3

После их ухода Фенерон не смог сосредоточиться и продолжить дела. Он вытянулся в мягком кожаном кресле и задумался над тем, что был очень груб с единственной родственной душой. Он вспомнил своего покойного брата, его жену – людей, которых Фенерон искренне любил. В память о них осталась только она – Ангела. Он больше жизни любил ее. «Ах, Ангела, моя ласточка, нежный цветочек. Почему ты не хочешь понять, что я не могу позволить, чтобы погубить себя и всех нас? – думал Фенерон. – Увы, ты просишь у меня невозможного…»

Выходя следом за Ангелой, Тагнер облегченно вздохнул:

– Фу, я уж подумал, что этот старый сокол действительно снимет с нас погоны, – и, осмотрев свой китель, погладил их. – Это же моя честь! И я бы не хотел, чтоб все закончилось так сурово.

– Ты не обязан из-за меня так рисковать, – сказала Ангела Тагнеру.

– Тебе что – нравится, когда я часто повторяю, что за тебя я на все готов?

Такой ответ развеселил Ангелу и она усмехнулась, хотя и не очень весело.

– Ладно, надо приготовить защитные костюмы, необходимы медикаменты, в общем, все необходимое. Теперь иди, отдохни – в свое время я за тобой заеду.

Когда Фенерон вошел в дом, он, прежде чем подняться в свою комнату, решил в знак примирения преподнести Ангеле желтую бархатную розу, зная, что она будет рада такому знаку внимания. В обеденном зале увидел на столе ужин на двоих, и записку «Я очень люблю старого ворчуна».

– Ах, так! Это я-то старый ворчун? Ну ладно, ладно, выходи, я уже не сержусь! – улыбаясь, произнес он вслух.

Ангела притаилась за дверью. При этих словах она вышла, обхватила отца сзади за шею, обняла и поцеловала:

– Ты прости, если я тебе докучала. Больше не буду!

Настроение Фенерона улучшилось и он потрепал Ангелу по щеке.

– Вот и славно, я знал, что ты благоразумная девочка.

Сердце Ангелы разрывалось от того, что ей приходится рисковать честью друга и, вдобавок, обманывать этого седовласого старика, которого она любила, как родного отца. После смерти родителей у нее не осталось никого ближе Фенерона – он стал для нее отцом и матерью. Но ужин прошел непринужденно и весело – девушка постаралась ничем не выдать свои намерения, но после, зайдя в свою комнату, он прижалась спиной к двери и прошептала:

– Потерпи еще немного, Камрин, я к тебе прилечу!

Потом открыла шкаф и посмотрела на летную форму. Ангела очень любила свою работу и знала, что отец не шутил, сказав, что снимет погоны за ее самовольство. Любуясь мундиром, она подумала: «И, все-таки, по-человечески я поступаю правильно».