом проговорила Афра.

– Что вы все прицепились ко мне? Разве не видите – я волнуюсь во время женитьбы. Имею право на собственной свадьбе волноваться или нет? – ответил Камрин, стараясь разрядить накалившуюся обстановку и сжимая руку Афры в своей руке. – Пожалуйста, святой отец, начинайте снова.

На вопрос, согласен ли он быть для нее супругом, Камрин, на этот раз не задумываясь, ответил «да», и почувствовал одобрительное похлопывание по плечу.

– Дочь моя Афра Гуатр Арис, согласна ли ты взять в мужья раба божьего Камрина Тавына Авегона Тариона? И быть с ним в горе и радости, пока смерть не разлучит вас?

– Да, да, отец! – незамедлительно ответила Афра, и на глазах у нее появились слезы.

– Есть ли из присутствующих кто-то, кто против этого брака? Пусть скажет, – после некоторой паузы священник снова заговорил: – Раз все согласны…

– Все согласны, батюшка – небо и земля, и все твари божьи. Слышите их голос? – не смог удержаться от радости Афиноген, но, увидев на себе чуть укоризненный взгляд священника, замолчал:

– Извините…

– Тогда благословляю вас перед Богом и объявляю мужем и женой. Жених может поцеловать невесту. Живите в мире и согласии и будьте счастливы!

– Ура! Ура-а-а! Вот это по-нашему! – прокричал Афиноген и, достав из кармана ракетницу, салютовал вверх. – Пусть сегодня весь мир радуется. Мой друг женится!

– Вразуми, Господи, непутевую овцу твою, – перекрестив его, улыбнулся батюшка.

Камрин нежно поцеловал невесту, поднял на руки и стал кружить.

– Ну, теперь я откланиваюсь, – засобирался священник.

– Э, нет, отец! Пока не отведаете свадебного вина, не пущу! Потом сам провожу до машины.

Они подняли бокалы с вином за жениха и невесту, выпив за их счастье. Потом Афиноген встряхнул бутылку с шампанским так, что пробка выстрелила с громким хлопком, и фонтаном пены из нее стал благословлять молодых. Отведав свадебного угощения в столь романтической обстановке, священник поблагодарил за все и отправился назад. Афиноген проводил его до вездехода и вернулся продолжать свадебный вечер в качестве друга и шафера.

Уже на землю опустились сумерки, небо загорелось множеством звезд, а яркий диск Луны излучал серебряный свет, освещая их очаг. Тихонько потрескивал костер. Камрин взял гитару, подаренную другом на свадьбу, и некоторое время настраивал ее, извлекая отдельные ноты, звуки которых таяли в глубине леса.

– Для вас спою старинную песню, ей уж лет сто пятьдесят где-то, – сказал он и запел:

Афра погрустнела, а Афиноген чуть нахмурился.

– Сегодня радостный день, не надо петь грустные песни! – укоризненно сказал он, вставая. – Ладно, я пошел спать. Вон там, за валуном, хорошее местечко – я уж там и веток заготовил.

– Иди, ложись в пещере, места всем хватит, – крикнул ему вслед Камрин, но Афиноген обернулся и в ответ покрутил указательным пальцем у виска.